Пресненский Вал покидали по очереди

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Пресненский Вал покидали по очереди

После кончины Петра Ивановича главой семьи стал Николай, которому только-только исполнилось восемнадцать. К тому времени он уже начал трудовой путь бухгалтером центральных ремонтных мастерских Мосземотдела, располагавшихся на Ходынке. Решено было, что Александра Степановна с двумя младшими детьми — Петром и Верой — пока останутся в Погосте, а четверо станут обустраиваться в Москве. Андрея, приехавшего летом с оказией, старший брат взял под свое крыло — подручным слесаря. Кроме мастерских тот посещал еще и девятилетнюю школу № 18. Александр трудился по соседству, на Петровском огороде: так называлось большое картофельное поле.

В мастерских шли восстановление и сборка тракторов, жаток, сеялок — в общем, важной техники для молодой Советской республики. А потому неудивительно, что однажды туда пожаловал Владимир Ильич Ленин. Начальства по какой-то причине на месте не оказалось, и Николаю выпало встретить в конторе вождя революции.

Для молодых читателей нужно пояснить: в Советской стране человек, который лично видел Ленина, обретал некий ореол исключительности. Особенно ярко это проявлялось с течением времени, когда тех, кому выпала такая судьба, оставалось не так уж много. Их приглашали выступать в школы и вузы, на предприятия и в воинские части. Естественно, находились впоследствии и проходимцы, пытавшиеся примазаться кличности вождя. Неслучайно даже родился анекдот про множество помощников, якобы несших бревно вместе с Владимиром Ильичом на коммунистическом субботнике.

Применимо к рассказам Старостина, опубликованным уже во второй половине столетия, тоже находились скептики: мол, кто теперь проверит? Однако и Андрей был в тот день в мастерских, так что о визите знал. А по словам дочери Николая Петровича, о своем общении с Лениным он рассказывал им с сестрой, когда они были детьми, то есть еще до Великой Отечественной войны. В те годы не было принято фантазировать на ленинскую тему.

Так вот, Ленин приехал во время обеденного перерыва, когда в конторе находился бухгалтер Старостин. Они перебросились несколькими словами, тут набежали рабочие, окружили высокого гостя. Наконец, к месту событий добрались нарком земледелия Семен Середа и инженер Петр Ильин, конструктор снабженного мотором плуга, ради испытания которого, собственно, и прибыл председатель Совета народных комиссаров РСФСР. Должностные лица удалились на Ходынку опробовать плуг, и Ленин попрощался с Николаем за руку…

Будучи школьником, Андрей вел дневник, куда записывал все самые значительные события. Таковым стала и публикация в журнале «Известия спорта» о спортивном кружке 18-й трудовой школы Краснопресненского района, сопровожденная снимком. Упоминалось, что председателем кружка является Сергей Ламакин, а секретарем — Андрей Старостин. И эта заметка стала своего рода индульгенцией, когда директор школы Алексей Эдуардович Готвальд, застав ребят шалившими на перемене, пожелал вызвать родителей. Но, ознакомившись с журналом, сменил гнев на милость.

В свободное время братья приобщались к театру, причем не только в качестве зрителей. При Солдатенковской больнице, которую ныне все знают как Боткинскую, в кружке самодеятельности существовала театральная секция. Андрей писал впоследствии: «Николай играл роли героев-любовников, Александр, к общему удивлению, неплохо выступал в амплуа комических старух. А я — в „кушать подано“. Но вскоре и от этого был отстранен, после деликатного замечания режиссера: „Вы говорите деревянным голосом“.»

Братья и сами ходили на спектакли, благо в рабочкоме выдавали бесплатные билеты. Хотя поначалу не обходилось без конфузов. Так, Андрей, после деревенской жизни не сразу освоивший правила поведения в городе, однажды закурил самокрутку с махоркой прямо в зрительном зале, за что ему тут же досталось от Клавдии. А Николай попался в традиционную для новичков ловушку во время действия, когда персонаж по сценарию не может что-то расслышать и переспрашивает. В зале всегда находились добровольные помощники с громкими подсказками и одним из них оказался Старостин.

Андрея мир искусства увлек по-настоящему. Он посещал и классические спектакли, и новаторские, как в театре «Семперантэ», который размещался в квартире жилого дома, без деления на сцену и зрительный зал, а артисты импровизировали по ходу сюжета. Стал свидетелем дебюта Аллы Тарасовой во Второй студии МХАТа.

Очень хотелось ему послушать Сергея Есенина, из-за чего он не пропускал литературные диспуты в надежде, что застанет там любимого поэта. Увы, довелось только провожать его в последний путь. Забегая вперед скажем, что в дальнейшем Андрею Петровичу довелось познакомиться с сыном Сергея Александровича Константином, который стал знаменитым футбольным статистиком.

А вот с Владимиром Маяковским Андрей сталкивался лично. Сначала случайно, в фотоателье, куда пришел к сыну владелицы, своему школьному товарищу Володе Шустрому. А впоследствии, когда Старостин уже обрел футбольную известность, их представил друг другу поэт Николай Асеев. И Маяковскому явно пришлось по душе, когда футболист процитировал строчку из его стихотворения.

Дядя Митя во время Гражданской войны помогал на конюшне Матвею Чуенко, своему родственнику, известному до революции наезднику, мечтая о том, что его мастерство егеря однажды снова будет востребовано. И дождался: в доме раздался звонок от управляющего делами Совнаркома Николая Горбунова — заядлого охотника. Так что Дмитрию Ивановичу довелось организовывать охоту на волков для видных большевиков — Климента Ворошилова, Николая Крыленко, Павла Дыбенко. И тяга к любимому делу оказалась сильнее политических воззрений. В вольере на Пресненском Валу опять появились охотничьи собаки, а в сенях лежали перед отправкой к чучельнику убитые волки. Дмитрий Иванович снова участвовал в испытаниях легавых, как лучший натасчик получал призы и денежные награды. Вот с сыном у него начались проблемы. Иван стал охладевать к конькам, и в этом бы не было большой беды, если бы посещение катка не заменили походы в трактир.

Александра Степановна с младшими детьми вернулась в Москву, но понемногу Старостины начали покидать родительский дом. Николай, уже успев отслужить адъютантом в 9-й Московской военно-инженерной дружине, что располагалась на Таганке, устроился работать заведующим финансовым отделом Московской конторы Нижгубселькредсоюза на Мясницкой. А в 1923 году женился на Антонине Назаровой, которая жила по соседству, в районе Красной Пресни. Ее отец варил квас и содержал квасную. На свадьбе, правда, Николаю пришлось пить не квас, а более крепкие напитки. А поскольку к спиртному он был не приучен, то на гостей произвел ошибочное впечатление. Младшая дочь Елена рассказывала нам, смеясь, что родственники со стороны невесты даже боялись, что она выходит замуж за пьяницу.

Молодые решили жить отдельно, поначалу на съемных квартирах. В тот год начала выходить газета «Вечерняя Москва», и Николай с самых первых номеров стал ее постоянным читателем. Не ложился спать, не заглянув в свежий номер.

А в 1924-м замуж вышла Клавдия — за футболиста Виктора Прокофьева. В отделе записей актов гражданского состояния при Краснопролетарском совете Москвы сделали такие отметки: по роду занятий жених — инструктор, невеста — машинистка. Правда, почему-то постоянное место проживания Клавдии указали так: «Псковская губерния Порховского уезда Заполянской волости дер. Острова».

У Виктора и Клавдии 21 января 1925-го родилась дочь Ирина — первый ребенок в новом поколении. Николай был ее крестным отцом. Сохранилась фотография с дарственной надписью: «Моей крестной дочере» — вот так, через «е». Выглядело как-то по-церковнославянски.

А 31 марта 1926-го он и сам стал отцом: появилась на свет дочь Евгения. В то время Николай с Антониной обитали на Красносельской, а на работу он ездил на Балчуг, будучи заведующим секцией спорттоваров Москоопкульта МСПО на Балчуге.

Увы, пустела и другая половина дома на Пресненском Валу. В 1928-м ушел из жизни дядя Митя. В книгах Андрея Старостина указывалось, будто его близкий родственник умер, вернувшись домой со стадиона. Но в «Охотничьей газете» № 19 сообщалось, что Дмитрий Иванович Старостин умер 19 сентября на пятьдесят восьмом году жизни, в этот же день закончив «всесоюзные испытания легавых», которые он проводил, будучи уже тяжелобольным. Полевые испытания проходили близ станции Конобеево.

Неточность в воспоминаниях, возможно, связана с тем, что сам Андрей в то время (в 1928–1930 годах) проходил действительную воинскую службу в Московской пролетарской стрелковой дивизии. Что касалось армейских будней, то поблажек не делали даже для игрока сборной страны, каковым стал Андрей Старостин. Курсанты постигали строевую подготовку, штыковой бой, искусство окапываться. Были и марш-броски с полной выкладкой, когда не всегда выручала даже хорошая спортивная подготовка. С соседом по казарме, малограмотным пареньком откуда-то из-под Орла, у Андрея состоялся взаимовыгодный обмен: москвич писал красивые письма невесте однополчанина, а тот взамен чистил его винтовку. Но командир отделения разгадал эту комбинацию и с тех пор лично контролировал процесс подготовки оружия. Что ж, обращаться с винтовкой Старостин тоже научился. В 1929-м он вступил в ряды ВКП(б).

Второй полк Пролетарской дивизии был расквартирован в Спасских казармах у Сухаревской башни, но в течение двух лет службы доводилось и нести дежурство по штабу дивизии, расположенному в Бироновском дворце в Садовниках, и бывать на лагерных сборах частей Московского гарнизона в селе Всесвятское за чертой города. Впрочем, теперь эта территория уже давно даже не окраина Москвы, а район «Сокола».

Так или иначе, с кончиной дяди Мити примет егерской жизни в доме не стало. Молодежь выбирала иную стезю, а на площадке для выгула собак был обустроен теннисный корт. Лучше всех в этом виде спорта получалось у Клавдии.

Единственным из братьев, кто после школы решил продолжить учебу в вузе, был Петр. Поначалу он поступил в энергетический институт, но проучился там три семестра и в 1931-м перевелся в химико-технологический. В 20-м выпуске «Исторического вестника», изданного вузом в 2006 году, можно прочитать: «Среди славных имен спортивной Менделеевки — Петр Старостин, младший брат из знаменитой московской спортивной семьи. Заслуги его в футболе сомнений не вызывали, но не было документальных подтверждений, что он учился в МХТИ. И вот мы держим в руках оригинал зачетной книжки № 124 Московского химико-технологического института им. Д. И. Менделеева, выданный 1 марта 1934 года с соответствующими печатями и подписями — зам. директора по УПУ Артура Викмана и секретаря Матвеева. Внимательное знакомство с ней приводит к выводу, что владелец тяготел к техническим дисциплинам: физика — отл., электротехника — отл., количественный анализ — отл., прикладная механика — хор., техническая термодинамика — отл., технический анализ — отл., и самое главное для настоящего силикатчика, „хим. кремния“ — отл.». Тем не менее после окончания вуза Петр работал по линии промкооперации — возглавлял производственный спортивный комбинат Москооппромсовета.

Андрей Лавров рассказывал:

«Николай Петрович и Андрей Петрович, чтобы помочь своей двоюродной сестре, а моей бабушке Клавдии Алексеевне Сахаровой, пригласили ее из деревни в Москву и временно взяли помощницей по хозяйству. Бабушка прекрасно готовила и шила. Впоследствии они устроили ее на работу продавцом в магазин спортивного инвентаря на улице Горького. У руководителей магазина образовалась недостача, и они решили повесить ее на бабушку. К счастью, ревизоры разобрались, что к чему, но Клавдия Алексеевна с тех пор зареклась быть продавцом».

По всей вероятности, третьим из братьев и сестер Старостиных завел семью Александр. О его первой жене Елизавете известно очень мало. В уменьшительном варианте ее почему-то звали Лиля. У них родилась дочь Алла, но даже дату появления на свет родственники смогли назвать приблизительно — то ли 1931-й, то ли 1932 год. После развода со Старостиным Елизавета вышла замуж тоже за известного футболиста — ленинградца Павла Батырева и вместе с дочерью уехала в город на Неве. Один из ведущих питерских историков футбола Юрий Лукосяк по нашей просьбе пробовал отыскать какие-то ее следы, но пока его поиски не увенчались успехом. Юрий Павлович заметил лишь, что это не первый случай, когда петербургские мастера мяча уводили жен у московских, и привел в пример аналогичную ситуацию с Виктором Федоровым и Львом Корчебоковым. Но вовсе не факт, что Александр Старостин оказался здесь пострадавшей стороной, поскольку о нем самом говорили как о большом любителе женского пола.

Вторая супруга Александра Зинаида, по некоторым данным, в девичестве носила фамилию Морозова, а по первому мужу, от которого имела дочь, — Корзинщикова. С Александром у них была разница в девять лет. Зинаида Михайловна водила мотоцикл и даже участвовала в кроссах. По воспоминаниям родственников, она была замечательной женщиной и в семье почему-то носила прозвище Мюллер.

Когда Вера Петровна вышла замуж за Петра Попова, тоже известного в футбольном мире человека, Александра Степановна переехала с ней на Новорязанскую улицу. Вера была намного младше мужа, и присутствие матери ей очень помогало.

В 1933-м женился Петр, познакомившийся со своей избранницей Зоей Шлыгиной в общей компании на даче в районе Покровского-Стрешнева, там, где сейчас проходит канал им. Москвы. Тогда про такие семьи, как у Зои, говорилось: «из бывших». Ее отец Алексей Петрович Шлыгин когда-то заправлял меховым магазином на Тверской, в том здании, где потом находился магазин «Наташа». Правда, жизнь свою строил сам: начал работать, служа у хозяина, а потом выучился и стал продвигаться по социальной лестнице. После периода нэпа преврахилея в советского служащего, но к власти относился лояльно. Мама Надежда Федоровна умерла в двадцатые годы.

У Зои были две сестры и брат, а сама она училась в школе Большого театра. Выступала в паре как балерина не классического, а характерного танца. У них с Петром была разница в шесть лет, и поженились они, только когда ей исполнилось семнадцать.

В 1933-м полку детей прибыло: 10 января у Николая родилась дочь Елена (ее в семье звали Лялей), а 11 сентября у Веры появился на свет сын Александр. Семья Николая в тот период уже жила на Спиридоновке.

Сама Елена Николаевна рассказывала нам:

«Из раннего детства на Спиридоновке отложилась новогодняя елка. А еще — как я болела скарлатиной и папа принес очень красивую куклу и большую шоколадную бомбу. Старшая сестра Женя меня опекала. Думаю, папа хотел мальчика, но при мне разговоров об этом не было».

Последним с холостяцкой жизнью расстался Андрей. Быть может, потому, что в молодости в списке его приоритетов после мира спорта шел мир искусства.

В 1926-м Художественный театр показал премьеру, о которой потом говорила вся столица: «Дни Турбиных». Всем запал в душу молодой актер Михаил Яншин, сыгравший роль Лариосика. Первым посмотрел пьесу Николай и конечно же порекомендовал ее младшему брату. Андрей потом и сам не мог подсчитать, сколько раз он бывал на «Днях Турбиных».

Познакомиться с Яншиным помогло стечение обстоятельств. В одной школе с Андреем училась Надежда Киселева — первая красавица, происходившая из цыганской семьи. Неудивительно, что со временем она оказалась в цыганском хоре Егора Полякова, где выступала под псевдонимом Ляля Черная. Однажды Андрей встретил однокашницу на улице под руку с молодым человеком, которого она представила как своего мужа. Это и был Яншин. В свою очередь, школьного товарища Ляля отрекомендовала как знаменитого футболиста. Старостин был немедленно приглашен в гости и провел незабываемый вечер. Собралась компания — художник Петр Кончаловский, Иосиф Раевский, Борис Ливанов. Звучали то стихи, то романсы, хозяйка танцевала — в общем, расходились уже под утро.

Общение с Яншиным заставило Андрея задуматься о многих вещах, на которые он прежде не обращал внимания. Например, достигнув первых больших успехов в футболе, считал, что не нуждается в подсказках авторитетов. А вот артист всегда рассказывал, что с почтением прислушивается к «старикам» театрального мира, прежде всего к Константину Сергеевичу Станиславскому. Кстати, к Андрею друг любил обращаться не по имени, величая его Мастером.

Яншин был страстным игроком, причем его занимала не сумма выигрыша, а процесс борьбы, будь то бильярд или шахматы, благо в них ставки необязательны. Сражался в покер с Николаем Асеевым. Видимо, это пришло к нему от матери Александры Павловны, которая и сама была не прочь посоперничать с сыном за карточным столом. Знал толк в лошадях, поскольку и сам пробовал себя в гонках на призы на Московском или Харьковском ипподроме. С Андреем Петровичем их связывал интерес к бегам. Андрей, которого водил на ипподром еще отец, подружился с Павлом Чуенко, сыном Матвея Ивановича. Андрей писал: «Я помнил всех довоенных победителей „Дерби“, начиная с 1922 года, когда после долгого перерыва, вызванного хозяйственной разрухой, Наркомзем восстановил рысистые испытания на Московском ипподроме».

Еще одним местом сбора стал «Кружок друзей искусства и культуры», директором которого был Борис Филиппов. В полуподвале одного из домов в Старопименовском переулке собирались представители столичной интеллигенции — Ираклий Андроников, Алексей Толстой, Василий Качалов. Со временем число площадок только увеличивалось — Дом литераторов, Дом Всероссийского театрального общества, Дом композиторов, Центральный дом работников искусств, Дом ученых, Дом кино… И все это сопровождалось для Андрея новыми знакомствами — с Павлом Марковым, Михаилом Булгаковым.

В начале тридцатых, уже после того, как Андрей демобилизовался из армии и работал директором фабрики «Спорт и туризм», возникла идея — организовать цыганский театр. Он получил название «Ромэн», а художественным руководителем стал Яншин. Неудивительно, что Андрей стал там часто бывать — и на репетициях, и на премьерах. А его знакомство с артисткой Ольгой Кононовой переросло в любовь и создание семьи — правда, поначалу в гражданском браке. Сестра Ольги Александра была до войны замужем за режиссером Платоном Лесли. Отец сестер Николай Григорьевич Кононов впоследствии выкупил у Старостиных домик на Пресненском Валу, и там поселились его родственники.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.