ГЛАВА ВТОРАЯ МЫ — КРАСНАЯ КАВАЛЕРИЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

МЫ — КРАСНАЯ КАВАЛЕРИЯ

1

19 ноября 1917 года Буденный приехал в родную станицу. По обстановке понял, что на Дону вот-вот начнется вооруженная борьба: против Советов выступил генерал Каледин, создавший контрреволюционное Донское «войсковое правительство». Борьба эта особенно разгорелась, когда на Дон бежали генералы и офицеры, участники корниловского мятежа, а также главари буржуазной партии кадетов, которую В. И. Ленин назвал всероссийским штабом контрреволюции. Генерал Каледин, пользуясь финансовой и военной помощью Антанты, а также действуя в контакте с украинской контрреволюционной Центральной Радой, заявил, что уничтожит Советы, защитит казаков от «большевистской заразы». Расширение Калединым боевых действий на Дону было настолько опасным, что оно угрожало самому существованию Советской власти. «Либо победить Калединых и Рябушинских, либо сдать революцию», — писал В. И. Ленин[1]. Чтобы склонить на свою сторону рядовых казаков, контрреволюционные главари запугивали их тем, что Советы хотят отнять казачью землю. И тогда к рядовым казакам обратилось Советское правительство. 10 декабря 1917 года было опубликовано воззвание «Ко всему трудовому казачеству», подписанное В. И. Лениным. В нем указывалось: «Рабочее и Крестьянское правительство ставит своей ближайшей задачей разрешение земельного вопроса в казачьих областях в интересах трудового казачества и всех трудящихся на основе советской программы и принимая во внимание все местные и бытовые условия, и в согласии с голосом трудового казачества на местах». Это воззвание Совнаркома, деятельность большевистских подпольных комитетов Донской области, а также съезд революционных казаков, состоявшийся 8 января 1918 года в станице Каменской, сыграли большую роль в разгроме казачьей контрреволюции во главе с Калединым.

— Ты думаешь, на место Каледина богатеи не найдут других генералов? — спрашивал Михаил Иванович Буденный своего сына. — Найдут! Еще такая заваруха будет, что держись. У купца Яцкина, вот где ты в детстве батрачил, три тысячи десятин земли, а у многих казаков еще больше, и добровольно они эту землю не отдадут.

…Буденный созвал у себя в хате рядовых казаков и иногородних и предложил создать в станице ревком, а для борьбы с контрреволюцией организовать кавалерийский отряд. Позже генерал-полковник Городовиков вспоминал: «В Платовской я встретил своего старого друга Семена Михайловича Буденного.

— Ты откуда, Городовиков? Вот встреча! — заговорил Буденный, дружески пожимая мне руку.

— С фронта прибежал. А ты?

— Тоже с фронта. Надо будет нам организовать ревком из фронтовиков, — перешел прямо к делу Семен Михайлович.

— Конечно, организуем! — ответил я радостно.

— Ну так давай, друг, руку, и за дело! Нечего терять время.

Эта встреча с Семеном Михайловичем воодушевила меня. В Буденном я видел не только своего друга, но и смелого, решительного борца за свободу, который знал лучше меня, что надо было делать в настоящее время».

12 января 1918 года на общем собрании жителей станицы Платовской и близлежащих хуторов была провозглашена Советская власть. На митинге выступил Буденный. «Я, дорогие товарищи, — сказал Семен Михайлович, — приехал из Минска. Я добирался сюда кружным путем, из Минска доехал до Бахмача, оттуда пеши добрался до Конотопа, здесь мне удалось снова сесть на поезд, через Воронеж и Царицын добрался в Платовскую. Скажу вам, что везде народ радуется победе революции, готов защищать ее до последнего дыхания. Нам здесь предстоит нелегкая борьба, ведь товарищ Ленин призывает нас окончательно уничтожить эксплуататоров…»

Станичный совет избрал своим председателем Д. Сорокина, Т. Никифорова — народным военным комиссаром, а Буденного — заместителем председателя станичного Совета.

14 февраля в станице Великокняжеской состоялся окружной съезд Советов. Противники Советской власти пытались сорвать съезд, но успеха не имели. В Сальском округе была провозглашена Советская власть и избран окружной Совет рабочих, крестьянских, казачьих и солдатских депутатов в составе двадцати девяти человек. 18 февраля окружной Совет на своем заседании избрал президиум. Председателем был избран коммунист Кучеренко. Буденного избрали членом президиума и заведующим окружным земельным отделом.

Однако положение на Дону снова осложнилось. Походный атаман войска Донского генерал Попов во главе отряда казаков и юнкеров бежал из Новочеркасска, занятого частями Красной Армии, в донские степи. С отрядом ушли генералы Алексеев, Корнилов, Мамонтов, Семилетов, Гнилорыбов и другие. Окружной Совет принял решение создать для отпора белогвардейцам краснопартизанские отряды — Великокняжеский, Платовский, Мартыновский, Орловский, Куберлевский, Зимовниковский, Гащунский и другие. Один из них возглавил Буденный. В ночь на 24 февраля он решил дать бой белогвардейцам генерала Гнилорыбова, засевшим в станице Платовской. В разведку Буденный ходил сам. Ночь была темная, дул сильный ветер с редким дождем. В станице находилось две сотни белоказаков и сотня кадет, вооруженные двумя орудиями, четырьмя пулеметами. Буденный привял решение наступать.

Ударили по белогвардейцам на рассвете, они не успели оказать даже сопротивления. Трофеи были богатыми: 2 орудия и к ним 300 снарядов, 4 пулемета, 300 винтовок с 16 тысячами патронов и 150 лошадей с седлами.

— Товарищ командир, — окликнул Буденного ординарец, — тут вот в соломе нашли раненого, гутарит, что партизан…

Это был Степан Долгополов, которого хорошо знал Буденный. «Три дня тому назад наш небольшой отряд вступил в бой с белоказаками неподалеку от Платовской, — рассказывал Долгополов. — Но силы были неравны. Одиннадцать партизан, в том числе и я, попали в плен. Нас повели под конвоем в станицу. Помню, как после команды раздался залп, и товарищи, стоявшие возле меня, упали на землю. Я тоже свалился и притворился мертвым. Ночью освободился из-под трупов. Вот так, Семен. А ты ищи своего отца в Куцей балке, беляки повели его на расстрел. Там, должно быть, он».

Буденный поспешил в Куцую балку. Однако среди убитых отца не нашел.

На другой день, 25 февраля, в станицу вошел партизанский отряд Степанова. С бойцами отряда прибыл и Михаил Иванович Буденный. Его выручил знакомый охранник. Когда группу повели на расстрел, он и помог ему бежать.

После освобождения Платовской красноармейцы приступили к организации обороны в Платовском районе. Военные силы были организованы по принципу милиционной системы. Район разбили на взводы, роты, батальоны. Всего насчитывалось до 2700 вооруженных человек.

1 мая 1918 года в газете «Революционное знамя» было опубликовано воззвание ЦИК Донской республики к трудящимся с призывом дать отпор немецким оккупантам и контрреволюционному казачеству. Буденный собрал людей и стал читать: «Трудовое казачество! Проснись! Иначе снова будешь рабом генералов и офицеров — своих, украинских, немецких и австрийских… Для спасения своего вы должны все встать единодушно под ружье…»

Врагу надо противопоставить сильный, единый, организованный отряд, беспрекословно подчиняющийся воле командира, — этого добивался Буденный, готовил своих бойцов к новым схваткам.

Враг тоже готовился выступить против большевиков. Еще 12 марта в станице Константиновской Войсковой круг — верховный законодательный орган власти Донского казачьего войска — избрал генерал-майора Краснова атаманом Всевеликого войска Донского. Он усиленно готовит поход на Царицын, стремясь объединить все силы контрреволюции на решительную борьбу против Советов. 8 мая 1918 года Ростов был занят немцами и белоказаками. Краснов издает приказ «Всевеликому войску Донскому» о союзе с немцами для борьбы с Советской властью.

В течение мая — июня 1918 года немцы передали белоказачьей армии 11651 винтовку, 46 орудий, 88 пулеметов, 109104 артиллерийских снаряда и 11594 721 патрон; треть снарядов и четверть патронов были уступлены Красновым Добровольческой армии.

К 1 июня 1918 года Краснову удалось собрать большое войско для захвата Царицына. Под ружьем «находилось 27 тысяч пехоты, 20 тысяч конницы, 175 орудий, 610 пулеметов, 20 самолетов и 4 бронированных поезда».

А тем временем под руководством партийных и советских органов на Дону, Кубани и Северном Кавказе возникли первые отряды из местных рабочих, крестьян, революционных казаков и горцев. Вдоль железной дороги Лихая — Царицын двигались с боями советские войска, в составе которых были 3-я и 5-я революционные армии Украины и крестьянско-казачьи революционные отряды Морозовского и Донецкого округов. Эти войска под командованием Ворошилова в начале июля 1918 года вышли в район Царицына. По обе стороны железнодорожной линии Царицын — Торговая действовали красноармейские и партизанские отряды, в том числе крестьянско-казачьи советские конные части под командованием С. М. Буденного и О. И. Городовикова. Позже, 3 октября 1918 года, группа войск Ворошилова была переименована в 10-ю Красную Армию. В состав этой армии вошла и 1-я Донская советская стрелковая дивизия, которой вначале командовал В. С. Ковалев, а с 11 ноября — Шевкоплясов. Был создан также 1-й Социалистический кавалерийский полк, командиром назначили Б. М. Думенко, а его помощником стал Буденный.

1-я Донская стрелковая дивизия заняла оборону по правому берегу реки Сал. Кавалерийский полк Думенко находился в это время на хуторе Ильинка.

13 июля в Дубовском состоялось совещание, на котором присутствовали прибывшие в дивизию нарком И. В. Сталин и военный руководитель Северо-Кавказского военного округа бывший генерал А. Е. Снесарев.

Думенко послал в Дубовку своего помощника. На совещании обсуждались текущие вопросы, в том числе: надо ли сейчас создавать солдатские комитеты, наподобие тех, что были образованы после Февральской революции.

Буденный выступил против создания солдатских комитетов. «Время солдатских комитетов отошло, — говорил Семен Михайлович, — раньше они нужны были для установления «политического ока над командным составом старой царской армии». Теперь бойцы в подавляющем большинстве рабочие и крестьяне, и они из своей среды сами выдвинули командиров».

Буденный предложил из числа наиболее сознательных и политически грамотных солдат выдвинуть политбойцов, которые будут проводить политическую работу среди красноармейцев, разъяснять им смысл и задачи борьбы с врагом. Сталин поддержал это предложение.

После совещания Сталин подозвал к себе Буденного и стал расспрашивать, кто он по социальному происхождению, какое имеет образование.

Тот четко ответил на все вопросы.

Генерал-лейтенант старой русской армии Снесарев устроил Буденному своего рода экзамен по тактике ведения боя в конном строю, атаки на пехоту противника… Снесарев остался доволен, обращаясь к Сталину, сказал: службу Буденный знает.

2

Буденный вернулся в полк. На совещании обсуждался вопрос о разделении в ближайшее время Царицынского фронта на боевые участки. У каждого участка будет своя задача, но цель общая: обеспечить сообщение по Грязи — Царицынской и Царицын — Тихорецкой железным дорогам, не дать противнику захватить Царицын и оттеснить по возможности противника к западу.

24 июля в полк поступило сообщение о разделении фронта на боевые участки. В царицынский участок — начальник участка П. П. Харченко — вошли все войска, находящиеся между линией ст. Котлубань, устье реки Песковатки (севернее хутора Песковатского) и линией Котельниково — станция Нагавская. Сюда же вошла и Сальская группа, начальником которой был назначен хорошо знакомый Буденному Шевкоплясов. В группу Шевкоплясова входила Доно-Ставропольская сводная бригада Колпакова.

Командующий группой войск Царицынского фронта Ворошилов объезжал боевые участки. Побывал он и в кавалерийском полку Думенко. Зашел разговор о необходимости иметь кавалерийские части.

Ворошилов соглашался: да, нам очень нужна своя кавалерия. Буденный, слушая командующего, не мог не заметить, что тот чем-то обеспокоен и, конечно же, прибыл в их стрелковую дивизию не для того, чтобы говорить только о значении кавалерийских частей в боевых операциях по разгрому белогвардейцев. Наблюдательность не обманула Буденного. Ворошилова беспокоило положение Мартыно-Орловского партизанского отряда. Находясь в окружении белогвардейцев, люди мужественно сражаются, но боеприпасы у партизан на исходе, в отряде много раненых. Надо немедленно помочь партизанам.

— Как вы, товарищ Буденный, смотрите на это дело? — спросил Климент Ефремович.

— С вашим предложением полностью согласен, — ответил Буденный.

— Готовьте полк к рейду, — приказал командующий.

В час ночи 29 июля полк выступил, а уже в семь вечера следующего дня бойцы ворвались в хутора южнее Большой Мартыновки. Белоказаки были разгромлены; а партизаны, продержавшиеся в зажатом врагом кольце тридцать семь дней, освобождены.

5 августа 1918 года командующий группой войск Царицынского фронта Ворошилов доносил в Военный совет Северо-Кавказского военного округа: «Мартыновка освобождена. Сейчас на автомобиле еду туда. По донесению Думенко, в Мартыновке 5 тысяч бойцов. По донесению мартыновцев, начали боевые действия на Батлаевскую…»

Через два дня, 7 августа, Мартыно-Орловский отряд отошел в район станция Зимовники — к этому времени сюда подошли стрелковые части. С разрешения командующего группой войск Ворошилова отряд был реорганизован в Мартыно-Орловский стрелковый полк 1-й Донской стрелковой дивизии, а кавалерийский полк — в бригаду. Командование кавбригадой возглавил Думенко, Буденный был назначен его помощником.

Положение на фронте оставалось напряженным. На северном, поворинском участке отряд белогвардейцев рвался к Камышину, чтобы выйти к Волге. Ударная группа генерала Мамонтова наступала на станцию Воропоново, близ Царицына, с запада. Усилился натиск на город и с юга. Вражеское полукольцо, упиравшееся флангами в волжский берег, сжималось все теснее.

После ряда успешных атак на северном участке обороны части Красной Армии овладели станцией Иловля, на западе были освобождены города Калач, Ляпичев, захвачен мост через Дон, на юге — Ромашки, Дымкин, Демиковский. Об этой победе было доложено В. И. Ленину. В ответ пришла телеграмма:

«Царицын, Военсовет, командующему фронтом Ворошилову. Начальникам боевых участков Худякову, Харченко, Колпакову, Ковалеву, начальнику Военно-Волжской флотилии Золотареву.

Передайте наш братский привет геройской команде и всем революционным войскам Царицынского фронта, самоотверженно борющимся за утверждение власти рабочих и крестьян. Передайте им, что Советская Россия с восхищением отмечает геройские подвиги коммунистических и революционных полков Худякова, Харченко, Колпакова, кавалерии Думенко и Булаткина, броневых поездов Алябиева, Военно-Волжской флотилии Золотарева.

Держите Красные знамена высоко, несите их вперед бесстрашно, искореняйте помещичье-генеральскую и кулацкую контрреволюцию беспощадно и покажите всему миру, что Социалистическая Россия непобедима.

Председатель Совета Народных Комиссаров

В. Ульянов-Ленин

Народный Комиссар и Председатель

Военно-революционного Совета Южного

фронта И. Сталин

Москва

19 сентября 1918 года».

…Кавбригада Думенко под Абганерово вела ожесточенные бои. 23 ноября Буденный с семью бойцами, переодевшись в форму белоказаков, разведали расположение частей Астраханской пехотной дивизии генерала Виноградова. Созрел план разгрома этой дивизии: кавбригада ночью внезапно атакует конницу генерала Голубинцева, засевшую в Аксае, отбрасывает ее на юг, а затем частью сил выходит в тыл пехотной дивизии. Главной сложностью при проведении этой операции оказался скрытный выход кавбригады на рубеж атаки. С этой задачей конники справились успешно, и, хотя в бою на подступах к Аксаю бригада понесла незначительные потери, враг был разбит. Ворошилов, осуществлявший общее руководство операцией, высоко оценил действия кавбригады. «Объявляя об этой блестящей победе войскам 10-й армии, — говорилось в приказе, — Революционный военный совет армии горд и счастлив отметить этот выдающийся случай геройской отваги и мужества как со стороны командного состава, так и со стороны товарищей красноармейцев. Честь и хвала товарищам героям!» Успешные боевые действия кавбригады против белоказачьих частей убедительно доказали высокую боеспособность кавалерии. Но иначе считал Наркомвоенмор Троцкий, приехавший в Абганерово. Он выступил против создания в Красной Армии кавалерийских частей, объясняя это тем, что конница якобы аристократический род войск, которым командовали князья, графы и бароны. Встреча с Троцким оставила в душе Буденного какой-то тяжелый осадок. Тогда Буденный решил обратиться за помощью к Ворошилову и Сталину. Опыт начала гражданской войны убеждал неоднократно нас в том, рассуждал Буденный, что массированное применение конницы, особенно для развития успеха пехоты и ударов во фланги и тыл, часто приводит к разгрому противника. Неужели этого не понимает Наркомвоенмор? Ведь у белых какой козырь в руках? На Южном фронте они добиваются успеха именно благодаря тому, что имеют в составе своих войск крупные конные казачьи соединения. Это позволяет врагу быстро производить нужную ему перегруппировку войск и превосходящими силами наносить удар по наиболее слабому месту нашего фронта. Наши же стрелковые части, ограниченные в маневре — отсутствует конница, — не могут своевременно сосредоточиться на угрожаемом участке фронта либо быстро уйти из-под удара белой конницы… Такой случай вскоре представился. В конце ноября на всем фронте 10-й армии удалось отбить вражеские атаки. Белогвардейцы были отброшены за Дон, и теперь части Красной Армии готовились к новым сражениям. Кавалерийская бригада, выведенная в резерв, сосредоточилась в районе Дубовый овраг, — Большие и Малые Чапурники недалеко от Реввоенсовета. Думенко и Буденный узнали, что неподалеку от них расположилась стрелковая дивизия Жлобы. Решили поговорить с ее командиром о создании кавалерийской дивизии. «А что, добрая идея, — согласился Жлоба. — А как на это дело поглядит Реввоенсовет?» 27 ноября они доложили о своих соображениях командованию. Сталин согласился и заметил, что следует идти дальше — создавать большие кавалерийские соединения.

— Правильно! — согласился Ворошилов. — Уверен, что кавдивизия с честью справится с боевыми задачами.

28 ноября кавбригада была реорганизована в сводную кавалерийскую дивизию двухбригадного состава. Начдивом назначили Думенко, начальником штаба — Буденного.

Вскоре командующего 10-й армией Ворошилова назначили на другую должность.

Дела у него принял А. И. Егоров.

3

В январе 1919 года армия генерала Краснова усилила натиск на Царицын. Потеснив 9-ю армию на север, белогвардейцы перешли в наступление на правом фланге 10-й армии, вышли к Волге, захватив Дубовку. …Командование 10-й армии обсуждало создавшееся серьезное положение на фронте. Командарм Егоров указал на неэффективность лобовых атак и обратил внимание, что у рвущегося к Царицыну Краснова обнажился левый фланг и этим надо немедленно воспользоваться.

— Краснов боится, чтобы мы не ударили на Донбасс и не вышли ему в тыл. — Егоров склонился над картой. — Дубовка… Если мы снова возьмем ее, то вое— становим положение на северо-востоке от Царицына, тогда и камышинский боевой участок соединится с общим фронтом обороны города. — И, глянув в сторону члена Реввоенсовета Ефремова, спросил: — Где сейчас начдив Думенко?

— Заболел тифом и находится в госпитале. За него остался Семен Буденный, человек весьма храбрый и до отчаяния дерзкий.

— Мне кто-то о нем уже говорил, но кто? Да, вспомнил! Ворошилов. Да, да, Климент Ефремович рассказывал, как Буденный осенью прошлого года вместе с Думенко громил Астраханскую пехотную дивизию белогвардейцев в Гнилоаксайской…

До самого рассвета командарм Егоров колдовал над картой боевых действий. Ясно было одно — предстоят тяжелые испытания. Он решил созвать в ночь на 10 января совещание командиров дивизий и начальников боевых участков.

— Вызывайте на совещание и Буденного, — приказал командарм начальнику штаба. — Я хочу с ним лично познакомиться.

Ночью разразилась сильная пурга, дорогу замело снегом, и Буденный едва не сбился с пути. На совещание он прибыл с опозданием. Егоров поздоровался с ним за руку, велел после совещания задержаться.

— Хочу кое о чем поговорить с вами, — бросил он вскользь и, не глядя на гостя, сердито добавил: — А вот опаздывать красному командиру не к лицу.

— Я к теще на блины не ездил, — вспылил Буденный. — Пурга метет…

— Садитесь, я буду говорить, а вы слушайте, — сердито заметил командарм, давая понять, что разговор Буденного ему не понравился.

— Если что дельное, то я готов и послушать, — отозвался Семен Михайлович.

Егоров совершенно спокойно спросил:

— Может быть, товарищ Буденный, не я, а вы командующий армией? Тогда прошу вас вот за этот стол…

Буденный смутился, почувствовал на себе укоряющие взгляды командиров.

— Извините, товарищ командарм, — глухо сказал он, — погорячился я…

Командарм изложил общую политическую и боевую обстановку и потребовал от командиров самых решительных действий.

— Краснов усиливает натиск, и мы обязаны выстоять. Для начала надо освободить Дубовку, где сейчас находятся белогвардейцы. Эту задачу я поручаю… — Егоров остановил свой взгляд на Буденном, — вам, Семен Михайлович. Операцию разработаем вместе. У кого есть вопросы? Нет? Тогда все свободны. А ты, товарищ Буденный, останься.

Это «ты» и то, как улыбнулся командарм, растрогало Буденного, он тоже улыбнулся, потрогал усы и, резко поднявшись с места, серьезно сказал:

— Я готов выполнить ваш приказ.

Егоров подошел: к карте боевых действий.

— У меня есть такой замысел… Вашу 1-ю кавбригаду погрузить в вагоны на станции Сарепта и по железной дороге направить в село Гумрак, откуда и начать наступление на Дубовку.

Буденный пристально поглядел на карту, прикинул расстояние от Дубовки до Царицына, сказал, что не согласен: противник держит под обстрелом железную дорогу и, едва покажется поезд, как его тут же уничтожат.

— Пока погрузим кавбригаду, доедем, выгрузим — пройдет не один час. Нет, на такое дело я не пойду.

— Конечно, вы правы, есть риск, — сказал Егоров.

— Я люблю рисковать, но, когда риск заранее обречен на проигрыш, это уже беспечность. — В голосе Буденного послышалась едва скрытая ирония.

— Что вы предлагаете?

— Двинуться кавбригаде на Гумрак походным порядком под прикрытием темноты. К исходу ночи мы сможем начать боевые действия. Это единственный шанс на успех. Вы же сами сказали, что завтра мороз будет еще сильнее, белые офицеры от холода запрутся в хатах, тут мы им и устроим баньку. — Буденный засмеялся.

— Хорошо, я согласен, — сухо сказал Егоров. — Только не медлите ни минуты. Положение на правом фланге очень тяжелое.

У двери Буденный остановился и тихо сказал:

— А я ведь старший унтер-офицер, правда, бывший.

Егоров улыбнулся:

— Я тоже и полковник, и эсер. Бывший… Ну, ни пуха ни пера. За два дня возьмешь Дубовку?

— Факт возьму, и никак иначе.

Каково же было удивление Егорова, когда в час дня 12 января Буденный доложил, что Дубовкой его конники овладели; разгромлено четыре вражеских кавалерийских и два пехотных полка, взяты большие трофеи, одних лошадей около тысячи.

В дальнейшем Буденный решил наступать на Давыдовку, где засела конница генерала Голубинцева.

Егоров одобрил его замысел, но предупредил: в боевые порядки противника глубоко не вклиниваться, ибо в районе Давыдовки скопилось немало неприятельских войск, которые могут предпринять контратаку. Сейчас на учете каждый штык, ибо положение на фронте 10-й армии резко ухудшилось. Белогвардейская армия генерала Краснова продолжала сжимать кольцо окружения Царицына; южнее города ей удалось выйти к Волге и с ходу овладеть Сарептой.

— Я прошу вас, Семен Михайлович, — говорил Егоров, — разгромить противника в районе Давыдовки, ибо без этого нам не сдержать натиск врага.

4

Под Царицыном обстановка создалась критическая. Командарм Егоров, член Реввоенсовета Легран и начальник штаба Клюев доносили в Реввоенсовет Южного фронта, что в течение одиннадцати дней войска левого фланга ведут напряженные бои. Противник, сосредоточив значительные силы, обрушился на весь фронт. Непрерывные ожесточенные бои при отсутствии свежих резервов и свежих пополнений вынудили части южного участка отойти на новые позиции по Отрадное — Ельшанку… Вся власть в Царицыне и его районе приказом Реввоенсовета 10-й армии была передана военно-революционному комитету. На ревком возлагалась задача — в кратчайший срок призвать к оружию население города, сформировать боевые части, установить и поддерживать в городе и его районе железную дисциплину революционной власти… Реввоенсовет Южного фронта принимал все меры, чтобы оказать помощь войскам 10-й армии. 15 января части 9-й армии решительным натиском овладели Новохоперском и станцией Ярыженской; на другой день 8-я армия с боем заняла Калач. «Обе армии двигаются вперед, чтобы облегчить положение 10-й армии, оттянув силы противника на себя, — телеграфировал Егорову Реввоенсовет Южного фронта. — Группа войск Кожевни— нова захватила северную часть Донецкого бассейна и своими левофланговыми частями выходит на линию ст. Митрофановка — Беловодск. Чтобы облегчить положение 10-й армии, войска группы будут немедленно повернуты на юг с целью обрушиться на Ростов и жестоко наказать противника за страдания Красной Армии под Царицыном… Главком срочным порядком направил на фронт 100 рот, вполне вооруженных, при командном составе, двух пулеметах в каждой роте».

— Вот это по-братски, — обрадовался Буденный и приказал начальнику штаба дивизии собрать командный состав.

До глубокой ночи Буденный обсуждал с командирами, как лучше атаковать конницу белогвардейцев в Давыдовке.

На другой день, 23 января, в пять часов утра началось наступление. Удар был внезапным, и белогвардейцы не смогли оказать упорного сопротивления и вскоре оставили Давыдовку, понеся большие потери.

Но, как и предполагали Буденный и Тимошенко, противник после отступления из Давыдовки бросил в бой свежие силы: два дня не утихала артиллерийская канонада. Потом наступило затишье, и красные конники отошли на Песковатку, где расположились на ночлег. В это время в селе Рахинка отдыхала Доно-Ставропольская кавбригада Булаткина, понесшая в боях немалые потери. По замыслу Егорова, эта кавбригада и кавбригада Буденного должны были образовать конный ударный кулак на правом фланге 10-й армии. У Семена Михайловича возникла идея объединить эти две бригады в кавдивизию. Он тут же связался с Егоровым и изложил свое предложение. Командарм ответил коротко: «Согласен».

Вскоре вновь образованная дивизия, названная Особой кавалерийской, построилась в Дубовке на смотр. Буденный проехал вдоль строя.

— Товарищи кавалеристы! — обратился он к бойцам. — Наша дивизия названа Особой, отсюда вытекают ее задачи — быть в авангарде. Трудно это? Очень. Положение на фронте пока не в нашу пользу. Белые рвутся в Царицын. Так что не на жизнь, а на смерть будем рубиться. Клянемся, что в наших руках не дрогнет клинок! — Семен Михайлович, привстав на стременах, выхватил из ножен шашку. Громкое «Клянемся!» раздалось над степью.

После осмотра Буденный связался по прямому проводу с Егоровым и согласовал с ним дальнейший план: разгромить противника в районе Прямой балки — Давыдовки и, обеспечив соединение камышинского боевого участка с фронтом обороны 10-й армии, нанести удар по тылам врага в общем направлении на Карповку. Ответ командарма был кратким: «Действуйте по своему усмотрению. Докладывайте каждые сутки. Егоров».

А уже через пять дней начдив Буденный сообщил командующему 10-й армией, что в результате ожесточенных боев связь 10-й армии с ее камышинским боевым участком восстановлена.

В феврале Особая кавдивизия ринулась на Котлубань. Бой закончился полным разгромом группы генерала Попова. Так блестяще завершилась рейдовая операция Особой кавалерийской дивизии. В приказе Реввоенсовета республики № 26 от 29 марта 1919 года отмечалось, что Особая кавдивизия совершила четырехсотверстный рейд, разбила двадцать три полка, из коих четыре пеших были полностью взяты в плен. В качестве трофеев дивизия захватила у противника сорок восемь орудий, более ста пулеметов и многое другое.

Впоследствии, оценивая рейд Особой кавдивизии под Царицыном, А. И. Егоров писал, что кольцо обороны «было разорвано только благодаря доблестным действиям славной конницы Буденного… Результатом действий его конницы явился полный разгром противника перед фронтом всего северного участка и центра 10-й армии… Наша армия, окрыленная боевыми успехами конницы Буденного, с повышенным настроением рванулась вперед, преследуя отступавшего противника на Маныч».

Республика Советов высоко оценила боевые успехи Особой кавалерийской дивизии, наградив ее Почетным революционным знаменем; Буденный в числе других командиров получил орден Красного Знамени. Это была его первая высокая награда рабоче-крестьянского государства.

…Особая кавдивизия развивала наступление по левому берегу Дона, освобождая станицы и хутора. Особенно тяжелые, изнурительные бои она вела на реке Маныч, где войска генерала Краснова имели численное превосходство. И все же белогвардейцы не смогли сдержать натиска красных.

Утром 19 марта, когда над степью пригревало весеннее солнце, полки буденновцев ворвались в станицу Великокняжескую. Решительным натиском белогвардейцы были смяты. Однако штаб Мамонтова и на сей раз захватить не удалось — генерал вместе со своей свитой скрылся на бронепоезде за реку Маныч.

— Вот чертов генерал, опять удрал от нас, — сокрушался Буденный, сидя в домике, где располагался, штаб дивизии. — А почему удрал? Вот ты, комиссар Сигизмунд Савицкий, объясни мне, где мы дали промах? Ты сколько уже в дивизии комиссаром, а? Не помнишь, а я тебе скажу — ты прибыл к нам восемнадцатого февраля, когда мы были в Карповке. Уже, как видишь, месяц… Ну, чего улыбаешься?

Комиссар Савицкий, прошедший царские тюремные застенки, был опытным коммунистом, понимал военное дело. За короткое время он провел в дивизии большую работу: в эскадронах и полках была созданы партийные ячейки, партийно-политическая работа приняла организованные формы. «Этот умеет отдавать себя людям и долг свой несет в сердце», — как-то сказал Буденный командующему армией, когда тот спросил о комиссаре.

— Я потому улыбаюсь, Семен Михайлович, что не надо нам гоняться за генералами. Нам важно разбить их войска, и генералы сами уйдут со сцены.

На рассвете 26 марта Буденный получил приказ командующего 10-й армией о переименовании Особой кавдивизии в 4-ю кавалерийскую дивизию. По существу, это ничего не меняло: численный состав дивизии остался прежним.

— Нам бы корпус создать, вот это дело! — сказал Буденный Савицкому.

Прошел месяц, 6 мая — этот день Буденному запомнился надолго — он вышел из домика, где размещался штаб дивизии. Видит, какой-то всадник спрыгнул с коня. Высокий, плечистый, через плечо — красная лента: «Депутату Ставропольского губернского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов тов. Апанасенко».

— Вы кто?

— А что, разве не умеешь читать? — усмехнулся тот. — Апанасенко я, Иван Родионович, начальник первой Ставропольской рабоче-крестьянской кавалерийской дивизии.

Он сообщил, что у него две тысячи бойцов — три бригады и артдивизион из трех орудий.

— А что, если мы объединим твою и мою дивизии и создадим конный корпус? — предложил Буденный.

— Конный корпус. — Апанасенко задумался. — А кто будет командовать им?

— Если хочешь, то я предложу твою кандидатуру, — серьезно сказал Буденный.

Однако Апанасенко наотрез отказался.

— Я буду командовать своей дивизией, если товарищ Егоров не станет возражать.

В тот же день Буденный связался по телефону с Егоровым и доложил ему о своем разговоре с Апанасенко.

— А завтра ты попросишь у меня лошадей, седел, шашек, орудий: как же — теперь не дивизия, а корпус.

— Ничего не попрошу, — ответил Буденный.

— Ну что ж, на собственный страх и риск объединяю всю кавалерию в первый конный корпус. Командовать корпусом назначаю вас, — уже официально приказал командующий. — Приказ об организации корпуса я отдам позже, как только буду в штабе армии. Вас же прошу подобрать достойных людей на командные посты. Это очень важно…

Буденный вошел в штаб. Здесь его ожидали Апанасенко, комиссар Савицкий и другие. Он сообщил, что командующий одобрил их идею, теперь надо решить организационные вопросы.

В дверь постучали. В штаб вошел командир полка Литунов и черноглазый коренастый драгун в белогвардейской форме.

— Это еще кто такой? — насупился комкор.

Литунов доложил, что бойцы взяли в плен драгуна. Повели в полк, а он и заявляет: «Отведите меня лично к товарищу Буденному. У меня к нему есть важное дело». Вот и привели. Драгун оказался земляком Семена Михайловича, привез ему письмо от матери, в котором она писала о гибели отца. Кулаки избили отца и едва живого привезли в село Светлый Яр. Болел он тифом, а тут еще воспаление легких. Не выдержал отец и через десять дней скончался. Земляки-беженцы помогли похоронить отца в селе Покровка, что неподалеку от Астрахани. «…А как ты живешь? Гляди, чтоб тебя вражья пуля не укусила. Жду я тебя, мой соколик, и никак не дождусь. Потому письмо тебе передаю тут с одним казаком. У него мать беляки убили. Возьми его в свой отряд, сынок, прошу тебя…»

— Что, не хочешь белым служить? — спросил Буденный.

— Изверги они, белые… — тихо обронил казак. — Ранен я был в руку, потому и домой попал. А теперь здоров…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.