Дурные предчувствия относительно полета

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Дурные предчувствия относительно полета

Я выяснил причины его недоверия. Во времена капповского путча будущий генерал-полковник и рыцарский кавалер Грайм летел на самолете вместе с Гитлером в Берлин. В их распоряжении был устаревший самолет, из тех, что использовались еще во время войны. Погода стояла ужасная, и Гитлер время от времени вынужденно опорожнял свой желудок. Грайм сбился с курса из-за плохой видимости, и в конце концов они совершили вынужденную посадку – через четыре часа полета – в Ютербоге. Гитлер рассказывал мне, что ему пришла в голову хорошая идея держать в карманах два удостоверения личности, одно для белых, а другое – для красных. Когда он увидел, что солдаты в Ютербоге носят красные нарукавные повязки, он достал соответствующее удостоверение личности и попросил солдата дать ему возможность заправить самолет, так как ему нужно как можно скорее добраться до Берлина. Когда Гитлер и Грайм прилетели вечером в Берлин, путч Каппа, из-за которого они торопились, уже был подавлен. Гитлер на всю жизнь запомнил этот полет. Тогда он поклялся, что больше никогда не полетит. И теперь он боялся, что его стошнит сразу после того, как он взойдет на трибуну для выступлений.

Я разубедил его и дал понять, что полет в 1932 году на большом трехмоторном самолете весьма существенно отличается от полета на той технике, которая существовала в 1920 году. Он даже не мог предположить, что в 1932 году не будет страдать от «воздушной болезни», от которой столько натерпелся в 1920-м, хотя и был готов к подобной жертве. Я убедил его в том, что он не производит впечатление человека, которого легко может одолеть «воздушная болезнь». Я на подобные вещи обращал внимание в течение многих лет. Я часто удивлял членов экипажа своей способностью предсказывать, что стошнит вот тех двоих или троих пассажиров или же что на этот раз не стошнит никого. Ко всему прочему я предложил Гитлеру сидеть на месте бортинженера, то есть рядом со мной в кабине. Здесь ему будет чем заняться и развлечься. Громадная приборная доска и различные системы контроля отвлекут его внимание, и к тому же из кабины открывается прекрасный обзор. Когда у меня бывали пассажиры, в которых я угадывал потенциальную склонность к «воздушной болезни», я обычно усаживал их рядом с собой. И надо сказать, что за все время ни одного из тех, кто сидел рядом со мной, не стошнило.

Но до конца убедить Гитлера мне не удалось. Он воспринимал полеты как неизбежное зло, которое придется терпеть, если он хочет завоевать симпатии рабочих перед выборами. Поскольку Гитлер не мог начинать выступления на митингах раньше вечера, его заботили в основном ночные полеты. Каждая из встреч должна длиться не более четверти часа и проходить как можно дальше от предыдущей, чтобы охватить обширную территорию. Для каждой серии агитационных полетов отводился отрезок времени в четырнадцать дней с перерывом на один или два дня, в которые он мог бы отдохнуть от изнурительного словесного марафона. Мы обговорили технические подробности, которые надо учитывать при ночных полетах. Затем Гитлер попросил меня обсудить дальнейшие детали с его адъютантом Брукнером, который показал мне большой, полностью расписанный график всех митингов. Таким образом, в 1932 году нужно было провести три очень насыщенные летные агитационные кампании, каждая из которых продолжалась бы по две или три недели. Во время каждой такой кампании мы должны посетить до шестидесяти пяти различных городов. Я смотрел на план и вычеркивал некоторые города, где не было аэродромов. Затем в план вписывались даты отдельных митингов. Теперь можно начинать избирательную кампанию!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.