РИСКОВАТЬ АГЕНТОМ НЕ СЛЕДУЕТ
РИСКОВАТЬ АГЕНТОМ НЕ СЛЕДУЕТ
Возвратившись из очередной поездки в Западную Германию, агент-связник Луиза сообщила в парижскую резидентуру: «Мюрат просит о встрече с Виком».
Резидент срочно сообщил об этом в Центр. Предложение было неожиданным, времени на подготовку в обрез. Писать план, утверждать его в Москве некогда. Да и, откровенно говоря, в положительное решение не очень верилось. Словом, ждали отказа. Но Центр на удивление дал «добро» и доверил подготовку встречи резиденту и Любимову.
По существу прошло три месяца, как Любимов принял на связь группу Мюрат — Луиза. Это были до предела загруженные, тяжелые, но продуктивные месяцы. Состоялось шесть операций по приему материалов. Каждая операция связана с поездкой Луизы к Мюрату, с вывозом секретных документов, их фотокопированием, доставкой через границу, закладкой в тайник, получением документов из тайника.
«Справка
из документа Центра о работе за II квартал 1963 года от 30.07.63 г.
Любимов— опытный, активный и наиболее загруженный оперативный работник. В работе четок и аккуратен. Руководит группой агентов особой важности — ценных источников военно-политической и военно-технической информации в составе: Мюрат, Луиза, Гектор, Бернар.
Генерал-лейтенант Коновалов».
Годовое задание резидентурам ГРУ за рубежом на 1963 год предписывало: добыть документацию новейшего американского самолета «Фантом-110». Сложность была в том, что к этой документации были допущены высшие офицеры НАТО, и только американцы. Мюрат, как известно, не являлся американским военнослужащим, но материалы по «Фантому» добыл.
В тот день, когда Любимов провел встречу с Мюратом, подробная документация, чертежи самолета были отправлены в Москву.
К тому времени в Центре изучали и доклад по натовским учениям «Осень-62». Их добыл также Мюрат. Оказалось, весьма любопытные учения. Главная их задача — отработка механизма передачи управления силами и средствами Верховного главнокомандующего НАТО главкомам на театрах военных действий.
В материалах, переданных Мюратом, были и документы по учениям, название которых в переводе на русский звучало как «Южная горчица». Что за «горчичники» собирались нам преподнести натовцы? Например, ядерные удары по целям в южных районах СССР.
К счастью, с помощью агента ГРУ мы знали эти цели. А вместе с ними и количество самолетов-носителей атомного оружия, аэродромы, с которых они стартовали, радиочастоты пилотов.
Словом, материалы поступали столь важные, что забеспокоился сам начальник Главного разведывательного управления. Вскоре в парижскую резидентуру поступило его требование. Оно было столь необычным, что даже самые опытные сотрудники растерялись. Генерал Ивашутин грозно назидал: ежели документы ценные, но не представляют особой ценности, то рисковать из-за них агентом не следует.
Вот так указание! Если военная разведка гонялась по всему миру за ценными материалами и, добыв их, по праву ожидала похвалы, то тут вопрос ставился принципиально иначе.
Было о чем задуматься и резиденту, и оперативному офицеру Любимову.
Такова в общих чертах была обстановка накануне встречи Мюрата и Любимова в июне 1963 года. Речь на ней пошла о будущем агента. Перевод его из Западной Германии во Францию, в Порт-Дофин, оказался под вопросом. Командование почему-то задержало на своем посту офицера, которого должен был сменить Мюрат. Но Мюрата уже поспешили освободить от прежней должности. И он «повис». Начали искать нечто подходящее, в соответствии с его опытом, званием.
Разумеется, Мюрата волновало не только само будущее назначение, престиж должности, оплата, но и информационные возможности, доступ к секретным документам.
Мюрат был взвинчен, расстроен. Главная задача Любимова состояла в том, чтобы успокоить агента. Гнев, обида не самый лучший советчик в такое время.
Любимову удалось-таки уговорить, обнадежить Мюрата. Он обещал поддержку, как моральную, так и материальную. В конце концов, Мюрат с улыбкой махнул рукой: «Может, ты и прав, Вик. Давай подождем, посмотрим, как дальше будет…»
На том и порешили. Мюрат уходит в отпуск, уезжает отдохнуть в свое родовое имение. А после отпуска, возможно, многое прояснится. О чем он и сообщит через Луизу.
Кстати, добавил Мюрат, у него сейчас близкие отношения с интересной женщиной. Он знал ее еще по прежней службе на Ближнем Востоке. Занимает весьма ответственный пост — секретаря посла одного из диппредставительств.
Что ж, Вик одобрил его выбор. Но попросил все делать без спешки, тщательно продумывая каждый шаг.
Расстались тепло, пожелав друг другу хорошо отдохнуть.
Возвратившись в резидентуру и доложив о встрече, Любимов занялся изучением структуры организаций НАТО, расположенных в Порт-Дофин. Он не сомневался, что Мюрату найдут должность в каком-нибудь из его многочисленных подразделений. Здесь, в районе Булонского леса, располагался Совет НАТО, Генеральный секретариат, аппарат самого Генсека, а также исполнительные комитеты НАТО, управления — по вопросам внешней политики, информации, экономики и финансов, отдел планирования.
Все это были авторитетные органы, и назначение Мюрата в любой из них сулило немалые перспективы для нашей военной разведки.
Однако задумываться приходилось не только о судьбе Мюрата, но и о своей собственной. Телеграмма начальника ГРУ генерала Петра Ивашутина о необходимости беречь агента и не рисковать им говорила о том, что европейское управление еще раз проведет тщательный анализ его, оперативного офицера Любимова, работы.
Во главе направления стоял тогда Никита Иванович Само-киш (оперативный псевдоним «Сомов»). Он и занимался анализом и оценил работу Любимова с Мюратом, как «совершенно правильную».
Мюрату рекомендовал уйти в глубокое подполье, работу с документами не вести, Луизе — без крайней необходимости Вика на связь не вызывать. Ее поездки к Мюрату прекратить.
Как раз с этой рекомендацией Сомова Любимов был не согласен. Трещала по швам любовная легенда Мюрата и Луизы. Ведь если работа по добыванию и фотографированию документов будет прекращена, то поездки Луизы не представляют опасности, а только укрепляют легенду Что это за любовница, которая месяцами не посещает своего друга?
Но согласен — не согласен, а анализ Самокиша вскоре поступил в резидентуру в качестве указаний Центра. А указания, как известно, надо исполнять.
Возможно, все так бы и шло своим чередом: работа Любимова с Мюратом и Луизой, анализ Центра, указания Центра… Только вот разведка — это такая область деятельности, что в ее, казалось бы, «размеренную» жизнь всегда может вмешаться третья сила. Вмешаться грубо, дерзко, не спрашивая разрешения и не расшаркиваясь в извинениях. Имя этой бесцеремонной силы — контрразведка (КРО).
«Справка
о случаях слежки за работниками парижской резидентуры от 31.07.1963 г.
Капитан 2-го ранга Любимов В.А. поддерживает связь с ценными агентами: Мюрат, Луиза, Гектор, Бернар. От работы по заведению новых знакомств освобожден. Возможное внимание к нему со стороны контрразведки объясняется тем, что его предшественник капитан 1 — го ранга Сверлов В.М. в силу неумных действий привлек к себе внимание КРО.
За тов. Любимовым было 2–3 слежки в год. Специального внимания к нему со стороны КРО не отмечалось».
Казалось бы, ничего тревожного. Тем не менее, начальник европейского управления наложил резолюцию: «Использование на оперативной работе Любимова проводить с большой осторожностью».
Резолюция, что и говорить, верная, но на связи у Любимова четыре ценных агента и со всеми надо работать. Случалось, что Виктору с Луизой приходилось встречаться каждую неделю. Вот тебе и конспирация и осторожность.
Это понимает и резидент. 9 августа 1963 года он направляет в Центр свои предложения по усилению безопасности оперативной работы Любимова.
«Учитывая большую загрузку, — пишет резидент, — оперативного офицера Любимова ценными связями и отсутствие у него дипломатического паспорта, с января 1964 года передать агентурную группу Мюрат-Луиза на связь другому оперативному офицеру с дипломатическим паспортом.
На связи у Любимова оставить только Гектора и Бернара».
Предложения резидента поддерживает в Центре начальник направления и выносит их на утверждение начальника управления.
Но начальник европейского управления колеблется. Он думает целый месяц и, наконец, пишет в левом верхнем углу документа: «Согласен». Но не поясняет, с чем согласен. Как показала жизнь, он был согласен со всеми предыдущими пунктами, кроме одного — передачи Мюрата и Луизы другому оперативному офицеру.
Обстановка развивалась по своему сценарию. В середине июля 1963 года из командировки были отозваны резидент и его заместитель, так как оба оказались засвеченными предателем Пеньковским. Центр перешел на прямое руководство оперативной работой Любимова, давая ему указания напрямую и требуя своевременных и полных докладов о проводимых мероприятиях. Работа продолжалась.
А тем временем Луиза получает сигнал от Мюрата и, несмотря на все запреты Центра, выезжает в Западную Германию.
Любимов не в силах что-либо предпринять. Остается только сообщить об этом в Центр. Что он и делает.
Но самое неприятное случается потом. Когда по всем расчетам Луиза должна возвратиться и выставить сигнал, этого не случается.
Луиза молчит. Центр нервничает и забрасывает резидентуру телеграммами: «Доложите, вернулась ли Луиза?», «Сообщите, где Луиза, что случилось?».
Что случилось? Ответ на этот вопрос хотел бы знать и сам Любимов. Он не хуже Центра понимал, чем может грозить молчание связника.
К счастью, все обошлось. 1 сентября Луиза выставила сигнал. Оказалось, она возвратилась и сразу слегла, заболела. На следующий день, 2-го, они уже встретились, и Любимов принял материалы.
Привезла Луиза и добрые вести относительно дальнейшей судьбы Мюрата. Он наконец был назначен на новую должность, но не в Порт Дофин, как планировалось раньше, а непосредственно в штаб Верховного Главнокомандующего НАТО. Казалось бы, все устроилось наилучшим образом. Но и тут, оказалось, были свои сложности.
В штабе, куда переводился Мюрат, в должности заместителя Главнокомандующего служил генерал де Леплер, в прошлом муж его старшей сестры. Сестра, легкомысленная барышня, связалась с каким-то бизнесменом, бросила генерала. Они развелись. Генерал обиделся на всю родню. Теперь Мюрат опасался неприязни бывшего шурина.
Любимову оставалось лишь надеяться, что Мюрат излишне драматизирует ситуацию и уповать на порядочность генерала де Леплера. Как, впрочем, в будущем и случилось. Генерал забыл обиды, встретил Мюрата как родного. Потом Мюрат пользовался его особым доверием и покровительством. Кстати, их доверительные отношения помогли нашей разведке получить много особо ценных документов.
…В середине февраля 1964 года новый резидент ГРУ в Париже Никита Самокиш докладывал в Центр о работе за IV квартал прошедшего года:
«В настоящее время наиболее опытным и активным работником резидентуры является капитан 2-го ранга Любимов В.А.
Любимову, поддерживающему связь с наиболее ценной агентурой, вербовочной работой заниматься запрещено.
Такое положение считаю не совсем нормальным, так как оно сильно снижает возможности резидентуры по заведению перспективных знакомств с целью подготовки новых вербовок. В связи с этим считал бы целесообразным постепенно разгрузить Любимова от важных агентурных связей с тем, чтобы более продуктивно использовать его опыт и личные деловые качества для установления новых перспективных знакомств с целью их последующей вербовки.
При принципиальном согласии Центра доложу более конкретные предложения по этому вопросу».
Так вновь возникает предложение, которое обсуждалось несколько месяцев назад: «разгрузить Любимова от агентурных связей». Теперь в качестве главной причины называются новые вербовки.
Сегодня сложно говорить, что послужило толчком к подобному предложению. Возможно, за ним и не следует искать какого-то подтекста. Новому резиденту нужны были новые агенты, важные источники, и он хотел использовать для этого «опыт и личные деловые качества» Любимова.
Помните, раньше мы говорили о вербовщиках как об элите разведки? Сдается мне, и резиденту Сомову хотелось использовать свою элиту — вербовщика Любимова. Иное дело* тут же возникал вопрос: кому передать эту «великолепную четверку» агентов — Мюрата, Луизу, Бернара и Гектора. Ведь каждый из них стоил многих. А не получится так, что, погнавшись за «новыми знакомствами», мы потеряем старые, проверенные, особо ценные?
Над этим крепко задумывался Центр. И как бы ни был велик соблазн «бросить» Любимова на вербовку, в конце апреля 1964 года, через два с лишним месяца раздумий, Москва ответила: «нет».
«Парижская резидентура. Сомову
Учитывая данные о том, что противник подозревает Любимова в принадлежности к разведке, а также проведенные им две ценные вербовки, специальных задач ему по поиску новых лиц не ставьте, а используйте для эффективного руководства сложными в информационном отношении агентами: Бернаром, Артуром, Арманом.
Коновалов».
Через неделю, в начале мая 1964 года, Центр, подводя итоги работы в I квартале, напомнит своему резиденту в Париже еще раз:
«Любимов — наиболее загруженный оперативный работник. Поддерживает связь с ценной агентурой. Проанализировав за истекшие 3 месяца все аспекты работы агентов, находящихся на связи у Любимова, мы пришли к выводу, что передавать кого-либо из этих людей от него к другому оперативному работнику в ближайшие 8—10 месяцев нецелесообразно. К этому вопросу следует вернуться позднее».
Но больше к этому вопросу уже никто не возвращался. Виктор Андреевич работал с четырьмя ценными агентами — Мюратом, Луизой, Бернаром и Гектором до своего возвращения в Москву в июне 1965 года. Правда, к ним еще присоединились агенты Артур и Арман. Но о них особый, отдельный разговор.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.