Встречи на Солярисе

Встречи на Солярисе

Накрапывал дождь, глухо стучал по крыше. Нужно было перебежать в соседний дом и отдать книгу. А так не хотелось. Хотелось еще и еще раз пролететь сквозь звезды к мерцающему океану Соляриса, увидеть огромного странного младенца, покачивающегося на волнах космического Разума, встретиться с хрупкой страдающей Хари и вместе с ней прожить странную и прекрасную в своих самоотречении и любви жизнь. Тринадцать лет – возраст особенный: первые записи в дневнике, первые стихи, странные вопросы самой себе: «Что было, когда тебя не было? А что будет потом, когда тебя не будет?» Нужно завязать бант, перебежать дорогу и вернуть книгу.

Молодых шумных людей пригрел дачный дом нашей соседки в Ново-Дарьине. Дом находился в вечной разрухе, в нем всегда что-то капало, трещало, жалобно постанывало, и все-таки он всегда приветливо принимал всех, кто в него попадал. Гости рассаживались по табуретам, скамейкам, а счастливчикам удавалось завладеть плетеным креслом-качалкой. Ставился самовар, тонкий смолистый аромат вливался в легкие, на время освобождая от забот и волнений. В этот день Ирина Александровна Жигалко – педагог Михаила Ильича Ромма – пригласила ребят со своего курса режиссерского отделения ВГИКа к себе на дачу, чтобы еще раз обсудить дипломные фильмы. Не имея своих собственных детей, Ирина Александровна пригревала многих поселковых ребят. Дача моей мамы находилась по соседству, строительством и благоустройством дач занимались исключительно женщины, так что соседки жили как бы одной женской коммуной, а я, как переходящий приз, кочевала от одного дома к другому.

– Наташа пришла, – представила меня своим студентам Ирина Александровна Жигалко.

– Вот, принесла, – протянула я свое книжное сокровище.

– Передай Андрею. Он хотел почитать.

Неохотно, из рук в руки, передаю черный томик со светлой полоской – «Солярис» Станислава Лема – молодому человеку, сидящему в моем любимом кресле-качалке. Он, не глядя на меня, берет книгу, покусывая кончики топорщащихся усов и глядя в не желающий разгораться камин. Выглядывает солнце, и одновременно вспыхивает в камине огонь, освещая молодые лица.

Со мной говорили на «вы», предлагали сыграть в настольный теннис. Андрей, Андрон, Василий… Разве тогда, в свои тринадцать лет, я могла заглянуть в будущее и за неясной пеленой дождя увидеть и услышать Тарковского, Кончаловского, Шукшина?..

Я была счастлива детской радостью, что строгий студент с прической «под ежик» говорит со мной на «вы», но все-таки простить его, забравшего мою любимую книгу, я не могла.

Разве я знала тогда, что мы еще встретимся на планете Солярис?