Посадка в Михели с горящим колесом

Посадка в Михели с горящим колесом

Гитлер хотел лично поздравить Маннергейма с его семидесятипятилетием. Перед полетом в Финляндию я, как обычно, выполнил испытательный полет. Еще когда мы поднимались в воздух, я почувствовал, что самолет испытывает левый крен. Заехав в парковочную зону, я попросил механиков и своего бортинженера проверить тормоза на левых колесах. Случилось нечто серьезное. Проверка показала, что тормоза с этой стороны неисправны. Их заменили, и мы поднялись в воздух. Однако опять стал ощущаться сильный крен влево. Мы летели из Растенбурга в направлении Ревеля. Отсюда мы связались с Хельсинки, поскольку финны предложили нам свой эскорт, который должен был сопровождать нас до Михели. Погодные условия ухудшились во время полета над Балтийским морем. К нам присоединились финские истребители. Под проливным дождем я летел всего на высоте 50 метров. Видимость была плохой по причине низкой облачности. Я пытался дать знать единственному истребителю, который оставался рядом с нами, чтобы он соблюдал дистанцию, так как в условиях густой облачности опасность столкновения возрастала. Вскоре мы потеряли из виду и его, а кроме того, мы вообще больше не видели землю. Когда я садился в Михели, то опять заметил, что самолет сильно тянет влево. После посадки «Кондор» находился примерно в 700 метрах от парковочной зоны, где нас ожидали президент Финляндии Рюти, маршал Маннергейм и почетный караул. Когда я выруливал туда, то увидел, что со стороны ангара бегут несколько механиков и в возбуждении показывают на наш самолет. Вскоре я заметил дым и подумал, что, возможно, горит «Кондор». Гитлер вышел из самолета, поприветствовал президента и маршала и прошел вдоль строя почетного караула, не обратив никакого внимания на пламя, вырывавшееся из нижней части самолета. Подбежали механики с пятью огнетушителями. К тому времени, как Гитлер сел в поджидавшую его машину, огонь уже был потушен. Сгорело одно колесо. Воспламенилась маслянистая жидкость в гидравлических тормозах. Мы решили, что выруливали от конца посадочной полосы до парковочной зоны с неисправными тормозами. От трения колеса разогрелись и воспламенились. Но подлинной причиной всего этого происшествия стал маленький клапан. На шинах был возвратный клапан, типа тех, что используются для накачки шин на автомобильных колесах. Сверху он закрывался крышкой, предохранявшей его от повреждения, и это покрытие из алюминия имело крошечный паз на самом кончике. Вероятно, механик, проверявший тормоза, слабо его прикрутил и закрыл прорезь. Этот клапан и создал помехи при торможении.

Тем не менее мы были счастливы. Если бы самолет проехал большее расстояние в Растенбурге, вполне возможно, что колесо могло бы загореться еще перед вылетом. Ничего не подозревая, я убрал бы посадочное шасси, и горящее колесо оказалось бы прямо под двигателем, в опасной близости от нескольких тысяч литров бензина, постоянно обдуваемое струей свежего воздуха. Большое колесо продолжало бы гореть, и взрыв, который наверняка оторвал бы левое крыло, был бы неизбежен. Впоследствии от подобных происшествий мы старались предохраняться тем, что установили бронзовые колпачки, которые не так легко воспламеняются, как колпачки из алюминия. Поскольку мы прилетели только на одном «Кондоре», то отложили возвращение в Растенбург на один день, чтобы отремонтировать тормоза.

Когда позднее мы смотрели кадры кинохроники, запечатлевшие нашу посадку в Михели, то поняли, что мы рулили в парковочную зону уже с горящим колесом. Гитлер спросил меня, как такое могло случиться, но я просто сказал ему, что колесо загорелось из-за трения, утаив истинную причину, и он не придал всему этому происшествию большого значения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.