Глава 40 ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

Глава 40

ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

Вдали на фоне ясного неба отчетливо виднелся вихрь пыли. Когда он поднялся над пустыней, его гротескные очертания возродили во мне надежду получить воду. Что принесет он мне, жизнь или смерть, гадал я, наблюдая, как он, медленно извиваясь, приближается ко мне по дороге.

Это был не конвой. Это был одинокий грузовик. Пыль от конвоя стояла бы длинной стеной, а это было тонкое, как карандаш, облачко. Это был мой шанс – получить воду или пулю! И я рискну. С тревогой взглянув в сторону Эль-Уббы, я с облегчением увидел, что оттуда ничего не движется. Было бы весьма неудобно, если бы два грузовика сошлись в точке моих оперативных действий. Одного будет достаточно; возможно даже, более чем достаточно.

Я взял автомат и заменил полупустой магазин на полный. Теперь у меня тридцать два патрона, и этого должно хватить. С резким звуком затвор загнал первый патрон в патронник.

Я намеревался захватить приближающийся грузовик на повороте в сто восемьдесят градусов, развернуть в обратную сторону и постараться быстро отъехать как можно дальше от Эль-Уббы.

Я уже изучил участок поворота и сделал заключение, что он позволяет развернуть грузовик, не завязнув колесами в глубоком рыхлом песке и не скатившись вниз по склону. Земля на обочине была твердой, хотя и неровной. Опытному водителю нетрудно там развернуться.

Однако оставался вопрос, что это была за машина – итальянская или немецкая – и был ли в кабине второй шофер? Что везет этот грузовик – припасы или солдат? Если солдат, то мне крышка. Впрочем, меня ждет тот же самый конец, если я в ближайшее время не достану воды.

По мере приближения машины я отчетливо разглядел, что это был грузовик, но это все, что я смог различить за завесой пыли, часть которой гнал вперед попутный ветер. Последний взгляд в сторону Эль-Уббы убедил меня, что оттуда ничего не двигалось.

Я медленно спустился вниз по крутому склону метров на семь. Я услышал, как водитель переключил мотор на низшую передачу, и грузовик начал крутой подъем – скоро его ждет крутой поворот, и скорость грузовика будет не больше скорости пешехода.

Я ждал, прижавшись к скале. Я понимал, что не было смысла сразу же открывать огонь. Водители наверняка предупреждены о том, что где-то поблизости скрываюсь я, и могут не остановиться, или открыть ответный огонь, или изготовиться к стрельбе.

Надрывные звуки мотора слышались все ближе. Выглянув из-за скалы, я увидел сначала клубы пыли на изгибе дороги, а затем немецкий грузовик «опель». Мое сердце забилось от радости, когда я рассмотрел лишь одного человека в водительской кабине. Я был готов действовать. Затем, увидев, что остальная часть грузовика закрыта брезентом, я остался в своем укрытии, пока он не проехал мимо, обдав меня клубами пыли.

Я заглянул в грузовик сзади, увидев, что солдат там нет, рванул вперед вдоль трясущегося борта и запрыгнул на подножку.

Вороненое рыло моего автомата просунулось в открытое окно. В лицо водителя глядела ухмыляющаяся смерть.

Человек за рулем настолько окаменел от неожиданности, что грузовик чуть не съехал с трассы. Криком приказав ему остановиться, я тем самым вернул его к действительности. Машина рывком остановилась как вкопанная.

– Руки вверх, – приказал я, – и держи их так, чтобы мне было видно.

Водитель открыл было рот, чтобы ответить, но мое появление, видимо, лишило его дара речи. Я занял место рядом и упер ствол ему в ребра, а рукой обшарил пояс в поисках оружия, но ничего не нашел. Да и искать-то было негде, на водителе были только шорты и рубашка.

– Где твое оружие? – прокричал я ему, радуясь удачному исходу дела.

Он кивком показал на карман в дверце. Не отрывая взгляда от водителя, я извлек оттуда «Парабеллум» и сунул его себе за пояс.

– Ладно, поехали. Разверни грузовик, – приказал я ему.

Он не спорил, ведь в ребра ему упирался ствол моего автомата. Пока он разворачивался, я поискал его флягу и вскоре нашел ее – она висела под приборной доской. Я взял ее и отвинтил крышку. Водитель, занятый разворотом грузовика, не мог сделать чего-либо лишнего. Тепловатый чай, содержавшийся во фляге, показался мне вкуснее любого нектара.

– Как далеко я должен вас отвезти? – спросил он, и я уловил его мимолетный взгляд.

– Послушай, как твое имя? – спросил я и отодвинул от него ствол.

– Спасибо, было чертовски больно, когда эта штука упиралась в ребра, – ответил он. – Меня зовут Хорст, рота снабжения пятнадцатой танковой дивизии.

Всего лишь несколько месяцев назад наши части были соседями у аэродрома в Эль-Адаме. Похоже, мне не было нужды представляться самому.

Он как будто прочитал мои мысли и спросил:

– Ваша фамилия – Банеман?

Прежде чем ответить, я отхлебнул еще чаю из фляжки.

– А откуда тебе известно, что я – Банеман? – спросил я. – Кстати, у тебя много еще воды? – Меня обеспокоило, что содержимое фляжки быстро уменьшалось.

– Три канистры, – ответил он.

Мне повезло. У меня теперь был не только грузовик, но и море воды.

– А продуктов? – спросил я.

– Достаточно, чтобы прокормить целую роту в течение четырех дней, – заверил он меня, умело объезжая выбоины.

– Бензин?

– Полная бочка, помимо того что в баке, – ответил он.

Я хохотнул вслух. А ведь я выиграл! Теперь я избавлюсь от всех своих забот и хлопот.

– С тобой ничего не случится, – заверил я его, – если не сделаешь какой-нибудь глупости. Я заберу твой грузовик с содержимым, а тебя отпущу. По этой дороге ты сможешь добраться до Эль-Уббы или назад в Мараву, куда пожелаешь!

– Послушайте, я не собираюсь делать глупостей, – заговорил Хорст. – Сегодня утром в Мараве нас предупредили, что мы можем встретить вас. Нам также рассказали, что случилось в Эль-Уббе и про то, как вы обошлись там с итальянцами. Я не хочу в этом участвовать – грузовик да и груз этого не стоят. Я не буду препятствовать вам, если вы захотите уехать, так что забирайте все, но оставьте меня в покое! Я не буду мешать вам, что бы вы ни задумали.

Пока мы ехали, я какое-то время обдумывал его слова. Он был, похоже, признателен мне, слишком признателен, но, подумав как следует, я понял, что у него просто не было другого выбора. Пистолет отняли, под ребра сунули автомат – как тут не подчиниться. Ему не было смысла сопротивляться, особенно после того, что ему рассказали в Мараве о вчерашнем ночном побоище в Эль-Уббе.

– Ну что ж, в таком случае я, пожалуй, еще отхлебну, – сказал я благодушно и, запрокинув фляжку донышком вверх, вытряс последнюю каплю в свое пересохшее нутро. – Ты знаешь, где эта трасса сворачивает на дорогу в объезд Мартубы? – спросил я и повесил пустую флягу на место под приборной доской.

Хорст усмехнулся:

– Я проехал этот поворот не более чем за час до того, как вы велели мне развернуть грузовик.

Он не отрывал взгляда от изрезанной колеями дороги впереди нас. Спидометр показывал около пятидесяти километров в час, что было неплохо для такой дороги.

– Там есть цистерна под названием Сиди-Бу-Халфайя, – сказал я ему. – Там я тебя высажу, и ты сможешь проголосовать, когда появится какая-нибудь машина.

– Как далеко вы сможете проехать на этом грузовике? – спросил он, искоса взглянув на меня.

Я не ответил сразу, думая про себя, а действительно, как далеко я проеду?

Вскоре мы достигли цистерны, стоявшей недалеко от дороги. Снизив скорость, мы поехали по неровной местности и заехали за камни.

– Если здесь кто-то есть, – сказал я ему, – веди себя так, как будто я твой сменщик, в этом случае мы отсюда уедем.

Он кивнул, рассматривая камни вокруг нас. Мы подъехали к цистерне.

Никого не было видно. Те три араба, которых я видел здесь вчера, снялись и уехали.

Хорст внимательно осматривался, вероятно надеясь, что кто-нибудь появится и освободит его. Я понимал, что ему не поздоровится, когда он появится в своей части без машины и провианта.

– А теперь вылезай, – приказал я и посмотрел, как он открыл дверь.

Стоя на земле, он повернулся ко мне.

– Вы же не оставите меня здесь без воды? – с тревогой спросил он, разглядывая пустую фляжку, свисающую с приборной доски.

Я от души рассмеялся и вылез из кабины.

– Нет, хотя от жажды за такое короткое время не умрешь. Я пробыл без воды три четверти дня, пока мне не попалась твоя фляга, так что не беспокойся – через пару часов тебя подберет первый же проходящий конвой.

Хорст ничего на это не сказал, просто отошел к камню и сел.

– Лучше вскипяти-ка воды для кофе, пока я посмотрю, что у тебя там в грузовике, – предложил я.

– Так вы не уезжаете сейчас? – спросил он.

– До вечера нет, – сказал я и повесил автомат на плечо.

– Черт, так ведь ночью на дороге не будет ни конвоев, ни машин! – начал он жаловаться.

– Ну и что? – отрезал я. – Подождешь до завтрашнего дня, тогда и подберет кто-нибудь.

Он молча поднялся и вытащил свой вещмешок из водительской кабины. Котелок, наполовину заполненный песком, хорошо пропитанным бензином, заменил собой примус, а я пока осматривал груз, поглядывая, однако, на Хорста. Он вскипятил воду и приготовил кофе.

Я не хотел рисковать. Я не мог понять, был ли причиной его поведения страх, или он что-то планировал, надеясь подловить меня, когда я потеряю бдительность. Хорст не пытался заговаривать со мной, просто делал, что ему велели, тщательно и неторопливо.

Груз включал в себя обычные консервы – тушенку, тунца в масле, несколько «железных рационов» (они были всегда хорошего качества) и другие продукты, а кроме того – бочку бензина и три канистры с водой. Больше ничего, что могло бы мне пригодиться, не было.

Хорст крикнул, что кофе готов. В молчании мы съели по банке тушенки с двумя ломтиками немецкого черного хлеба. Этот сорт черного хлеба, выпекавшийся в Африке, был самым вкусным хлебом, который я ел в своей жизни. Среди того дерьма, которым нас кормили, не было ничего лучше этого хлеба.

Наконец Хорст поднял глаза и нарушил молчание.

– Что заставило вас дезертировать? – спросил он, и в его взгляде я прочитал любопытство.

– Слишком долгая история, Хорст, – ответил я. – К тому же ты не поймешь.

– Возможно. Понять, почему кавалер Железного креста 1-го класса выбрал себе такой путь, действительно очень трудно, – тихо прокомментировал он.

Я быстро взглянул на него:

– Ты полагаешь, что нужно быть трусом, чтобы дезертировать, и притом самым последним?

– Ну, ведь обычно так и бывает. Какая же еще может быть причина? Исключая ваш случай – учитывая ваши награды, – должно быть, у вас было что-то другое, – пробормотал он, наливая себе кофе в кружку.

– А ты когда-нибудь задумывался, что страшнее – продолжать воевать с врагом или чтобы на тебя, как на дичь, охотились германская армия, полиция и итальянцы с целью поставить к стенке и шлепнуть? – спросил я его.

Он немного подумал, прежде чем ответить.

– Да, я полагаю, быть дичью тяжелее – ни друзей, ни покоя, ни места, куда приткнуться, – задумчиво произнес он. – Чего мы не могли понять, когда слушали сообщения о вашем побеге, – продолжал Хорст, – так это то, почему вы и тот другой парень не перешли линию фронта и не сдались британцам в Тобруке или у Эс-Саллума. – Он быстро поднял на меня взгляд. – Скажите, а где тот другой парень, что ушел с вами?

Вопрос о Йозефе застал меня врасплох. Не то чтобы я забыл Йозефа, но он давно уже не занимал моих мыслей, поскольку жизнь моя была настолько лихорадочной и опасной, что приходилось думать только о том, как спастись.

– До нас доходили слухи о ваших приключениях, но ничего про вашего товарища, – объяснил Хорст.

– Что же можно о нем услышать, если он мертв, – ответил я ему. – Все истории обычно заканчиваются после похорон.

Хорст какое-то время смотрел на меня, а я прихлебывал кофе.

– Когда вернешься в свою часть, Хорст, передай своему командиру роты, что рядовой или, если хочешь, не думаю, чтобы Йозеф стал возражать, дезертир Хинц был убит во время налета «Харрикейна» на Виа-Бальбия. Я полагаю, военный трибунал почувствует облегчение, узнав, что жизнь Хинца закончилась в ливийских песках, – цинично заметил я.

– А где его тело? – спросил Хорст.

Я чуть не подскочил.

– Ты думаешь, я оставил Йозефа на растерзание хищникам или полевым жандармам?! – заорал я на него.

– Я не это имел в виду! Я просто хотел спросить, знает ли кто-нибудь, где он похоронен.

Я покачал головой. Перед глазами я увидел невысокую гряду Мармарики, выходящую к Средиземному морю под Эль-Газалой, трещину в скале, яму под большим камнем, где покоится Йозеф, и груду мелких камней, которой я засыпал могилу друга, чтобы никто никогда не нашел его.

– Давай лучше не будем об этом, – сказал я и поднялся на ноги.

Через два часа день подойдет к концу, и я отправлюсь в путь.

Мы наполнили бензином из стальной бочки бак грузовика. Я отдал Хорсту фляжку с водой и все его личные вещи – они мне были не нужны.

На клочке бумаги я написал несколько строчек о смерти Йозефа для командира роты, в которой служил Хорст, в надежде, что родственники Йозефа получат весточку о его смерти. Интересно, его родителям уже сообщили, что он дезертировал?

Ночь опустилась быстро. Мне пора было ехать. Путь был неблизким. Поскольку после наступления темноты машин не будет, Хорст выбрал себе место для сна. У него были еда, вода, вещмешок и одно одеяло – другое я оставил себе.

Когда мы расставались, я протянул ему руку. Он сделал вид, что не заметил.

Я не придал этому значения, просто повернулся, влез в кабину и уехал, оставив его у дороги, снабдив всем необходимым.

Ему, по большому счету, заботиться было не о чем. А вот мне было о чем беспокоиться.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.