Глава пятая В долине исполинов

Глава пятая В долине исполинов

Узнав о приближении филистимлян, Давид увел всю свою армию за стены Иерусалима, решая, что же ему предпринять дальше – засесть в городе и попытаться вымотать противника в длительной осаде либо вступить с ним в открытую схватку?

Однако и наслышанные о неприступности Иерусалима филистимляне тоже остановились. Не желая штурмовать город, они заняли прилегающую к нему долину Эмек-Рефаим.

Любопытно, что во всех переводах Библии на русский язык название этой хорошо знакомой каждому, кто бывал в Иерусалиме и его окрестностях, долины не переводится – переводчики предпочитают называть ее просто "долиной Рефаим" или Рефаимской долиной. Связано это с тем, что слово "рефэ" в древнем иврите означало и "мертвец", "привидение", и "великан", "гигант", "исполин", и вообще "нечто, наводящее ужас", так что сегодня уже невозможно сказать, какое из этих значений легло в основу названия долины.

По одной из версий, она называлась так еще до завоевания Давидом Иерусалима, так как иевусеи хоронили там своих мертвых, и тогда Эмек-Рефаим следует переводить как Долина мертвецов. Однако чаще всего Эмек-Рефаим переводится как Долина исполинов, и именно на таком переводе настаивал Иосиф Флавий ^[56]. По версии тех, кто придерживается именно такого варианта перевода, свое название долина получила потому, что жившие здесь туземцы отличались высоким, под два метра ростом. Некоторые считают, что все дело во встречающихся в этой долине мегалитических гробницах, в которых древние обитатели долины хоронили своих умерших: обнаружив их, израильтяне решили, что они принадлежат великанам.

Однако в Пятикнижии для обозначения исполинов используется другое слово – "нафалим", что в буквальном переводе означает "упавшие" (отсюда берет свое начало христианская легенда о падших ангелах), так что не исключено, что Эмек-Рефаим – это все же Долина ужаса или Долина привидений, что опять-таки могло быть связано с имеющимися здесь могилами.

Все военные историки отмечают, что Рефаимскую долину можно назвать долиной очень условно. На самом деле речь идет об ущелье в Иудейских горах, в котором филистимлянам негде было развернуть колесницы и конницу – главные ударные силы их армии. Исходя из этого, они выдвигают гипотезу, что Давид намеренно не повел свою армию навстречу филистимлянам, а терпеливо ждал, когда они окажутся в Долине исполинов, как в ловушке, и только после этого принял брошенный ему вызов. Таким образом, по сути, он использовал ту же тактику, что и в поединке с Голиафом: обратил преимущество противника в недостаток и нанес решающий удар.

Библия повествует, что, определяя ход своих дальнейших действий, раздумывая, отсиживаться ли ему за стенами только что завоеванного города или выйти навстречу противнику, Давид, как обычно, обратился за помощью к Богу посредством уже не раз упоминавшихся на страницах этой книги "урим" и "туммим", и Бог пообещал даровать израильтянам победу в открытой битве:

"И вопросил Давид Господа, сказав: идти ли мне против Филистимлян, предашь ли их в руки мои? И сказал Господь Давиду: иди, ибо несомненно предам Я филистимлян в руки твои. И пошел Давид в Бааль-Перацим и поразил их там Давид и сказал: разбил Господь врагов моих предо мною, как лавина преграду. Потому и назвали то место Бааль-Перацим" (II Сам. 5:19-20).

Как предполагают Гишон и Герцог, филистимляне заняли пересыхающее летом русло реки Рефаим, ожидая, что Давид двинется на них с запада, со стороны Иерусалима. Однако Давиду каким-то образом удалось вывести незамеченной свою армию из города, совершить обходной маневр и ударить с другого фланга. Не ожидавшая этого удара филистимская армия побежала, бросая по дороге идолов своих богов, которые призваны были помочь ей одолеть евреев. По окончании сражения Давид велел, как указывает "Хроникон", собрать этих "истуканов" и сжечь (I Хрон. 14:12-13).

В честь своей победы в этой битве Давид сложил согласно традиции 144-й [143-й] псалом, в котором утверждает, что и этой победой, и всеми другими своими успехами он обязан только Богу:

"Псалом Давида. Благословен Господь, моя опора – Он обучил мои руки битве, мои пальцы – войне. Он – мое благоволение, и Он – моя крепость, моя сила, мое убежище, мой щит…" (Пс. 144 [143]: 1-2).

Но, по всей видимости, победа в том бою вряд ли была полной. Потери филистимлян были относительно невелики, они жаждали реванша, и вскоре их армия снова появилась в Рефаимской долине. В Библии Давид снова запрашивает Бога о том, выходить ли ему на открытое столкновение, и Тот через "урим" и "туммим" запрещает идти на лобовое столкновение и велит совершить обходной маневр:

"И опять выступили филистимляне, и расположились в долине Рефаим. И вопросил Давид Господа, и Он сказал: не выступай прямо, обойди их с тыла и придешь к ним со стороны тутовых деревьев. И будет, когда услышишь отзвук шагов в вершинах тутовых деревьев, тогда устремись, ибо вышел Господь тогда перед тобою, чтобы поразить стан филистимский" (И Сам. 5:23-24).

Для верующего человека нет сомнений в том, что успех этой битвы был предрешен тем, что Давид действовал по слову Бога и находился под Его покровительством. Талмуд сообщает, что в решающий момент тысячи ангелов, выполняя приказ Творца, стали так сильно раскачивать деревья, за которыми Давид укрыл свою армию, что филистимляне не услышали за шумом их ветвей и листьев топота шагов приближающихся израильтян, и когда те ударили по ним с тыла, впали в настоящую панику. Сам шум деревьев и был очевидным чудом, явленным Богом Давиду в этом сражении, так как стояла совершенно безветренная погода и никакой естественной причины для раскачивания и шума деревьев не было.

Стоящие же на рационалистических позициях историки видят во второй Рефаимской битве еще одно доказательство полководческого гения Давида, умевшего выгодно использовать все особенности ландшафта местности.

Вот как анализируется ход этой битвы все теми же Герцогом и Гишоном:

"Второе поражение филистимлян в Рефаимской долине снова стало следствием внезапной атаки израильского войска в их тыл. На этот раз израильтяне тайно, через лес, зашли в тыл или во фланг филистимлян. Знатоки военного дела сравнивают боевые действия в лесу с обоюдоострым мечом. Обеспечивая укрытие, леса затрудняют передачу распоряжений и осуществление связи и контроля. Они ограничивают возможность использования тяжелого вооружения. А клаустрофобный эффект от нахождения в лесу часто негативно сказывается на боевом духе войска. Именно это ощущение привело к образованию в греческом языке слова "паника" от имени лесного бога Пана.

В то время как эти отрицательные аспекты лесных сражений заставляли филистимлян располагать свои силы за пределами тутовой рощи (точное ботаническое определение деревьев не известно ^[57]), войско было обращено к ней (роще) флангом или тылом. Израильтяне же, воспользовавшись укрытием для их проворных и легковооруженных воинов, получили от самой же природной особенности тактические преимущества. Кроме того, Давид умело использовал погоду. Зная, что ежедневный бриз с моря достигает Иерусалима около полудня, он приурочил свое наступление к этому часу, чтобы шелест листвы деревьев скрывал шум шагов приближающихся к врагу израильтян. Снова была достигнута полная внезапность, и Давид не пренебрег разработкой плана последнего этапа сражения: развития успеха. На этот раз он приложил усилия к тому, чтобы перекрыть отступающим филистимлянам прямой путь через долину Дуба. Он смог "поразить" филистимлян на всем долгом пути их отступления "от Гаваи до Газера"" ^[58].

Разгром филистимлян в этом сражении и в самом деле был грандиозным, а их потери огромными. Газер, или, точнее, Гезер, до которого гнал их Давид, был уже пограничным городом. Теперь этим давним врагам израильтян надо было думать не о нападении, а о том, как защитить себя от столь неожиданно усилившихся и преисполненных воинственного духа соседей.