Глава двенадцатая Слава. 1919

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава двенадцатая

Слава. 1919

“Весь свет искривлен”

Теория относительности Эйнштейна (по-другому она называется “релятивистская механика”) триумфально ворвалась в сознание измученных войной людей, утолив их жажду познания истины, выходящей за рамки повседневного опыта. Не прошло и года после окончания жестоких боев, как появилось сообщение, что справедливость теории немецкого еврея доказана английским квакером. “Ученые, принадлежащие к двум враждующим народам, опять работают вместе, – ликовал физик Леопольд Инфельд. – Похоже, начинается новая эра”1.

Седьмого ноября лондонская The Times сообщала, что потерпевшие поражение немцы вытребованы в Париж, где им предстоит выслушать от англичан и французов условия мирного договора. Но в том же номере, на первой странице была статья, у которой было целых три заголовка:

РЕВОЛЮЦИЯ В НАУКЕ

НОВАЯ ТЕОРИЯ ВСЕЛЕННОЙ

ОТ ИДЕЙ НЬЮТОНА НЕ ОСТАЛОСЬ КАМНЯ НА КАМНЕ

“Научные представления о строении Вселенной следует изменить”, – говорилось в газете. Подтвержденная недавно теория Эйнштейна “потребует новой философии Вселенной, философии, которая отметает практически все, до сих пор считавшееся установленным”2.

The New York Times подхватила эту историю двумя днями позже3. Не имея в Лондоне корреспондента, знакомого с естественными науками, газета поручила написать статью специалисту по гольфу. Генри Крауч сначала было решил по-быстрому переписать сообщение Королевского физического общества. Затем он передумал, но сам разобраться в нем не смог. Сбитый с толку, он позвонил Эддингтону и попросил его популярно пересказать суть этого сообщения4.

Благодаря то ли энтузиазму, с которым Эддингтон излагал новую теорию, то ли журналистскому энтузиазму Крауча в изложении газеты оценка Эддингтоном теории Эйнштейна звучала так: “…одно из величайших – возможно, самое великое – достижение в истории человеческой мысли”5. Однако в сравнении с горячностью самой статьи заголовки оказались достаточно сдержанными:

ЗАТМЕНИЕ ПОКАЗАЛО, ЧТО ГРАВИТАЦИОННОЕ ПОЛЕ МЕНЯЕТСЯ

СЧИТАЕТСЯ, ЧТО ОТКЛОНЕНИЕ СВЕТОВЫХ ЛУЧЕЙ ЗАТРАГИВАЕТ ЗАКОНЫ НЬЮТОНА

ЭПОХАЛЬНОЕ ОТКРЫТИЕ

БРИТАНСКИЕ УЧЕНЫЕ НАЗЫВАЮТ ЭТО ОДНИМ ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ ДОСТИЖЕНИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

На следующий день в The New York Times, очевидно, решили, что заголовки были слишком сухими. Появился еще более взволнованный текст, которому предшествовало уже шесть заголовков. Их можно назвать классическими. В те дни газетчики знали, как писать образцовые заголовки:

ВЕСЬ НЕБЕСНЫЙ СВЕТ ИСКРИВЛЕН

ВСЕ НАУЧНОЕ СООБЩЕСТВО ВЗБУДОРАЖЕНО РЕЗУЛЬТАТАМИ НАБЛЮДЕНИЯ ЗАТМЕНИЯ

ТРИУМФ ТЕОРИИ ЭЙНШТЕЙНА

ЗВЕЗДЫ НЕ ТАМ, ГДЕ, КАК НАМ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ, ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ, И ДАЖЕ НЕ ТАМ, ГДЕ УКАЗЫВАЮТ РАСЧЕТЫ, НО ВОЛНОВАТЬСЯ НЕ СЛЕДУЕТ

КНИГА ДЛЯ ДВЕНАДЦАТИ МУДРЕЦОВ

ВО ВСЕМ МИРЕ БОЛЬШЕ НИКТО ЕЕ НЕ ПОЙМЕТ, СКАЗАЛ ЭЙНШТЕЙН, КОГДА ОТВАЖНЫЕ ИЗДАТЕЛИ РЕШИЛИСЬ НА ПУБЛИКАЦИЮ

С налетом уже отошедшего в прошлое забавного популизма The New York Times какое-то время поднимала шум по поводу сложности новой теории, представляя ее как вызов здравому смыслу. Из редакционной статьи за 11 ноября: “Это действительно шокирующие новости, способные заставить сомневаться даже в справедливости таблицы умножения”. Самым ошеломляющим журналисты посчитали утверждение о том, что “у пространства есть границы”: “Для нас, простых людей, такого по определению быть не может, и точка, но, возможно, это понятно высоколобым математикам”. Через пять дней газета возвращается к той же теме: “Ученые, заявляющие, что пространство где-то кончается, все же обязаны объяснить нам, что это означает”.

Наконец, через неделю после публикации первой статьи, газета решила, что пора написать несколько успокаивающих слов, скорее развлекающих читателей, а не будоражащих общественное мнение. “Казалось, английских ученых охватило нечто вроде интеллектуальной паники, когда они услышали, что фотографии подтвердили теорию Эйнштейна, – указывала газета, – но они постепенно приходят в себя, осознав, что солнце по-прежнему восходит – ясное дело – на востоке, и будет продолжать это делать еще некоторое время”6.

Второго декабря бесстрашному берлинскому корреспонденту этой газеты удалось взять интервью у самого Эйнштейна. Разговор происходил у него на квартире, и именно тогда появился один из мифов о теории относительности. После описания расположенного в верхнем этаже кабинета Эйнштейна следовал такой пассаж: “Много лет назад, глядя в окно этой величественной библиотеки, он увидел человека, падающего с соседней крыши на кучу тряпья. К счастью, обошлось без повреждений. Человек сказал доктору Эйнштейну, что при падении не испытывал ощущений, которые обычно связывают с влиянием силы тяжести”. Именно так, утверждалось в статье, Эйнштейну удалось “по-новому преобразовать и дополнить” закон тяготения Ньютона. Как утверждал один из многих, расположенных друг под другом заголовков, “Его, как и Ньютона, вдохновило падение, но не яблока, а человека с крыши”7.

В сущности, пользуясь словами газеты, это и было “кучей тряпья”. В 1907 году мысленный эксперимент Эйнштейн поставил не в Берлине, а в Берне, когда работал в патентном бюро, и падающий человек в нем участия не принимал. “Газеты пишут обо мне пафосную чушь”, – написал он Цангеру после выхода статьи. Но он все понимал и мирился с тем, как работают журналисты. “В какой-то мере публика нуждается в таких преувеличениях 8.

Действительно, у публики было страстное, вызывающее удивление желание разобраться в теории относительности. Почему? Да, теория приводила в замешательство, но и манила своей таинственностью. Искривленное пространство? Изгибание световых лучей? Время и пространство не являются абсолютными? Теория представляла собой ту завораживающую смесь “что?!” и “ах!”, которая и способна овладеть воображением публики.

В The New Yorker появилась карикатура Рэя Ирвина, изображающая толпу сбитых с толку людей: дворника, закутанную в меха даму, привратника, детей… Все они озадаченно чешут в затылке. Подписью была цитата из Эйнштейна: “Люди медленно привыкают к мысли о том, что физические состояния пространства окончательно стали физической реальностью”. Гроссману Эйнштейн написал об этом так: “Теперь каждый кучер и официант спорит о том, справедлива ли теория относительности”9.

Публика ломилась всякий раз, когда друзья Эйнштейна читали лекции о теории относительности. Леопольд Инфельд, позднее работавший с Эйнштейном, а тогда молодой школьный учитель в небольшом польском городке, вспоминал: “В то время я сделал то же, что и сотни других людей по всему миру. Я прочел лекцию о теории относительности, и толпа, выстроившаяся перед входом тем холодным зимним вечером, была такой, что ни один, даже самый большой, зал в городе не мог вместить ее”10.

То же произошло и с Эддингтоном, когда он читал лекцию в Тринити-колледже в Кембридже. Сотни людей плотно заполнили зал, но не попавших туда были тоже сотни. Стараясь сделать рассказ по возможности ясным, Эддингтон сказал, что, если бы он двигался со скоростью, близкой к скорости света, его рост был бы всего три фута. Именно это попало в заголовки газет. И Лоренц сделал доклад перед переполненной аудиторией. Чтобы проиллюстрировать некоторые положения теории относительности, он сравнил землю с двигающимся экипажем11.

Вскоре самые выдающиеся физики и мыслители начали писать книги по теории относительности. Среди них Эддингтон, фон Лауэ, Фройндлих, Лоренц, Планк, Борн, Паули и даже философ и математик Бертран Рассел. Всего за первые шесть лет после солнечного затмения было напечатано более боо книг и статей о теории относительности.

Эйнштейну тоже была предоставлена возможность изложить все своими словами. Его попросили написать статью “Что такое теория относительности” для лондонской The Times12. Результат был предсказуем. Популярная книга Эйнштейна “Относительность: специальная и общая теории” впервые появилась на немецком в 1916 году. Теперь, вслед за сообщениями о результатах наблюдения солнечного затмения, она была опубликована и на английском. Содержащая большое число наглядных мысленных экспериментов, эта книга тоже стала бестселлером. В последующие года она переиздавалась еще много раз.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.