Конная статуя

Конная статуя

Замысел Леонардо по созданию статуи был воистину грандиозным. Именно ее гигантские размеры особенно очаровывали Моро, но они же долгое время и удерживали его, заставляли сомневаться в осуществимости проекта. Идея Леонардо состояла в том, чтобы превзойти все конные памятники, существовавшие в мире, и не только размерами, но также и позой лошади. Он собирался поднять ее на дыбы! Да еще отливать целиком, за один прием…

В распоряжение Леонардо предоставили гигантское пространство Корте Веккьо, чтобы он мог разместиться там со своей мастерской, учениками, помощниками, ассистентами, а также со своими животными. Герцог рассчитывал, что мастер незамедлительно примется за изготовление макетов и вскоре можно будет увидеть первые результаты.

Однако, как ни странно, проходили месяцы, а работа не продвигалась. Леонардо был словно парализован сомнениями, его неотступно преследовала страшная мысль, что он окажется не на высоте собственного замысла, собственных надежд. Герцог в конце концов потерял терпение и забрал у него заказ на изготовление статуи, после чего обратился к Лоренцо Медичи с просьбой прислать к нему другого скульптора, только «настоящего». Для бывшего ученика Верроккьо не могло быть большей обиды! Лоренцо, словно понимая это, дает Лодовико Моро ответ, звучащий весьма обнадеживающе для флорентийца: «Когда имеешь Леонардо, имеешь лучшее, что есть во Флоренции». Обида подстегнула Леонардо. В те времена репутации рождались и умирали на кончике пера и от сказанного слова, поэтому Леонардо созывает своих герольдов, приглашает к себе поэтов, с коими познакомился во время придворных праздников, своих друзей и компаньонов и просит их воспеть его мечту о статуе, а заодно (почему бы нет?) пропеть славу ему самому. Хитрость сработала. Тонкие эпиграммы Пьяттино Пьятти прославляли Сфорца, коего собирался изваять Леонардо. Другие поэты прямо восхваляли гений самого Леонардо. В конце концов герцог сменил гнев на милость и возвратил ему разрешение на исполнение заказа – а заодно и свое доверие. На сей раз Леонардо с жаром принялся за работу, и уже на следующий год в Корте Веккьо можно было увидеть первую выполненную из глины модель грандиозного памятника. Желавшие поглазеть на нее потянулись вереницей. Сколько было изумленных и восхищенных восклицаний! Поэты с удвоенным энтузиазмом принялись восхвалять мастера. И на этот раз было за что!

В 1494 году изготовили макет конной статуи, приурочив это к бракосочетанию Бьянки Сфорца, любимой племянницы герцога. Этот брак должен был освятить его собственное правление, ибо племянница выходила замуж за самого императора Максимилиана, восходящую звезду европейской политики. Те, кто удостоился чести быть приглашенным на свадьбу, впервые могли полюбоваться моделью. Они были поражены увиденным. Слава Леонардо моментально распространилась за пределы Италии. Он действительно сотворил самое гигантское в мире произведение, превосходившее любое иное творение рук человеческих. Своими размерами статуя внушала благоговейный трепет: гипсовая модель достигала семи с лишним метров в высоту – и это без пьедестала! В завершенном виде она должна была достигать 15 метров в высоту и весить свыше 70 тонн.

Успех окрылял, однако не позволял забыть о главном – решении технических проблем. Как отливать статую таких гигантских размеров? Любая литейная форма была для этого слишком мала, учитывая, что Леонардо задумал отливать статую целиком, за один прием! Как обеспечить надлежащим образом процесс плавки и отливки? И Леонардо призвал на помощь Зороастро, который слыл настоящим магом по части металлургии, даром что он был игроком, шутником, почти шутом, прославившимся своими фарсами, постоянно отличавшимся своей сумасшедшей оригинальностью (в этом отношении он дошел до того, что заранее изготовил для себя надгробный памятник с чудовищным рисунком: ангел молотком выковывает человеческую кость, держа ее щипцами!). В ознаменование новой встречи со старинным приятелем Леонардо заказал для него диковинное одеяние, украшенное буллами, благодаря чему у Зороастро появилось еще одно прозвище – Галлоццала Булле, добавившееся к длинному списку его прозвищ, среди которых было и Индовино, что означает: колдун. Несмотря на свой инфернальный облик, Зороастро испытывал почти священный трепет перед всем живым, уважал жизнь во всех ее проявлениях. Ни за что на свете он не причинил бы вред даже блохе. Он носил исключительно льняную одежду, чтобы не использовать шкуры убитых животных.

Леонардо также обожал животных, всех без исключения, но особенно – лошадей. Про него говорили, что он способен выдрессировать любое животное. Более того, всякий раз, проходя мимо рынка, он не мог отказать себе в удовольствии купить птиц в клетке с единственной целью: выпустить их на волю – на радость себе и к великому раздражению торговцев. Хотя его современники и считали подобный образ мыслей и соответствующие ему поступки сумасбродством, это, тем не менее, свидетельствует о безграничной любви к жизни. О том же говорят его анатомические исследования, равно как и то, с каким отвращением он относился к войне, которую называл «неистовым и жестоким безумием». Против войны он собирался бороться на свой лад, намереваясь изобрести такое оружие, которое могло бы навсегда исключить войну из жизни людей…

Зороастро с энтузиазмом и знанием дела принялся помогать Леонардо. Близился час отливки конного памятника. Мастерская в Корте Веккьо была подобна улью, в котором кипела работа, и вскоре можно было переходить к завершающему этапу – собственно отливке, чего, однако, так и не случилось. Леонардо нерегулярно получал причитавшиеся ему денежные суммы, а ведь надо было содержать мастерскую, кормить работавших у него людей (от восьми до пятнадцати человек, в зависимости от сезона), а также учеников, слуг и друзей, которыми он вечно был окружен. Требовали корма и многочисленные животные, без которых он не мог жить. Как обеспечивать для них пропитание, если деньги не поступают? И Леонардо обратился к Лодовико с весьма унизительным для себя посланием. В самом начале письма гордо заявив, что спроектированная им статуя, если отлить ее в бронзе, бросила бы вызов вечности, стала бы достоянием потомства, далее он напоминал герцогу, что для этого надо ее завершить, требуются средства, а ему не на что даже содержать мастерскую. Не имея никакой поддержки со стороны, он вынужден отказываться от продолжения работы над «Большим конем» и браться за выполнение других заказов, плата за которые позволит ему обеспечить существование мастерской. Как хотелось Леонардо освободиться от давления со стороны властей! Его записные книжки той поры пестрят заметками о денежных расчетах: деньги, имеющиеся в наличии, расписки в получении денег, займы, недополученные суммы и прочие финансовые операции…

Он нуждается не только в деньгах ради хлеба насущного, но и в большом количестве металла, необходимого для отливки статуи. И Лодовико отдает распоряжение откладывать про запас всю имеющуюся бронзу. Милан беспрестанно накапливает материал, из которого однажды будет отлита статуя.

Тем временем меняется творческий замысел Леонардо: по совету Зороастро он решает отливать коня без хвоста и лежащим на боку. Вдвоем они преодолевают все технические трудности, и наконец всё готово для отливки. Гигантскую, невероятную, невиданную прежде отливку предполагается осуществить за один прием, расплавив металл в трех печах. Неслыханное дело! Лихорадочное нетерпение овладевает ими по мере приближения дня финальной отливки.

В возбуждении пребывают и помощники Леонардо, его друзья, поэты, художники, все, кто в Милане причисляет себя к почитателям прекрасного. Все, кроме Лодовико. Он, напротив, недоволен. Прекращает платить и становится практически недоступен для общения. Успех Леонардо, похоже, начинает раздражать его… Вместо того чтобы с прежним энтузиазмом поторапливать мастера и как можно скорее предоставить в его распоряжение огромное количество металла, необходимого для отливки коня, он колеблется, заставляет ждать себя. Прославление памяти отца вдруг перестает быть актуальным для него. Он вдруг поручает Леонардо руководить восстановительными работами в городе Вивегано, как будто нарочно, чтобы удалить его из Милана. Желание герцога – закон, и Леонардо, постоянно нуждающийся в деньгах, повинуется. Но почему вдруг Лодовико задумал удалить его из мастерской в решающий момент работы над статуей? Леонардо обеспокоен. Преднамеренно ли поступает герцог подобным образом? У Леонардо уже нет сомнений на сей счет.

Но почему такая перемена намерения перед самым завершением работы? Ответ на этот вопрос подобен неожиданной театральной развязке. Отвечает сама История: предстоит война.

В 1494 году Карл VIII, король Франции, вторгается в Италию. Медичи изгнаны из Флоренции, столица Тосканы оккупирована… Не придется ли и Лодовико Моро покинуть Милан, причем срочно? Военных действий, кажется, пока не предвидится, однако приступают к строительству оборонительных сооружений и запасаются новыми пушками, ибо теперь артиллерия решающим образом влияет на исход войны. Лодовико задолжал значительную сумму герцогу Феррарскому, больше трех тысяч дукатов, а тот, в свою очередь, отчаянно нуждается в металле для отливки пушек, дабы в случае необходимости оказать отпор французской армии. В уплату долга, а главным образом для того, чтобы не возникло подозрений, будто он заключил секретный пакт с французами, Лодовико отдает ему весь накопленный металл, почти 160 тысяч фунтов, предназначавшийся для отливки конного памятника.

Прощайте, «Большой конь», слава и богатство! Вместо памятников умершим нужны пушки, дабы с их помощью умертвить еще живых! Вся бронза, собранная для отливки коня, пошла на изготовление пушек и ядер!

Леонардо недостает слов, чтобы выразить негодование по поводу непостоянства правителей. Хотя в первую очередь его ярость адресована Лодовико Моро, она распространяется на всех держащих в своих руках бразды правления. На всех, кто забавляется войной. Разочарование, пережитое Леонардо, исключительно, его переполняет мучительное осознание грандиозного провала. Провала, который однажды обязательно вменят ему в вину, совершенно не учитывая обстоятельств, при которых всё произошло. Припомнят его привычку никогда ничего не доводить до конца и не соблюдать установленных сроков. Однако на сей раз ситуация иная: французы действительно стояли у ворот Милана. Они во главе с Карлом VIII даже вошли в город и какое-то время находились в нем. Как раз тогда Джангалеаццо, несчастный племянник узурпатора Лодовико, законный наследник герцогства Миланского, умер в Павии. Пошли слухи, будто Моро отравил его, поскольку, благодаря этой смерти, он, сразу же после изгнания французов возвратившись в Милан, официально короновался в качестве герцога.