Глава IV. Трудное время

Глава IV. Трудное время

Война с Черным Соколом. – Поводы к ней. – Линкольн-волонтер. – Его юмористический отзыв о войне. – Возвращение в Нью-Салем. – Кандидат в местное законодательное собрание. – Первая речь на выборах. – Неудача. – Своя лавка в Нью-Салеме. – Банкротство. – Приказчик у Эллиса. – Трудная жизнь. – Усиленные занятия. – Знакомство с землемером. – Должность почтмейстера. – Популярность его растет. – Линкольна выбирают в члены местного законодательного собрания. – Эпизоды выборной борьбы. – Знакомство со Стюартом. – Неимоверная работа. – Диплом адвоката. – Столица штата перенесена в Спрингфилд. – Первый протест против невольничества

Как раз во время упомянутого кризиса в делах Линкольна случай открыл ему новую дорогу. В Иллинойсе началась война с индейцами, и их предводитель Черный Сокол, по словам самого Линкольна, “повернул его жизнь в совершенно новую колею”.

Около тридцати лет тому назад индейское племя осагов, делавшее постоянные набеги на поселение белых в Иллинойсе, было, наконец, вытеснено на западный берег реки Миссисипи, служившей по новому договору границей. Там они и оставались до последнего времени в сравнительном спокойствии, хотя поводов к столкновению было немало, так как белые охотники и звероловы постоянно нарушали договор и, переходя реку, вторгались в территорию краснокожих.

В то время, о котором говорится, один индейский вождь, прозывавшийся Черным Соколом, сделался главою нескольких племен: осагов, команчей, сиу и других. Сначала он жаловался правительству Соединенных Штатов на вторжение белых, но, видя, что это не помогает, собрал подвластные ему племена и объявил белым войну.

Ночью в маленьких лодочках краснокожие переправились на восточный берег Миссисипи и напали врасплох на поселение белых, внося повсюду ужас и разорение: поджигали фермы, убивали поселенцев, угоняли скот и исчезали так быстро, что их нельзя было догнать.

Губернатор штата Иллинойс выслал небольшой отряд регулярных войск против индейцев и издал прокламацию о созыве волонтеров. Тотчас же составилось несколько полков, в том числе и из Нью-Салема.

И в другое время Линкольн откликнулся бы на этот призыв, но теперь, когда ему пришлось сидеть без дела, он с особенной радостью ухватился за него и одним из первых записался в волонтеры, причем, к его удивлению, был выбран почти единогласно капитаном роты. Впоследствии Линкольн говорил, что никакой успех в его общественной деятельности не доставлял ему такого удовольствия, как этот выбор в командиры своими товарищами. Война с Черным Соколом, как ее называли, не отличалась громкими военными подвигами. Начальником экспедиции был назначен генерал Касс – человек совершенно неспособный – и время проходило в бесплодной погоне за индейцами. Отряд Линкольна даже не видел врага, но им пришлось испытать много всяких лишений, и Линкольн должен был употребить всю свою энергию и уменье ладить с людьми, чтобы сохранить дисциплину и удержать в строю разбегавшихся волонтеров.

Освоих военных подвигах в эту кампанию Линкольн, будучи уже президентом, сам отзывался с большим юмором. “Если генерал Касс, – говорил он, – и превзошел меня в погоне за черникой, то должен был уступить мне первенство в атаках на дикий лук. Может быть, он и встречался с живыми индейцами, но мне это не удалось; зато я выдержал много кровопролитных битв с москитами и, хотя не терял сознания от потери крови, но зато часто голодал”. Через три месяца война прекратилась, главным образом благодаря наступлению зимы; причем возобновлен был старый договор, чтобы обоюдной границей между воевавшими сторонами по-прежнему осталась Миссисипи.

С войны Авраам вернулся в Нью-Салем частью пешком, частью на плоту вниз по реке Иллинойс и был с восторгом встречен своими согражданами. К немалому его удивлению, вскоре по возвращении ему объявили, что часть горожан желает выставить его кандидатом на предстоящих выборах в члены законодательного собрания штата Иллинойс. Вначале он подумал, что над ним шутят, но когда убедился в противном, это польстило его самолюбию и он охотно согласился на свою кандидатуру. В это время Линкольн произнес свою первую политическую речь. Дело было в самом начале избирательной кампании, в городе Папсвиль, где собралось много народу по случаю какой-то публичной продажи. Его обращению к публике предшествовал весьма забавный эпизод. После окончания аукциона между присутствующими завязалась драка; Линкольн, заметив, что одному из его товарищей приходится плохо, соскочил с платформы и растолкал всех нападавших, кроме одного, оказавшего сопротивление; тогда он схватил его за шиворот и за ноги, поднял на воздух и отбросил в сторону; кончив эту расправу, он опять влез на платформу и обратился к присутствующим со следующей речью:

“Джентльмены и сограждане! Я полагаю, вы все знаете, кто я такой – я бедный Авраам Линкольн. Друзья просили меня быть кандидатом в законодательное собрание. Моя политика коротка и проста, как старая песня. Я стою за национальный банк, за систему внутренних улучшений и за протекционный тариф. Вот все мои убеждения и политические принципы. Если вы меня выберете, я буду вам благодарен; если нет – для меня все равно”.

В последующей избирательной борьбе Линкольн оказался побитым, и это был единственный случай неудачи в таких делах; но во время выборов он заслужил самые лестные отзывы как от своих друзей, так и со стороны врагов, и многие говорили, что если бы он не высказывал так добросовестно свои политические убеждения, то восторжествовал бы над своим противником.

Следующий год был из самых тяжелых в жизни Линкольна. В компании с неким Берри он открыл лавку в Нью-Салеме, но компаньон его надул, дело не пошло и сам Берри бежал, запутав Линкольна в долгах, которые ему пришлось выплачивать до 1840 года. Потом он нанялся приказчиком в лавку некоего Эллиса; с тем, что он получал, и благодаря помощи друзей из Нью-Салема он кое-как перебивался; жить ему было очень трудно, но он не унывал и по-прежнему все свободное время посвящал самообразованию. К счастью, Линкольн имел доступ к хорошим книгам; между другими он прочел в это время “Римскую историю” Гиббона и Шекспира; из всего прочитанного он имел обыкновение составлять краткое извлечение, которое твердо врезалось в его память. Он перечитывал также все попадавшиеся ему газеты и пристально следил за политикой и общественной жизнью. Знавший Линкольна землемер в Сангамоне мистер Джон Калоун, которому были также известны его необычайные способности, решил помочь ему в это трудное время и предложил ему место своего помощника, как скоро он достаточно подготовится к этой деятельности. С жаром принялся Линкольн за руководства, данные ему Калоуном, практиковался с ним в поле и через шесть недель мог уже исполнять свои новые обязанности. Калоун также предоставил ему и частную работу; ее было немало, так как в это время в Иллинойс прибывало много эмигрантов, покупавших участки земли, которые нужно было размежевать. Работа землемера в этой местности была тяжелая, особенно когда приходилось углубляться в первобытные леса и, прежде чем взяться за инструменты, нужно было прочищать себе дорогу топором.

Однако Линкольн, как ни уставал за день, все-таки вечером у костра принимался за книги. Заработок его был очень невелик, по его словам, – “только хватало на хлеб”.

В 1833 году, не оставляя своей землемерной работы, он взял на себя должность почтмейстера в Нью-Салеме. Почтовая контора помещалась в мелочной лавочке, обязанности были несложные, так как почта приходила только раз в неделю, да и писем и газет получалось тогда немного. Но, по словам одного из биографов, “Линкольн решил поддержать достоинство своей новой должности. За отсутствием настоящего дела он разбирал письма для неграмотных и читал вслух газеты толпе обывателей, собиравшихся перед лавкой”.

Здесь, как и везде, он обнаруживал выдающуюся черту своего характера и старался делиться со своими близкими теми преимуществами, которые давало ему образование. Благодаря этому, а также его доброте и мягкости нрава, популярность его росла с каждым днем. Старый его хозяин Оффет имел самое высокое мнение о его способностях. “Линкольн знает больше всех в Соединенных Штатах”, – не раз говорил он. Познакомившийся с ним губернатор Индианы был поражен его знаниями и уверял, что по таланту молодой человек годился бы в президенты страны.

В 1834 году в Иллинойсе происходили первые выборы, причем Линкольн опять был выставлен кандидатом от округа Сангамон; на этот раз он имел успех и его выбрали членом в законодательное собрание штата значительным большинством. В это время в Соединенных Штатах уже ясно определились две политические партии – демократов и вигов. Линкольн принадлежал к последней.

Во время выборов ему пришлось остановиться в доме одного знакомого ему зажиточного фермера в том самом округе, где происходила избирательная борьба. Как-то раз после обеда его повели на поле, где убирали хлеб, чтобы познакомиться с рабочими, которых было до тридцати человек и на голоса которых он рассчитывал. После речи Линкольна из среды их вышел один рабочий и объявил, что они подадут голоса лишь за человека, который не уступит им в полевой работе. Линкольн тотчас же принялся жать и скоро доказал им, что он такой же хороший работник, как и они. Все тридцать человек подали голоса за него.

В другой раз во время той же избирательной кампании, по дороге на митинг, его увидел один из избирателей. Узнав от знакомого, что это и есть их кандидат, он воскликнул со смехом при взгляде на высокую, неуклюжую фигуру Линкольна, в его потертом костюме.

– Что вы! Неужели наша партия не нашла никого лучше?

– Подите на митинг и послушайте его, прежде чем говорить, – отвечали ему.

Сомневавшийся избиратель послушался совета и вернулся с митинга в совершенном восторге.

– Помилуйте, да против него никто не устоит, – говорил он, – он знает больше всех других кандидатов вместе взятых!

Избрание Линкольна членом собрания составляет одну из выдающихся вех в его биографии и поворотный пункт в его жизни. Теперь он ясно осознал свои силы и призвание, и в нем пробудилось бесповоротное решение преследовать карьеру общественного деятеля.

Он мало говорил на первой сессии, но пристально наблюдал за всем происходившим и слушал других ораторов, стараясь как можно ближе познакомиться с делом. На всех сталкивавшихся с ним в это время он производил самое приятное впечатление. По окончании заседаний собрания, происходивших в столице штата Вандалии, он возвратился в Нью-Салем, находившийся на расстоянии ста миль от первой, и тут для всех стало ясно, что в нем за это время созрело окончательное решение относительно его будущей карьеры. Он решил готовиться в адвокаты.

Некоторые биографы Линкольна утверждают, что он уже ранее занимался изучением юридических наук; верно одно, что за это время он близко сошелся с одним весьма умным адвокатом, мистером Джоном Стюартом, также заседавшим в местном законодательном собрании, который и повлиял на его окончательное решение. Пораженный талантами и умом своего молодого товарища, он не только посоветовал ему избрать профессию адвоката, но предложил со своей стороны всякую помощь. Нью-салемские друзья Линкольна были очень обрадованы таким решением и еще более стали гордиться своим любимцем. Не теряя времени, он с жаром принялся за работу, и можно только удивляться, как он успевал в своей разнообразной деятельности. Большую часть дня он посвящал своей прежней работе землемера, а вечер и часть ночи просиживал над юридическими книгами, изучая вместе с тем политические и другие науки. В этот промежуток он был вторично избран в члены законодательного собрания Иллинойса, в котором принимал деятельное участие, и стал человеком, известным всему штату.

Наконец в 1837 году он получил диплом адвоката, а весною этого года стал компаньоном Стюарта, имевшего контору в Спрингфилде, куда за это время, главным образом благодаря влиянию Линкольна, была перенесена столица штата. В этот же знаменательный для Линкольна период он заявил в Иллинойском собрании свой первый протест против системы невольничества, господствовавшей в южных штатах Америки[1].

В это время в разных концах союза уже раздавались многие голоса против торговли неграми; но партия рабовладельцев была настолько сильна, что представители ее в собраниях разных штатов даже провели резолюции или постановления, которыми все лица, протестующие против невольничества, объявлялись нарушителями закона.

Конгресс в Вашингтоне, правда, не принял таких постановлений, но, под давлением рабовладельческой партии, решил оставлять без внимания всякие заявления аболиционистов (abolitionists) или других лиц, стоявших за упразднение невольничества.

Протест Линкольна прозвучал после того, как в собрании рабовладельческого Иллинойса прошла одна из таких резолюций. Тот факт, что его поддерживал только один человек из всего собрания, некто Дан-Стон из его же округа Сангамон, достаточно свидетельствует, в какую сторону было тогда направлено общественное мнение; он свидетельствует также о геройстве Линкольна, отстаивавшего свое мнение перед лицом подавляющего большинства.

Это было знаменательное начало той борьбы с рабовладельческой партией, которую с таким мужеством и непоколебимым упорством Авраам Линкольн вел во всю остальную половину своей жизни и которая завершилась освобождением негров.