Глава тридцатая. НАКАНУНЕ
Глава тридцатая. НАКАНУНЕ
Некоторые исследователи (прежде всего следует назвать Сергея Кара-Мурзу) рассматривают Гражданскую войну как противостояние Октября с Февралем.
Присутствие деятелей Февраля в белых рядах в самом деле очень заметно. Идеологами здесь кадеты и правые эсеры. Почти весь белый генералитет выдвинут на первые роли Временным правительством. Офицеры по большей части — разночинцы (кадровых поглотила «черная дыра» нашей истории — германская война). Деникин — потомок крепостного крестьянина. Царских чиновников белые лидеры встречают неласково, бывших жандармов — враждебно. В программах антибольшевистских движений есть пункт, гласящий, что будущее устройство России решит Учредительное собрание или иной подобный орган. На Кубани продолжает действовать почти социалистическая Рада, на всех углах порочащая белое воинство.
И все же там, где идет настоящая борьба, где удача клонится то на одну, то на другую сторону, большевикам противостоит не Февраль, а военная диктатура корниловского толка. Да и большевики уже — не совсем Октябрь...
К 1919 году ситуация приняла ясные очертания. На полях Гражданской сражаются две диктатуры: красная и белая (пролетарская и буржуазно-помещичья, подругой терминологии). Февраль — третья мешающая сила. «Они болтаются между нашими окопами и окопами противника, а здесь их задевает и наша, и деникинская пуля... Своими действиями они приносят порой больше зла, чем открытые контрреволюционеры», — писал о меньшевиках чекист Лацис.
Красная диктатура с деятелями Февраля не церемонится. Белой сложнее, ведь она зависит от общественного мнения Запада. Колчак этим мнением пренебрег, разогнав Директорию и позволив расстрелять нескольких учредиловцев. А вот Деникин так и мучился с кубанской Радой почти до самого своего краха.
Итог борьбы за демократию в России предыдущих почти двух десятилетий: на поле сражения остались две диктатуры. Победитель получает все. Единую, умытую кровью страну.
* * *
Условия для красного террора в Петрограде созрели раньше, чем в Москве.
Петроградские большевики подозревают московских в том, что те по какому-то секретному соглашению с немцами намереваются сдать им Северную столицу. Заводы останавливаются один за другим из-за отсутствия сырья, топлива, сбыта. Москва денег почти не дает, при этом забирает на фронты и в свои учреждения лучшие питерские кадры. Партийная организация к лету 1918-го сокращается до 13,5 тысячи человек. Бывшая столица выглядит безлюдной. АЛенин дает питерским пролетариям странные советы: не сидеть сложа руки в ожидании работы, а перебираться в другие города, в деревни, вступать в Красную армию, продотряды. В июле город поразила сильнейшая эпидемия холеры.
Петроградскую ЧК с 7 марта (момента ее создания) возглавляет Моисей Урицкий. Фигура в интерьере данного ведомства — странная, мягко говоря. Невысокий, кривоногий человек, с «утиной» походкой вперевалочку. Коммивояжер, ростовщик, дамский портной — эти занятия больше ему подходят. Почему именно его — сюда? Что за черный юмор? В Москве Урицкого подозревают в том, что он из органа борьбы с контрреволюцией сделал «лавочку». Люди состоятельные в застенках ЧК не засиживаются, а многие бедняки содержатся там неделями без предъявления обвинений. Именно эти «странные факты» с возмущением отмечает Дзержинский на заседании коллегии ВЧК в апреле 1918-го. Во взятках самого Урицкого не подозревают, просто полагают (секрет Полишинеля), что власти приспособили чрезвычайку для пополнения тощего городского бюджета.
Однако кровожадным Моисей Соломонович не был. Не подписывал он пачками смертные приговоры, как утверждает Алданов в очерке «Убийство Урицкого». Первое самостоятельное решение о расстреле группы политических и уголовных преступников коллегия Петроградской ЧК приняла 19 августа. Кто вошел в число приговоренных? Из девяти «уголовных» четверо — бывшие комиссары ЧК. Остальные двенадцать человек обвинялись в ведении контрреволюционной агитации среди красноармейцев, в том числе шестеро — в заговоре, раскрытом в Михайловской артиллерийской академии. К последним принадлежал и Владимир Пе-рельцвейг. Двумя днями позже приговор привели в исполнение.
Урицкий не был сторонником этой меры (при голосовании воздержался), однако его подпись стояла под текстом опубликованного распоряжения.
Смерть Перельцвейга потрясла его друга — поэта, социалиста, бывшего юнкера Михайловского артиллерийского училища 22-летнего Леонида Канегиссера. Утром 30 августа Канегиссер застрелил Моисея Урицкого, когда тот появился в здании Наркомата внутренних дел по адресу: Дворцовая площадь, 6. Убийца пытался скрыться на велосипеде, но его поймали.
Получив такое известие, Дзержинский по поручению председателя Совнаркома немедленно выезжает в Петроград.
* * *
Вечером того же дня Ленину предстоит выступать на двух рабочих митингах, в Басманном и Замоскворецком районах. Ему выписана путевка на бланке Московского комитета РКП(б). В ней указана тема докладов: «Две власти (диктатура рабочих и диктатура буржуазии)». Вождь большевиков — так заведено — не сам решает, на какие собрания рабочих или красноармейцев ему ехать, он выполняет поручение московской партийной организации. После выступления, подобно другим ораторам, представляет в партийную инстанцию краткий отчет и записки, поданные участниками. Такие мероприятия в 1918-м проводились еженедельно по пятницам. 30 августа — пятница.
И тут, конечно, возникает вопрос...
Как могло случиться то, что случилось вечером того же дня на бывшем заводе Михельсона?!
В Петрограде только что убит председатель ЧК Урицкий. Чекистам известно уже о заговоре Локкарта—Рейли, предусматривающем в том числе устранение Ленина. Обстановка грозовая, Москва кишит заговорщиками. В этот момент председатель ВЧК уезжает в Петроград, не позаботившись о безопасности вождя революции? Положим, Ленин по каким-то причинам не хотел ехать на завод с охраной (но не настолько же он легкомыслен). Можно было послать туда оперативников. Одного бы хватило, чтобы вычислить террористку. Из воспоминаний Гиля, шофера председателя Совнаркома:
«Я развернул машину и поставил ее к выезду со двора, шагах в десяти от входа в цех.
Несколько минут спустя ко мне приблизилась женщина в коротком жакете, с портфелем в руке.
Она остановилась подле самой машины, и я смог рассмотреть ее. Молодая, худощавая, с темными возбужденными глазами, она производила впечатление не вполне нормального человека. Лицо ее было бледно, а голос, когда она заговорила, едва заметно дрожал.
— Что, товарищ, Ленин, кажется, приехал? — спросила она.
— Не знаю, кто приехал, — ответил я.
— Как же это? Вы шофер и не знаете, кого везете?
— А я почем знаю? Какой-то оратор — мало ли их ездит, всех не узнаешь, — ответил я спокойно.
Я всегда соблюдал строжайшее правило: никогда никому не говорить, кто приехал, откуда приехал и куда поедем дальше.
Она скривила рот и отошла от меня. Я видел, как она вошла в помещение завода»
На территории завода председателя Совнаркома в 18.30 почему-то никто не встречал. Ленин вышел из машины и в одиночестве направился в цех. У шофера — револьвер за поясом под рубашкой, у главы правительства в кармане — маленький браунинг, из которого он никогда не стрелял. Вот и все меры безопасности.
Примерно в 20 часов в наступающих сумерках Гиль услышал в помещении завода крики «ура!». Во двор стали выходить группы рабочих. В одной из них, отвечая на вопросы, медленно продвигался к автомобилю глава государства. Водитель завел мотор. Еще минуты две-три Ленин стоял у машины, разговаривая с работницами. Они жаловались ему на заградительные отряды, которые не позволяют по железным дорогам провозить продовольствие. Предсовнаркома отвечал, что издан декрет, смягчающий запреты. И тут раздался негромкий хлопок, словно «чихнул» мотор автомобиля. Ленин упал. Гиль обернулся и увидел у переднего левого крыла машины женщину, с которой недавно разговаривал; она выстрелила еще два раза. Толпа бросилась врассыпную с криком «убили!». Вместе с остальными, бросив браунинг на землю, пыталась скрыться и террористка. За ней бежали мальчишки и кричали: «Вот она! Вот она!» На Серпуховской улице преследователи увидели женщину с портфелем и зонтиком, стоящую у дерева. Они отвели ее в военный комиссариат Замоскворецкого района. Там она назвала себя — Фанни Каплан — и призналась, что стреляла в Ленина.
Нет в ВЧК специалистов из царской «охранки», а учиться у кого? Некомпетентность — наверное, самое естественное объяснение тому, что происходило 30 августа. Не только охрана вождя, но и многое другое тогда было плохо организовано. Минут 15 вез Гиль тяжело раненного Ленина в Кремль. Там ни дежурных врачей, ни перевязочных средств. Хорошо, жена Бонч-Бруевича — медик, она оказала первую помощь. А раны были серьезные: одна из пуль раздробила левую плечевую кость, другая вошла со стороны лопатки, пробила легкое, прошла в миллиметрах от сердца. Полная уверенность, что вождь революции выживет, появится только дней через пять. Чудом уцелеет!
Ничего особенно таинственного в этом покушении нет. Версию о том, что кому-то из окружения Ленина якобы была выгодна его гибель, появившуюся много десятилетий спустя, отметем как откровенно «желтую». Неверно, что террористку «быстро расстреляли». Каплан допрашивали многие и подробно: руководители Наркомюста Курский и Козловский, заместитель председателя ВЧК Петерс, наверняка кто-то из руководителей ВЦИКа. На допросах она сообщала примерно следующее:
— Звать — Фаина Ефимовна Каплан, жила до 16 лет под фамилией Ройд. Родилась в Волынской губернии. Отец — еврейский учитель, с 1911 года вся семья проживает в Америке. В 1906-м была арестована в Киеве по делу о взрыве как анархистка. При взрыве получила контузию. Каторгу отбывала в Акатуе вместе со Спиридоновой. В тюрьме стала со-циалисткой-революционеркой. Готовиться к покушению на Ленина начала в феврале. К какой партии принадлежу в данный момент — не скажу. Сообщников не было, больше об этом не спрашивайте. Откуда деньги, найденные у меня, отвечать не стану...
Типичный эсеровский теракт. Исполнитель сознается в совершении, но отказывается выдавать сообщников. И что еще от нее можно узнать?
Из воспоминаний Павла Малькова:
«Вызвал меня Аванесов и предъявил постановление ВЧК: Каплан — расстрелять, приговор привести в исполнение коменданту Кремля Малькову.
...По моему приказу часовой вывел Каплан из помещения, где она находилась...
Было 4 часа дня 3 сентября 1918 года».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.