Читайте также
9. Беньямин – Шолему
Париж, 18.01.1934
Ты знаешь, с каким чрезвычайным интересом я читаю все, что попадает мне в руки из написанного Агноном[153]. <…> Ничего более прекрасного, чем «Большая синагога», мне <…> не встречалось, я считаю ее грандиозной и образцовой вещью. <…>
11. Беньямин – Шолему
Париж, 06.05.1934
Ты вынуждаешь меня высказаться в том смысле, что <…> альтернативы, которые лежат в основе твоих опасений[155], в моих глазах не обладают и тенью жизненной силы. Пусть альтернативы эти весьма распространены – я не отрицаю права любой
12. Беньямин – Шолему
Париж, 15.05.1934
<…> Пишу сегодня в спешке, лишь несколько строк. А именно чтобы сообщить тебе, что я получил ожидаемое предложение от Вельша. Я незамедлительно заверил его, что с радостью готов взяться за работу о Кафке. Но еще я написал ему, что считаю
14. Беньямин – Шолему
Сковбостранд пер Свендборг, 09.07.1934
/Беру на себя смелость/ повторить свою просьбу изложить мне кое-что из твоих мыслей о Кафке, невзирая на твой недавний отказ. Просьба эта тем более обоснованна, что мои собственные соображения на сей предмет тебе уже
17. Беньямин – Шолему
Сковбостранд пер Свендборг, 20.07.1934
Вчера наконец-то пришло от тебя долгожданное подтверждение моего «Кафки». Оно для меня необычайно ценно – прежде всего благодаря приложенному стихотворению. Уже много лет я не воспринимал ограничения, наложенные
18. Беньямин – Шолему
11.08.1934
В связи с тем, что я сейчас навожу – надеюсь, что действительно последний – глянец на моего «Кафку»[163], хочу, пользуясь случаем, эксплицитно вернуться к некоторым из твоих возражений, присовокупив к ним и несколько вопросов, касающихся твоей
20. Беньямин – Шолему
Сковбостранд пер Свендборг, 15.09.1934
Если я тебе <…> сообщу, что Вельш полагает, будто он может за фрагментарную, наполовину сокращенную публикацию моего «Кафки» предложить мне гонорар в 60 марок, ты, очевидно, поймешь, что всякому сколько-нибудь
22. Беньямин – Шолему
Сковбостранд пер Свендборг, 17.10.1934
«Кафка» продвигается все дальше, и поэтому я так благодарен тебе за новую порцию твоих замечаний. Впрочем, сумею ли я достаточно сильно натянуть тетиву лука, чтобы все-таки выпустить стрелу, это, разумеется, еще
23. Беньямин – Шолему
Сан-Ремо, 26.12.1934
На этих днях, как ты наверняка видел, вышла наконец первая часть «Кафки»[166], и то, что тянулось так долго, обрело все-таки какой-то вид. Меня эта публикация побудит при первой же возможности раскрыть досье чужих увещеваний и собственных
26а. Беньямин – Шолему
Париж, 12.06.1938
Чтобы сообщить приложенному посланию более презентабельный вид, я счел уместным избавить его от личных привнесений, что вовсе не исключает того, что оно, как благодарность за побуждение, в первую очередь адресовано именно тебе. Я, кстати,
32. Беньямин – Шолему
Париж, 14.03.1939
Покуда кое-какой мыслительный груз из предыдущего письма лежит у тебя в порту невостребованным, я уже отправляю тебе новый челн, сверх всякой меры нагруженный куда более тяжелым товаром – печалью моего сердца. <…> Если в деле с Шокеном
1. Беньямин – Крафту
Свендборг, (конец июля 1934?)
Вас, полагаю, не удивит известие о том, что я – без ущерба для другого главного занятия – все еще погружен в Кафку. Внешний повод к этому дает переписка с Шолемом, который начал обмениваться со мной суждениями об этой работе.
2. Беньямин – Крафту
Свендборг, 27.09.1934
Я был бы чрезвычайно благодарен Вам за суждение о моем «Кафке», равно как и за любые другие соображения, которые Вы имеете на мой
4. Беньямин – Крафту
Сан-Ремо, 12.11.1934
Ваши последние письма я хранил среди тех бумаг, за которые сейчас, снова приступая к моему «Кафке», опять взялся.Не знаю, писал ли я Вам уже, что необходимость сызнова и по-настоящему пристально заняться этой работой была мне по сути ясна
7. Беньямин – Адорно
Париж, 23.02.1939
Вы видите, как я Вам признателен за Ваши побудительные замечания относительно типа и типического. Там, где я вышел за их рубежи, это было сделано в первоначальном смысле самих «Пассажей». Бальзак при этом как-то сам собой улетучился. Он
8. Беньямин – Адорно
Париж, 07.05. 1940
Нетронутой остается одна страница из эссе о Гофманстале, которая мне особенно дорога. Юлиан[199], человек, которому недостает лишь крохотного усилия воли, одного-единственного момента самоотдачи, чтобы приобщиться к высшему, – это