Глава 6 Последний год у власти

Глава 6 Последний год у власти

Уменьшение популярности и рост культа личности Хрущева

Новый, 1964 год руководители партии и правительства встречали в Кремле вместе с большим числом приглашенных. Когда стрелка часов приблизилась к цифре «12», поднялся Хрущев, чтобы произнести тост. «Это был хороший год, – сказал он, – дела у нас идут успешно. Но люди, естественно, хотят большего. И это будет сделано». Далеко не все разделяли оптимизм Хрущева.

Прирост продукции промышленности составил в 1963 году 8 %. Это было на 1 % ниже, чем в 1962 году, но на 3 % ниже среднегодового прироста в 1951–1960 годах. Еще более настораживало ухудшение эффективности народного хозяйства. По подсчетам экономистов, в 1963 году на рубль основных производственных фондов выпускалось продукции на 15 копеек меньше, чем в 1958 году, что означало потерю продукции на 55 млрд рублей в целом по СССР. Во всех отраслях производства, кроме электроэнергии и металлообработки, эффективность производственных накоплений снизилась в 2–3 раза, что наблюдалось впервые за годы советской власти. Хотя список дефицитных товаров был очень велик, промышленность выбрасывала на рынок громадное количество неходовых товаров. Так, например, швейных товаров скопилось на два года продажи вперед, швейных машин – на год, часов – на два года, огромными оказались запасы нереализованных книг и фотоаппаратов. В то же время количество денег у населения увеличилось. Продолжало ухудшаться соотношение между производством средств производства (группа «А») и предметов потребления (группа «Б») – из-за невыполнения плановых заданий по товарам народного потребления. В легкой и пищевой промышленности работало 35–40 % рабочих и служащих страны, но сюда направлялось только 8 % капиталовложений. Неэффективной являлась и добывающая промышленность, в которой трудилось 20 % рабочих и служащих страны, она получала 30 % всех капиталовложений, но давала по стоимости только 7 % продукции промышленности. На один кубометр заготовленной древесины наша страна производила в 2 раза меньше продукции, чем США, в 5 раз меньше, чем ФРГ, и в 8 раз меньше, чем Швеция.

О плохом урожае 1963 года мы уже писали. Валовая продукция сельского хозяйства уменьшилась за год на 10,7 %, упав до уровня 1958 года. Поголовье свиней сократилось с 70 до 41 миллиона голов, на 1,5 млн уменьшилось поголовье крупного рогатого скота, на 6 млн – овец.

Причиной неудачи явилась не только плохая погода, но и бесчисленные перестройки в структуре посевных площадей и культур. Там, где сохранили пары, собирали от 7 до 15 центнеров с гектара. Но на миллионах гектаров хлеб не убирали вовсе; в Сибирь пришлось завозить семена из других областей. Что касается целинных районов, то здесь на огромных площадях произошла экологическая катастрофа. В мае 1963 года сильные ветры, скорость которых достигала 35–40 метров в секунду, поднимали и уносили к предгорьям Саян миллионы тонн плодородной земли. До сих пор неизвестны данные о размерах поврежденной или уничтоженной в 1963 году пахотной земли. Имеются, однако, основания полагать, что речь идет о миллионах гектаров. Можно напомнить один лишь факт: посевные площади в СССР, которые непрерывно возрастали с 1945 по 1963 год, неожиданно сократились в 1964 году на 6 млн гектаров.

В нашей стране не принято проводить опросы общественного мнения и следить за повышением или уменьшением популярности политических деятелей. Но если бы такие опросы производились, они показали бы падение популярности Хрущева уже в 1962 году и усиление этого процесса в 1963-м. Причины для недовольства имелись почти у всех групп населения. Рабочим не нравилось уменьшение и ухудшение продовольственного снабжения, недостаток потребительских товаров, рост цен. У служащих с фиксированной зарплатой и пенсионеров по тем же причинам уменьшался реальный размер доходов. Крестьяне возражали против растущих посягательств на личные подсобные хозяйства и уменьшение доходов от труда в общественном хозяйстве. Кадровые офицеры без всякой радости узнавали о снижении их пенсии по старости и выслуге лет. Командный состав милиции был недоволен отменой надбавок к зарплате. Чиновники государственного и хозяйственного управления ощущали нестабильность своего положения в результате частых перестроек и реорганизаций. Кадровые партийные работники считали ошибочным как новый Устав КПСС с его принципом сменяемости кадров, так и разделение обкомов на промышленные и сельскохозяйственные и ликвидацию привычного районного звена партийного руководства. Номенклатурные работники во всех организациях были недовольны сокращением их привилегий. Как раз в начале 60-х годов по требованию Хрущева значительно сократился список лиц, имевших право на пользование персональными государственными автомашинами. Усиливающийся идеологический нажим и нелепая кампания против «абстракционизма» в живописи и «формализма» в музыке не способствовали росту популярности Хрущева среди молодежи и интеллигенции.

Хотя популярность Хрущева у населения страны заметно уменьшилась, именно в 1962—196З годах стала расти идеологическая агитационно-пропагандистская кампания по неумеренному его восхвалению. На смену развенчанному культу личности Сталина приходил культ личности Хрущева. Везде можно было прочитать о «великом ленинце» и «великом борце за мир» Хрущеве, его портрет открывал буквари и школьные учебники и выделялся большими размерами в общей галерее портретов членов Президиума ЦК КПСС. Фотографии Хрущева почти ежедневно появлялись в газетах, на экраны страны вышел фильм «Наш Никита Сергеевич». В сложившейся в обществе ситуации безудержные восхваления Хрущева могли только повредить его репутации, однако сам он не предпринимал никаких шагов, чтобы остановить этот поток неумеренной лести.

Есть немало свидетельств того, что разговоры о желательности смещения Хрущева начались в узких кругах ЦК КПСС и Президиума ЦК еще в начале 1964 года. Некоторые из слухов подобного рода доходили и до самого Хрущева, который обратился как-то к Подгорному с вопросом: «Вы что там, задумали выступление против меня?» Подгорный решительно все отрицал, а Хрущев не стал заниматься этой проблемой. Еще недавно был удален из руководства Ф. Р. Козлов, у которого после резкого разговора с Хрущевым случился тяжелый инсульт. Место Козлова в Президиуме ЦК занял Л. И. Брежнев, место Брежнева в Президиуме Верховного Совета СССР – А. И. Микоян. Почти всех членов партийного и государственного руководства выдвинул и поддержал Хрущев. Поэтому Никита Сергеевич не рассматривал этих людей как своих политических соперников, он был уверен в их лояльности. Иногда он относился к ним даже с пренебрежением, как к послушным исполнителям его указаний. Хрущев отвык от возражений. Он безоговорочно полагался на поддержку членов ЦК КПСС, которые обеспечили ему победу на июньском пленуме в 1957 году. Однако Хрущев не сумел понять или почувствовать, что и в широких кругах партийного руководства отношение к нему значительно изменилось. Недовольство итогами и методами хрущевского руководства распространилось теперь и на большинство секретарей обкомов партии, председателей совнархозов и государственных комитетов, на верхушку армии, КГБ и МВД, которые как раз составляли основную часть ЦК КПСС. В верхах партии складывалась совсем иная обстановка, чем в 1954–1956 годах.

В феврале 1964 года Н. С. Хрущев собрал очередной пленум ЦК, на котором министр сельского хозяйства СССР И. П. Воловченко сделал доклад об интенсификации сельского хозяйства на основе широкого применения удобрений, развития орошения и комплексной механизации. Кроме министров сельского хозяйства из республик, на пленуме выступил Т. Д. Лысенко, обеспокоенный тем, что Воловченко ничего не сказал в докладе о различных его рекомендациях. Это упущение исправил сам Хрущев, который в своей большой речи активно поддержал все предложения Лысенко. «Учиться надо у таких ученых, как Лысенко!» – заявил Хрущев.

На пленуме было решено ввести для колхозников небольшую пенсию по старости, чего раньше не было.

Февральский пленум также заслушал доклад М. А. Суслова о разногласиях между КПСС и КПК. Суслов подверг критике линию КПК и Мао Цзэдуна.

17 апреля 1964 года Н. С. Хрущеву исполнилось 70 лет, и юбилей этот торжественно отмечался в стране. Уже в 9 часов утра в дом, где Хрущев жил с семьей, пришли все члены Президиума ЦК, чтобы поздравить юбиляра и членов его семьи. Президиум Верховного Совета СССР присвоил Хрущеву звание Героя Советского Союза – за заслуги перед КПСС и Советским государством и «за исключительные заслуги в борьбе с гитлеровскими захватчиками». Печать опубликовала также приветствие Хрущеву от ЦК КПСС, Совета министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР.

Немного позже в Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца состоялась церемония, на которой Хрущев получил знаки отличия Героя Советского Союза. В Москву прибыли главы правительств многих социалистических стран, которые также приветствовали Хрущева и вручали ему высшие знаки отличия своих стран. В 4 часа дня в Георгиевском зале Кремля состоялись большой прием и обед, на котором присутствовали не только высшие руководители СССР и КПСС и главы социалистических стран, но и руководители дипломатических миссий, аккредитованных в Москве. Первым поднялся, чтобы произнести тост в честь юбиляра, А. И. Микоян. Почти все ораторы говорили о крепком здоровье Хрущева и желали ему многих лет работы на благо партии и государства.

Поздравительные телеграммы пришли от глав правительств десятков стран и от отдельных государственных деятелей. Неожиданная телеграмма пришла из Пекина. В ней говорилось: «Хотя между нами существуют ныне разногласия по ряду вопросов марксизма-ленинизма и сложилась такая обстановка, когда отсутствует сплоченность, но мы твердо убеждены, что это лишь временное явление. В случае возникновения в мире серьезных крупных событий КПК и КПСС, КНР и СССР и народы наших стран будут стоять плечом к плечу и совместно бороться против общего врага. Пусть империалисты и реакционеры содрогаются перед нашей сплоченностью».

К 70-летнему юбилею Хрущева Политиздат выпустил в свет последний, 8-й том Собрания речей и документов Н. С. Хрущева «Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства».

Юбилейные торжества закончились в тот же день. Уже на следующее утро Хрущев приступил к своей обычной работе.

Последние поездки по стране и за границу

В 1964 году около двух месяцев Хрущев провел в поездках по стране. Еще в январе в СССР прилетел Фидель Кастро, которого Хрущев принимал с прежним радушием. Для него организовали зимнюю охоту в Подмосковье. После подписания соглашения о постоянных крупных закупках Советским Союзом кубинского сахара Хрущев вместе с гостем побывал в Киеве и других городах Украины. Кастро вскоре улетел на Кубу, а Хрущев задержался в республике, посетил Киевскую ГЭС и ряд предприятий. В Киеве он принимал министра экономики и финансов Франции Жискара д’Эстена. Весной, после торжественного приема в Москве первого президента Алжира А. Бен Беллы, Хрущев посетил вместе с гостем Крым, где они осмотрели санатории и совхозы. В начале июня в Ленинграде Хрущев встречался и с И. Б. Тито. Вдвоем они осмотрели новые кварталы города и восстановленный Петродворец.

Летом отовсюду поступали сообщения о хорошем урожае. 1 августа Хрущев выехал в сельские районы Саратовской области, затем посетил колхозы и совхозы Волгоградской и Ростовской областей, Северной Осетии. В Татарии и Башкирии он знакомился главным образом с нефтепромыслами и химическими предприятиями. Отсюда Хрущев вылетел на целину, где еще только готовились к уборке урожая. Осмотрев хозяйства Кустанайской и Целиноградской областей, он опять крупно поспорил с А. И. Бараевым, директором института в поселке Шортанды, пропагандировавшим чистые пары. Хрущев распорядился снять Бараева и назначить вместо него другого человека. После отъезда Хрущева первый секретарь Целинного обкома партии Ф. С. Коломиец собрал бюро крайкома и проинформировал всех о его мнении. Член бюро и директор крупнейшего совхоза области Ф. Т. Могун выступил, однако, в защиту Бараева и рекомендуемой им системы земледелия. Большинство поддержало Могуна, и бюро обкома отклонило рекомендацию Хрущева, сославшись на то, что того дезинформировали. Это был, вероятно, первый случай подобного рода, но и он свидетельствовал о падении и популярности, и власти Хрущева. Во время этой поездки он был крайне раздражителен и резок. Один из его помощников и переводчиков В. М. Суходрев вспоминает: «Так получилось, что я сопровождал Хрущева во время его последней поездки по целинным землям. Тогда инакомыслие в сельском хозяйстве состояло в защите чистых паров, против чего Хрущев решительно выступал. Мы находились в одном целинном совхозе, когда, проезжая вдоль поля, Хрущев неожиданно увидел распаханную, но незасеянную землю. Он тут же велел остановиться и обрушился на женщину – директора совхоза. Выдержав первый заряд гнева, директор, пытаясь защититься, сказала, что только благодаря чистым парам их совхоз получает намного больше зерна, чем соседи. Ее ответ прозвучал убедительно, но Хрущев не слушал: “Я же сказал, запретить”. В разговор вступил министр заготовок, который поддержал директора и попытался доказать выгоду чистых паров, но Хрущев и его грубо оборвал» [166] . 18 августа, после посещения Иссык-Кульской долины в Киргизии Хрущев вернулся в Москву.

Немало времени провел он и в зарубежных поездках. Конец марта и начало апреля он находился в Венгрии, посещал предприятия, вузы, сельские хозяйства республики, подразделения советских войск. В мае состоялся продолжительный визит Н. С. Хрущева в ОАР. Поводом для визита послужило перекрытие Нила и начало работы первой очереди Асуанской плотины, которая строилась по советскому проекту, с использованием советского оборудования и кредитов. На стройке плотины трудились сотни советских инженеров, техников, квалифицированных рабочих.

Хрущев и сопровождавшие его лица отплыли в ОАР на теплоходе «Армения» 6 мая из Ялты и 9 мая прибыли в Александрию. Г. А. Насер устроил гостю торжественную встречу на всем пути от Александрии до Каира. В столице ОАР Хрущев выступил с длинной речью в Национальном собрании, а затем на большом митинге молодежи. Он осмотрел сокровища Национального музея Египта и Музея исламских искусств. Разумеется, он выезжал в Гизу, чтобы осмотреть знаменитые египетские пирамиды. Только через несколько дней Хрущев и Насер проследовали в район строительства Асуанской плотины, где уже находились главы многих арабских государств. Хрущев и Насер одновременно нажали кнопку, взорвав таким образом перемычку, отделявшую Нил от его нового русла. Первая очередь Асуанской плотины и ГЭС начали работать.

Вернувшись в Каир, Хрущев вел переговоры с Насером и его ближайшими сотрудниками. За заслуги в развитии советско-египетских отношений Хрущев был удостоен высшей награды ОАР – ордена «Ожерелье Нила». По существующим традициям межгосударственных отношений Советское правительство должно было теперь наградить президента ОАР Г. А. Насера. После визита в СССР императора Эфиопии Хайле Селассие, вручившего Хрущеву высший орден Эфиопии, Никита Сергеевич поставил вопрос об учреждении специального ордена, которым можно было бы награждать не только руководителей социалистических стран, но и глав других государств. Хайле Селассие получил в конце концов орден Боевого Красного Знамени как участник войны против гитлеровской коалиции. Но вопрос о новом ордене так и не успели решить. Хрущев спросил посла СССР в Египте, какая из советских наград соответствует «Ожерелью Нила». Ему ответили, что только высшая награда страны. Хрущев отправил шифрованную телеграмму в Москву с просьбой о присвоении Насеру звания Героя Советского Союза. О такой же награде он просил и для вице-президента ОАР маршала Амера. Хотя в кругах Президиума ЦК это вызвало недовольство, соответствующий указ приняли и награды срочно отправили в Каир. Это было ошибкой Хрущева. И Насер, и Амер в годы Второй мировой войны по соображениям национального характера не только выступали против Англии, но считали возможным сотрудничать с гитлеровскими властями. В дипломатических отношениях между СССР и Египтом в 60-е годы этот факт можно было игнорировать, но казалось бестактным вручать Насеру и Амеру знаки Героев Советского Союза и ордена Ленина. К тому же в ОАР коммунистическая партия находилась в глубоком подполье, а многие коммунисты подвергались жестоким пыткам и истязаниям.

Вернувшись в Москву из Египта, Хрущев уже через три недели предпринял 20-дневный визит в Скандинавию. Эта поездка откладывалась несколько лет, так как в ней не было особой государственной необходимости. Уровень отношений между СССР и скандинавскими странами не оправдывал столь продолжительного визита, который не сопровождался к тому же ни проведением серьезных переговоров, ни заключением важных соглашений. Тем не менее Хрущев побывал в Дании, Норвегии и Швеции, познакомился и с промышленностью, и с сельским хозяйством этих стран.

С 21 по 23 июля он совершил краткий визит в Польшу для участия в праздновании 20-летия Польской Народной Республики. Больше недели он провел в Словакии, где отмечалось 20-летие Словацкого вооруженного восстания. В поездке по стране его сопровождал Первый секретарь ЦК компартии Словакии А. Дубчек. В это же время началась подготовка визита Хрущева в ФРГ. Несмотря на возражения В. Ульбрихта, он предполагал пойти на существенные изменения отношений между СССР и ФРГ. Но визит в Западную Германию не состоялся по не зависящим от Хрущева причинам.

Октябрьский пленум ЦК КПСС

Конец лета и начало осени 1964 года были наполнены для Хрущева обычной работой. Он принимал в Кремле политических деятелей и бизнесменов Запада, глав государств Индонезии, Индии и Египта, послов и журналистов. После возвращения из Скандинавии и поездки в ЧССР Хрущев начал готовить новую реформу управления сельским хозяйством. Ему казалось целесообразным создать в стране снизу доверху специализированные управления по отраслям сельского хозяйства: «Главскотоводство», «Главптицеводство», «Главхлопководство», «Главсвекловодство» и т. д. Но теперь проект Хрущева встретил возражения и в кругах Президиума ЦК, и среди секретарей обкомов, которым новая перестройка казалась ненужной, даже вредной при слабом развитии специализации в колхозах и универсальной взаимосвязи всех отраслей сельского хозяйства. Хрущев настаивал на перестройке, он изложил свои предложения в пространной Записке. Предполагалось обсудить этот вопрос на пленуме ЦК в ноябре.

В октябре Хрущев решил отдохнуть на даче в Пицунде. Временами он чувствовал себя усталым, но в целом производил впечатление бодрого, здорового, полного замыслов человека. По дороге в Пицунду Хрущев посетил несколько колхозов и совхозов, провел совещание птицеводов в Крыму, беседовал с секретарями обкомов и райкомов Кубани. На даче он следил за подготовкой полета корабля «Восход» с тремя космонавтами на борту, а также принимал различных государственных деятелей.

Особенно напряженным оказался день 12 октября. Впервые в истории три космонавта – В. Комаров, К. Феоктистов и Б. Егоров поднялись над Землей в одном корабле. Хрущеву непрерывно звонили руководители полета и сообщали о делах на космодроме. Когда космический корабль совершил третий виток, Хрущев и отдыхавший здесь же Микоян связались по радиотелефону с космонавтами и поздравили их с успехом. А между тем в Кремле уже началось расширенное заседание Президиума ЦК КПСС, на котором Суслов и Шелепин поставили вопрос о немедленном смещении Хрущева со всех постов.

Конечно, этот вопрос возник не в один день {15} . Мы уже упоминали выше, что обсуждение вопроса о возможной замене Хрущева началось в кругах ЦК и Президиума ЦК еще в первые месяцы 1964 года. Развитию этих настроений и разговоров способствовал и тот факт, что за девять месяцев 1964 года Хрущев 135 дней провел в поездках по разным краям и странам.

К участию в заговоре против Хрущева был привлечен тогдашний председатель КГБ СССР Семичастный, сразу после снятия Хрущева получивший за свои заслуги очередное звание генерал-полковника. Семичастный и позднее не скрывал, что у возглавляемого им ведомства (даже у людей, не связанных со сталинскими преступлениями) были свои счеты к Хрущеву: «Хрущев… КГБ генеральских званий не давал. Пограничникам – пожалуйста, сколько угодно, а аппарату – нет. Дело дошло до того, что в ряде республик комитеты возглавляли полковники. А в МВД – генералы. Это было противоречием. А потом, когда Хрущева освободили, появились звания и у нас» [167] .

По словам академика Арбатова, работавшего тогда в аппарате ЦК КПСС, к организаторам смещения Хрущева примкнули также начальник Генерального штаба маршал Бирюзов и заведующий отделом административных органов ЦК КПСС Миронов [168] . Есть свидетельство о том, что более детально вопрос о Хрущеве обсудили члены Президиума и члены ЦК в сентябре, когда они проводили свой отпуск на юге. Приглашенные первым секретарем Ставропольского обкома Ф. Кулаковым на охоту, они меньше занимались стрельбой или рыбной ловлей, чем политическими обсуждениями. Важную роль в политической подготовке смещения Хрущева играл Н. Г. Игнатов. Он долгие годы работал секретарем ЦК КПСС, с 1957 по 1961 год он входил в Президиум ЦК КПСС.

Однако у Хрущева с Игнатовым сложились плохие отношения, и последний после XXII съезда партии потерял свой пост в Президиуме ЦК и в Секретариате ЦК. В 1960–1964 годах Игнатов занимал пост Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР. Он не пользовался никаким влиянием, но мог беспрепятственно ездить по всей стране и помогать созданию антихрущевского блока. После отъезда Хрущева на юг подготовка к его смещению происходила уже в Москве. В центре обсуждения находились, как можно судить, М. А. Суслов и А. Н. Шелепин. Решающее значение имело согласие с ними второго секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева и министра обороны СССР Р. Я. Малиновского. Это исключало возможность различного рода случайностей. Президиум ЦК собрался уж тогда, когда большинство членов Президиума и большинство членов ЦК КПСС высказалось за смещение Хрущева.

Сам Н. С. Хрущев, как теперь стало известно из воспоминаний его сына, получил сведения о том, что его ближайшие соратники добиваются его смещения, но не придал этой информации должного значения. По словам С. Н. Хрущева, к нему обратился один из помощников Игнатова и рассказал о переговорах, которые ведет его шеф с партийными и государственными деятелями о возможности избрания нового Первого секретаря ЦК. Сергей Хрущев довел информацию до сведения отца, но тот улетел в Пицунду, не предприняв никаких контрмер. Возможно, он просто устал и решил положиться на волю случая, возможно, счел сведения недостоверными [169] .

Последнее представляется наиболее вероятным и Г. А. Арбатову, работавшему в то время в аппарате ЦК КПСС. «Трудно себе представить, – писал он в своих воспоминаниях, – что активный человек, прошедший через огонь и воду множества боев за власть, если бы считал эти сведения хоть в малейшей степени достоверными, не принял бы никаких мер и просто ушел в отпуск» [170] .

О том, что в знаменитом здании на Старой площади происходят какие-то важные и тайные приготовления, стало известно и людям, не посвященным в планы заговора. Так, Г. А. Арбатов свидетельствует: «Я тогда работал в аппарате ЦК КПСС и видел, как около его здания, у постов на входах, в коридорах в те дни и некоторое время после них вышагивали или стояли, стреляя во все стороны глазами, незнакомые молодые люди в штатском. Опытные работники аппарата были особенно осторожны, разговаривая в служебных помещениях; даже дома, если кто-то затевал с ними серьезный разговор по телефону, тут же переводили его на футбол или погоду; если же в комнате были все “свои”, делали красноречивый жест рукой в сторону потолка или телефона» [171] .

Утром 13 октября Хрущев принял на своей даче министра Франции Г. Палевского. Франция стояла перед президентскими выборами, и Хрущева занимал вопрос – выдвинет ли де Голль свою кандидатуру на следующий срок. Палевский, считавшийся близким другом де Голля, ответил уклончиво, но Хрущев перебил его, заявив, что «настоящий политический деятель всегда борется до конца за свою власть». Хрущев намеревался пригласить министра Франции к обеду, но в это время Никиту Сергеевича позвали к телефону. Звонил Брежнев и передавал, что в Москве собрались члены ЦК и хотят провести пленум с обсуждением предложений Хрущева по сельскому хозяйству. Присутствовавший при этом разговоре Первый секретарь ЦК компартии Украины П. Е. Шелест так вспоминает этот разговор:

«Страшно это было. Брежнев дрожал, заикался, у него посинели губы: “Никита Сергеевич, тут вот мы просим приехать… по вашим вопросам, по вашей записке”. А Хрущев ему что-то говорит, но мы не слышим что. Положил Брежнев трубку: “Никита Сергеевич сказал, что он… два дня, и вы уже там… вопросов решить не можете. Ну ладно, вы мне позже позвоните, тут Микоян, мы посоветуемся”. В этот же вечер Брежнев снова позвонил. Он (Хрущев – Ред. )сказал: “Хорошо, прилечу я”» [172] .

В телефонных переговорах принимал участие и Р. Малиновский. Однако сопротивление Хрущева оказалось сломленным только тогда, когда Брежнев сказал, что люди собрались и будут обсуждать намеченные вопросы и без участия Хрущева, если он не приедет.

По свидетельству находившегося в Пицунде Сергея Хрущева, Микоян уговаривал его отца не обострять конфликта и немедленно вылететь в Москву. Вполне вероятно, что, как пишет С. Руденко, Суслов и Брежнев уже позвонили к тому времени Микояну и велели ему как можно скорее доставить Хрущева в столицу [173] .

Вместе с Хрущевым в Москву вылетел и Микоян. В последний раз генерал Цыбин вел в Москву самолет с Хрущевым, с которым они налетали вместе не одну сотню тысяч километров. На аэродроме Хрущева встречал только Председатель КГБ В. Е. Семичастный. Для Хрущева и Микояна стало очевидным, что на пленуме ЦК речь будет идти отнюдь не о структуре управления сельским хозяйством.

На заседании Президиума ЦК КПСС присутствовало 22 человека. Кроме членов и кандидатов в члены Президиума, здесь находились министры СССР А. Громыко и Р. Малиновский, несколько секретарей обкомов. Председательствовал на заседании сам Хрущев. Обсуждение было бурным, резким, откровенным, временами очень грубым. Хрущев решительно отвергал почти все обвинения в свой адрес и сам выдвигал немало обвинений в адрес присутствующих членов Президиума. В его защиту выступил один Микоян, который заявлял, что деятельность Хрущева – это большой политический капитал партии, который она не вправе так легко растрачивать. Он также предложил компромисс: снять Хрущева с должности Первого секретаря ЦК, но оставить его Председателем Совета министров.

Но Микояна не поддержал никто из присутствующих. Было очевидно – в том числе и для Хрущева, – что пленум ЦК КПСС, который в июне 1957 года поддержал Хрущева и отверг решение Президиума, на этот раз окажется не на его стороне. Все же среди 330 членов и кандидатов в члены ЦК у Хрущева мог оказаться не один десяток сторонников, и обсуждение на пленуме могло быть также не очень гладким, и члены Президиума ЦК стремились этого избежать. Однако убедить Хрущева «добровольно» уйти в отставку не удалось, и заседание, начавшееся 13 октября, пришлось прервать поздно ночью для отдыха. Все разошлись по домам, условившись возобновить обсуждение утром 14 октября.

Члены Президиума не слишком доверяли друг другу, поэтому после отъезда Хрущева было решено, что к домашним телефонам никто подходить не будет: вдруг Хрущев позвонит кому-нибудь и склонит его на свою сторону.

Однако ночью Хрущев позвонил Микояну, который также не ложился спать. «Если они не хотят меня, то пусть так и будет, – сказал Хрущев. – Я не буду больше возражать».

На следующий день заседание Президиума ЦК продолжалось не более полутора часов. В заключительном выступлении Хрущев сказал: «Вы все здесь много говорили о моих отрицательных качествах и действиях и говорили также о моих положительных качествах, и за это вам спасибо. Я с вами бороться не собираюсь, да и не могу. Я вместе с вами боролся с антипартийной группой. Вашу честность я ценю. Я по-разному относился к вам и извиняюсь за грубость, которую допускал… Я много не помню, о чем здесь говорили, но главная моя ошибка состоит в том, что я проявил слабость и не замечал порочных явлений. Я пытался не иметь два поста, но ведь эти два поста дали мне вы! И несмотря на то, что я талантливый человек, считаю это неправильным. Ошибка моя в том, что я не поставил этот вопрос на XXII съезде КПСС.

…Я сейчас переживаю и радуюсь, так как настал период, когда члены Президиума ЦК начали контролировать деятельность Первого секретаря ЦК и говорить полным голосом… Сегодняшнее заседание Президиума ЦК – это победа партии. Я думал, что мне надо уходить. Но жизнь цепкая. Я сам вижу, что не справляюсь с делом, ни с кем из вас не встречаюсь. Я оторвался от вас. Вы меня сегодня за это здорово критиковали, а я и сам страдал из-за этого.

Я в кости и в бильярд не играл. Я всегда был на работе. Я благодарю вас за предоставляемую мне возможность уйти в отставку. Жизнь мне больше не нужна. Прошу вас, напишите за меня заявление, и я его подпишу. Я готов сделать все во имя интересов партии. Я сорок шесть лет в партии состою – поймите меня! Я думал, что, может, вы сочтете возможным учредить какой-либо почетный пост, но я вас не прошу об этом. Где мне жить – решите сами. Я готов, если надо, уехать куда угодно. Еще раз спасибо вам за критику, за совместную работу в течение ряда лет и за вашу готовность дать мне возможность уйти в отставку» [174] .

Президиум ЦК рекомендовал избрать Первым секретарем ЦК Л. И. Брежнева, а Председателем Совета министров СССР – А. Н. Косыгина.

Как свидетельствует П. Е. Шелест, вопрос о том, кому быть Первым секретарем ЦК, не сразу решился в пользу Брежнева. «У Подгорного было, пожалуй, больше шансов сесть в кресло Первого секретаря ЦК КПСС. Но он сам отказался. И внес предложение – Брежнева. Это было, уже когда освободили Никиту Сергеевича, когда приняли решение с этим вопросом выходить на пленум. И Брежнев сказал:. “Давайте учредим должность второго секретаря ЦК”. А так как второго секретаря в ЦК не было, ну все согласились. Кого? Подгорного. А вышли на пленум, этот вопрос даже не был поставлен. Я до сих пор и не знаю, на каком этапе он был снят. Вот кухня какая…» [175] .

Данный текст является ознакомительным фрагментом.