12. Римские каникулы

12. Римские каникулы

Лиля проснулась от шума голосов с улицы и широко распахнула окно. Раннее утро и приветливое солнце, какой-то необыкновенный сладковатый аромат в воздухе. Лиля сразу почувствовала прилив бодрости — она в Риме! Итальянцы свозили на ручных тележках продукты на уличный рынок и весело перекрикивались. Рынок виднелся всего через три дома, на площади, под аркой.

Лиля растолкала Лешку:

— Вставай! Вдохни необыкновенный римский воздух, надо быстро помыться, пока другие не встали. Тем более что вода из крана течет очень слабо.

Удобства жизни — возможность принять душ и выпить в столовой вкусный кофе со свежими булками — все это радовало и вдохновляло после жизни в нищей венской гостинице. Только одно ужасно огорчало Лилю: ей так хотелось бы встретить римское утро с Алешей, а она даже не знала, сможет ли он приехать и когда это будет.

В приподнятом настроении они с Лешкой пошли на рынок на Piazza Alessandria, долго поражались изобилию фруктов, цветов, а особенно — невиданным рыбам. Но интереснее всего было наблюдать за экспансивными торговцами, слушать их напевную речь, удивляться их живой жестикуляции.

Лиле больше всего хотелось увидеть базилику Святого Петра в Ватикане. Но как туда проехать? Лиля решила:

— Знаешь, Лешенька, давай возьмем такси.

— Мам, а это не дорого?

— Ничего, у нас есть немного денег.

Они сели в маленький «фиат», и Лиля сказала шоферу только одно слово: «Ватикано».

— Си, синьора, — только ответил шофер, и через пятнадцать минут они увидели знаменитый собор с колоннами по бокам.

— Леша, смотри, смотри! Творение титанов Возрождения Микеланджело и Бернини!

От величественности картины у них захватило дух. День только начинался, на площади и внутри собора было еще мало народа. При входе в собор они буквально застыли возле скульптуры Микеланджело Pieta («Оплакивание Христа»).

В полном восторге Лиля с Лешей два часа ходили по собору, стояли у бронзового балдахина с витыми колоннами, осматривали мозаику на стенах, потом по длинной винтовой лестнице поднялись на крышу и оттуда долго любовались Римом.

— Теперь пойдем пройдемся по улицам.

По карте они проследили приблизительный путь, прошли по широкой улице Conciliazione к замку Святого Ангела, и там Лиля увидела в ларьке путеводители по Риму.

— Нам нужен путеводитель, чтобы знать, на что мы любуемся.

— Мам, а это не дорого? — Лешка явно не одобрял расточительность матери.

— Лешенька, это наша первая и, может быть, единственная возможность хоть немного узнать Рим.

И они купили дешевый карманный путеводитель на английском. По мосту перейдя реку Тибр, Лиля с Лешей вышли на проспект Vittorio Emanuele и свернули на площадь Navona. Полюбовавшись фонтаном Бернини «Четыре реки», они прошли к Пантеону. Их чрезвычайно поразил самый большой в мире сферический купол без подпорок, пропорции и красота самого строения. А потом еще долго стояли у фонтана Треви и не могли оторвать от него глаз.

Уже давно наступил полдень, оба проголодались, и тут Лиля увидела, как из соседнего кафе с надписью PIZZA выходят люди с большими горячими треугольниками заманчиво пахнувшего пирога. Она купила три куска пиццы — один для себя, два для Лешки, и, сидя на краю фонтана, они впервые с наслаждением попробовали эту типичную итальянскую еду. От фонтана они вышли на знаменитую узкую улицу Corso, дошли до древних развалин и увидели вдали знакомый по картинкам силуэт Колизея. Сколько они уже сегодня смотрели и восторгались, но все равно не могли удержаться, чтобы не обойти весь Колизей. Лешка, в полном восторге, почти бежал, подгоняя мать.

— Как, ну как они могли построить такое чудо две тысячи лет назад?!

Возле Колизея продавали яркие открытки с видами памятников Рима.

— Лешенька, давай все-таки купим, они такие красивые! Пошлем дедушке с Августой.

На этот раз Лешка не спросил, дорого ли, только сказал:

— Я тоже пошлю Ирке.

Потом они долго шли вверх по улице XX Setiembre, у Лили уже гудели ноги: они прошли около двадцати километров и были почти без сил. Когда они вернулись обратно, рынок уже сворачивался, итальянцы развозили остатки непроданного товара. Для ужина в пансионе было еще рано, Лиля купила хлеба и колбасы с сыром. Быстро поев, они буквально повалились на кровати.

* * *

Рим стал праздником, наградой за все мучительные переживания. Жить в Риме было громадной радостью. Но приходилось заниматься делами, устраивать свое будущее, готовиться к переезду в Америку. Почти все беженцы толпились каждый день в ХИАС, в шестиэтажном доме на V?ale Regina Margherita, здесь решались судьбы. Людей прикрепляли к «ведущим» — социальным работникам. Они беседовали с беженцами через переводчиков и оформляли документы. На получение визы уходило около 3–4 месяцев, а пока все ходили на инструктаж в ХИАС, искали квартиры и посещали курсы английского языка. Беженцы мало что знали о странах, в которые ехали, и совсем не были готовы к новой жизни. У всех были вопросы, просьбы, проблемы. Люди в очередях нервничали, сердились на сотрудников и даже порой скандалили.

Для встречи с сотрудницей Лиля надела свой деловой синий костюм. Теперь все вещи были с ними, и ей доставляло удовольствие выбирать, что надеть. Их прикрепили к миссис Батгони, седой американке средних лет, которая была замужем за итальянцем. Она говорила по — английски и по — итальянски, но русского не знала.

Лиля с Лешкой ожидали приема. Никогда раньше они не видели такого уважительного, внимательного и выдержанного отношения к людям. Чтобы произвести хорошее впечатление, Лиля заранее подготовила несколько фраз на английском. Это удивило и обрадовало Баттони, она просияла:

— Вы знаете английский?

Лиля смущенно сумела ответить:

— Я только учу язык.

Баттони похвалила ее:

— Вы молодец, это делает вам честь. Старайтесь говорить побольше, не стесняйтесь.

Узнав, что Лиля хирург, Баттони прониклась к ним особым расположением. К тому же Лешка бойко переводил беседу, и переводчик им оказался не нужен. Лилю беспокоили мысли об Алеше, мечтой ее было поскорей узнать о нем хоть что-нибудь.

— Я хочу поговорить по телефону с мужем, — попросила она и рассказала историю Алеши.

Баттони участливо выслушала и пообещала:

— Да — да, я постараюсь завтра же связать вас с мужем.

Между ними быстро установились доверительные отношения, и тогда Баттони сказала с улыбкой:

— С вами приятно разговаривать. Скажите, почему ваши русские беженцы такие нервные и сердитые?

— Наверное, это культурный шок… Люди лишились обычных условий, им все здесь непривычно, — ответила Лиля.

— Но мы знаем, что эти «обычные условия» при коммунистах ужасны.

— Да, ужасны, но они выросли в них. А здесь они многого не понимают, не умеют это выразить, нервничают, сердятся. Мы понимаем, как вы терпеливы со всеми нами. Спасибо.

— Нам надо быть терпеливыми. Мы знаем, в каких условиях эти люди жили, и стараемся им помочь войти в новую жизнь.

Лиля видела перед собой другую культуру человеческих взаимоотношений — уважительное отношение к личности, поведение людей свободного мира.

Батгони спросила:

— Итак, важный вопрос: где вы собираетесь поселиться в Америке?

— Мы еще не решили. Может быть, в штате Коннектикут или Массачусетс.

Батгони улыбнулась:

— Нет, вам надо ехать только в Нью — Йорк. Поверьте, вам и вашему сыну будет значительно легче устроиться там. Это большой город, в нем много перспектив, особенно для врачей. И там самая большая еврейская община. Она всем помогает.

Лиля с Лешкой переглянулись, он кивнул, и она тут же подписала бумагу.

— Теперь вам надо поскорей найти квартиру. Постарайтесь снять за те деньги, которые выделил ХИАС. Все, что выше, вам придется оплачивать самим.

— Может быть, нам снять просто комнату?

Батгони отрицательно покачала головой:

— Комнату вам не сдадут. Итальянцы не привыкли жить с соседями. И потом, вас же двое — мать и взрослый сын, каждый должен иметь свою комнату. Семья должна жить в отдельной квартире.

Лиля только улыбнулась. Значительную часть жизни она прожила в коммуналке, как и большинство жителей Советского Союза.

Батгони дала им специальные карточки для бесплатного проезда на транспорте и бесплатный пропуск в основные римские музеи, а прислушавшись к Лешкиному английскому, сказала:

— Вы неплохо владеете языком, а нам нужны переводчики. Если хотите, можете полдня работать у нас. Правда, оплата низкая, всего пять долларов в день.

— Пять долларов! Я готов начать прямо сегодня.

— Сначала я поговорю с начальством, — улыбнулась она его горячности.

* * *

На другое утро Лешка встал очень рано, побрился новой электробритвой, хотя брить было, прямо скажем, нечего, и собрался бежать в ХИАС уже до завтрака — ему не терпелось начать работать в Риме. Лиля сонно поинтересовалась:

— Куда так рано?

— Мам, работать же иду, переводить!

— Так рано еще, некому переводить. Позавтракаем и пойдем вместе.

Он неохотно согласился, но потом все равно убежал раньше нее.

Баттони сдержала обещание, помогла Лиле связаться с Алешей по телефону.

— Можете говорить, сколько вам надо, я пока выйду по делам.

Лиля надеялась, что Алеша скоро приедет к ним, но он сказал:

— Лилечка, я рад, что вы уже в Риме. У вас деньги есть, вам хватает?

— Денег хватает, нам тебя не хватает.

— Меня не пускает русское посольство, не дает паспорт. Я еще считаюсь гражданином России и не могу уехать без их визы. Они меня держат заложником.

— Алешенька, это ужасно! Что же теперь делать? Я так тоскую по тебе…

— И я тоскую, дорогая моя. Буду сражаться с ними всеми силами. И пришлю вам денег, чтобы вы пока продержались.

— Мы продержимся и будем очень — очень ждать тебя. Целую тебя, любимый.

— И я целую тебя, и Лешку тоже.

* * *

Квартиры в Риме оказались дорогие, пришлось бы приплачивать к тому, что давал ХИАС, а денег у Лили было мало. Дешевые квартиры сдавались в древнем морском пригороде Рима — Остии. Южане с Украины и из России, бухарцы из Средней Азии и евреи из кавказских республик предпочитали обосновываться в Остии. Там скопилось более двух тысяч беженцев, образовалась колония. Люди получили возможность открыто заниматься частной торговлей и неплохо зарабатывали. Деловые и предприимчивые, они организовали продажу привезенных сувениров, вовсю процветали мелкие русские лавочки. Некоторые даже умудрились открыть дешевые русские рестораны. Скопив немного денег, они разъезжали по Италии — посещали Милан, Венецию, Неаполь, Сорренто.

Покупали на паях дешевые старые автомобили и ездили на них, с удовольствием называли свое пребывание в Вечном городе «Римские каникулы». Но Лиля и Лешка уже насмотрелись на эту публику и не хотели жить в постоянном контакте с ними. К тому же сама возможность жить в великом городе, ходить по нему, посещать музеи и галереи привлекала их чрезвычайно.

Адреса, по которым можно было ездить, вывешивали на доске в тесном вестибюле ХИАС. Лиля с трудом переписала текст и несколько адресов и уныло ездила по ним. Интересно было ходить по улицам, наблюдать жизнь итальянцев, любоваться архитектурой, но поиск квартиры оказался делом сложным и хлопотным. Стояла изнуряющая летняя жара, до самого вечера было трудно дышать. Она удивлялась тому, что большинство улиц и тротуаров в старой части Рима были такими узкими. Но вскоре поняла, что облегчение от жары наступало, только когда входишь в тень. И мраморные полы в квартирах были не роскошью, а необходимостью — они тоже давали прохладу.

Найдя очередную квартиру, Лиля звонила у двери. Выходила хозяйка, Лиля здоровалась с ней по — итальянски и протягивала переписанный текст с просьбой о найме. Говорливая, как все итальянцы, хозяйка начинала что-то быстро — быстро лопотать, все время жестикулируя. Лиля покорно слушала одну — две минуты, не понимая ни слова, потом указывала хозяйке на место в бумаге, оставленное для цены. Хозяйка вписывала цифры, и когда Лиля видела сумму, то быстро благодарила и уходила. Квартиры были не по карману. Та же сцена повторялась много раз.

Отпущенные им две недели прошли, их перестали кормить завтраками и ужинами, и жили они теперь на Лешкин заработок и деньги, которые им поменяли в Москве. Лиля готовила еду в кастрюльке на электроплитке. То же самое происходило во многих семьях. Через месяц после выезда из России вся их группа представляла собой сложный запутанный клубок. Из соседних комнат все чаще раздавались звуки семейных скандалов.

Во время одного из их визитов Баттони неожиданно сказала Лиле:

— Я только вчера узнала, что освобождается хорошая квартира, вот адрес: Via Tripolitania 115/8. Не упускайте эту возможность, поезжайте и посмотрите. Квартира принадлежит одному итальянскому врачу, но он не живет в ней и согласится сдать за сходную цену коллеге, из профессиональной солидарности. За квартирой смотрит его мать, платить надо ей.

Лиля не знала, как благодарить душевную женщину. Они с Лешкой сразу поехали по адресу, это оказался район новой застройки. Дом был новый, квартира большая и красивая: четыре обставленных помещения — столовая — гостиная с громадным столом, две небольшие спальни с просторными кроватями и шкафами и громадная кухня с мраморным полом. И цена вполне доступная. Наконец-то они выехали из пансиона с шумными русскими соседями.

Жизнь стала более размеренной, настроение Лили улучшилось. Каким удовольствием было наконец распаковать чемоданы и развесить вещи в шкафах. Теперь у нее была своя кухня с разной утварью, и она с энтузиазмом занялась хозяйством. По ее расчетам их бюджет должен был составлять 10 долларов в день, на эти деньги удавалось купить достаточно еды и еще оставалось на кино и небольшие развлечения. Было приятно находиться среди жизнерадостных и болтливых итальянцев, ей нравились веселые и любезные продавцы. Они все делали живо, легко переговаривались с покупателями, много смеялись. Заодно она узнавала от них итальянские слова и выражения. Итальянский оказался удивительно легким, Лиля купила маленький разговорник и уже могла спросить что-то и объяснить необходимое. Это делало жизнь еще интересней. Лиля узнала о местной древней поговорке: «Когда ты в Риме, делай так, как делают римляне» и старалась следовать ей.

Недалеко от дома находились несколько магазинов и рынок, и Лиля осваивала новые для нее итальянские продукты. С удивлением она узнала, что в Италии нет сметаны и творога, но есть рикотта, похожая на творог. Она стала покупать и варить незнакомые сорта пасты — тортеллини, тортильони, это было дешево и вкусно. Из многочисленных видов хлеба самым вкусным им казалась пицца «бланка», а Лешке еще очень нравились копченая колбаса «салями» и ветчина «проскито».

Самые дешевые продукты продавались на Круглом рынке возле вокзала. Лиля ездила туда довольно часто и видела, как на толкучке русские беженцы продавали привезенные вещи. Картина была жалкая — интеллигентные люди целыми днями стояли, предлагая купить у них постельное белье, часы, фотоаппараты, водку, сувениры. Лиле было горько смотреть на это.

Большой радостью для них был телефон в квартире. Алеша звонил ей из Праги, звонки оттуда стоили дешевле. Он прислал им пятьсот долларов и радостно сообщил:

— Это гонорар за книгу детских стихов в переводе на чешский.

* * *

Лиля часто писала в Москву — родителям, Римме, Рупику Лузанику. Отправлять и получать письма «до востребования» она привыкла в одном и том же почтовом отделении в Ватикане: ей сказали, что доверять пересылкам и доставке можно только там. Почтовое отделение представляло собой маленькое помещение в низком первом этаже, рядом с колоннадой Бернини на площади Святого Петра. Туда часто заходили русские беженцы, обменивались информацией и советами. Почтовое отделение постепенно превращалось в нечто вроде офиса.

Павел с Августой писали часто, подбадривали Лилю и Лешку. Римма в письме рассказывала: «Моня Гендель перебрался ко мне. Пока мы оба довольны. Спасибо, что познакомила нас». Лиля только усмехнулась. Рупик откликался редко, благодарил за открытки и всегда прибавлял: «Завидую тебе». Однажды она получила от него короткое письмо — записку: «Нам опять отказали. Причины не говорят. Через полгода буду подавать снова, в третий раз. За что они нас так мучают? Завидую тебе. Храни тебя Бог».

Лиля прочитала и расстроилась до слез, действительно — за что они его мучают?.. В этот момент к ней подошел щеголевато одетый молодой человек. Не успела она сообразить, кто это, как он весело поздоровался:

— Здравствуйте, я Яша, помните меня?

Это был тот самый Яков Рывкинд из московского ОВИРа, которого Лиля потом встретила в венской гостинице в качестве раввина. Теперь перед ней предстал расфранченный итальянец в прекрасно сшитом ярком костюме, на пальцах обеих рук сверкали перстни. Лиля в очередной раз поразилась такому преображению. Он стал рассказывать:

— Я говорил вам тогда, что прикидывался раввином из-за мадам Бетины. Продал ей потом картины моего брата — художника и хорошо заработал. Теперь вот жду, как и вы, визу в Америку. Могу я пригласить вас в кафе? Выпьем по чашечке кофе и поедим замечательного итальянского мороженого.

Расстроенной Лиле было все равно, чем заняться, лишь бы отвлечься от грустных мыслей. К тому же любопытно было понять, что все-таки представляет собой этот оборотень. Они прошли мимо ряда дешевых пиццерий и маленьких кафе, Яша подвел ее к шикарному входу и небрежно заметил:

— Мой любимый ресторан. Хорошо готовят, да и мороженое здесь — лучшее в Риме.

Их сразу провели к столику, видимо, его тут и правда знали. Он спросил Лилю, что она будет.

— Я не хожу по ресторанам. Мне достаточно чашки кофе, — смущенно ответила она.

— Обязательно с ликером и мороженым. Какой кофе вы предпочитаете — эспрессо, по — турецки, капучино, по-американски?

— А разве есть кофе по — американски?

— Конечно, американцы пьют много кофе.

— Тогда я попробую по — американски.

Яша с удовольствием разыгрывал партию аристократа, знатока Рима и западной жизни.

— Я купил себе несколько хороших итальянских костюмов. Итальянская мода и пошив — самого высокого класса. В Америке такие стоят раза в три дороже.

Лиле принесли большую чашку довольно некрепкого кофе. Она попробовала и удивилась тому, насколько он был непохож на ставший уже привычным итальянский. Яша засмеялся:

— Это и есть кофе по — американски.

— Что вы собираетесь делать в Америке? — спросила Лиля.

— Открою галерею и буду продавать картины своего брата и других художников — авангардистов. Я умею это делать. А вы?

— Я врач. Хочу попробовать снова стать врачом.

— Доктор? Тогда вы точно разбогатеете.

— Ну, я так не думаю.

— В Америке врачи богатые, уж я-то знаю. Возле больниц всегда стоят самые дорогие машины — «кадиллаки», «мерседесы».

— Какие там машины, — отмахнулась Лиля, — мне придется начинать все сначала, сдавать тяжелый экзамен.

Лиля стала прощаться, и Яша предложил подвезти ее на такси. Но ей больше не хотелось с ним общаться, она поняла, что он собирается приударить за ней от нечего делать, и соврала:

— У меня встреча с сыном.

Отделавшись от Яши, она пошла домой пешком и у входа в оперный театр увидела небольшую толпу. Давали оперу Верди «Эрнани». Лиля решилась и купила билет на галерку. Слушая оперу, она сразу забыла о неприятном впечатлении от разговора. Она не знала сюжета «Эрнани», но с первых аккордов ее охватил восторг — и от музыки, и от исполнения бельканто.

Домой она пришла в полном восторге.

— Лешенька, я слушала замечательную оперу. Нам надо обязательно сходить вместе.

Но он был расстроен и только ответил:

— Мне плевать. Меня уволили из ХИАС.

— Как? За что уволили?

— Да ни за что. Сказали, что у них нет денег, чтоб платить, и выгнали.

Он был глубоко травмирован, и мать как могла старалась успокоить его:

— Тебя не выгнали, а просто сократили. Не расстраивайся, денег нам хватает.

— Я старался, работал. Это унизительно, когда тебя выгоняют.

— Лешенька, не придавай этому большого значения. Пойдем завтра в оперу или, если хочешь, в кино.