НЕ ПЕРЕХОДИТЬ НА ЛИЧНОСТИ
НЕ ПЕРЕХОДИТЬ НА ЛИЧНОСТИ
Не считаю для себя этичным вступать в дискуссию на том уровне и в том духе, которые заданы Центром общественных связей КГБ. Переход на личности не лучший способ разрешения принципиальных споров. Но поскольку против меня выдвинут ряд конкретных обвинений, то, видимо, нужно объясниться. Тем более что руководство КГБ считает возможным публично осуждать детали некоторых оперативных дел, к которым я имел отношение.
За время моей работы в качестве начальника внешней контрразведки (1973–1980 гг.) ни одного агента из числа сотрудников ЦРУ советская разведка не имела. Поэтому что-либо терять по причине моих "некомпетентных, самонадеянных действий" было невозможно. Дальше. Прозрачный намек в мой адрес о "далеко не безобидной утечке информации". Давайте называть вещи своими именами. С 1960 по 1980 год на Запад сбежали трое сотрудников КГБ. А с 1980 изменили Родине около 20 человек (последний беглец ушел в Бельгию весной этого года). Таким образом, можно смело говорить не об утечке информации, а о передаче и продаже на Запад большинства секретов советской разведки, полном провале огромного числа агентурных сетей. Но все это тщательно скрывается от общественности.
В том же сообщении Центра общественных связей упоминается ученый (почему-то в кавычках) К., чью виновность в спекуляции валютой и антиквариатом я якобы собственноручно подтверждаю. С К. я познакомился еще в США. Опасаясь преследований, он в 1964 году выехал в СССР, оказал немалую помощь советским специалистам в создании современных видов ракетного топлива. Но, столкнувшись с безобразиями в нашей стране, начал высказывать диссидентские настроения, в связи с чем попал в поле зрения Московского УКГБ. Не понимая, как ученый (он русского происхождения) мог добровольно вернуться в Союз, московские чекисты заподозрили неладное и стали изучать его как шпиона. ЦРУ. Доказать ничего не удалось. Тогда решили подставить ему агента-провокатора, специалиста по валютным сделкам. Во время осуществления сделки К. был арестован и осужден на 7 лет. Чувствуя моральную ответственность за человека, по моей вине вернувшегося на негостеприимную Родину, я написал записку Андропову с просьбой пересмотреть дело, просил об этом и в личном разговоре. Безуспешно. Сейчас К. на свободе, он может и сам рассказать свою историю.
И последнее, о "гатчинском деле". Тогда по обвинению во взяточничестве в партийном и советском аппарате было арестовано около 40 человек. Дело велось совместно с облпрокуратурой и ГУВД. Ни один из арестованных не предъявлял претензий по процедуре следствия. Прокурор области и обком КПСС высоко отзывались о дружной работе правоохранительных органов. До тех пор, пока не появились показания на высокий уровень взяточничества в исполкоме Ленсовета и обкоме партии. Дело по указанию обкома было прекращено, в связи с чем я направил протест в адрес Генерального прокурора СССР и КПК при ЦК КПСС. Никто по линии КГБ наказан, тем более "строго", как это сейчас утверждается, не был.
Таковы реальные обстоятельства тех дел, которыми руководство КГБ решило проиллюстрировать всю степень неприглядности моей личности. Я только не понимаю, какое отношение они имеют к тем вопросам политической и организационной перестройки КГБ, которые я поднимаю в своих публичных выступлениях.
О. Калугин