Иван, себя не помнящий Случаи из жизни одного кинолюба
Воспоминания и впечатления
Гори, гори, моя звезда…
Посвящается памяти Евгения Урбанского
Кажется, это было первое солнечное утро той весны.
На освещенном склоне сопки четко вырисовывались стволы кедров и тени под ними. На съемку ждали Урбанского. Он закончил работу в театре и вылетел из Москвы.
Из лагеря киноэкспедиции за ним ушла машина. И, конечно, как всегда в кино, с корабля на бал: вылез из машины – и немедленно включайся в работу.
Мы репетировали, когда заметили высокую фигуру человека на склоне.
Человек свергался к нам вниз. Не спускался, не сбегал, а именно свергался, как водопад.
Вот он ловко перепрыгнул через прелые бревна и подошел. Широкоплечий, тяжелограциозный. Громыхнул:
– Здравствуйте!
Здравствуйте! – эхом отозвалась тайга и сопки, и мы все, почему-то заулыбавшись, ответили:
– Здравствуйте!
Так начался для меня Урбанский.
В фильме «Неотправленное письмо» есть эпизод, где проводник Сергей бьет Андрея, неправильно истолковав его слова о любимой. Три удара, и я – Андрей – должен лететь с бревна в воду.
– Что, правда бить? – недоумевал Урбанский. – Я не буду…
Его уговаривали, сердились. Наконец Урбанский сдался. Мы встали рядом на скользком бревне над потоком. Началась съемка.
С Евгением Урбанским и Иннокентием Смоктуновским на съемках фильма «Неотправленное письмо»
Мы встретились глазами. Но не взгляд взбешенного Сергея встретил меня. На меня смотрели страдающие глаза. Пауза. Женя неловко ткнул меня в плечо, в шею. Снова пауза, и я возможно эффектнее плюхнулся в поток.
– Никуда не годится! Сначала! – закричал Михаил Константинович Калатозов.
Быстро просушили над костром мою одежду, и мы снова – на бревне. Все повторяется сначала.
В горных реках вода и летом ледяная, а уж весной подавно. Просушивая одежду после четвертого дубля, я сказал Урбанскому, что, если мы сейчас же не снимем хороший дубль, я схвачу воспаление легких. Это возымело действие. Я полетел в поток, не заботясь об эффектности падения.
После съемки Женя спрашивал меня:
– Не больно? Ну, правда, не больно? – И просил: – Ну стукни меня хоть раз, а то я тебя пятнадцать раз стукнул, а ты меня ни разу. Ведь обидно, правда?
У него часто проскальзывало это слово – «правда».
Он с почти детской верой и простодушием отождествлял себя со своими героями, жил их переживаниями, мучился от малейшей фальши, громко радовался удачам...
Конец ознакомительного фрагмента.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.