ДЖОРДЖ

ДЖОРДЖ

Джорджу Вашингтону одиннадцать лет. Это угловатый долговязый мальчик с белой веснушчатой кожей и рыжеватыми волосами. В детстве его заставляли носить корсет, чтобы плечи были вывернуты назад, а грудь выпячена вперед, придавая ему благородную осанку.

Смерть отца глубоко потрясла его. Конечно, Огастин Вашингтон часто находился в разъездах и проводил мало времени с семьей, но сам факт его существования был ободряющим: он всё решал, говорил, где им жить и что делать.

После кончины Вашингтона-отца Лоуренс унаследовал Маунт-Вернон и железорудную шахту, Остин получил Поупс-Крик, где Джордж появился на свет, и несколько десятков рабов, а сам Джордж — Паромную ферму (Ферри-Фарм), половину доли земельного участка выше по реке под названием Дип Ран и несколько клочков земли во Фредериксберге, а также десять рабов. Однако вступить в права наследования мальчик мог только по достижении совершеннолетия, а до того всем хозяйством заправляла его мать. Она больше не вышла замуж, поэтому с одиннадцати лет Джордж превратился в старшего мужчину в семье.

У 35-летней Мэри Болл-Вашингтон на руках оказались поместье, пятеро детей, младшему из которых всего пять лет, и несколько десятков рабов. Делами и слугами она заправляла железной рукой, ее воля была законом, жизнь — спартанской: с деньгами она расставалась очень тяжело.

«Я часто общался с Джорджем, был его товарищем по играм, по учебе, по юношеским развлечениям, — вспоминал позже его дальний родственник Лоуренс Вашингтон из Чотанка. — Его матери я боялся больше, чем моих собственных родителей; она внушала мне трепет, несмотря на свою доброту, ведь на самом деле она была очень доброй женщиной».

Между матерью и сыном не было теплых отношений — только родственный долг. Более того, между ними даже установилось неявное, скрытое противостояние. Джордж вставал еще до света, молился, выполнял работу по дому, ходил в школу, но не получал похвалы от суровой, вечно недовольной матери, хотя ему как никогда нужны были поддержка и одобрение! Он молча выслушивал упреки, которыми его осыпали, не смея возражать, загоняя внутрь себя обиду и стараясь не выказывать ее внешне. В душе его бушевала буря, но он не выпускал ее наружу — стойкий оловянный солдатик.

И всё же в чем-то мать и сын были очень похожи. Мэри была прекрасной наездницей, любила танцевать, обладала большой физической силой и вела себя независимо. Она всегда знала, чего хочет, и умела добиться желаемого. Она не признавала безвыходных ситуаций и пускала в ход смекалку. Все эти качества унаследовал Джордж. Однако если мать привыкла винить в неудачах других, сын жаловаться не любил и мог раскрыть душу только очень близким людям. Мэри была по-старомодному набожна, Джордж — глубоко религиозен. Она презирала благородное общество, он всеми силами стремился туда попасть. Она была неопрятна, он всегда тщательно следил за своим внешним видом. Мать была малограмотной, сын же пытался восполнить пробелы своего образования чтением книг.

Пока был жив отец, Джордж успел лишь выучиться читать, писать и считать в школе, которой руководил мистер Хобби, один из арендаторов Огастина Вашингтона. Начальное образование он продолжил в школе Фредериксберга под управлением преподобного Джеймса Мэри, главы прихода Святого Георгия. Пока другие мальчишки играли во дворе в хоккей на траве, Джордж зубрил таблицу умножения. Впрочем, он вовсе не был «ботаником»: однажды его застукали за шумной возней с одной из старших девочек. Но он мечтал о том, что вслед за Лоуренсом и Остином отправится в Эплби, чтобы стать таким же денди, как они. Там он выучил бы латынь и греческий, а также французский. Все образованные люди знают латынь, а разве можно появиться в высшем свете, не говоря по-французски?

Со смертью отца надежды на поездку в Англию рухнули: мать, ни в грош не ставившая светскую ученость, ни за что не дала бы ему денег. Помощи ждать было неоткуда (забегая вперед скажем, что дядя Джон умер в 1746 году, тетя Милдред — в 1747-м). Единственным близким человеком для Джорджа был его старший брат Лоуренс, но у того появилась своя семья.

В июле 1743 года, всего через три месяца после смерти отца, 25-летний Лоуренс женился на пятнадцатилетней Анне Фэрфакс, старшей дочери полковника Уильяма Фэрфакса из соседнего поместья Бельвуар, который представлял интересы своего двоюродного брата Томаса Фэрфакса, шестого лорда Фэрфакса из Камерона. В общей сложности Фэрфаксам принадлежало пять миллионов акров земель на западе Виргинии, а благодаря деловым и родственным связям у них были «свои люди» в каждом уголке этой колонии.

Анна старше Джорджа на четыре года, он слегка робеет. К тому же она принадлежит к совершенно иному миру — миру богатых, а не разночинцев, «выбившихся в люди». Впервые побывав в Бельвуаре, лежавшем в четырех милях от Маунт-Вернона вниз по течению Потомака, Джордж был ошеломлен красотой этого места. Поместье занимало две тысячи акров в излучине реки. В центре, на возвышении, стояла двухэтажная кирпичная усадьба в георгианском стиле, с круговой подъездной дорогой, огромным двором, службами, конюшнями и пышными садами. При этом сын полковника Джордж Уильям Фэрфакс, молодой сноб восемью годами старше Джорджа Вашингтона, называл этот дворец «сносной избушкой в лесу». Познакомившись с блистательными Фэрфаксами, Джордж почувствовал себя неотесанным деревенщиной.

Когда позволяла мать, он уезжал на свою «малую родину» — в Поупс-Крик, к Остину, и там школьный учитель Генри Уильямс учил его математике и межеванию. Он исписывал тетради задачами по геометрии, таблицами мер и весов, вычислениями сложных процентов, соотношениями валют и другими практическими вещами. Дома переписывал нудные договоры об аренде, поручительстве, правах собственности на землю, внося в них новые данные, — таким образом он невольно усвоил некие базовые понятия об экономике и земельном праве.

Джордж упорно вырабатывал у себя четкий и ясный почерк, одновременно пытаясь научиться облекать мысли в изящную форму. Чтобы убить двух зайцев, он старательно переписал 110 «Правил учтивого и пристойного поведения в обществе и во время беседы» из справочника по этикету, восходящего к сочинению какого-то французского иезуита XVI века. Правило 4-е: «В чужом присутствии не напевай себе под нос, не барабань пальцами и не стучи ногами». Правило 11-е: «Не мельтеши перед другими и не грызи ногти». Правило 12-е: «Не придвигайся к собеседнику слишком близко, чтобы не обрызгать его слюной во время разговора». Правило 37-е: «Разговаривая со знатными людьми, не нависай над ними, не смотри им прямо в лицо, не подходи слишком близко, лучше стой в шаге от них». Правило 39-е: «На письме или в разговоре называй каждого его полным титулом, положенным ему по праву и по обычаю этих мест». Правило 100-е: «Не чисти зубов скатертью, салфеткой, вилкой или ножом, и ежели другие так делают, возьми лучше зубочистку».

Правила поведения со старшими и знатными оказались особенно полезны, поскольку полковник Фэрфакс взял под свое крыло нового родственника и даже подписывал свои письма к нему «Ваш верный и любящий друг». В сентябре 1746 года Лоуренс Вашингтон и полковник Фэрфакс составили план с целью выцарапать Джорджа из цепких материнских рук и определить в королевский флот, где он смог бы сделать карьеру. Полковник назначил Джорджу тайную встречу во Фредериксберге, о которой Мэри не должна была ничего знать, и передал ему письмо от Лоуренса, где говорилось, что на одном из королевских судов, стоящих на якоре в Виргинии, открылась вакансия гардемарина. Джордж был согласен, оставалось убедить его мать, что было вовсе не гарантировано.

Сначала Мэри Болл как будто не возражала, но Джордж, стремившийся вырваться с Паромной фермы, неосторожно сказал, что уже собрал вещи и готов к отплытию. Тогда Мэри решила посоветоваться с другом семьи Робертом Джексоном. Тот план одобрил, хотя и с оговорками. Но Мэри не хотелось отпускать сына. Она обратилась за советом к своему богатому брату Джозефу Боллу, жившему в Англии. После этого все сомнения рассеялись. «Сестрица, Вы с ума сошли, — писал Болл. — Да знаете ли Вы, что уроженцев колоний во флоте за людей не считают?.. Рядовой моряк отнюдь не пользуется такой же свободой, как обычный подданный; его будут гнать с корабля, где он станет получать 50 шиллингов в месяц, и обращаться с ним, как с негром, хуже — как с собакой». Пусть лучше Джордж поступит в ученики к лудильщику. Мэри сказала «нет».

«В 15 лет отец дарит ему коня и негра, и он носится по полям, не пропускает ни одной охоты на лис, скачек или петушиных боев и ничем другим не занимается», — писал один путешественник из Германии об образе жизни виргинской «золотой молодежи». Когда Джорджу исполнилось 15 лет, для семьи настал очень тяжелый в материальном плане период, и с учебой было покончено. А о развлечениях не заходило и речи. Конечно, не по годам рослый и сильный мальчик (весь в отца) обожал плавать в ленивых, глубоких водах Раппаханнока, прекрасно ездил верхом, а полковник Фэрфакс иногда брал его с собой на охоту, но это был необычно целеустремленный и сдержанный юноша, отнюдь не склонный к лени или беспутному времяпрепровождению. К тому же нужда побуждала его заняться делом. Джордж решил стать межевщиком.

Вся виргинская аристократия состояла из крупных землевладельцев. Занятие межеванием было хорошо протоптанной тропинкой «наверх»: во-первых, поселенцы, активно осваивавшие Дикий Запад, платили межевщикам хорошие деньги, а во-вторых, работая на клиентов, молодой землемер мог присмотреть хороший участок для себя.

Это занятие было как раз для Джорджа. Он поднаторел в математике, знал, как взяться за дело, и не любил сидеть дома. Отец оставил после себя набор инструментов для межевания, и Джордж попрактиковался на Паромной ферме. К октябрю 1747 года он заработал три фунта и два шиллинга, определившись в ученики к местному межевщику, и завел привычку скрупулезно записывать все свои доходы и расходы.

Его карьера началась многообещающе. В 1746 году барон Томас Фэрфакс, владелец земельных угодий, приехал в Виргинию, чтобы осмотреть свои владения, и остановился в Бельвуаре. Это был проницательный светский человек с умными глазами и двойным подбородком. У него имелась королевская привилегия на продажу и сдачу в аренду всех земель на Северном полуострове — мысе на западном берегу Чесапикского залива, между Потомаком на севере и Раппаханноком на юге. Завзятому охотнику понравилось то, что он увидел, и он решил выстроить себе охотничий домик в долине Шенандоа, который потом стал называться Гринуэй Корт. Развитие его западных владений получило новый импульс, а для межевщиков нашлось много работы. Нанимал их полковник Фэрфакс, который к тому времени возглавил Королевский совет (верхнюю палату законодательного собрания Виргинии); продавать участки уполномочили его сына Джорджа Уильяма. Естественно, они «порадели родному человечку».

В марте 1748 года шестнадцатилетний Джордж Вашингтон оседлал коня и вместе со своим другом Джорджем Уильямом Фэрфаксом отправился в экспедицию через Голубой хребет и далее в девственную долину Шенандоа. Их задачей было нарезать владения лорда Фэрфакса на участки земли, пригодные для сдачи в аренду. Джордж захватил с собой перо, чернила и тетрадку, которую назвал «Дневник моего путешествия через горы».

На первом же привале, в доме капитана Исаака Пеннингтона, с ним произошла неприятность. Джордж по привычке разделся и забрался в постель, но оказалось, что это была охапка соломы, прикрытая тонким одеялом, в котором кишели блохи, вши и другие паразиты. Он быстро вскочил и снова оделся. Усталость взяла свое, и после целого дня, проведенного в седле, он всё-таки заснул, но с тех пор поклялся себе спать только на свежем воздухе, у костра. По счастью, следующую ночь провели во Фредериктауне, где ему досталась перина с чистыми простынями; Джордж обкурил дымом свою одежду, чтобы вытравить вшей, которых подхватил на предыдущей ночевке.

Путешествие продолжалось: маленькие человечки остались один на один с девственной природой, которая то поливала их дождем, то напускала на них ветер, уносивший их жалкие пожитки. По дороге приходилось преодолевать холодные бурлящие реки, пробираться по крутым горным тропам. Джордж научился управлять каноэ, охотиться на диких индеек, спал на жесткой медвежьей шкуре под звездами или в дымных палатках, ел мясо, поджаренное над костром на палочках, используя деревянные плашки вместо тарелок.

Двадцать третьего марта он впервые увидел живых индейцев. Вечером на свет их костра вышли три десятка воинов, возвращавшихся с битвы и расстроенных тем, что удалось добыть всего один скальп. Их угостили выпивкой, и вскоре индейцы устроили боевую пляску вокруг костра, задавая ритм барабаном из оленьей шкуры и погремушкой из высушенной тыквы. «Самый лучший танцор совершает прыжки, как будто его только что разбудили, и бегает и скачет по кругу самым забавным образом», — записал Джордж. Вот она, молодость: находить забавной боевую пляску индейских воинов, бывших не прочь добавить к добытому скальпу еще несколько штук… Впоследствии межевщикам попались еще одни «варвары» — группа голландских поселенцев, совершенно «невежественных», на взгляд Джорджа, потому что они не говорили по-английски.

В начале апреля, в одну ветреную ночь, Джордж проснулся оттого, что под ним загорелся соломенный тюфяк; к счастью, один из его спутников пробудился раньше, вскочил и затоптал огонь. В другой раз ветром сорвало и унесло палатку, так что до зари пришлось стучать зубами от холода. Наконец, 13 апреля миссия была выполнена; полное приключений путешествие, длившееся целый месяц, закончилось.

Джордж влюбился в эту землю. И дело не только в ее красоте (в долине Шенандоа ныне расположен Национальный парк). Юный Вашингтон уже был способен как опытный хозяин оценить всю выгоду, которую можно будет извлечь из дальнейшей колонизации Запада. Брат поддержал его в этом: в 1749 году Лоуренс (он к тому времени стал депутатом законодательного собрания Виргинии) вместе с обоими Фэрфаксами основал «Компанию Огайо», которая впоследствии получила права на полмиллиона акров земли в пограничных областях. Цель — страна Огайо[2], лежащая к западу от Аллеганских гор, где реки Аллегейни и Мононгахила сливаются, давая начало реке Огайо.

Итак, жизнь юного Вашингтона протекала в двух ипостасях: он неутомимо ездил по полям, лесам и горам, вооружившись компасом и вешками, чтобы заработать денег и не ударить в грязь лицом в высшем обществе. Вернувшись из очередной экспедиции, во время которой он спал не раздеваясь, «как негр», пропыленный и прокопченный дымом костра, Джордж «чистил перышки» и отправлялся в Бельвуар или Фредериксберг на светскую вечеринку. Для таких случаев он заказал себе приличный гардероб: девять сорочек, шесть полотняных жилетов, четыре шейных платка, семь шапок, а также двубортный сюртук с отворотами: «на каждом из отворотов, пяти-шести дюймов шириной, шесть петель на равном удалении друг от друга; талия низкая, длина — до колена или чуть ниже; расстояние от проймы до талии должно быть в точности таким, как от талии до низа; на полах не более одной складки», — указывал он портному.

Чертеж земельного участка, сделанный юным межевщиком Вашингтоном. 22 марта 1750 г.

Несмотря на свой модный наряд, шестнадцатилетний Джордж держался неуверенно и робел в присутствии местных аристократов в напудренных париках и их вальяжных супруг. «Это был очень застенчивый молодой человек, — вспоминала одна матрона. — Мне часто хотелось, чтобы он говорил побольше».

Но о чем прикажете с ними говорить? Они образованны, перебрасываются цитатами из древних авторов, французскими остротами, вспоминают о чем-то таком, о чем он понятия не имеет. Книги — художественную литературу, сочинения по истории, философии и географии — Джордж читал от случая к случаю, зато жадно набрасывался на газеты, а к шестнадцати годам ему в руки попал журнал «Спектейтор».

Зато Вашингтон стал прекрасным танцором. Еще он выучился играть в вист и «мушку»: карты тогда были всеобщим помешательством среди британских аристократов. Но играть без денег было нельзя, а Джордж, не достигший совершеннолетия, по-прежнему зависел от матери, не одобрявшей его светские развлечения. Дома царила спартанская обстановка, и за богатыми ему было не угнаться. Однажды Джордж вынужденно отклонил приглашение Лоуренса, звавшего его проехаться с ним в Уильямсберг, тогдашнюю столицу Виргинии: «Моя лошадь вряд ли выдержит такой путь, к тому же у меня нет достаточно зерна, чтобы кормить ее в дороге».

А между тем он начинал заглядываться на девушек. В декабре 1748 года его приятель Джордж Уильям Фэрфакс, которому тогда уже исполнилось 24 года, женился на восемнадцатилетней Саре Кэри, которую после свадьбы стали звать Салли Фэрфакс. Она тоже была из богатой и образованной семьи, обладавшей обширной библиотекой, и свободно говорила по-французски. К тому же она обладала яркой, чувственной красотой и невероятным обаянием. Нескладный застенчивый Джордж не мог оторвать глаз от ее округлых, молочно-белых плеч и изящного изгиба длинной шеи.

Но Салли была женой друга. Джордж стал смотреть по сторонам. В 17 лет он писал в своем дневнике о загадочной «красавице из низины», а заодно флиртовал с другой, «очень хорошенькой» девушкой — скорее всего, Мэри Кэри, младшей сестрой Салли. Но его ухаживания отвергли, и в виде утешения он списал себе два стишка про чувства человека, отвергнутого возлюбленной.

Однако Джордж был не тем, кто вздыхает при луне и декламирует чувствительные стишки. Кстати, тогда пришла мода на романы, и Джордж приобрел экземпляр «Истории Тома Джонса, найденыша» Генри Филдинга и «Приключения Перегрина Пикля» Тобайаса Смоллетта. Правда, его гораздо больше интересовали книги по военной истории, и полковник Фэрфакс поддерживал в нем этот интерес — например, дал почитать «Комментарии» Цезаря к жизнеописанию Александра Македонского, а в своих письмах юному протеже рассказывал об античных полководцах. К семнадцати годам Джордж стал обладателем английского сборника «Философские диалоги» Луция Сенеки-младшего и выписывал оттуда афоризмы, произведшие на него особенно глубокое впечатление: «Мужество есть презрение к страху»; «Судьба боится храбрых, давит трусов».

Одновременно он продолжал заниматься своим делом. Весной 1749 года Лоуренс Вашингтон стал государственным попечителем Александрии — бывшего табачного склада, который предстояло превратить в портовый город и перевалочный пункт на Потомаке. По его протекции землемерные работы были доверены в том числе и его брату Джорджу. В июле тот был назначен межевщиком графства Калпепер. Назначение на эту должность с 1693 года являлось прерогативой Колледжа Вильгельма и Марии, но данное обстоятельство не стало препятствием для богатых и влиятельных людей. Семнадцатилетний Джордж Вашингтон, пользовавшийся благорасположением всемогущего лорда Фэрфакса, стал самым юным маркшейдером в истории Виргинии. В дальнейшем, наставляя своего младшего брата Джека (Джона Огастина), к которому он был особенно привязан, Джордж советовал ему проводить побольше времени в Бельвуаре: «Я был бы рад услышать, что ты живешь в совершенном согласии и добрых отношениях с семейством из Бельвуара, поскольку в их власти прийти на помощь к нам, молодым и начинающим, в самых разных областях… Я многим обязан этой семье, в особенности старому джентльмену».

Через два дня после своего назначения Джордж произвел необходимые операции по размежеванию 400 акров земли на востоке графства Калпепер и гордо поставил свою подпись под документом, где была указана его официальная должность. Эта работа оказалась первой и единственной, выполненной им по долгу службы. После он обратил свои взоры на гораздо более лакомые кусочки, лежавшие за Голубым хребтом, на которые слетались тучи колонистов. Лорд Фэрфакс только успевал подписывать договоры об аренде, а Джордж — получать заказы. Дело было доходное: приходилось работать на небольших участках, которые можно было измерить и разметить за один день. Джордж предпочитал раннюю весну и позднюю осень — летом вешки скрывались за густой листвой, что усложняло задачу. Таким образом, трудиться не покладая рук (и не слезая с седла) ему приходилось только пару-тройку месяцев в год. Лорд Фэрфакс клал в карман по шиллингу в год за каждые 50 акров обрабатываемой земли и благодаря Джорджу и его коллегам заработал неплохие деньги. Не прошло и года, как деловой молодой человек сложил с себя полномочия маркшейдера графства Калпепер, более не нуждаясь в дополнительном заработке.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.