Рыба

Рыба

Мы жили на горе, а внизу располагался рыбсовхоз, куда мы детьми бегали за рыбой или просто поглазеть на улов. Стоя наверху, мы вглядывались в горизонт, где из-за мыса Ильи должны были показаться наши фелюги с привязанными к ним байдами (большими лодками). Если издалека было видно, что байды утоплены в море по самые борта и фелюги идут тяжело, значит, улов хороший. Тогда мы бежали вниз.

Самым интересным было смотреть, как разгружаются. В фелюгах обычно была большая рыба: скат, камбала, катран (черноморская акула), иногда попадали в сети дельфины. В байдах же — рыба помельче: кефаль, ставридка или еще мельче — царская барабулька, хамса. На рыбацком мостике стояла железная тележка, куда крюками забрасывали большую рыбу или ставили корзины с уловом. Потом эту тележку тянули на берег и там уже сортировали. На берегу стояла большая мясорубка, в нее швыряли еще живую рыбу. В основном туда отправлялись скаты, катраны (потом этот фарш шел как корм на птицеферму). Дельфин, запутавшийся в сетях и порезавшийся ими почти до хребта, был трофеем нежелательным, и видно было, что рыбаки с горечью смотрели на его окровавленную тушу.

Байды разгружались веселее. Рыба прыгала, зеркалила на солнце и не хотела покидать лодку. Мелочь выгребали корзинами. Рыбаки, народ суровый, неприветливый, цыкали на нас матом, если мы попадались под руку, и нужно было дождаться минуты, чтобы жалобно мяукнуть: «Дяденька, а можно мы помоем байду?» Получив разрешение, мы саранчой набивались в лодку и наполняли полиэтиленовые пакеты остатками рыбы. После мытья лодки важно шли домой с добычей: кто жарить, кто вялить, а кто и продавать. Рыбаки же носили рыбу покрупнее — кефаль, ставриду, камбалу, хвост которой волочился по земле.

То, что в средней полосе называют камбалой, — это лосики! А камбала — рыба огромная, с небольшой стол, толстая, мясистая, с каменными круглыми шипами-бляшками, похожими на пуговицы, с нежным мясом и клейким жирком. Тот, кто когда-нибудь ел ее, будет помнить всю жизнь! Нет ничего вкуснее жареной камбалы! В нашем Городке всегда пахло жареной рыбой, и запах этот никогда не выветривался. А жарить рыбу у нас умели!

Всякую мелочь сушили под крышами домов. Под каждым карнизом серыми прищепками болтались связки хамсы, маленьких ставридок и азовских бычков. Под покровом ранней крымской ночи шпана срывала чуть присушенные связки и пировала в ближайших зарослях бурьяна.

Да что говорить! Рыба у нас была, и мы в ней толк понимали!