Глава 21 Больше не прячусь

Глава 21

Больше не прячусь

После того случая, когда Дэнни вышел в Интернет со своего мобильного, полиция заверяла нас, что теперь не о чем беспокоиться. Но как они могут быть уверены? Кто знает, с кем он успел связаться? Мое воображение рисовало картины его жестокой, кровавой мести. Еще раз обольет кислотой? Или на этот раз подожжет? Стану ли его мишенью я, или кто-то из моих близких?

В ноябре 2009 года Уоррен позвонил мне и сообщил невероятную новость. Оказывается, Дэнни получил телефон от одной из охранниц тюрьмы, с которой завел интрижку. В течение четырех недель — весь прошлый февраль — они обменялись двумястами десятью сообщениями, проговорили в общей сложности двадцать три часа и Бог знает что еще. У меня желудок свело от ужаса. Та женщина занимала ответственный пост. Она наверняка знала, за что он попал в тюрьму. Она знала, что он осужден за нападение с применением кислоты и ожидает повторного судебного слушания по обвинению в изнасиловании. И все же решилась на интимные отношения с ним. Более того, она дала ему телефон — связь с внешним миром. Она не подумала, что Дэнни может использовать телефон для того, чтобы навредить мне или моей семье. Ну что за эгоистичная идиотка! Или ее ввели в заблуждение? Она была в отчаянии? Или эта женщина — просто такая же злобная тварь, как он? Пока Дэнни там, прямо в камере, нежился в ее объятиях, я мучилась, с ужасом ожидая повторного появления в зале суда. А я-то представляла себе, как он лежит на своей койке в одиночной камере, скрючившись от страха. Какой удар! Какая жестокая шутка!

Та женщина признала, что пошла на должностное преступление, и через несколько месяцев ей вынесут приговор. Теперь мне приходилось думать еще и об этом. Было такое чувство, что, как только мне удается продвинуться вперед, Дэнни пытается утащить меня назад. Когда же это кончится?!

А через несколько дней раздался еще один телефонный звонок. Звонила Мэгз из отдела рекламы студии. Теперь она выполняла функции моего агента.

— Кэти, ты сидишь? У меня такие новости!

— Что, Дэнни сбежал из тюрьмы? Он вырвался на свободу? — ахнула я, оцепенев от ужаса, волной окатившего все тело. Я метнулась к окну, ожидая увидеть за стеклом перекошенное злобой лицо Дэнни. Он может появиться здесь в любую секунду!

— Нет-нет! Это хорошие новости, — успокоила Мэгз, и я без сил опустилась на диван, все еще дрожа от страха. — Мне только что звонил Саймон Коуэлл. Он видел наш документальный фильм и хочет с тобой поговорить.

— Что?! А ты уверена, что это действительно был он?

— Ну конечно, глупенькая! Можно я дам ему твой номер телефона?

— Конечно! Класс! — ответила я. Это такая раскрутка! Саймон Коуэлл, одна из влиятельнейших медиафигур в Британии. И о чем он хочет со мной поговорить?

Всего через пять минут зазвонил мобильный. Приватный номер. О Господи!

— Алло, Кэти, это Саймон Коуэлл, — услышала я всем знакомый голос. Ошибки быть не могло! Это действительно он!

— Здравствуйте, — пролепетала я, стараясь, чтобы голос звучал естественно, хотя так хотелось глупо хихикать или визжать от возбуждения.

— Я посмотрел тот фильм о вас и очень проникся вашей бедой. А что вы собираетесь делать дальше?

— Ну, э… Я еще не знаю, — только и смогла выдавить я. Сердце колотилось, как сумасшедшее, ладони стали липкими и влажными.

— Нам нужно встретиться. Почему бы вам не подъехать ко мне в офис? Я сообщу вам свой номер, и мы что-нибудь придумаем.

— Замечательно, спасибо. До встречи, Саймон, — попрощалась я и пустилась вприпрыжку по спальне. Через мгновение пришло сообщение, и я увидела номер телефона Саймона. После нападения в списке моих контактов значилось только девять человек — Саймон Коуэлл стал десятым!

Через неделю мы с Мэгз отправились в офис Саймона, расположенный в роскошном бизнес-центре «Сони» в Кенсингтоне. На мне была элегантная короткая юбка, черный джемпер и замшевые сапоги. Я слишком волновалась, чтобы стесняться. Офис был похож на великолепный пентхаус в Мейфере: изысканные лилии в вазе, дорогие светильники.

— Прекрасно выглядите, — встретил меня Саймон, с улыбкой пожимая руку. — Как ваши дела? Вы уже спокойно чувствуете себя вне дома?

— Да, все в порядке. Фильм закончили снимать некоторое время назад, с тех пор я уже немного освоилась.

— Меня потрясла ваша история, Кэти, — продолжал Саймон. Он говорил настолько искренне и проникновенно, что я почувствовала себя так, словно минуту назад победила в «Икс-факторе». — Вас по-прежнему интересует карьера телеведущей? Я мог бы помочь вам с работой.

Ух ты! Я прежняя готова была душу продать за такое предложение. Мне предоставляет работу самый известный медиамагнат страны! Это ведь звездный час, золотой билет в высшую лигу!

И все же я ни секунды не колебалась. Теперь я стала совсем другим человеком, прежние амбиции давно иссякли.

— Спасибо, Саймон, — застенчиво улыбнулась я. — Но мне бы хотелось помогать людям. Сейчас меня больше всего интересует именно это.

— Это прекрасно! Дайте мне знать, если я смогу чем-то помочь, — улыбнулся он. — А хотите прийти посмотреть «Икс-фактор» через несколько недель? Можете привести всю свою семью.

— С удовольствием. Огромное спасибо.

По дороге домой я думала о Саймоне: как он замечательно ко мне отнесся, какое щедрое предложение о работе сделал. А я отказалась. Теперь мне не нужна была слава ради славы — я не могла забыть о том, что со мной произошло. Мне хотелось помочь людям. Но что я могу? Я сама еще многого боюсь. Живу на пособие, не имею навыков ни в работе с компьютером, ни в администрировании.

— Ты можешь заниматься всем, чем пожелаешь, — утверждала Мэгз. — Просто определись, чего именно тебе хочется.

А через несколько недель она спросила меня, не хочу ли я пойти на торжественную церемонию вручения премии, посвященной разнообразию на телевидении. Меня впервые приглашали на такое мероприятие, и я решила пойти.

Как и любая девушка, я мучилась вопросом, что надеть, пока Мэгз не сообщила, что Виктория Бэкхем хотела бы одолжить мне одно из своих платьев. Я не могла в это поверить — пока не открыла коробку. У меня вырвался вздох восхищения. Это было такое же платье, какое я видела на Дрю Берримор — темно-лиловое, с юбкой-карандашом и соблазнительным лифом без бретелей.

— Оно прекрасно, — прошептала я, поглаживая ладонью материал.

В день банкета Мэгз повезла меня к парикмахеру, и мои волосы уложили изысканным узлом, чтобы скрыть изуродованное ухо. Однако я решила не накладывать маскирующий макияж.

— Не буду прятать лицо, — настаивала я. Но за бравадой скрывалась неуверенность. Несмотря на потрясающий наряд, я по-прежнему чувствовала, что нет смысла даже пытаться выглядеть лучше. Мне казалось, что с макияжем я произвожу еще худшее впечатление, словно с жалкой очевидностью пытаюсь скрыть то, что скрыть невозможно.

Я пришла на это шоу, не замаскировав шрамы. И старалась побороть смущение, пока мы с Мэгз шли занимать свои места. Рядом с нами сидела роскошная азиатка. У нее были восхитительно точеные черты. Ярко-красная помада подчеркивала совершенной формы рот, жидкая подводка — необычный разрез глаз. Я не могла отвести взгляда от ее лица.

Она словно произведение искусства, — думала я. До нападения и я выглядела не хуже. Меня приглашали на разные мероприятия, потому что я была хорошенькой. Меня использовали в качестве красивой живой декорации. А теперь? Зачем меня пригласили на сей раз? Я не знала. Разглядывая красавицу азиатку, я не испытывала зависти и горечи оттого, что никогда больше не буду выглядеть такой же прекрасной. Я просто не была уверена, что мне здесь место.

Через две недели папа с мамой, Пол, Сьюзи и я воспользовались приглашением Саймона Коуэлла и махнули на прямой эфир шоу «Икс-фактор». Мы поехали в Лондон, где вовсю хлопали, подбадривая конкурсантов, старавшихся изо всех сил — после того, как мастер-класс им дала Рианна.

Когда шоу подходило к концу, Саймон прислал мне сообщение, в котором приглашал нас за кулисы. Мы отправились в его гримерку. Открылась дверь — и мы увидели, что, кроме Саймона, там сидят Синитта и сама Рианна!

— Приятно познакомиться, — улыбнулась певица и поцеловала меня в щеку, закрытую маской. Она поцеловала мою маску. Рианна поцеловала мою маску!

Саймон рассмешил меня, показав свою ванну и признавшись: «Я люблю лежать в ней и смотреть мультфильмы по телевизору. Это помогает расслабиться». Кто бы мог подумать!

Как и в прошлый раз, он был очень мил — расспрашивал маму о ее работе в школе, папу о его парикмахерской. Когда мы ехали домой, я была на десятом небе от счастья. Этот влиятельный человек принял меня, не остался равнодушным к моей истории, так же, как и те люди, которые писали мне письма с наилучшими пожеланиями. Так же, как Джонатан, мои родные и друзья. Саймона не смущал мой вид, не смущало, что нас видят вместе.

Засыпая, я думала, что, может быть, не так уж и плохо быть Кэти Пайпер.

Я постоянно думала о том, что сказала мне Мэгз. В глубине души я знала, чего хочу. Я хочу основать благотворительную организацию, которая будет помогать людям, пострадавшим от ожогов, оплачивать лечение во Франции. Я представляла себе сверкающий лечебный центр, где искалеченные люди будут чувствовать себя в безопасности. Там они смогут пройти курс интенсивной реабилитации. Именно такой курс помог мне восстановиться и физически, и эмоционально, изменив мою жизнь.

— Кэти, это прекрасная идея! Ты обязательно должна ее реализовать, — воскликнула Мэгз, когда я рассказала ей об этом.

Но я боялась, что у меня ничего не получится, что я не справлюсь, сломаюсь вследствие стресса и всех подведу.

— Я не знаю, с чего начать. Боже мой, я даже не умею пользоваться копировальной машиной!

— Ну, с бумажной работой я тебе помогу. Ты справишься.

Как и мистер Джавад, Мэгз верила в меня, и мы приступили к работе. В декабре 2009 года, после того как мы заполнили миллионы разных бумаг, Фонд Кэти Пайпер был наконец зарегистрирован. Мистер Джавад и приятель Мэгз, Рос, согласились быть его попечителями. И хотя моим взносом в это дело были только я сама и мой старенький ноутбук, это стало НАЧАЛОМ.

— Я верю в тебя, Кэти, — с улыбкой говорил мне мистер Джавад. — Большие дела начинаются с малого.

Следующие несколько месяцев прошли в вихре событий. Мы с мамой и Сьюзи летали в Рим, где я поучаствовала в ток-шоу. Потом мы с папой ездили на интервью для «Санди Таймз». Приезжала съемочная группа из Америки, чтобы сделать репортаж обо мне, а Четвертый канал решил снимать продолжение документального фильма. Ребята даже предложили мне снять альтернативное поздравление с Рождеством. До меня поздравительные речи с экранов произносили Али Джи, Мардж Симпсон и Шэрон Осборн. Я не могла поверить, что на сей раз они решили предложить выступить мне!

— Фильм о вас вызвал такое количество откликов! — объяснили мне. И я тотчас согласилась. Это такая честь для меня!

Учитывая эту круговерть событий, чем-то приходилось жертвовать. Мои отношения с Джонатаном стали портиться. Раньше большую часть времени я проводила у него дома. Но теперь у меня был такой плотный график, что я уже не могла просто сидеть и ждать его с работы, как раньше. Мои контакты с внешним миром перестали ограничиваться регулярными визитами в больницу. Я была занята вопросами благотворительности, снова завоевывая свою независимость. И знала — он считает, что я не уделяю ему должного внимания. Но Джонатан не ревновал, не злился, не упрекал меня — он слишком добр для этого. Просто скучал по тем временам, когда мы были только вдвоем.

Масла в огонь подливал и тот факт, что я не упоминала о нем в своих интервью.

— Почему ты отрицаешь факт моего существования? — спрашивал он, и я пыталась объяснить. С одной стороны, я хотела защитить его от Дэнни. Кто знает, как бы он отреагировал, если бы узнал, что у меня есть новый парень? Я не могла так рисковать жизнью и здоровьем Джонатана. К тому же не собиралась делать свою личную жизнь достоянием общественности. Я и так о многом рассказала публично, мне хотелось хоть что-то сохранить в тайне, хоть что-то оставить для себя. Но, как ни старалась я объяснить все это Джонатану, в наших отношениях появилась брешь. Так мы и жили до самого Рождества. Я старалась загнать тревожные мысли поглубже. У нас все будет нормально. Обязательно.

Наступило утро Рождества. Я вспоминала минувший год: какой потерянной чувствовала себя, все еще пребывая в шоке от первого судебного слушания и с ужасом ожидая повторного. За прошедшие двенадцать месяцев я добилась очень многого, преодолела столько преград! И хотя далеко не все еще сделано, я на правильном пути.

Пол отвлек меня от моих дум, вручив подарок. Он внимательно наблюдал, как я вскрываю блестящую упаковку. Внутри оказался перекидной календарь. На каждой его странице была фотография мистера Джавада. Превосходно!

— Какая прелесть! — еле смогла выдавить я, согнувшись от хохота. Это было очень смешно. Пол знал, что мистер Джавад — мой кумир. Да-да, не какая-нибудь поп-звезда, не голливудский актер — моим кумиром стал врач, который так много сделал, чтобы восстановить мое лицо.

После традиционной индейки на обед мы все пошли в гостиную смотреть поздравление, которое я записала несколько недель назад.

— Кому нужна королева, если на экране наша Кэти? — с гордостью улыбнулся папа. Я увидела в телевизоре свое лицо и почувствовала лишь слабую тень былого смущения.

«До нападения я была закоренелой эгоисткой, думала только о себе. И лишь после случившейся со мной трагедии смогла переосмыслить свою жизнь, свои чувства и приоритеты. Не нужно ждать, пока в вашей жизни произойдет что-то ужасное, пока вы потеряете близкого человека и будет уже слишком поздно. Наслаждайтесь каждым мгновением. Вас окружают прекрасные люди, замечательные вещи… В это Рождество я хотела бы сказать, что раньше пряталась ото всех, стеснялась своего вида. Меня страшила реакция окружающих. И если кто-нибудь чувствует то же самое, я призываю вас, не нужно! Общество примет вас, и вы сможете вернуть себе самоуважение и достоинство. А тем, кому так уж трудно общаться с нами, кто шарахается при виде людей, не похожих на других, я скажу: мы себя никому не навязываем.

Если вам кажется, что дело никогда не сдвинется с мертвой точки, если у вас опускаются руки, знайте, выход есть всегда. Я никогда не думала, что буду сидеть в этой студии и говорить эти слова».

После окончания моего обращения, воцарилось молчание. Мы все вспоминали, что нам пришлось пережить.

— Ну ладно, успокойтесь, — тихо произнес папа, и мы чокнулись бокалами.

Мистер Джавад по-прежнему искал самые новые методы лечения. Он предложил мне встретиться с одним специалистом из Турции. Его звали профессор Эрол. Он использовал стволовые клетки для восстановления обожженной кожи. Лечение оплачивалось специальным фондом, который профессор Эрол организовал, чтобы помогать людям вроде меня. Он считал, что я идеальный кандидат. В начале 2010 года мы с мамой и мистером Джавадом полетели в Стамбул.

Неприятности начались, как только мы вышли из такси в деловом районе города. Я поняла, что многие люди считали меня распутницей или грешницей, таким ужасным образом покаранной за какое-то преступление. Их свирепые взгляды так напугали меня, что мы поспешили скрыться в гостинице.

На следующий день мы пошли на встречу с профессором Эролом, который в свое время был наставником мистера Джавада. Однажды профессору довелось лечить турецкую актрису, подвергшуюся нападению со стороны любовника.

— Я возьму немного жира с ваших бедер и ягодиц и впрысну под кожу лица, — объяснял мне врач. — Стволовые клетки станут размножаться, восстанавливая ткани и контуры вашего лица.

После этой процедуры мне не придется носить маску. Это известие вызвало у меня смешанные эмоции. Конечно, я уже восемнадцать месяцев почти непрерывно ношу ее. Однако, несмотря на неприятие в самом начале, на то, как я мучилась, прежде чем решилась рассказать о ней Джонатану, я не могла не признать: маска служит мне своего рода защитным покровом, щитом на случай повторного нападения.

В день операции я сняла ее в последний раз и задумчиво повертела в руках. Это была уже восьмая маска, последняя. Я провела пальцами по жесткой поверхности пластика. Маска стала частью меня — как рука, нога или прядь волос. И мне было странно лишиться ее. Сначала она была моим злейшим врагом, а потом стала лучшим другом. Она помогала мне выздоравливать — и физически, и психологически. Я знала, что не буду носить ее всю жизнь. Состояние кожи улучшалось, как бы трудно этот процесс ни шел. Я завернула маску в кофту и спрятала в чемодан.

Через несколько часов я пришла в себя после операции. Мое лицо выглядело так, словно я десять раундов боксировала с Мохаммедом Али, а губы распухли настолько, что я едва могла говорить. Но хирурги сказали, что все прошло хорошо, и меня отправили отдыхать в гостиницу, обложив лицо льдом.

На следующий день мы возвратились домой. Я снова все свое время проводила у Джонатана, привыкая не чувствовать себя беззащитной и голой без маски. Теперь мне придется смотреть на мир не сквозь ее прорези, а, так сказать, подняв забрало.

Когда вскоре мы с Джонатаном приехали к родителям, то увидели на ступеньках огромный букет гвоздик. На карточке было написано: Для Кэти. Я тебя очень люблю. Имени не было, и я решила, что это букет от очередного почитателя, который посмотрел наш фильм. Даже спустя два месяца после его выхода на экран я продолжала получать целые мешки писем и подарков. Цветы или диски присылали даже из Америки и Австралии.

Я внесла гвоздики в дом, поставила в вазу и забыла о них до следующего вечера. Я была у Джонатана, когда позвонил папа.

— Кэти, ты лучше не приезжай домой, — сказал он. Мне показалось, что у него напряженный голос.

— Почему? Что случилось?

— Да тут в деревне крутится какой-то парень. Говорят, спрашивал, где мы живем. Он часами торчал в машине возле пивной, а на приборном щитке у него стояла чашка.

Чашка! Короткое слово, от которого у меня кровь застыла в жилах. Что там? Кислота? Она предназначается мне? На мне больше нет маски, ничто не защищает мое лицо. А может, эта кислота для мамы или папы? Для Сьюзи? Если смотреть сзади, она похожа на меня. Что, если он примет ее за меня? Кто его послал? Дэнни? Господи, не допусти! Только не теперь, после всего, что я вынесла!

— Не паникуй, — продолжал папа. — Просто оставайся у Джонатана. Как только узнаю что-нибудь новое, сразу позвоню.

Тот мужчина оказался таксистом из Лондона. Он не имел никакого отношения к Дэнни. Именно он привез мне цветы. Когда полиция арестовала его, он рассказал, что посмотрел фильм обо мне и влюбился. И в чашке на приборной панели не было ничего предосудительного. Его предупредили, чтобы он не пытался снова со мной связаться. Меня это не успокоило. Он знал, где я живу, поэтому в любое время мог появиться снова.

— Он не станет повторять попыток, Кэти, — старался успокоить меня Джонатан. Только я лучше, чем кто-либо другой, знала, каких бед может натворить один одержимый.

А уже на следующий день на мое имя пришла посылка. Я настолько осторожно открывала ее, словно внутри могла оказаться бомба. Заглянув внутрь, я увидела букет цветов и плюшевого тигренка, а еще фотокопии выписки из банковского счета и паспорта, — наверное, предполагалось, что меня это успокоит. Ко всему прилагалась записка: Пожалуйста, не сообщай об этом в полицию. Я люблю тебя. В канун Нового года я посмотрел на луну и увидел наши лица рядом. Я уже тысячу лет не целовался с девушкой, но мне хочется поцеловать тебя.

Я швырнула записку на пол и разрыдалась. Почему именно я? Почему? За что?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.