Общественные деятели

Общественные деятели

За некоторое время до создания персональных компьютеров в Сан-Франциско и его окрестностях появилось немало общественных активистов, которые видели в компьютерах инструмент для передачи власти людям. Они приветствовали небольшие научно-технологические проекты, почитали Бакминстера Фуллера и его “Руководство по управлению космическим кораблем «Земля»”, а также уважали идеи и ценности “Каталога всей Земли”. При этом они обходились без психоделиков и музыки The Grateful Dead.

Одним из таких активистов был Фред Мур. Его отец был полковником и служил в Пентагоне. Фред же мечтал стать инженером, поэтому уехал на запад страны и в 1959 году поступил в Беркли. Хотя тогда США еще не начали перебрасывать свои войска во Вьетнам, Мур присоединился к антивоенному движению. Он нацепил значок против курсов вневойсковой подготовки офицеров запаса и поселился в палаточном городке на Спраул-плаза, которая вскоре стала эпицентром студенческих демонстраций. Мур пробунтовал всего два дня — отец увез его домой. Однако в 1962 году он заново поступил в Беркли и присоединился к протестующим, а впоследствии два года провел в тюрьме за уклонение от военной службы. В 1968 году Мур поехал в Пало-Альто на своем фургончике “фольксваген” вместе с маленькой дочкой — ее мать их бросила⁷⁵.

Мур собирался организовывать антивоенные выступления в Пало-Альто, но в Стэнфордском медицинском центре ему на глаза попались компьютеры, и он был сражен. Поскольку его никто не выгонял, Мур сутками сидел перед одним из компьютеров, пока его дочь гуляла по коридорам или играла в “фольксвагене”. Он осознал, что при помощи таких машин люди могли бы сами распоряжаться своими жизнями, объединяться в группы, учиться новому, повышать свою компетентность и в конечном счете обретать независимость от корпораций и военных. “Фред был убежденным пацифистом, носил жидкую бороду и обладал магнетическим взглядом. Он мог внезапно взять и отправиться обливать кровью подлодки[72], испугать его было нелегко”⁷⁶, — таким Мура помнит Ли Фельзенштейн, общественный активист и идеолог IT.

Учитывая антивоенный настрой Мура и его интерес к технике, неудивительно, что он попал в зону притяжения Стюарта Бранда и стал общаться с почитателями “Каталога всей Земли”. Популярность к Муру пришла в 1971 году, когда он стал звездой одного из самых неоднозначных мероприятий эпохи — вечеринки по поводу выхода последнего выпуска “Каталога всей Земли”. Каким-то чудесным образом публикация “Каталога” принесла Бранду 20 тысяч долларов, и он снял Дворец искусств, построенный в древнегреческом стиле, в районе Марина в Сан-Франциско. Он пригласил тысячу близких ему по духу людей, чтобы вместе с ними решить, как лучше потратить заработанное. Он принес пачку стодолларовых купюр, надеясь, что подогретые рок-музыкой и наркотиками люди смогут придумать достойное применение деньгам. “Как мы можем просить других принимать решения, если нам самим слабо?”⁷⁷ — спрашивал толпу Бранд.

Обсуждение длилось десять часов. Бранд в черной монашеской рясе с капюшоном ходил между людьми, давал каждому подержать пачку банкнот и выслушивал предложения, которые записывал на доску. Пол Красснер, один из “веселых проказников” Кена Кизи, произнес взволнованную речь о тяжелой судьбе североамериканских индейцев и предложил отдать все средства им: “Мы обокрали их, когда пришли на эти земли”. Лоис, жена Бранда, у которой были индейские корни, заявила от лица своего народа, что в деньгах они не нуждаются. Человек по имени Майкл Кей предложил потратить все самим и начал раздавать купюры стоящим рядом людям, однако Бранд эту идею отверг. Он настаивал, что средства необходимо потратить на какое-то хорошее дело, и призвал всех вернуть банкноты. Часть людей это сделала под аплодисменты. На доску были записаны десятки предложений, от эксцентричных до откровенно безумных. Спустите всё в унитаз! Купите “веселящего газа” для вечеринки! Сделайте огромный пластиковый фаллос и воткните в землю! Наконец, один из участников группы Golden Toad не выдержал: “Соберите свои долбаные мозги в кучу! У вас миллион идей, выберите уже одну! А то будем торчать тут целый год, а я вообще-то музыку пришел играть!” Дело от этого быстрее не пошло, зато всем дали передохнуть — послушать живую музыку и посмотреть танец живота, в конце которого исполнительница упала на пол и забилась в судорогах.

После этого Фред Мур, как обычно, с всклокоченными кудрями и бородой, встал, представился и сказал, что его профессия — человек. Он осудил всех собравшихся за привязанность к деньгам, показательно достал из кармана два доллара и сжег их. Кто-то предложил проголосовать, но Мур раскритиковал и эту идею, потому что это разобщило бы людей, а не сплотило. К тому времени уже было три часа утра. Люди все больше уставали от происходящего. Мур записал имена всех гостей вечеринки, чтобы решить этот вопрос потом. “Очень важно, что мы сегодня здесь все вместе, давайте не позволим пачке долларов поссорить нас”⁷⁸, — увещевал он. Наконец, Мур убедил последних двадцать скептиков. Вся сумма была отдана ему на хранение до тех пор, пока у кого-либо не появится идея получше⁷⁹.

Из 20 тысяч долларов осталось 14 905. Мур закопал их во дворе своего дома, потому что счета в банке у него не было. Некоторые приходили выпрашивать деньги, не обошлось и без разборок, но в конце концов Мур раздал всю сумму в качестве кредитов и грантов учреждениям, которые предоставляли людям доступ к компьютерам и учили на них работать. Эти организации были частью техно-хипповой экосистемы, которая образовалась в Пало-Альто и Менло-Парке вокруг Стюарта Бранда и поклонников его “Каталога всей Земли”.

В частности, средства получил фонд Portola Institute, который издавал каталог. Эта некоммерческая организация предоставляла “компьютерное образование для школьников всех возрастов”. Руководителем их довольно бессистемной программы был Боб Альбрехт, инженер, который отказался работать на корпорации. Вместо этого он преподавал программирование детям и греческие танцы всем желающим, включая Дага Энгельбарта. Альбрехт помнит, как жил в конце самой извилистой улицы Сан-Франциско Ломбард-стрит и постоянно проводил вечеринки, посвященные то программированию, то винам, то греческим танцам⁸⁰. Вместе с друзьями он открыл компьютерный центр, где каждый мог научиться пользоваться PDP-8, а своих лучших учеников он возил на экскурсии — самой запоминающейся была поездка в Центр аугментации Энгельбарта. На последней странице одного из первых выпусков “Каталога всей Земли” была напечатана фотография Альбрехта с щегольской стрижкой “дикобраз”. Он учил детей пользоваться калькулятором.

Альбрехт написал несколько самоучителей, включая “Мой компьютер любит, когда я пишу на BASIC”, и начал публиковать вестник People’s Computer Company — “Народной компьютерной компании”, которая, строго говоря, компанией не была. Организацию так назвали в честь группы Дженис Джоплин Big Brother and the Holding Company. Девизом нового самодеятельного издания стал лозунг: “Возможности компьютеров — людям”. На обложке первого выпуска (октябрь 1972 года) была изображена яхта, уплывающая на закат, а также было небрежно написано от руки: “Компьютеры используются против людей и для контроля людей, а должны служить нам на благо и дарить свободу. Пришло время это изменить — нам нужна настоящая НАРОДНАЯ КОМПЬЮТЕРНАЯ КОМПАНИЯ”⁸¹. В большинстве выпусков вестника были рисунки с драконами, поскольку Альбрехт любил драконов с тринадцати лет, а основное содержание составляли статьи о компьютерных курсах, образовательных ярмарках, программировании на BASIC и фестивалях для поклонников принципа “сделай сам”⁸². Благодаря этому вестнику пересеклись судьбы многих общественных активистов, радиолюбителей и умельцев, собирающих технику своими руками.

Другим ярким представителем того времени был Ли Фельзенштейн, убежденный пацифист со степенью инженера-электрика Беркли, который был героем книги Стивена Леви “Хакеры”. Фельзенштейн был далек от “Веселых проказников” и даже в разгар студенческих волнений воздерживался от секса и наркотиков. В нем удачно сочетались политическое чутье, задатки общественного активиста и нездоровая склонность к созданию сетей и систем связи. Он был преданным читателем “Каталога всей Земли” и с уважением относился к движению “сделай сам”. Он также верил, что открытый доступ к средствам связи сделал бы людей менее зависимыми от корпораций и властей⁸³.

Ли Фельзенштейн родился в 1945 году в Филадельфии и уже с детства проявлял лидерские задатки и любовь к технике. Его мать была фотографом, а отец — машинистом на железной дороге, но затем он время от времени подрабатывал художником по рекламе. Оба родителя секретно состояли в Коммунистической партии. “Они считали, что СМИ в основном пустозвонят, это было одно из любимых словечек отца”, — вспоминает Фельзенштейн. Даже когда родители ушли из партии, они продолжали поддерживать левых. В детстве Ли участвовал в пикетах, которые устраивались во время приездов военачальников, и помогал организовывать протесты перед универмагом “Вулворт” в поддержку проходивших на Юге сидячих демонстраций против расовой дискриминации. “В детстве я всегда носил с собой лист бумаги для рисования — родители поддерживали во мне творческое начало. Обычно это была какая-нибудь листовка отца с чистой обратной стороной”⁸⁴.

Техникой он заинтересовался во многом благодаря матери, которая постоянно рассказывала, что его покойный дедушка изобретал небольшие дизельные двигатели для грузовиков и поездов. “Я понял намек — она хотела, чтобы я стал изобретателем. И однажды, когда учитель отчитал меня за витание в облаках на уроке, я ответил, что нигде не витаю, а изобретаю”⁸⁵.

Фельзенштейн любил уединяться в подвале и играть с электротехникой, так он избегал общения с задирой — старшим братом и сводной сестрой, удочеренной его родителями. С тех самых пор он верил, что электронные устройства способны дать человеку больше свободы: “Инновации в сфере электроники могли подарить нам общение вне семьи с ее иерархией, о чем я так мечтал”⁸⁶. Он поступил на заочные курсы — записавшимся высылали учебные материалы и оборудование для экспериментов, а также купил руководства по сборке и ремонту радио и транзисторы за 99 центов, чтобы научиться делать разводку компонентов по нарисованным схемам. Фельзенштейн был из тех программистов, кто вырос, собирая электронные устройства из наборов Heathkit, на радиоконструкторах, и потому беспокоился, что новые устройства продаются полностью запаянными и подростки не могут заглянуть внутрь[73]. “Я понял азы электроники, копаясь в старых радиоприемниках. Они легко открывались, так как подразумевалось, что каждый сам может их ремонтировать”⁸⁷.

Политическая жилка и интерес к технике дали о себе знать — Фельзенштейн полюбил научную фантастику, особенно книги Роберта Хайнлайна. Его вдохновлял популярный в этом жанре сюжет, который нравился многим геймерам и компьютерным фанатам, также повлиявшим на становление киберкультуры. Это была история о герое-хакере, который использует свою IT-магию, чтобы свергнуть зловещее правительство.

В 1963 году, в разгар протестов против войны во Вьетнаме, Фельзенштейн поступил в Беркли, чтобы выучиться на инженера-электротехника. В Калифорнии он первым делом присоединился к демонстрации против приезда высокопоставленных гостей из Южного Вьетнама. Мероприятие затянулось, и ему пришлось брать такси, чтобы успеть на занятия по химии.

Обучение в Беркли стоило недешево, и Фельзенштейн устроился на программу “Учись и работай”, откуда попал в проект НАСА и уехал на авиабазу ВВС США “Эдвардс”. Однако руководству стало известно о коммунистических взглядах его родителей, и ему пришлось уволиться. Он позвонил отцу, чтобы узнать правду, но тот отказался обсуждать это по телефону⁸⁸.

“Не встревай куда не следует, сынок, и без проблем получишь свою работу обратно”, — советовал ему один офицер ВВС, однако чего Фельзенштейн не умел, так это подчиняться. Инцидент с увольнением усложнил его отношения с властями. Вернувшись обратно в кампус в октябре 1964 года, он застал зарождение Движения за свободу слова и, подобно тому герою из научной фантастики, решил применить свои знания на благо революции. “Мы искали «мирное оружие», и меня вдруг осенило, что лучший ненасильственный метод борьбы — свободное общение и обмен информацией”⁸⁹.

Однажды пошел слух, что полиция окружила кампус, и кто-то крикнул Фельзенштейну: “Скорее! Собери нам радио на полицейской волне!” По щелчку такое не сделаешь, но после этого случая он осознал, что пора использовать технологии ради общественного блага⁹⁰.

Главное, что он усвоил: кратчайший путь к свободе от крупных организаций — это создание новых способов и сетей связи. Фельзенштейн также понял, что именно это лежало в основе Движения за свободу слова, которое выступало за прямое общение между людьми, без посредников и контроля сверху, без ниспосланных указаний, в какие группы и сообщества людям объединяться. Эта идея легла в основу протеста против корпораций и властей, которые диктовали людям, как им жить⁹¹.

Фельзенштейн начал искать способ структурирования информации, который бы упростил общение между людьми. Сначала он печатал информационные письма своего студенческого кооператива, а затем стал писать для еженедельной неофициальной газеты Berkeley Barb. В редакции его не без иронии прозвали “военным корреспондентом”, поскольку он подготовил материал о десантном корабле-доке (по-английски — landing ship dock, сокращенно LSD) и саркастично прошелся по аббревиатуре LSD. Фельзенштейн надеялся, что пресса станет тем новым средством коммуникации, которое объединит людей, но он увидел, как СМИ “постепенно превращаются в коммерческие развлекательные проекты”⁹², и охладел к этой идее. Он также изобрел громкоговоритель с многосвязной сетью входов, чтобы аудитория могла общаться с оратором или преподавателем. Ему нравилось, что у такой системы не было центрального узла или контроллера, это напоминало структуру интернета и позволяло каждому высказать свое мнение⁹³.

Фельзенштейн считал, что будущее будет зависеть от различий между вещательными СМИ, например телевидением, которые “предлагают одну версию происходящего и не особо интересуются мнением аудитории”, и невещательными, где “каждый человек может слушать других и высказываться сам”. Он верил, что компьютерные сети позволят людям взять бразды правления в свои руки и самим распоряжаться своими жизнями⁹⁴.

До появления интернета и сервисов вроде Craigslist и Facebook люди общались и искали информацию через некоммерческие организации switchboards, своеобразные “общественные коммутаторы”, которые стали одним из этапов на пути к появлению социальных сетей. Как правило, в таких местах техническое оснащение было на нуле, вокруг стола с парой телефонов сидело несколько консультантов, стены были завешаны объявлениями и рекламой. Фельзенштейн помнит, что “такие службы были практически в каждом районе”. “Я как-то зашел к ним, чтобы посмотреть, можно ли ускорить их работу при помощи какого-либо технического решения”, — рассказывает он. Однажды он столкнулся на улице с другом, который поделился с ним прекрасной новостью: одна такая организация надавила на совесть какому-то богатому либералу из Сан-Франциско и получила от него мейнфрейм. Так появился некоммерческий центр Resource One, где суперкомпьютер должны были перенастроить и передать в совместное пользование нескольким таким “социальным коммутаторам”. Фельзенштейн считал, что их компьютер поможет развитию контркультуры⁹⁵.

Примерно в это же время он разместил в Berkeley Barb объявление: “Мастер на все руки, инженер и революционер ищет общения”⁹⁶. Так он познакомился с одной из первых девушек-хакеров Джуд Милхон, писавшей в стиле киберпанк под псевдонимом “Святой Иуда”. Она представила его своему другу Ефрему Липкину, системному программисту. Проект Resource One не мог найти желающих пользоваться их мейнфреймом, и Липкин предложил запустить на нем общественную электронную доску объявлений, которую приятели назвали Community Memory, “Память сообщества”. В августе 1973 года в Leopold’s Records, музыкальном магазинчике одного из студентов Беркли, установили терминал, который по телефонным проводам подключался к мейнфрейму⁹⁷.

Фельзенштейна посетила революционная идея: если людям дать доступ к компьютерным сетям, они сами объединятся в сообщества по интересам, следуя принципу “сделай сам”. Рекламная листовка проекта, она же его манифест, утверждала, что общение вне иерархических структур — это основа возрождения и активизации социальной жизни, и неважно, общаются ли люди при помощи компьютера и модема, ручки и чернил, по телефону или лично⁹⁸.

Фельзенштейн и его коллеги не стали предопределять ключевые слова в системе (например, “нужна помощь”, “машины” или “ищу няню”), и это было очень мудро. Пользователи сами задавали ключевые слова к своим сообщениям, так что каждая улица могла найти собственное применение этой системе. В Community Memory публиковали поэзию, искали попутчиков для поездки на машине, писали отзывы о ресторанах, искали партнеров для учебы, игры в шахматы, секса, медитации — в общем, для чего угодно. “Святой Иуда” подал всем пример, и люди начали создавать себе виртуальную личность — настоящее раздолье для литературных талантов пользователей. На стендах и настенных досках объявлений такое было просто невозможно⁹⁹. Community Memory предвосхитила появление электронных досок объявлений и онлайн-сервисов вроде The WELL. “Мы открыли двери киберпространства и увидели, что это благоприятная для нас среда”, — говорит Фельзенштейн¹⁰⁰.

Между друзьями возникло несогласие на популярную в цифровую эпоху тему. Липкин хотел буквально заковать терминал в железо, чтобы его никто не сломал. Фельзенштейн же верил, что компьютеры никак не помогут людям, если человек не будет уметь их разбирать, чинить и так далее. “Ефрем говорил, что стоит подпустить людей к компьютеру, и они его сломают. А мне нравился подход, который станет философией «Википедии»: дай людям доступ ко всему, и они научатся сами предотвращать и устранять неисправности системы”. Фельзенштейн считал, что компьютеры должны быть нашими игрушками: “Если подстегнуть людей экспериментировать с техникой, то компьютеры и социум смогут образовать симбиоз”¹⁰¹.

Жизненная философия Фельзенштейна основана на ряде убеждений и ощущений. Окончательно она оформилась, когда отец прислал сыну книгу Ивана Иллича “Инструменты для общения” (в тот момент друзья как раз установили терминал в музыкальном магазинчике). Философ Иллич родился в Австрии, жил в Америке, служил священником и критиковал общество, в котором доминирует технократическая элита. Одним из решений этой проблемы было создание простых и понятных, “дружественных” технологий. Иллич писал, что необходимо разработать инструменты, которые позволят людям работать эффективно и ни от кого не зависеть¹⁰². Философ вторил Энгельбарту и Ликлайдеру, подчеркивая важность симбиоза человека и техники.

Фельзенштейн взял на вооружение идею Иллича о том, что компьютеры необходимо проектировать таким образом, чтобы людям хотелось заглянуть внутрь, покопаться в компьютерной начинке. Позднее он признается, что книги философа вдохновили его знакомить людей с новыми технологиями и техникой. Через десяток лет два пророка встретятся и Иллич спросит Фельзенштейна, почему тот хочет объединить людей, но при этом ставит между ними компьютеры. Ответ был таков: “Я хочу, чтобы компьютеры объединяли людей и существовали в гармонии с ними”¹⁰³.

Фельзенштейн очень по-американски объединил идеалы мейкеров, то есть любителей делать вещи своими руками, которые получают удовольствие, обмениваясь опытом с единомышленниками, любовь хакеров к передовым технологиям и успешную общественную деятельность “новых левых”[74]. В 2013 году Фельзенштейн выступал перед заядлыми радиолюбителями на Выставке-ярмарке энтузиастов движения “Сделай сам” Сан-Франциско и окрестностей (Bay Area Maker Faire). Сначала он отметил тот “забавный, но вполне обоснованный факт”, что их основным докладчиком является революционер из 1960-х. Затем он заявил, что концепция персонального компьютера выросла из идей Движения за свободу слова, существовавшего в Беркли в 1964 году, и “Каталога всей Земли”, который привил ценности радиолюбителей будущим создателям персональных компьютеров¹⁰⁴.

Осенью 1974 года Фельзенштейн разработал спецификации для Терминала Тома Свифта[75], который задумывался как “Дружественное кибернетическое устройство”, названное в честь кумира американской молодежи, который только и делал, что возился с техникой¹⁰⁵. Через этот отказоустойчивый терминал можно было подключиться к мейнфрейму или сети. Фельзенштейну так и не удалось его собрать, но он размножил копии спецификаций и раздавал их всем желающим. В результате любители Community Memory и “Каталога всей Земли” заинтересовались его идеей о простых и понятных персональных компьютерах. Такой машиной мог бы пользоваться каждый человек без исключения, а не только “избранные”. В стихотворении Ричарда Бротигана компьютеры названы “автоматами благодати и любви”, поэтому свою консалтинговую фирму Фельзенштейн назвал Loving Grace Cybernetics, буквально “Кибернетика благодати и любви”).

Фельзенштейн отлично умел организовывать людей, поэтому он решил собрать вокруг себя единомышленников. Следуя логике Иллича, он вывел правило: “Чтобы выжить, компьютеру необходимо окружить себя другими компьютерами”. Вместе с Фредом Муром и Бобом Альбрехтом он стал наведываться на социальные ужины[76], которые по средам проводил Общественный компьютерный центр. Там нередко появлялся долговязый инженер Гордон Френч, любитель паять собственные компьютеры, с которым приятели в том числе обсуждали, какими будут персональные ЭВМ, когда они появятся. К началу 1975 года социальные ужины себя изжили, и тогда Мур, Френч и Фельзенштейн решили основать новый клуб. Их первая листовка гласила: “Собираете собственный компьютер? Или терминал? Или TV Typewriter[77]? Устройство ввода/вывода данных? Или еще какое-нибудь магическое устройство? Приходите пообщаться с людьми, у которых те же интересы”¹⁰⁶.

Так появился “Домашний компьютерный клуб”, где пересекались представители самых разных культурных течений Сан-Франциско и его окрестностей. “Приходили кислотные революционеры (хотя и нечасто), добропорядочные радиолюбители, будущие короли зарождающейся индустрии, разные чудаковатые технари и инженеры и прочие нонконформисты, включая жеманную даму, которая всегда сидела в первом ряду. Потом мне рассказали, что она была личным пилотом президента Эйзенхауэра, когда была мужчиной, — вспоминает Фельзенштейн. — И все они ждали появления персональных компьютеров, все они хотели избавиться от контроля Большого Брата, будь то правительство, корпорация IBM или ее сотрудники. Люди просто хотели заполучить компьютеры в свои руки, чтобы и поработать, и поразвлекаться”¹⁰⁷.

Первая встреча “Домашнего компьютерного клуба” состоялась в дождливую среду 5 марта 1975 года, в гараже Гордона Френча в Менло-Парке. В это же время на свет появился первый персональный компьютер, но только не в Силиконовой долине, а в заросшем полынью торговом центре в кремниевой пустыне.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.