Глава 1 «Бенито Адольф Уго Чавес…»

Глава 1

«Бенито Адольф Уго Чавес…»

Уго Чавес, наиболее известный в России латиноамериканский политик после Фиделя Кастро, привлекает внимание полемичностью своих взглядов, выпадами в адрес США, оригинальностью высказываний, экзотичностью манер и поступков. Правда, отношение к нему в России весьма запутанное: то ли Чавес — левый политик новой волны, объявивший мирную Боливарианскую революцию, то ли — очередной «каудильо» с популистской риторикой.

«Образ Чавеса», созданный на Западе для всемирного потребления, не соответствует стереотипу «образцового демократического политика». Этот виртуальный Чавес — диктатор и тиран. Он безнадёжно аморален, беспринципен, склонен к экстремизму и потому поддерживает связи с арабскими террористами, колумбийскими партизанами и ультралевыми группировками по всему миру. Чавес — это источник сплошных импровизаций, трюкачества и эпатажа. Из-за конфликтивности его прозвали «Уго — сталкивающийся автомобильчик». Плюс ко всему этому подозрительная дружба с политиками, которых Запад причисляет к изгоям.

В сравнительный ряд идентичных Чавесу типажей включают Сталина, Гитлера, Муссолини, Хусейна, Милошевича и других «сильных людей» прошлого. Бывший посол США в Венесуэле Отто Рейч (кубинские корни, антикастрист) не озабочивается в выборе формулировок, когда речь заходит о Чавесе. Для Рейча, остающегося ведущим специалистом по Латинской Америке в администрации США, нет никакой разницы между венесуэльским президентом, Гитлером и Муссолини: «Чавес намерен поставить под свой контроль средства массовой информации, чтобы обманывать венесуэльский народ, превратить школы в систему коммунистической обработки и покончить с частным сектором. Если проанализировать суть «Социализма XXI века», как Чавес называет будущее Венесуэлы, то станет понятно, что речь идёт о том же самом, что творили Муссолини в Италии и Гитлер в Германии накануне своих экспансионистских авантюр. Это фашизм!» По мнению Рейча, высокие цены на нефть сделали Чавеса «богатым и опасным», а свержение его в апреле 2002 года было не государственным переворотом, как заявила ОАГ, а «народным восстанием».

В Венесуэле созданный оппозицией для внутреннего потребления виртуальный Чавес не менее отвратителен: он безжалостно преследует своих политических оппонентов, душит свободу слова, закрывает телеканалы, создаёт культ личности сталинского типа. Одним росчерком пера он уволил с работы тысячи сотрудников государственной нефтяной компании PDVSA,[1] бездоказательно обвинив их в саботаже. Он приучает детей к употреблению наркотиков, публично жуя листики коки, которые привозит ему из Боливии не менее подозрительный тип — индейский президент Эво Моралес. Какой ужас, Венесуэлой правит наркоман! Венесуэльцев пугают, что пребывание Чавеса на президентском посту грозит им неисчислимыми бедами. Рано или поздно Вашингтону придётся включить Венесуэлу в «ось зла». Последствия этого будут драматичны и для «диктатора», и для всех венесуэльцев.

Опасность Чавеса видят в том, что он «непредсказуем». У него слишком много идей («типичный шизофреник»!). Он самозабвенно болтлив, и в характерном для себя запале часами вещает перед восторженными массами, не используя шпаргалок («ещё одно доказательство шизофрении»!). Чавес легко переходит от темы к теме, зачаровывая потоком слов толпу, которая обычно состоит из малограмотных люмпенов и потребителей правительственных подачек. Для поддержания интереса к своим речам Чавес нередко пританцовывает и поёт на трибуне, компрометируя авторитет президентской должности. Не по этой ли причине оппозиция советует: вам, камарада Чавес, с вашей жизнерадостной тропической натурой лучше всего выступать в развлекательном телевизионном шоу или в клубе «Тропикана» на обожаемой вами Кубе?

Один из многочисленных критиков Чавеса, мексиканский писатель Карлос Фуэнтес как-то сказал, что голова у венесуэльца похожа на большую мусорную свалку, которая образовалась из всего того, что за ненужностью выбрасывается на помойку (в виду имеются идеи, концепции, доктрины). Для Фуэнтеса венесуэльский лидер — это «плаксивый демагог»: «Он был близок к утрате власти. Прибег к защите церкви. Исходил слезами. Это человек без содержания, тропический Муссолини четвёртой категории. Не имеет какого-либо реального веса». Чтобы оттенить «незначительность» Чавеса, Фуэнтес сравнил его с Фиделем Кастро, назвав кубинца «подлинной личностью, настоящим мужчиной», с которым можно не соглашаться, но которого нельзя не уважать. На фоне Кастро, по словам Фуэнтеса, венесуэлец «выглядит комедиантом, импровизатором».

Колумбийский писатель Габриэль Гарсия Маркес после беседы с Чавесом накануне его вступления в президентскую должность вдохновился на статью «Загадка двух Чавесов». Маркес обошёлся без крайностей в оценках, но завершил статью такими словами: «В то время, когда он удалялся в окружении свиты из увешанных наградами военных и новоиспечённых друзей, меня потрясло озарение, что я только что путешествовал и с удовольствием говорил с двумя прямо противоположными персонажами. Одному из них непреклонная судьба предлагает возможность спасти его страну. Другой — иллюзионист, который может войти в историю как ещё один деспот».

В журнале «Плейбой Бразил» появилась статья «Как создаётся идол латиноамериканских левых» с такой преамбулой: «Вы хотите прославиться, как Че Гевара, но без винтовки в руках, не прячась в густом кустарнике, не попав в засаду и не погибнув? Вы мечтаете стать таким же известным, как рок-звезда? Вы хотите объехать весь мир и стать объектом поклонения миллионов фанатиков социализма? Поучитесь у Чавеса, как это делается».

Чавеса обвиняют в «неискренности» его дружбы с Фиделем Кастро. Дескать, венесуэлец с нетерпением ждёт смерти кубинского патриарха, чтобы перехватить бразды правления «левомарксистским интернационалом». Даже специальный термин появился: globalchavetizacion — «глобальная чаветизация». А с каким восторгом западные СМИ раскручивали «видеокартинку» с королём Испании, который на Иберо-американском саммите[2] раздражённо выкрикнул по адресу Чавеса: «Заткнись же!» Королю Хуану Карлосу не понравилось, что венесуэлец, выступая, несколько раз назвал бывшего премьер-министра Испании Аснара фашистом. Королю крупно повезло, что Чавес отвлёкся в эту минуту и не слышал его оскорбительной реплики. Скандал мог приобрести грандиозный характер. О примирении сторон писалось намного меньше. Его пришлось ждать семь месяцев. За кулисами активно действовали испанские банкиры и нефтяные компании. Угроза Чавеса о национализации висела как дамоклов меч. По дипломатическим каналам всё-таки удалось договориться о встрече. В июле 2008 года президент прилетел на Мальорку, где находится летняя резиденция короля. Дружеское рукопожатие поставило крест на инциденте в Сантьяго-де-Чили. Светские хроникёры не сообщили, какой подарок привёз Чавес королю, но Хуан Карлос вручил гостю футболку со знаменитой фразой. Встреча в 2009 году была ещё более внепротокольной. «О, ты отрастил бороду, стал совсем как Фидель!» — пошутил Чавес. Хуан Карлос провёл рукой по рыжеватым волосам: «Да, я решил немножко сменить look».

Снисходительно-насмешливый тон в отношении Чавеса проник в либеральные СМИ России, которые следуют стереотипам подачи венесуэльца западными массмедиа. Российские журналисты любят называть Чавеса «венесуэльским Жириновским». Если верить им, то какими-либо реальными достоинствами «крутой мачо» Чавес не обладает, разве что «крепким мочевым пузырём», который позволяет без перерывов произносить многочасовые речи. Ещё венесуэлец славится умением словесно «опустить» обидчика, и при этом цитируют бывшего премьер-министра Англии Блэра, который как-то сказал, что Чавес среди лидеров современности обладает «наилучшей линией по штамповке оскорблений».

Как же надо бояться человека, какую опасность видеть в нём, чтобы задействовать для его компрометации всю мощь «чёрной пропаганды»?! Такой карикатуризированный Чавес нужен и для того, чтобы реальный, достоверный президент Венесуэлы не затмевал неолиберальных политиков, которые, однозначно ориентируясь на защиту интересов капитала, претендуют попутно и на всенародную любовь.

Искажённый «образ диктатора-марксиста» годами транслировался на среднестатистического потребителя информации в России, поэтому не удивительно, что у россиян возник такой невнятный стереотип восприятия личности Чавеса и его «то ли боливарианской революции, то ли социалистической реформы, то ли перестройки по-венесуэльски».

Расшифровать феномен Чавеса и его политического курса пытаются многие: иногда с симпатией, порой с недоумением, чаще, как видим, — с враждебных позиций.

Бывший генеральный прокурор Венесуэлы Хесус Петит да Коста входит в число «профессиональных» античавистов: «Камарада Чавес является таким же коммунистом-сталинистом, как Фидель Кастро. Чавес обучает на Кубе кадры своей будущей, единственно дозволенной в Венесуэле партии. С помощью кубинских учителей и врачей, а также венесуэльцев, которым промыли на Кубе мозги, он готовит в стране благоприятную почву для её функционирования. Организуя отряды резервистов, Чавес стремится к созданию Красной армии, которая заменит нынешнюю Национальную армию. Для этой же цели используются кубинские военнослужащие, исполняющие функции советников. Чтобы замаскировать свои подлинные планы и дождаться «созревания условий», Чавес использует имя Боливара. На самом деле он руководствуется указаниями Фиделя Кастро по всем вопросам формирования внутренней и внешней политики Венесуэлы».

В ином ключе интерпретирует Чавеса журналистка Альма Гильермоприето («Нэшнл Джиогрэфик»): «Лидер Венесуэлы может быть непредсказуемым и не внушающим особого доверия, но это выдающийся деятель, и он усвоил один крайне важный урок, который другие, более осторожные политики, оставляют без внимания: в мире гораздо больше голодных бедняков, мечтающих о хорошем будущем, чем богачей, жаждущих сохранить прошлое».

Журнал «Тайм»[3] включил Чавеса в число ста наиболее влиятельных персонажей нашего времени. Для журнала принципиально несостоятельно проведение параллелей между Чавесом и Фиделем Кастро, поскольку кубинец в годы холодной войны получал поддержку от Советского Союза, установил строжайший контроль над прессой, демонстрировал во всех своих решениях качества диктатора. Венесуэлец во многом отличен от него. Он является «самодостаточным революционером», который позволяет диссидентство и критику в свой адрес и обладает существенным геополитическим весом, поскольку возглавляет одну из ведущих нефтедобывающих стран.

С 2005 года всё чаще звучат голоса в поддержку выдвижения Чавеса на Нобелевскую премию мира. Аргументы таковы: президент, добиваясь модернизации Венесуэлы, неизменно проявляет гибкость, терпимость, склонность к диалогу, выдержку даже тогда, когда может «на законных основаниях» прибегнуть к репрессиям. После попытки переворота в стране, когда в апреле 2002 года он был «отстранён» на 48 часов от власти, Чавес не поддался искушению раз и навсегда раздавить заговорщиков и оппозицию, на чём настаивали его сторонники-радикалы.

Ещё в Москве, готовясь к командировке в Венесуэлу, в которой мне уже довелось работать корреспондентом АПН в 1983–1988 годах, я пытался составить для себя мнение о Чавесе. Кто он? Куда влечёт его «неумолимый рок событий»? Казалось бы, он предельно откровенен во всём, что касается его личной жизни и ещё больше — политической программы и стратегии действий внутри страны и за её пределами. Но его практические шаги кажутся настолько противоречивыми, что невольно возникают сомнения: какова их конечная цель? Что в нём от революционера, и что — от ловкого демагога, использующего революционную фразеологию? Не обманутся ли в нём в конечном счёте его сторонники?

Я встретился в Москве с друзьями-латиноамериканистами из различных ведомств, с пристрастием расспросил их о Чавесе, перспективах его выживания в качестве президента. Это было после апрельских событий 2002 года — почти удавшейся попытки контрреволюционного переворота. В ответах собеседников преобладали пессимистические оценки: «Оппозиция проведёт перегруппировку сил и доведёт дело до конца», «церэушники с этим путчем лажанулись, готовят другой», «будет чудо, если Чавес дотянет до конца текущего года». Кто-то из коллег-пессимистов сунул мне «портретную справку» о венесуэльском президенте для служебного пользования со словами: «В твой журналистский архив. Мне она теперь вряд ли пригодится». Справка была написана с симпатией к венесуэльцу:

«Чавеса без преувеличения можно считать лучшим оратором и полемистом Венесуэлы (всегда выступает без заранее подготовленного текста). Он свободно держится перед любой аудиторией, хорошо чувствует и знает жизнь и настроения простых венесуэльцев, успешно использует радио и телевидение для пропаганды своих идей. Публичные выступления Чавеса доступны народу, изобилуют острыми словечками, пословицами и выражениями, характерными для людей из бедняцких кварталов. В его арсенале присутствуют и чисто популистские приёмы, рассчитанные на мгновенный, демонстративный эффект. Так, он отказался от президентского жалованья, передав эти средства для поощрения трёх студентов вузов (оставив себе военную пенсию).

Демократизм, умение напрямую общаться с массами сочетаются в венесуэльском лидере с жёсткостью, проявлениями авторитаризма. В политической борьбе он нередко склонен использовать элементы морально-психологического давления, например являясь на официальный приём в форме десантника и демонстрируя оппонентам готовность прибегнуть при необходимости к силовому воздействию. В политических кругах Венесуэлы бытует представление о том, что Чавес стремится создать в стране систему жёстко авторитарного типа, с помощью которой ему было бы легко управлять государством.

Одной из его любимых тем является борьба с распространённой в стране коррупцией, уклонением от уплаты налогов, он постоянно призывает к устранению (вытеснению) из государственных структур антинациональной бюрократической элиты.

В общении с государственными деятелями других стран Чавес держится просто, без педантичного следования протоколу, сразу старается взять доверительный тон, расположить к себе собеседника. Несмотря на эмоциональность и пылкость характера, он умеет трезво оценить ситуацию, подать себя собеседнику в благоприятном свете. Президент отличается широтой общественно-политического кругозора и эрудицией. Цитирует по памяти Библию, работы Боливара, произведения мировой литературы. В его интеллектуальном багаже есть даже элементы дзен-буддизма.

Тщательно следит за своей внешностью. Шьёт одежду у наиболее модного в Венесуэле мастера, по несколько раз в день меняет костюмы, сорочки, галстуки. Хобби — бейсбол. В 1976–1980 годах выступал в профессиональных турнирах на уровне штатов. Пишет стихи, увлекается живописью, хотя жалуется, что в последние годы у него не остаётся для этого времени. Не пренебрегает возможностью встретиться за бокалом виски с наиболее близкими единомышленниками»…

Конечно, такой политик не может не привлекать к себе повышенного внимания. Его ненавидят представители зажиточного среднего класса, компрадорская буржуазия, олигархические круги. И боготворят бедняки, самоотверженно вставшие на его защиту в дни апрельского переворота 2002 года. Причину можно понять: венесуэльский президент не только заявил о социальной справедливости, равных возможностях, демократии для всех, но и взялся за исполнение обещаний.

Уго Чавес устоял за десять лет непрерывных баталий с враждебными силами и обстоятельствами, превратился в знаковую фигуру сопротивления империализму США, борьбы за многополярный мир. Среди десятков и сотен политиков современности Чавес воспринимается как одинокий революционный камикадзе, готовый пожертвовать собой во имя построения справедливого общества, которое он называет «Социализмом XXI века».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.