Беседа с Питом Шоттоном

Беседа с Питом Шоттоном

Пит Шоттон, ближайший друг детства Джона Леннона, пробыл около месяца в Соединенных Штатах, представляя общественности книгу «Джон Леннон в моей жизни», написанную им в сотрудничестве с корреспондентом журнала «Битлфэн» Николасом Шэфнером. Когда в сентябре этого года он посетил Атланту, редактор журнала Билл Кинг провел с ним вечер за беседой.

Почему Пит Шоттон так нравился Джону Леннону, понять не трудно. Этот 43-летний блондин из Ливерпуля обладает исключительно приятными манерами и мгновенно завоевывает вашу симпатию. Нашу вечернюю встречу в ресторане отеля «Хайат Редженси» мы начали с беседы о его книге, о БИТЛЗ — и о всем прочем, служащем темой для разговора во время поездки по издательским делам. Но до нашего расставания, за четыре с лишним часа, мы успели поговорить в баре отеля обо всем понемногу: от экономики до качества британских и американских продуктов питания.

Шоттон, брат которого, кстати, живет в Нью-Йорке, вместе со старым ливерпульским приятелем Биллом Тернером и еще несколькими друзьями, в настоящее время является компаньоном нескольких доходных предприятий на острове Хэйлинг, в том числе и двух ресторанов. Бакалейно-гастрономический универмаг, который когда-то купил для него Джон Леннон, он продал. Но большую часть времени Пит занимается управлением делами тотализатора (азартные игры в Британии разрешены законодательством), того самого бизнеса, в который Джон и предлагал первоначально вложить свои деньги.

Наша беседа началась с разговора о его выступлениях на американском телевидении.

БИЛЛ: Я смотрел пару передач с твоим участием, в том числе и «Today Show». Похоже, ты остался ею не очень доволен…

ПИТ: Нет, это было самое первое мое выступление по телевидению «живьем». А не понравилось мне то, что мне обещали дать семь минут, и я приготовился к тому, что «разгромные» или какие-то еще более сенсационные вопросы будут в первой половине этого времени, и ждал именно их. Я все ждал, что мне дадут еще 3,5 минуты, а меня «обрубили». Это меня расстроило. Но, с другой стороны, могу сказать, что именно эта программа была самой неудачной.

БИЛЛ: Говоря о «Today Show», как ты воспринимаешь то, что твою книгу свалили в одну кучу с книгами Мэй Пэнг и Джона Грина — своеобразным примером явления «Заработаем на мертвом Джоне!»

ПИТ: В ответ я могу привести случай с одним человеком по имени Боб Харрисон. Я снимался на телевидении, кажется, это было в Детройте, и он рассказал мне, что когда брался за сценарий передачи, то подумал: вот, черт возьми, еще один сочинитель книг про Леннона! Так вот, он сказал: «Я открыл ее, начал читать — и уже не мог оторваться. Я проглотил ее в один присест!». Примерно то же самое происходило всюду по Штатам. Читатели с приятным удивлением обнаруживали, что перед ними не просто «еще одна книга про Леннона». Да она и не была задумана, как таковая. Я написал ее после нескольких случаев, когда мне попадалось что-то написанное о Джоне.

БИЛЛ: Это произошло уже после его гибели?

ПИТ: Да. Если бы Джон сегодня был жив, эта книга не появилась бы. И добавлю, между прочим, что я мог бы выкачать из Джона при жизни денег черт знает во сколько раз больше, чем из этой книги. Но я никогда не стремился к этому, хотя он постоянно «подбивал меня» — он частенько говорил: «Ради Бога, Пит, заработай ты хоть немного на знакомстве со мной!» Но я не делал этого, потому что считал, что наша дружба важна не только для меня, но очень важна и для Джона, потому что полностью расслабиться, высказаться и говорить о чем угодно, зная, что это не дойдет ни до чьих ушей, он мог с очень немногими.

БИЛЛ: А ЧТО ИМЕННО из прочитанного побудило тебя написать книгу?

ПИТ: Мне попалась статья в «Дейли Экспресс», которая называлась «Причина гибели легенды», и вся информация, приведенная там, была скандальной, полемической или связанной с темными сторонами личности Джона — а они были у него: он не был безупречен и прекрасно знал об этом. Так вот, они собрали все это вместе, совершенно позабыв о том кайфе, что он доставляет миллионам людей — а ведь есть еще больше миллионов, которые пока не родились! И это, в целом, характеризует то, что мне довелось читать: извращение фактов и явная ложь. Я даже видел как-то одного из тех, кто заключил контракт на сочинение биографии Джона — Альберта Голдмана, написавшего книгу об Элвисе. Но я жутко ленив и нипочем не хотел оторвать свой зад от кресла и почесаться, чтобы это сделать, хотя два моих друга в один голос твердили: «Если бы ты видел, что там затевается, ты не стал бы тут сидеть и бездельничать. Ты должен сделать то же самое — но только ты сам. Ты знал его лучше, чем кто-либо другой. Ты был свидетелем всех больших и мелких событий его жизни. Ты знал его лучше любого другого человека, пока он не переехал в Штаты. И уж если вообще что-то о нем писать, то это должен сделать ты.» Но я все как-то не решался…

БИЛЛ: Что же было причиной этой нерешительности?

ПИТ: Два момента… Первый: мне было лень, и я понятия не имел о мире книгоиздательства. Я никогда ничего не писал. Я даже не знал, с чего нужно начинать. А вторым было то, что я знал ЧТО придется делать, если и меня «сосчитают». Придется шустрить, выступать в теле- и радиопередачах, давать интервью, и это меня откровенно пугало. Это парализовывало и сковывало меня. Но, как ни странно, я прекрасно со всем этим справился, и мне это даже понравилось. Я и дальше буду участвовать в радио- и телешоу. Теперь меня не остановить. Смех да и только!

БИЛЛ: Что же сыграло решающую роль?

ПИТ: По-настоящему меня толкнул на это разговор с моим 14-летним сыном Мэтью. Он рассказывал мне о том, чем они в тот день занимались с его другом, и это напомнило мне то, что мы когда-то делали с Джоном. И я начал рассказывать ему об этом. А в школе — БИТЛЗ — это его «коронка», потому что «мой отец был с ним знаком» — и потому что он читает все книги о БИТЛЗ. Так вот я сказал, что мы с Джоном делали то-то и то-то — и тут он перебил меня на середине и заявил: «Подожди, па, всё было не так, потому что в «Shout!» написано так-то и так-то». Это меня совершенно ошеломило: я говорю со своим сыном, и он возражает мне, потому что вычитал что-то в книге человека, Джона даже в глаза не видевшего! И я сказал ему: «Сынок, я был там, и мне лучше знать.» Вот в этот момент все и произошло: я сказал себе, что ДОЛЖЕН сделать это — написать…

БИЛЛ: Ты захотел написать ее вместе с британским писателем…

ПИТ: Я не рассчитывал на американских авторов, потому что мне было необходимо общение. Я очень хотел, чтобы эта книга получилась такой, как нужно. Мне хотелось, чтобы она донесла до читателя именно то, что мне хотелось, и чтобы я как бы лично разговаривал с ним. А для этого мне нужен был полный издательский контроль и, конечно, писатель, достаточно опытный и искусный для того, чтобы она звучала, как если бы я просто рассказывал об этом. И он был нужен мне в Англии, потому что мне постоянно было необходимо общение. Наверное, и дня не проходило, чтобы я ею не занимался. И то, что я повстречал Ника, было почти случайностью. Меня познакомили с ним где-то на обеде, и мы с полчаса поболтали. Но я и не думал использовать именно его. Я тогда вернулся в Англию и попробовал там кого-нибудь найти… Было несколько людей; я дал им определенные разделы, но то, что они приносили, было невероятно: это были сплошные выдумки! Разная чушь и вздор! И тогда я позвонил Нику, а я уже успел прочесть его книги, и спросил, заинтересует это его или нет. Он сказал «да». Мы с ним встретились и поговорили. Он кое-что написал и с самого начала мне понравилось, что он был очень точен, и что он старался, чтобы эта работа была выполнена «на отлично» — и не для кого-то, а для меня. Я сразу понял ЧТО для него было очень важно: мой рассказ должен основываться на фактах.

БИЛЛ: Он как бы заполнял пустоты разными подробностями и деталями…

ПИТ: Вот именно! Потому-то наше сочетание и было таким крутым — потому что он знал все это. Как если бы я сказал, что «мы в тот вечер сходили туда-то», и он уточнил бы: «Это было 6 июля 1963 года». То есть, он знал все детали. И сочетание его — объективного фэна, и меня — субъективного друга, было удивительно и прекрасно. И вряд ли я смог бы найти кого-то еще, кто мог бы справиться с этой работой так же хорошо.

БИЛЛ: А были у вас проблемы, вроде таких, когда издатели хотят, чтобы книга была не такой, как хочется вам?

ПИТ: Нас просили изменить только одно место. Но мы отказались, и они взяли все, как было.

БИЛЛ: А что именно это было?

ПИТ: Они хотели, чтобы посвящение «Джону — за эти воспоминания» было помещено вверху (а не между личными посвящениями Пита и Ника — Б.К.), а мы сказали «нет», потому что поместив его в центре, мы как бы соединили нас двоих.

БИЛЛ: Ты упомянул Филипа Нормана. Расскажи о вашей встрече.

ПИТ: Я не хотел говорить ни с журналистами, ни с телевизионщиками, ни с кем. Ко мне постоянно обращались с просьбами…

БИЛЛ: Кроме Хантера Дэвиса…

ПИТ: Да, кроме Хантера Дэвиса — по личной просьбе Джона. И именно поэтому та книга так понравилась Джону: то, что я рассказал Хантеру Дэвису, было случаями, о которых он уже забыл — и когда он прочел это, он воскликнул: «Господи, а ведь я об этом совсем забыл! Вот было здорово!». Но вернемся к Филипу Норману… Он позвонил мне и сказал, что он — друг Дерека Тэйлора, милейшего человека, которого я очень уважаю, и Норман сказал, что он пишет книгу о событиях и положении дел в Ливерпуле «до появления БИТЛЗ». Другими словами — о самом городе, почему ЭТО произошло и как эволюционировало. Будучи очень наивным, я поверил ему. Он заехал ко мне, мы пошли в пивняк, и он задавал мне вопросы, на которые хотел услышать мои ответы — а потом перешел к разговору о Джоне и нашем детстве, и спровоцировал меня на исповедь. И вот я узнаю, что вышла «Кричи!» — и первые страниц пятьдесят или около того — просто диалог со мной. Я не берусь категорически утверждать, что у него был магнитофон, но если нет — значит, у него в голове сидит кремниевый чип (полупроводниковый кристаллик с интегральной схемой — прим. пер.). Он не просто изложил суть разговора — он напечатал его слово в слово! Но независимо от того, фотографическая память у него, или нет, он все равно обманщик и жулик и добывает информацию под фальшивыми предлогами. Я ведь не единственный, кому он подсовывал эту басню, чтобы взять интервью.

БИЛЛ: Здесь будет уместно затронуть Питера Брауна, который, насколько мне известно, говорил в Англии, особенно знакомым БИТЛЗ и семье Брайана, что он работает над книгой о 60-х, а сам писал «Любовь, которую ты отдаешь» («The Love You Make»). Он не говорил с тобой?

ПИТ: Нет. Он даже не обращался ко мне. И заметь: когда они писали ее, они знали, что и я тоже пишу книгу.

БИЛЛ: Что ты думаешь о книге Брауна?

ПИТ: По-моему, это подлость. Мне думается, что этим он очень многим нанес предательский удар в спину.

БИЛЛ: А сама его история соответствует действительности?

ПИТ: Ну, что касается фактических материалов, то там все более или менее. Но его крикливое утверждение о том, что БИТЛЗ распались из-за пагубного пристрастия Джона к героину — это самая большая чушь, которая мне попадалась. Я могу привести целый ряд факторов, приведших к распаду БИТЛЗ — но это ни в коем случае не героин! А он даже ничего не объяснил, просто взял и брякнул: «Джон Леннон имел пагубное пристрастие к героину!». Он подло предал так много людей, помогавших ему… Он был доверенным сотрудником, но никогда не входил во «внутреннее окружение». И он никогда не был другом никого из них. Они знали его только по деловым отношениям. На работу принял его Брайан Эпстайн. Потом он пролез в «Эппл», и, проработав с нами столько времени, был доверенным сотрудником. И это доверие он использовал для «выхода» на очень многих людей, и лично я из этой книги понял, что он уже тогда затаил в себе злобу на них. Но по-моему, у Питера Брауна нет никаких оснований за что-то обижаться на ребят, которые никогда не делали ему ничего плохого. Кроме того, то, что он написал, я считаю извращенной картиной. Поэтому я и написал свою книгу — мой портрет Джона. В ней всякого хватает, потому что я не хотел обвинений в подлещении и изобилии розовых тонов.

БИЛЛ: В твоей книге немало таких же откровений, как и у Брауна, но она совсем не производит такого впечатления.

ПИТ: Это как раз показывает, как много значит отношение автора. Я старался быть абсолютно честным. Я не хотел вставлять эти журналистские обороты, типа «об этом пишется впервые». Я старался избегать недомолвок и амбициозности. Я не углублялся в философию Джона. Я не увлекался своими собственными мнениями.

БИЛЛ: А читал ты «Дни в «Дакоте»" («Dakota Days») и «Любовь к Джону» («Loving John»)?

ПИТ: Я не читал «Дней в «Дакоте»", и не читал «Любви к Джону», не считая сериалов английских воскресных газет. Там они были в центре внимания недели три, так что остальным я себя утруждать не стану.

БИЛЛ: Как ты относишься к тому, что они написали эти книги?

ПИТ: Здесь свободная страна, и каждый имеет право написать книгу. Если человек считает, что ему действительно ЕСТЬ, что сказать, и он хочет немного заработать, что ж, это его право…

БИЛЛ: Насколько точен их портрет Джона?

ПИТ: Я не читал их, так что не могу комментировать. Портрет Джона, каким Я его знал, во всех деталях дается в моей книге. Мне кажется, мое изображение Джона передает его полностью за те годы, что я был с ним знаком. Жаль, конечно, что я не читал этих книг. Тогда я, быть может, и сказал что-нибудь о них… а может быть, и не сказал бы… А вообще, честно говоря, они меня не очень интересуют…

БИЛЛ: Некоторые считают, что портрет Брауна отразил одни только негативные стороны БИТЛЗ…

ПИТ: Вот именно поэтому я и написал свою книгу. Меня просто выводит из себя то, что у людей хватает нахальства и наглости сочинять вещи, вроде «Причин гибели легенды». Какое они, не давшие этому миру ничего по сравнению с этими ребятами, имеют на то право?! Они только и делают, что ругают и критикуют. Я на днях давал радиоинтервью — и вот мне звонит какой-то парень и заявляет: «Брайан Эпстайн в своем деле ничего не смыслил, и из-за него они потеряли кучу денег. Он мог бы сделать все это намного лучше!». И я ответил: «Да Господи, что за позиция?! Брайан не знал, что они тогда делали! А скажите: в какой книге написано, КАК вывести БИТЛЗ к славе? Зато у него, по меньшей мере, была уверенность, вера. Он потратил на них кучу денег, потому что ВЕРИЛ в них. Он вывел их в люди, а о нем говорят, что из-за него они потеряли кучу денег, он был плохим бизнесменом, он был гомосексуалистом.» Ну что за х…ня?! А почему вы не хотите взглянуть на положительную сторону и сказать: «он сделал то-то и то-то»? То же самое было и с Джоном. Другой парень звонит и говорит: «Джон мало сделал, он не раскрыл своего артистического потенциала, он никогда не учил нотной грамоты, не вел счета своим песням, не принимал никакого участия во всех событиях в Кампучии и им подобным.» И я сказал ему: «Да что ты такое говоришь?! Какое ты имеешь право критиковать все это? За то, что этот человек дал тебе и всему миру, его нужно благодарить! А что, говорю, ты сделал для Кампучии?». Гробовое молчание. И я сказал: «Так вот, сначала наведи порядок в своем доме, а потом уже начинай критиковать других. Он для этого мира сделал столько, сколько тебе не сделать за всю твою жизнь.»

БИЛЛ: Как отреагировали на твою книгу Битлы и Йоко?

ПИТ: Пока никак — по той простой причине, что как только книга была издана — а мы очень задержались с ней и неслись галопом, и Ник совсем чуть было не свихнулся, потому что мы хотели быть уверены, что в этой книге все, как нужно ДО сдачи ее в набор; а как только она вышла в печать, я сразу приехал сюда. Вообще, Джордж был одним из первых, кому я сказал, что пишу ее, и он был вне себя от радости, и не мог ее дождаться. Он говорил: «Покажи мне ее сразу, как кончишь». Не думаю, что все там приведет его в восторг, но, думаю, он останется доволен ее честностью. Он считал, что если кому-то и писать книгу о Джоне, то уж кому, как не мне… Вернусь к разговору о подлещевании и прочем… Я не хотел делать этого не только потому, что Джон был честным в отношении к своей жизни, а, значит, для меня было важно быть честным к его жизни, как и к своей собственной, но еще и потому, что, опусти я что-нибудь из того, что знал, — это отразилось бы на ценности всего остального. То есть, это было сделано для создания целостной картины.

БИЛЛ: Ты не всем сообщил, что работаешь над этой книгой?

ПИТ: Нет, только Джорджу. В этом не было необходимости. А Джорджу я сказал просто потому, что мы с ним еще встречаемся.

БИЛЛ: Насколько тесен ваш контакт?

ПИТ: Я вижусь с ним 2–3 раза в год, провожу у него во Фрайэр-парке день или ночь, мы играем во что-нибудь или просто болтаем в саду…

БИЛЛ: А как насчет Пола и Ринго?

ПИТ: Нет, с ними я вообще не встречаюсь.

БИЛЛ: А давно ты видел их в последний раз?

ПИТ: С Полом я виделся лет десять назад, а с Ринго — и того больше. Мы пошли разными путями. Когда я ушел из жизни Джона, я вернулся к своему бизнесу. И в любом случае с миром шоу-бизнеса он ничего общего не имел. Я это понял, еще когда мне было 15.

БИЛЛ: После стиральной доски?

ПИТ: Совершенно верно! Этот мир был мне просто чужд. Так что, шоу-бизнес идет своим путем, а я — своим.

Журнал «Битлфэн», декабрь 1983