БУДУЩАЯ КОМСОМОЛИЯ ПЕТРОГРАДСКОЙ СТОРОНЫ

БУДУЩАЯ КОМСОМОЛИЯ ПЕТРОГРАДСКОЙ СТОРОНЫ

В первых числах сентября Смородин созвал районное собрание в здании райкома ССРМ по Каменноостровскому проспекту, в доме № 32.

Самая организованная молодежь — с фабрики Керсте-на — явилась в полном составе, со знаменем и с «Марсельезой». Меньшими группами подходили парни и девушки с других заводов, и вскоре зал набился до отказа: человек пятьсот.

Керстеновцы были запевалами во всех делах молодежи Петроградской стороны и председателем собрания избрали своего активиста Трухневича.

Петр был в ударе. Иван Кулешов вспоминал, что его сообщение выслушали «при воодушевленном внимании всей аудитории, И лишь изредка задние скамейки подавали голоса протеста, когда докладчик громил господскую политику «Труда и света» и останавливался на очередных задачах ССРМ. Но эти робкие голоса покрывались общим восторженным ревом сочувствующих докладчику слушателей. Прения проходили бурно. Выступало бесчисленное количество оппонентов. Одни упористо повертывали назад, доказывали, что нам не нужен Социалистический союз, что очень неплохо живется и так. Другие кричали: «К черту барские программы, нам нужна политическая ясновидность и реальность!..» Несколько раз, как водится при повышенном нервном состоянии, поднимался шум — одного оратора сменяли другим. По ходу и настроению всего собрания было слишком очевидно, что все сочувствуют и симпатизируют новой классовой организации — Социалистическому союзу рабочей молодежи».

Но не обошлось без инцидента, который едва не расколол организацию Петроградской стороны на два подрайона. Смородин излишне горячо обвинил керстеновцев в том, что они в категорической форме требовали три места в будущем райкоме ССРМ. И соглашался лишь на два места, чтобы шире было представительство от других коллективов.

Керстеновцы пригрозили уходом. Кулешов говорил: «Трезвая голова Смородина своевременно учла настроения, взвесила требования фабрики совершенно хладнокровно, ибо того требовал ответственный момент, когда на развалинах «Труда и света» надо было создать новую, стройную, социалистическую организацию».

Действительно, суровый, а временами и вспыльчивый Смородин вдруг увидал и неуместную горячность ребят из лучшего коллектива, и свою излишнюю «принципиальность», которая кое-кому казалась упрямством. Конфликт погасили, райком создали, фабрика Керстена получила свои три места, и переход молодежной организации Петроградской стороны на позиции ССРМ произошел, в общем, безболезненно.

«Коллективы единодушно принимали резолюции присоединения к ССРМ, — подводил Кулешов итог собрания. — Эта новая полоса в жизни молодежи просторно распахнула перед нею двери выхода из либерального захолустья на поле широкой классовой работы. Судьба прочила союзу стать неизменным революционным спутником Компартии в великом пролетарском и коммунистическом походе за диктатуру пролетариата. С этого времени район зажил, заработал в унисон общим революционным задачам, стоявшим перед партией и рабочим классом. Вместе с ними в одинаковой степени молодежь приняла на себя ответственность за дальнейшую судьбу революции…»

Такие парни, как Иван Кулешов, как Орест Петропавловский; такие девушки, как Татьяна Граф — с беззаветной храбростью, решительно пошли за большевиком Смородиным. И когда он ушел на фронт, руководили вместо него райкомом ССРМ…

После корниловщины профсоюз металлистов дал Петроградскому комитету союза две комнаты в здании пожарной части на Фонтанке (дом № 201), у Калинкина моста. Отсюда, как вспоминала Герр, и шло руководство штурмом старого мира. ПК создал ряд комиссий — организационную, культурно-просветительную, правовую. На долю Петра пришлась весьма боевая экономическая комиссия.

Активно рос союз, и к октябрю в нем было до двадцати тысяч членов. Это была реальная и сплоченная молодежная сила пролетариев красного Питера.

И эта сила громко заявляла о своих экономических и правовых требованиях. Защита экономических и правовых интересов рабочей молодежи приобретала важное значение. Временное правительство вело страну к экономической катастрофе.

В Петрограде одно за другим закрывались предприятия. Росла безработица. Прежде всего капиталисты увольняли рабочих-подростков. Надвигались безработица, голод, нищета. Стремительно росла дороговизна.

Вокруг экономической комиссии вырос крепкий актив. Вместе с профсоюзами он добивался восстановления на работе уволенных подростков и упорно дрался за повышение заработной платы. Рабочий день для подростков, представительство молодежи в фабкомах и завкомах, оплата за выполнение общественных поручений союза — что ни день возникали и требовали срочного Решения все новые и новые вопросы.

Но при всем напоре молодых им так и не удалось при «временных» добиться своей заветной мечты о шестичасовом рабочем дне для всех подростков столицы…

Райком ССРМ открыл отличный молодежный клуб в доме № 16 по Большой Спасской улице, и Петр туда прежде всего перетащил Доливо-Добровольского.

Балалайка и гармонь были слабостью Петра еще с детских лет в Боринском. И в клубе теперь играли парни, хоть выводи их на большую сцену. Девушки заговорили о первом спектакле. И в самодеятельности — хоровой и плясовой — обнаружились большие мастаки. И в гимнастическом зале полно, и не забыты игры, экскурсии, лекции.

Да и связи со взрослыми окрепли значительно: в помощь Сергею Прохорову большевики направили в союз Александра Ильина-Женевского. Это был очень нужный человек: большевик с девятьсот двенадцатого года, образованный (он закончил университет в Женеве и там же близко познакомился с Лениным), мягкий, улыбчатый и боевой: в 1916 году он ушел на фронт прапорщиком, братался с немецкими солдатами, после ранения вернулся в Питер, тесно был связан с армейскими большевиками и вместе с Николаем Подвойским и Владимиром Невским редактировал газету «Солдатская правда».

Александр Федорович неожиданно объявился классным шахматистом, и вокруг него тотчас же объединились молодые любители шахмат.

Большевичка Татьяна Граф оказалась отличным заместителем Петра по организационным делам. А Ореста Петропавловского выдвинули от молодежи в райсовет к Скороходову. Он был увлечен военной работой, и Петр не зря бросал слова, когда обращался к нему: «Смотри, Орест, каждый член союза должен быть готов с оружием в руках драться за власть рабочего класса!..»