Глава пятая Моя фамилия Нил

Глава пятая

Моя фамилия Нил

Любовь уходит в тихий мрак ночной.

Твои объятья больше не милы тому,

Кто словно маг развеял скуку жизни…

Агата Кристи. Любовь уходит

13 ИЮНЯ 1925. Гольф-клуб “Пэрли дауне” расположен на территории бывшей овчарни, в лондонском пригороде Саут-Кройдон. Огромные деревья и живописная пересеченная местность, довольно пологая – вот что манило сюда игроков в гольф, здесь они и обосновались в конце девятнадцатого века. Своего возлюбленного Агата Кристи впервые привезла туда в 1923 году. Их обоих интересовала тогда не столько сама игра, сколько возможность вместе провести выходные. Миссис Кристи отложила в сторону свои блокноты и зачехлила пишущую машинку, все ради него, ради своего ненаглядного, чтобы побыть с ним вдвоем.

Потом они постоянно приезжали в этот клуб, гораздо чаще вместе, чем он один. К гольфу Агата была, в сущности, равнодушна, хотя ей удавалось иногда даже обыгрывать партнеров, но это бывали весьма скромные достижения. Честно говоря, Арчи понимал, что у супруги просто не очень-то подходящие данные. Рост да, рост у нее отличный, это важное преимущество. Было бы важным, если бы она так не раздалась вширь. После того как они вернулись из кругосветного путешествия, Агата стала поправляться. Из-за погрузневших бедер сместился центр тяжести, поэтому замах никуда не годился, позиция нетвердая, отсюда и удары непредсказуемые.

Сам Арчи влюбился в гольф и играл превосходно. С нетерпением ждал выходных, чтобы выбраться на какую-нибудь из кенсингтонских площадок. А когда переехали в Саннингдейл, для Арчи наступили счастливые времена, там ведь превосходные многоуровневые площадки, настолько удобные, что за выходные он мог отработать все восемнадцать лунок.

Но в ту субботу, тринадцатого июня, игра не заладилась: на двух последних лунках он сплоховал, дважды опозорился с “богги”[19]. С досады решил попить в клубе чаю с булочкой (надо же было себя утешить) и вдруг заметил, что к его столику направляется эффектная брюнетка, а рядом с ней идет Ларкин Пирс. Это были его сотрудники.

Поднявшись из-за столика, он сначала протянул руку Ларкину, потом его спутнице.

– Привет, Нэнси, – сказал он, не сразу отпустив девичью ладонь.

Двадцатипятилетняя Нэнси Нил была секретаршей в их газовой компании “Империал Континентал гэс ассосиэйшн”. Поступила к ним сразу по окончании школы мисс Дженкинс, где учат машинописи и основам делопроизводства. Фирма, где служил Арчи, одной из первых в газовой отрасли достигла международного уровня. Там работали мужчины, женщин было только двое: Нэнси и ее подруга, которая, собственно, и познакомила ее с Арчибальдом Кристи.

Что и говорить, Нэнси была девушкой яркой, энергичной и умела так смотреть на мужчину, что тому казалось, будто она видит лишь его одного. Во всяком случае, мистер Кристи точно это чувствовал, всякий раз, когда она с еле заметной улыбкой смотрела на него. А Нэнси точно знала, что ее улыбка сводит мистера Кристи с ума.

К тому моменту они были знакомы примерно год. Агата тоже иногда с ней общалась. Все очень мило и благопристойно, да и как могло быть иначе, ведь Нэнси всего двадцать пять. Да, поначалу это была невинная дружба. Они даже ходили втроем танцевать. Агата брала на себя роль компаньонки, чтобы их симпатичная приятельница могла повеселиться, ведь девушке не полагается одной ходить по танцевальным вечеринкам. Арчи был счастливым семьянином и совсем не собирался нарушать брачный обет. Невинная, абсолютно платоническая дружба. Но однажды все вдруг изменилось.

Первая вспышка любви настигла Арчи нежданно-негаданно, когда они с мисс Нил случайно встретились на поле для гольфа. Нэнси была отличным игроком, она играла даже лучше самого Арчи. Он умилялся и млел от восторга. Какие точные, уверенные броски! Не то что у его благоверной, которая всегда подолгу примеривается, словно боится ударить или думает о чем-то еще.

Да, Нэнси чудо. Но Агата его жена, и, хоть он давно не считал ее своим Ангелом (а ведь когда-то считал!), нельзя нарушать обет. Пора было прекратить флирт – флирт, и только – с этим прелестным созданием. И он все честно ей выложил, пока они шли по краю зеленого поля (так называемой “лужайки”), где располагалась семнадцатая лунка. Со стороны казалось, что игроки дружески болтают, никто бы не заподозрил, что шутливое светское ухаживание уже переросло в нечто большее.

Мисс Нил отреагировала на откровения мистера Кристи со свойственной ей осмотрительностью. Да, она его понимает, прекрасно понимает. Долг, семья – это очень важно. И она, Нэнси, никогда не претендовала на роль пресловутой “другой женщины”.

Агата ни о чем не догадывалась, Арчи же ни словом не обмолвился о той случайной и роковой июньской встрече. Вернувшись тогда домой, он увидел, что жена изучает туристические каталоги. Она собралась в Пиренеи: захотелось вернуться в детство, когда мир был наполнен радостью. Она мечтала показать Арчи те места, где так были счастливы ее родители, рассказать, как замечательно они тогда все вместе путешествовали.

На пиренейских фотографиях Арчи рассеянно смотрит в сторону или прикрывает лицо рукой, как бы стараясь отгородиться от всех и вся. Агата, напротив, сияет улыбкой, не подозревая, что творится в душе ее мужа. А он не замечал ни горных пиков и громад, ни моря, ни пляжа (когда они потом приехали в Сан-Себастьян). Он видел только свое будущее, которое уже не мыслил без Нэнси Нил. И не важно, какие он пытался найти себе оправдания и находил ли. Не важно, хорошо или плохо было то, что случилось. Главное, оно случилось.

Когда возвратились домой, Арчи жил словно бы по расписанию: работа, в свободное время – гольф, никаких внезапных желаний или порывов. Когда жена говорила, что он стал совсем другим, Арчи негодующе возражал и обвинял ее в мнительности.

Переселение в Стайлз он затеял ради престижа: это повышало его авторитет на работе и придавало вес в обществе. По тем же соображениям он купил подержанный “дилейдж”. Хотя и особняк, и еще один автомобиль (имелся ведь еще “моррис каули”) были чересчур обременительны для семейного бюджета. Но Арчи предпочитал об этом не думать, главное – явить всему миру стабильность своего благополучия, в первую очередь работодателям.

А в жизни Агаты в тот момент от стабильности не осталось и следа, после смерти матери (напомним: в апреле 1926 года) она погрузилась в жестокую депрессию, которая сопровождалась бессонными ночами, бесконечными слезами, надуманными обидами, нежеланием общаться с людьми. Не то чтобы ей не хотелось говорить, ей важно было выговориться, безумно хотелось излить душу Арчи, а ему откровения жены были в тягость. Видимо, в эти моменты еще сильнее мучила совесть, но он в подобные мелочи не вникал и даже не пытался себя преодолеть, больше не пытался. Это нетерпение равнодушия только усиливало душевную боль Агаты.

В августе он признался, что любит Нэнси, и в том, как он это сделал, был весь Арчи: жестко, стремительно, без капли сострадания к чувствам и гордости жены. Зато так расписал собственные страдания, что Агате нечего было на это возразить.

К тому моменту ее писательский дар успели оценить во всем мире, считали незаурядным. А она, узнав про Нэнси, обнаружила, что больше не может писать. Агата как раз работала над книгой “Тайна “Голубого экспресса”, однако кошмар нависшего вдруг одиночества парализовал ее фантазию.

И все-таки она надеялась, страстно надеялась, что муж опомнится, поймет, что совершает ошибку, и счастье еще вернется. Она готова была все простить и ждала покаяния, но напрасно. Тогда, в декабре 1926 года, он пришел просить не прощения, а развода. Он потребовал развода, он был хладнокровен и решителен, как хирург, отсекающий опухоль от больного органа.

Да, Арчи даже и не пытался смягчить удар. Ему было важно, чтобы она уяснила себе: к былому возврата нет, и не надеялась на то, что он передумает. Ушел без оглядки, ни на секунду не замедлив шаг. Действительно, сколько можно. Какая жалость, какая любовь?

Она взъерошила волосы, убирая их со лба, привычный жест в моменты сильного волнения, потом накрутила на палец локон и уставилась в пространство, будто это могло помочь ей определиться с дальнейшим. Следующие двенадцать часов она пребывала в каком-то странном, почти сомнамбулическом состоянии: вроде бы жива, но не совсем. Сердце билось, легкие дышали нормально, а вот мозги… их как-то заедало.

Она придумала один план, если, конечно, подобную эскападу можно считать планом, и начала собирать саквояж, положила несколько платьев, новую ночную сорочку, два шелковых шарфика и две пары туфель. Написала письма, положила на инкрустированный столик в темном холле, где их непременно найдут.

Надев любимую ондатровую шубу, шляпку из велюра и кожаные перчатки, Агата наспех посмотрелась в зеркало, приказав себе забыть про попранную гордость. Не удержавшись, обняла на прощание своего верного пса, схватила саквояж и, не оборачиваясь, покинула уютный, надежный дом и свой привычный мир.

Ночное небо было ясным и черным, словно бы написанное маслом, а все остальное вокруг было матово-акварельным. Морозный воздух холодил щеки, которые, впрочем, тут же заполыхали румянцем от усилия: саквояж оказался довольно увесистым. От учащенного дыхания изо рта беглянки вырывались облачка пара. Гравий под ногами хрустел, будто гренок под лезвием ножа, пока она медленно приближалась к своему авто, тускло поблескивавшему “моррису каули”. К счастью, мотор завелся сразу. Про машины Агате было известно только одно: сидеть самой за рулем – сплошная нервотрепка. “А теперь будь что будет”, – подумала она и, преодолев страх, нажала на педаль газа. Буквально через несколько секунд “моррис каули” растворился в темноте.

Теперь уж никто и никогда не узнает, куда той ночью собиралась ехать Агата Кристи, но весьма вероятно, в Хартмор, который находился в маленькой деревушке под Годалмингом, в семнадцати милях от Саннингдейла. Арчи там, всего в получасе езды от Стайлза, наслаждается обществом Сэма и Мэдж Джеймс… и Нэнси Нил. Даже если она решила устроить очную ставку, то передумала. Наутро, в половине седьмого, ее уже не было в машине, брошенной у мелового карьера в местечке Ньюлендз-Корнер, в шести милях от Годалминга.

Да, брошенной, и что еще примечательней, ее владелица много чего оставила внутри. То есть и не думала заметать следы. На лобовом стекле желтели штрафные талоны за парковку не в том месте, рядом с шоферским местом нашли потом просроченные водительские права, еще в салоне были разбросаны кое-какие вещи, в том числе и шуба. Все это сразу увидел цыганенок Джек Бест, обнаруживший машину.

К тому моменту ее владелица уже успела очутиться на станции Гилдфорд, то есть в трех с половиной милях от мелового карьера, а там она дождалась поезда до Ватерлоо (это сорок пять минут пути). Как она добралась до станции, остается загадкой, поскольку никаких свидетельств на этот счет не поступило. Страшно даже представить, как она в серой предрассветной мгле бродит по лесам и полям. Впрочем, возможно, все было не столь ужасно: села на местный автобус, он и привез ее на станцию. Во всяком случае, в субботу утром (то есть четвертого декабря 1926 года) миссис Кристи, целая и невредимая, примерно в восемь часов пила чай в Лондоне, а в Ньюлендз-Корнере примерно тогда же началась суматоха вокруг ее “морриса каули”.

Горячий чай немного успокоил беглянку. Боль, конечно, не прошла. И Агата подозревала, что эта боль уже никуда не денется, по крайней мере, ощущение, что тебя предали, останется в душе навсегда. И все-таки острота обиды слегка притупилась. Желание отомстить, которое неотвратимо возникает в момент яростной размолвки, тоже поутихло. Ведь своим исчезновением она уже отомстила, и пока все шло так, как было задумано.

Вновь наполнив чашку душистым индийским чаем, она перечитала письмо деверю, Кэмпбеллу Кристи. Теперь можно было отправлять его в вулвичскую Королевскую военную академию, где тот преподавал. Письмо Кэмпбеллу – это отличный ход, может даже самый удачный в плане. Она пишет, куда собирается поехать. Арчи наверняка это прочтет, но уже после выходных, а в выходные пусть подумает над тем, что натворил. Да, ход отличный, она испортит муженьку отдых и хорошенько потреплет нервы.

Кэмпбеллу она сообщила, что едет в Йоркшир, так как ей совершенно необходимо отдохнуть после недавних событий. Каких именно, она не уточняла, Арчи и так все поймет, а Кэмпбеллу знать не обязательно.

Теперь она сама будет писать эту историю, так, как считает нужным. Начало придумано не ею, но развитие интриги будет предопределять она, Агата Кристи.

Это не история, а скорее уж пьеса, пронеслось в голове у Агаты. Все ключевые узлы расставлены по местам, но зритель не должен этого замечать и до последнего действия не догадываться, каков будет финал спектакля. Кэмпбелл Кристи. Это персонаж нейтральный, предсказуемый, никаких подвохов в виде эмоциональных взрывов. Эмоций уже и так чересчур много. Нужен кто-то, кто сможет трезво все оценить, то есть Кэмпбелл, он и убедит своего братца вернуться домой, к жене. С некоторым облегчением (пусть и еле ощутимым) Агата бросила письмо в ближайший почтовый ящик и двинулась дальше.

Следующим пунктом был универмаг “Харродс”. Там она подобрала себе пальто, в Лондоне последние дни было очень холодно, декабрь все-таки, метеорологи предсказывали, что в ближайшие ночи температура заметно упадет. Еще беглянка купила чемодан и кое-что из косметики и гигиенических принадлежностей. На пути к кассе она на миг остановилась, чтобы помазать мочки ушей духами из открытого для пробы флакончика.

Перед уходом Агата некоторое время любовалась рождественским великолепием огромного универмага. Волшебная красота. Нарядные елки, гирлянды, двигающиеся фигуры зверей, гномов, танцовщиц и прочих милейших существ. И все это сияет, мерцает, манит. Когда она в детстве впервые попала в “Уайтлиз”, ей захотелось остаться там навсегда. Агата поймала себя на том, что и сейчас была бы рада тут остаться. Но прочь упоительные фантазии: надо уже торопиться. План, напомнила себе миссис Кристи, она должна четко ему следовать.

Прибавив шаг, она отправилась в ювелирный отдел, где имелся и мастер-ювелир, мистер K. Фаен. Она отдала ему бриллиантовое кольцо, в котором расшатался один камешек, ювелир обещал надежно его закрепить и записал ее имя и адрес, по которому можно будет отослать готовое колечко. Продиктованный адрес был таков: “ХГ1, Харрогейт, отель “Гидро”, миссис Терезе Нил”. А после Агата спешно отправилась на вокзал, чтобы не опоздать на термальный курорт в Северном Йоркшире, действительно в гостиницу “Гидро”.

Этот отель был лучшим на курорте. Когда в него вошла высокая дама, только что подъехавшая на такси, роскошный вестибюль уже почти полностью украсили рождественскими гирляндами и без-дедушками. Вошла она туда в начале восьмого, когда сенсационная весть о том, что пропала известная писательница, еще не успела попасть на радиоканалы и первые страницы английских газет.

Дама удовлетворенно вздохнула, но не от восхищения увиденным, это был вздох усталого человека, добравшегося наконец-то до места. Впрочем, путешествие на поезде было даже приятным, миссис Агата Кристи вволю налюбовалась североанглийскими ландшафтами. Грэнтем, Ретфорд, Донкастер, Хедингсли, Уитон, Хорнбим-Парк. Харрогейт встретил ее закатом, лучи которого щедро позолотили все окна здешних щеголеватых домов.

В основном это были массивные особняки, стоящие поодаль от дороги, их кирпичные стены летом скрывались под плющом “ползучая смоковница” и вьющимся олеандром. Обширные газоны бывали идеально подстрижены, это гордость древнего города. Отель “Гидро” очень величественное сооружение, стоит он в самом конце Свон-роуд. Солидный серый каменный фасад. Основательность, которая вселяет надежду и одним своим видом обещает: тут вам непременно помогут. Вот уже несколько веков водолечебница, ради которой и был построен отель, исправно лечит серной и железистой водой и горячими минеральными ваннами, действительно исцеляющими.

В регистрационной книге Агата написала: “Тереза Нил, Кейптаун, Ю.А.”. Ее поселили на первом этаже, в номере 105, пять с половиной гиней за неделю проживания. Совсем небольшая комнатка, окнами в сад, двуспальная кровать с ужасными пружинами, которые при малейшем движении жалобно скрипели. Но этот скрип не помешал Терезе Нил из Кейптауна тут же уснуть. Проснувшись утром, она увидела, что горничная, Рози Эшер, разжигает углем камин, от которого уже тянуло восхитительным жаром, а после Агате был доставлен обильный английский завтрак. Она съела все до последней крошки с такой жадностью, будто говорила себе: “Наконец-то можно как следует поесть!” Она и правда не ела нормально почти сутки.

Рози была удивлена тем, что у дамы с собой только один небольшой чемодан, но за три года в “Гидро” она хорошо уяснила, что вопросов постояльцам задавать не следует. Все они были богаты и знамениты, незнаменитые приезжали редко. В любом случае чудачества клиентов лучше не замечать, если не хочешь остаться без работы, а пристроиться куда-то еще в их городе трудно, невероятно трудно.

В тот день миссис Нил вышла из номера уже ближе к вечеру и сразу же направилась в гостиничную библиотеку взять что-нибудь почитать. Однако, увидев на столе “Таймс”, только что оставленную каким-то джентльменом (судя по сигаре, еще дымившейся в пепельнице янтарного цвета), она забыла про книги и схватила эту газету. Спустившись потом в огромный обеденный (он же танцевальный) зал, она выбрала самый дальний столик у раскидистой пальмы, которая надежно скрывала ее от остальных. Принялась разгадывать газетный кроссворд, но одновременно внимательно вслушивалась в разговоры за соседними столиками, которые все вели чуть ли не шепотом, видимо из почтения к изысканному интерьеру и угощению.

У здешнего кофе был необычный вкус, возможно, туда добавляли орех пекан. Вкус очень приятный. Поэтому, придя в гостиничный зимний танцзал, она заказала себе еще кофе. Ей захотелось посмотреть на танцующую публику и послушать оркестр Гарри Кодда (“Весельчаки из “Гидро” – так он еще назывался). Она была в том же, в чем уехала из дома, поскольку купить ничего не смогла: местные магазины по воскресеньям закрыты. Следя взглядом за дамами в легких шелковых нарядах, Агата еще острее ощутила несвежесть зеленого джемпера, в котором провела все два дня своих скитаний. Из-за этого несносного джемпера ей было очень неуютно, она снова почувствовала себя застенчивой, почти не умевшей танцевать ученицей мисс Флоренс Эвы Хики из “Атенеума”.

И вот настал понедельник, шестое декабря. После завтрака Тереза Нил спустилась по широкой лестнице в вестибюль и деловито направилась в сторону двери, но невольно замедлила шаг, заглядевшись на смелый окрас сидевшей в кресле миссис Карлтон Поттс: кокетливо распущенные по плечам подсиненные седые кудри и ярко-малиновые губы. Та, подняв голову, улыбнулась миссис Терезе, потом снова погрузилась в напечатанную на девятой странице “Дейли мейл” статью – про исчезнувшую писательницу Агату Кристи.

Посмотрев на фото, опубликованное под крупным заголовком “Писательница до сих пор не найдена”, миссис Поттс поведала публике, сидящей в холле вестибюля, что прочла все книги миссис Кристи и они очень ей понравились, очень. Прочие постояльцы, которые ничем не привлекли внимания Терезы, были согласны с миссис Поттс: у Агаты Кристи действительно незаурядный дар. Потом началось обсуждение ее таинственного исчезновения, а Тереза Нил тем временем уже шагала по Свон-роуд в магазин за покупками. По идее этот день будет особенным, весьма для нее важным. Она была уверена, что сегодня Кэмпбелл Кристи вынудит своего братца сесть на поезд, идущий до Харрогейта, и забыть про гонор.

Ей требовались платье, шляпка, туфли в тон и сумочка – на молнии, последний писк парижской моды. После она зашла в “Кортмэнс” купить щетку для волос, в книжный магазинчик У. Г. Смита, еще в “Бентоллс” за флакончиком духов и в аптеку за грелкой.

В гостиницу миссис Нил вернулась во втором часу дня. Поговорила с администраторшей миссис Тейлор, сказала, что багаж оставила пока у друзей в Торки, а та вручила ей посылку из “Харродса”, с кольцом. Пока все шло по плану, без сучка без задоринки. Не хватало только Арчи.

Вечером Тереза обновила платье из персикового креп-жоржета и накинула шаль на обнаженные плечи. А потом даже потанцевала с неким мистером Лоуренсом под очень модную тогда песенку Эла Джолсона, которую спела мисс Корбетт. Песня, очаровательно задорная, называлась “Я на седьмом небе”. “Вот бы и мне там оказаться”, – подумала Агата Кристи, пока Тереза вместе с остальными танцующими весело подпевала мисс Корбетт.

Во вторник фото Агаты было помещено на первой странице “Вестминстер газетт”, под заголовком “Тайна миссис Кристи”. Ее лицо стало предметом лакомой сенсации в “Дейли экспресс”, “Дейли мейл”, “Дейли кроникл”, а “Дейли ньюс” обещала вознаграждение в 100 фунтов тому, кто “располагает фактами, которые могли бы навести на след пропавшей писательницы”.

“Я же здесь, здесь, смотрите!” – хотелось крикнуть Агате, но она мужественно молчала. Надо потерпеть, и ее муж примчится, чтобы спасти ее, избавить от страданий. Он наверняка уже понял, что по-настоящему любит только ее, а флирт с молоденькой подружкой – это просто наваждение. Привязанность, проверенная годами, скрепленная узами брака, конечно же важнее.

Постояльцы расхватывали газеты, лежавшие на стойке администратора, требовали принести еще. История про Агату Кристи была новостью номер один, обыватели жаждали подробностей, и лукавые писаки на них не скупились, интерпретируя факты на свой лад, умело оплетая их паутиной намеков, творя свою, с налетом скандальности, правду.

Из “Дейли экспресс” Агата узнала, что машина ее уцелела, не рухнула в меловой карьер. “Боковые дверцы были закрыты, и все стекла были подняты. Когда машина врезалась в кусты, слетела стоявшая на боковой подножке канистра с бензином. Канистру нашли в траве”, – писал корреспондент в репортаже с места событий. Еще было приведено свидетельство мистера Луфорда, кажется владельца придорожного кафе (это уже потом его будут называть правильно, Альфредом Луландом). Этот человек сообщал: “Повреждений в машине не было. Мы, под присмотром полиции, выкатили ее на дорогу, завелась она легко, мотор сразу заработал”.

“Вестминстер газетт” поместила одну из самых любимых фотографий Агаты: она за письменным столом в платье, купленном во время кругосветного путешествия, на губах счастливая улыбка. Газета писала, что Арчи не в состоянии объяснить, почему исчезла его жена, но считает, что единственно возможная причина такова: “Недавний нервный срыв, который повлек за собой потерю памяти”. Отличный ход, оценила Агата, не забыть бы про это высказывание.

В “Дейли ньюс” она нашла довольно крупную фотографию: она стоит перед каминной полкой, на которой расставлены африканские деревянные фигурки, привезенные из Кейптауна. Тоже удачное фото. Наверняка это Карло постаралась: в газеты попали любимые фото Агаты.

В “Дейли мейл” миссис Кристи наткнулась на интервью с Эдмундом Корком. Невозмутимый Корк, умница. Он заверил газетчиков, что не заметил ничего необычного в поведении миссис Кристи, а виделись они за день до ее исчезновения, в четверг. “Она была в хорошем настроении, веселая. Мы замечательно пообщались, ни тени растерянности или тайной печали. В настоящее время миссис Кристи пишет роман “Тайна “Голубого экспресса”, он наполовину уже готов”.

“Доброе утро, миссис Нил”, – поприветствовала миссис Тейлор Агату, жадно разглядывавшую разложенные на стойке газеты. “Осторожнее”, – одернула себя Агата и, прежде чем пойти к двери, кивнула администраторше, изобразив любезную улыбку.

Быть Терезой Нил Агате даже понравилось. Понравились ее беспечность и лукавство. Тереза к тому же была очень эффектна в ярких нарядах, которые Агата носить никогда бы не решилась. Это Тереза, а не она смело выбрала в магазине алую шаль, расшитую синими и лиловыми узорами. Отличный ход, оценила уже миссис Кристи, примеряя открытое платье. Возможно, Арчи приедет уже сегодня. Надо встретить мужа во всеоружии.

Но Арчи опять не приехал, а в вечерних газетах опять ни слова не говорилось про ее письмо Кэмпбеллу: задуманная интрига дала сбой. Это не роман, а реальная жизнь, напомнила себе Агата, когда у нее оплошно вырвалась фраза: “Что случилось с письмом, куда оно подевалось?”

Письмо все же нашлось, это стало ясно утром, когда пришла порция свежих газет, к которым добавилась еще газета “Ньюс оф зе уорлд”. “Дейли ньюс” назвала письмо “сенсационной находкой” и объяснила, почему мир узнал о письме не сразу Брат Арчи получил его еще в воскресенье, но не счел это послание необычным, поскольку понятия не имел, что невестка его пропала, узнал об этом из газет лишь во вторник.

Вся Англия только об этом и говорит, а у них в Вулвиче ничего не знают! Агата еще сильнее разозлилась на мужа, который и не подумал сообщить брату про ее исчезновение. По крайней мере, кое-какие важные факты из письма были названы. Главное, упомянуто, что она собиралась поехать в Йоркшир. Уж теперь-то ее инкогнито наверняка будет раскрыто, не сомневалась Агата, снова с особой тщательностью одеваясь к обеду и к выступлению весельчаков из “Танцевального оркестра Гарри Кодда”.

Сегодня она тщательно изучила газету “Таймс”. Суррейская полиция, оказывается, вошла в контакт с “определенными кругами” Йоркшира, которые сообщили, что миссис Кристи, безусловно, находится на территории графства и поэтому они собираются… провести очередное зондирование Тихого пруда, чтобы отыскать ее тело. “Надо же, куда их повело”, – изумилась Агата, искренне недоумевая, как нынешним полицейским удается раскрывать хоть какие-то преступления.

Даже ушлые репортеры на этот раз сплоховали. В “Дейли кроникл” она прочла: “Возникло предположение, что, скорее всего, миссис Кристи хотела отправиться в Харрогейт. Наш представитель посетил прошлым вечером все крупные отели города, но не обнаружил никаких следов”. “Вот оно что, никто меня не замечает”, – мысленно констатировала Агата и накинула на плечи алую шаль, вознамерившись немедленно изменить ситуацию. С помощью вот этой самой шали.

Расчеты на шаль в тот вечер полностью оправдались: Тереза Нил произвела фурор. Едва она вошла в обеденный зал, все мужчины повернули головы в ее сторону. А к столику вскоре подошел мистер Александер Петтельсон и пригласил на вальс. Этого господина она видела и вчера, он исполнял арии из оперетт Гилберта и Салливана, причем очень даже недурно.

Поднявшись со стула, она протянула ему руку– и через миг они легко и плавно заскользили по паркету, Агата почувствовала, что на них устремились все взгляды. Петтельсон, представившись, сообщил, что он из России и всегда мечтал стать артистом. В ответ она восхитилась тем, как он замечательно танцует. Он улыбнулся, без намека на самодовольство. Он привык к комплиментам и знал, что заслужил их. Мистер Петтельсон так ловко и бережно ее вел, с такой незаметной настойчивостью, что она просто блистала в танце. Арчи никогда не умел великодушно уступать первенство партнерше. Когда отзвучала музыка, раздались негромкие аплодисменты. Тереза вспыхнула от радости, хотя отлично понимала, что хлопают не ей, а ее кавалеру.

В четверг газеты еще усердней обсуждали участь Агаты и строили новые версии, чем немало раздосадовали саму пропавшую. Вместо того чтобы подвести Арчи к неминуемой поездке в Харрогейт, принялись мусолить очередную нелепость. “Дейли мейл” уверяла, что у миссис Кристи был с собой револьвер и, стало быть, она могла застрелиться. Заместитель главного констебля Уильям Кенуард, явно зарвавшийся служака, предлагал еще более экстравагантную версию: разыскиваемая все это время (то есть шесть дней!) в прострации бродила по окрестным лесам и болотам. И его совершенно не смущало, что сейчас зима, причем довольно морозная.

Проигнорировав вполне очевидные “наводки”, которыми Агата снабдила свое письмо к Кэмпбеллу, Кенуард продолжал поиски, рекрутировав для этого еще три сотни полицейских, “чтобы прочесать все окрестности Ньюлендз-Корнера и деревни Олбери”, он не сомневался, что там ее обязательно найдут.

“Не там, а в Северном Йоркшире, идиот!” – донеслось до ушей горничной Рози, которая в этот момент мыла пол в ванной комнате.

“Дейли мейл” поместила фотографию Розалинды и улыбающейся Карло, та провожает ее в школу. Обе выглядели вполне довольными, никакой наигранной веселости, под которой обычно пытаются скрыть тревогу. Агата соскучилась по дочери. А как она соскучилась по Карло! Но сильнее всего она тосковала по Арчи.

Тереза завела себе приятельницу, миссис Робсон тоже обожала книги, и они вместе наведывались в магазин У.Г. Смита, куда каждую неделю привозили новинки. Тереза только что закончила читать “Поезд-фантом” Дугласа Тнмннса и надеялась найти что-нибудь из своего заранее составленного списка детективов. Миссис Робсон предложила ей купить Агату Кристи, книги которой теперь были помещены на отдельной витрине, украшенной огромной фотографией исчезнувшей писательницы.

Отойдя в сторону, Тереза наблюдала, как скучающие курортники раскупают ее книги. И ей вдруг захотелось вернуться в Лондон, за свой письменный стол с портативной “Короной”, и снова писать, писать и писать… вот уже несколько месяцев она не могла порадовать себя какой-нибудь удачной фразой. Сладкое видение с пишущей машинкой тут же растаяло, и Тереза вышла на улицу, прижимая к груди книгу Патрика Уинтонна “Путь к бегству”.

Прежде чем вернуться в гостиницу, она зашла на почту и дала объявление в “Таймс”. Оно состояло из четырех строчек и было крайне загадочным: “Просим отозваться друзей и родственников Терезы Нил, недавно прибывшей из Южной Африки. Письма присылать по адресу: П/я 702 “Таймс” – 4. Миссис Нил попросила напечатать его в субботнем номере.

Этим вечером она предприняла все возможное, чтобы ее заметили. Никому бы и в голову не пришло, что эта женщина всегда отчаянно стеснялась выступать перед незнакомыми людьми. Тереза Нил играла на фортепьяно вместе с оркестром Гарри Кодда, аккомпанировала мисс Корбетт, которая с пикантной чувственностью исполнила всеми любимую песню “Только ты мне нужна”. Это потом, уже выйдя из танцевального зала, Тереза поняла, что плачет.

Проснувшись утром, она отметила, что вопреки всему отлично выспалась. Подойдя к окну, посмотрела на длинную, плавно закруглявшуюся среди безжизненных пустых клумб и голых деревьев подъездную дорожку. Зима. Но Агата с легкостью представила себе этот сад весной, когда расцветает шиповник и вереск, возможно, тут есть и кусты “золотого дождя”… Потерев пальцем запотевшее стекло, Агата почувствовала, что улыбается. Давно она не замечала за собой желания улыбнуться просто так, от хорошего настроения. И вот что удивительно: безотчетная улыбка не исчезала с ее губ. Хотя как раз сейчас Агата Кристи в полной мере осознала, что она одна и что это, в сущности, не трагедия.

Ну а тот мужчина, которому она посвятила жизнь, и не думал ее спасать. Ее храбрый летчик, ее муж, отец ее дочери… он сейчас трусливо отсиживался в Стайлзе. Газетчики наперебой обсуждали его опасения по поводу психического состояния жены. И к тому же недвусмысленно намекали, что мистера Кристи более беспокоит, что напишут про него в прессе, чем судьба Агаты.

Сегодня, в пятницу, на страницах газет появились и первые сплетни: супруги Кристи, по всей вероятности, сильно поссорились. Все более настойчивыми становились намеки на “другую женщину”. “Вестминстер газетт” крупными буквами напечатала: “Роковая судьба миссис Кристи: полиция не верит, что она еще жива”. Муж несчастной женщины явно о чем-то умалчивает, предполагали пронырливые репортеры. Пока только предполагали, но сколько же им понадобится времени, чтобы вывести Арчи на чистую воду?

“Напрасно вы считаете, что в ту пятницу утром между мной и моей женой произошла ссора, не было никаких ссор, – уверял Арчи корреспондента “Дейли мейл”. – Да и с какой стати? Она знала, что я собираюсь уехать на выходные. Знала куда и к кому. Что я еду в гости к друзьям, знала, какая там будет компания, весьма скромная. Ни накануне, ни в тот день не заходило речи о том, что она против этой моей поездки. И я категорически заявляю, что всякие домыслы на этот счет нелепы и возмутительны”.

“Еще бы ты не заявлял, Арчи, – подумала Агата, – еще бы ты не бесился”.

Если бы пропал сам Арчи, Агата точно бы не отсиживалась дома, целиком и полностью доверившись полиции. При всей своей застенчивости и отвращении к скандальным сенсациям она сама бы возглавила поиски. Конечно, сразу же примчалась бы в Йоркшир, стучалась бы во все двери, обшарила бы все отели и непременно добилась бы ясности в этой странной истории. Ей было больно и обидно, что мужа волнует только одно: как бы его не заподозрили в чем-то неблаговидном. Оно и к лучшему – теперь она увидела, что собой представляет ее герой.

В Ньюлендз-Корнере между тем творилось что-то немыслимое, истинное безумие. И пока полиция с неистовым шумом и рвением искала зловещее подтверждение гибели Агаты, Арчи (ее муж!) изворачивался и врал, лишь бы не вовлечь в пересуды свою милашку Нэнси. Агата конечно же понимала мотивы его лжи. Это действовало отрезвляюще и заставило ее собраться, взять себя в руки.

Когда Тереза Нил спустилась в тот день вниз, от глаз миссис Тейлор не укрылось, что в походке ее и осанке появилась большая уверенность и легкость. Разумеется, администраторша тут же приписала это чудодейственной силе здешних минеральных ванн.

Миссис Нил решила съездить в Лидс, рассудив, что пора внести разнообразие в курортную рутину. Сев в поезд, она почувствовала восхитительную свободу. Никто на нее не глазел, никто не догадывался, кто она такая. Даме захотелось одной побродить по магазинам. В Лидсе ей понравилось, особенно в Викторианском квартале. И эти высокие просторные пассажи с округлыми, как арки, стеклянными потолками, сквозь которые лился естественный свет, и нарядные, в обрамлении мрамора, витрины, и воздушная лепнина, и ажурные балюстрады.

И в гостиницу она вернулась в хорошем настроении. Знакомый вестибюль, улыбки уже знакомых постояльцев (которые, к сожалению, постепенно разъезжались, ведь приближалось Рождество) почему-то успокаивали. В этот вечер она не пошла на обед. Зато назавтра даже выступала на сцене вместе с мистером Петтельсоном. Он пел популярные арии, пел удивительно, как настоящий профессионал, она аккомпанировала ему на фортепьяно.

В воскресенье утро выдалось очень теплым, и Агата долго бродила по улицам Харрогейта, разглядывая дома и стараясь не смотреть на газеты, разложенные в киосках. На первых страницах были фотографии с толпами людей. Боже, тысячи добровольцев, по зову доблестного служаки Кенуарда, прочесывали местность вокруг злополучного мелового карьера. Взявшись за руки, они растянулись в цепочку и шли по целине, осматривая каждый кустик, каждую кочку, надеясь найти хоть что-то, что могло бы навести на след пропавшей.

В тот вечер у джаз-оркестра выступления не было, играл пианист, и мягкие фортепьянные арпеджио замечательно соответствовали созерцательному, спокойному настроению Агаты. Она играючи расправилась с газетным кроссвордом, потом мистер Петтельсон пригласил ее на кофе и на партию бильярда. Спать миссис Нил легла в половине двенадцатого, не подозревая, что ее покой скоро нарушат и ей придется вернуться в реальный, безжалостно реальный мир Агаты Кристи.

Саксофонист Роберт Лиминг, которого все называли просто Бобом, неплохо разбирался в людях и умел подмечать важные детали. Он довольно часто играл вместе с “Весельчаками из “Гидро” и видел много всякой курортной публики, большинство гостиничных постояльцев действительно выглядят гораздо лучше после минеральных ванн, но Тереза Нил буквально расцвела, так везет далеко не каждой здешней пациентке. Он помнил, какой она была в первый вечер: забилась в дальний угол, под пальму, словно хотела слиться с ее разлапистыми листьями. Чулки забрызганы грязью, волосы плохо расчесаны, одежда мятая, словно эта леди даже не переоделась после поезда.

Неделька процедур – и каков результат! Гусеница превратилась в бабочку! Эта интересная женщина разительно помолодела и, похоже, избавилась от какой-то тяжести на душе. А ведь поначалу она почти ни с кем не разговаривала, но постепенно преодолела опасливую настороженность, шутит, улыбается. Боб Лиминг заметил кое-что еще, чего не разглядел никто из постояльцев: Тереза Нил определенно чем-то напоминала пропавшую писательницу Агату Кристи.

Он поговорил с горничной Рози Эшер, та тоже подозревала, что дама из номера 105 – разыскиваемая Агата Кристи, но не стала ничего обсуждать, боялась служебных неприятностей. Ведь Харрогейт – курорт особый, здесь знаменитым клиентам гарантируют, что никто не будет вторгаться в их частную жизнь. “Так что я боялась не только потерять работу, но и подвести своих хозяев”, – расскажет Рози спустя долгие годы, когда уйдет на покой. Ну а Лиминг не боялся никого подвести, ведь его работодателем был Гарри Кодд, а не отель “Гидро”. Поэтому он поделился своими догадками с ударником Бобом Таппином. Тот согласился: действительно, у миссис Нил поразительное сходство с миссис Кристи. Приятели знали про обещанные “Дейли мейл” 100 фунтов, и Таппин предложил уведомить полицию.

За воскресным ужином два Боба и их жены, Нора и Барбара, горячо спорили: сообщать в полицию или не стоит? Нора пригрозила: если два Боба не решатся, она сама пойдет в участок. Дамы все-таки уговорили мужей, оба Боба отправились в Западное подразделение конной полиции, где им пообещали завтра же заняться проверкой названной ими персоны.

Сержанту, которому поручили провести опознание, повезло. Когда он пришел, Тереза Нил как раз была в холле вестибюля, прощалась со знакомыми, отбывавшими в Суссекс к родственникам на Рождество. Вооружившись описанием примет разыскиваемой, которому доверял больше, чем некачественным газетным снимкам, сержант установил, что персона действительно та самая. О чем и уведомил свое начальство, старшего инспектора Гилберта Макдауолла (округ Кларо).

Макдауолл тут же связался с коллегой из Суррея, с мистером Уильямом Кенуардом, который воспринял новость прохладно и записывал новые сведения и результаты идентификации с еле сдерживаемым раздражением. Кенуард знал, что данное расследование – его прерогатива, и он доведет его до конца, то есть непременно найдет труп Агаты Кристи на вверенной ему территории.

Но Агата была жива и чувствовала себя превосходно, посвежевшей и помолодевшей, особенно в бледно-желтом костюмчике, который очень шел к ее темно-серым глазам. Курс “электротерапии” оказался чудодейственным, благодаря этим процедурам Агата ощущала необыкновенный прилив энергии. После ланча она отправилась по уже изученным маршрутам, забредая в магазинчики. Купила кое-какие мелочи и ноты колыбельной “Да хранит тебя ангел”[20], которую однажды исполнил мистер Петтельсон. Агата знала, что он будет очень рад такому подарку, и написала на обложке тоненькой тетрадки: “От Терезы Нил”.

В понедельник “Дейли ньюс” порадовала читателей очередной сенсацией: “Миссис Кристи замаскировалась под мужчину”. Есть мнение, что она живет в Лондоне и носит мужской костюм. Доводы репортера были таковы: “Мистер Кристи тщательно осмотрел свой гардероб и обнаружил, что кое-каких вещей недостает”. Возмутительно. Агата, так любившая модные платья и шляпки, – и в мужском костюме. Словно бы желая опровергнуть эти оскорбительные домыслы, Агата была в тот вечер обворожительно женственной. Мистер Петтельсон, разумеется, тоже это отметил. И, получив “Колыбельную”, пылко поцеловал дарительнице руку.

Во вторник Гилберт Макдауолл снова позвонил в суррейскую полицию и потребовал, чтобы кого-нибудь из домочадцев миссис Кристи известили о даме в Харрогейте. Тут уж Кенуарду пришлось незамедлительно связаться по телефону с Карло Фишер. Он попросил ее съездить в Харрогейт и посмотреть на даму-так-похожую-на-миссис. Однако Карло не могла оставить Розалинду, которую в этот день нужно было забрать из школы. Карло позвонила Арчи, и тот согласился отправиться в Харрогейт. На поезде в 1.40 с вокзала Кингс-кросс.

Газетчики, пронюхавшие, что Арчи едет в Харрогейт, ринулись следом, рассчитывая на интервью с его супругой. Ну а полицейские, прибывшие в гостиницу “Гидро”, пока держались в тени, Тереза Нил могла устроить скандал, если выяснится, что никакая она не Агата Кристи.

Как и его супруга (несколько дней назад), Арчи прибыл в Харрогейт, когда только-только зашло солнце и огромные щеголеватые сады вокруг солидного и уютного здания гостиницы “Гидро” погрузились в розовато-лиловые зимние сумерки. На станции мистера Кристи встретил старший инспектор Макдауолл и препроводил в гостиницу. Арчи вошел в роскошный стильный вестибюль, после чего инспектор подвел его к стойке администратора и посоветовал спросить, проживает ли здесь миссис Нил. Услышав, что да, проживает, Арчи почувствовал, что у него пересохло горло и нервы напряглись от страха. Ему сообщили, что миссис Нил сейчас у себя, переодевается к обеду. Инспектор велел мистеру Кристи сесть в дальнем углу и раскрыть газету таким манером, чтобы ею можно было загородиться.

На лестнице раздалось легкое шуршание: по широким ступеням спускалась высокая рыжеволосая дама. На ней было легкое платье из нежнорозового, с янтарным отливом, креп-жоржета. На голые плечи была накинута шелковая шаль, дама шла уверенной походкой, ни от кого не прячась, грациозная, как юная девушка, впервые оказавшаяся на бале. Она была прекрасна, совсем как в былые времена. Окинув взглядом вестибюль, Агата Кристи сразу заметила мужа.

Арчи поднялся, приветствуя ее, и, глянув ей в глаза, вдруг понял, что перед ним другая женщина, не та, с которой он расстался всего несколько дней назад. Эта Агата выглядела независимой и уверенной, пугающе уверенной в себе. Мистер Кристи почувствовал, как у него вспотели ладони, а она между тем неспешно направлялась прямо к нему. Подошла, протянула руку и, сжав его ладонь, произнесла: “Привет. Моя фамилия Нил. Миссис Тереза Нил”.

Арчи даже не успел ничего сказать, так как, едва они уселись, к Терезе с радостным “здравствуйте!” подбежал мистер Петтельсон. Выставив вперед ладонь, она извинилась, объяснила, что сейчас не может с ним разговаривать: “Видите ли, ко мне приехал брат. Несколько неожиданно”.

Уязвленный ее отпором, Петтельсон отошел, но несколько раз оглянулся. Позже он скажет: “Меня поразило, что вид у него был подавленный, как-то не верилось, что это действительно брат”.

Через несколько минут Агата и Арчи переместились в обеденный зал, там они, расположившись в укромном уголке, мирно побеседовали. Разговор длился почти два часа, после чего Агата отправилась в свою комнату. Одна. А мистер Кристи заказал себе другой номер и, прежде чем туда удалиться, повернулся к столпившимся в вестибюле журналистам.

У него было лицо человека, потерпевшего неудачу. Ни намека на счастливую улыбку, которую рассчитывали увидеть и репортеры и полицейские.

“Это моя жена, никаких сомнений. Но она действительно страдает потерей памяти и потерей своего “я”, воображает себя другим человеком. Надеюсь, мне удастся увезти ее в Лондон, завтра же, и показать специалистам. Разумеется, мне очень тяжело. Я счастлив, что отыскал ее, хотя она меня не узнает. По крайней мере, отпали самые ужасные предположения, которые не давали мне покоя все эти дни полного неведения”.

Что и говорить, лицемерил Арчи виртуозно.

Наутро тихую, благопристойную гостиницу “Гидро” окружили толпы настырных репортеров, фотографов и просто зевак.

Приехала Мэдж с мужем, Джимми пришлось крепко держать ее под руку. Войдя в гостиницу, Уоттсы тут же поднялись наверх, Мэдж отправилась в номер сестры, Джимми – в номер Арчи.

В 9.15 двое гостиничных служащих, мужчина и женщина, одетые примерно так же, как Агата и Арчи, подняв воротники, быстрым шагом вышли наружу, а там юркнули в припаркованный рядом “даймлер”. Толпа репортеров бегом кинулась к машине. Дождавшись этого момента, Уоттсы и Кристи спустились вниз. Выскользнув наружу через боковую дверь, они сели в уже стоявшее напротив такси. Единственное фото Агаты Кристи рядом с “Гидро” пресса все-таки заполучила: удача улыбнулась фотокорреспонденту из “Дейли мейл”, которому не удалось пробиться в первые ряды коллег, и он остался в холле.

Несмотря на спешный отъезд, Агата выглядела очень элегантно. Безупречный макияж, изумительно скроенный костюм модного “лососевого” цвета. Роскошное пальто: воротник, манжеты и подол отделаны норкой. Всю эту красоту замечательно дополняли двойная нитка жемчуга на шее и черная шляпка “колокол”. Миссис Агата Кристи, безусловно, подготовилась к атаке фоторепортеров. Про Нэнси Нил в столь знаменательный день она вспоминать не хотела. Но удалось ли ей это?

Когда наша четверка прибыла на станцию, там тоже уже собралась толпа репортеров и зевак, видимо самых выносливых и пронырливых. Хотя вход на платформу был предусмотрительно перекрыт, многие сумели туда пробраться. К поезду та, кого так жаждала увидеть публика, прошла через дверь вокзального грузового отделения. Она и ее спутники чуть ли не бегом направились к вагону. Агата и Мэдж скрылись в купе с табличкой “для мистера Паркера”[21], Арчи и Джимми стояли снаружи, с нетерпением ожидая свистка локомотива.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.