34. РОМАН АББАТА

34. РОМАН АББАТА

На основе замысла Паскаля Груссе (Андре Лори) Жюль Верн пишет «Пятьсот миллионов бегумы» (1879).

В 1878 году Этцель рассказывал своему другу о полученной им рукописи, которую порекомендовал ему один аббат. Речь шла, как мы знаем со слов госпожи Вьерн, об аббате Мана. К несчастью, рукопись эта была слишком бесформенна, чтобы говорить о ее публикации, несмотря на горячее желание издателя оказать помощь автору. Быть может, удастся поручить ее более опытному писателю, который переделает все и извлечет из нее хоть какое-то произведение, которое можно будет напечатать? Этцель делится своими мыслями с Жюлем Верном и предлагает ему поработать над рукописью, сделать из нее роман.

Закончив правку корректуры «Пятнадцатилетнего капитана», Жюль Верн начинает читать рукопись, которая называется «Наследство Ланжеволя». Суждение его сурово:

«Романа, если можно назвать это романом, фактически не существует. В нем начисто отсутствуют действие, борьба, интрига ослаблена и не может захватить читателя. Никогда в жизни я не видел ничего более бесформенного: в тот самый момент, когда у читателя может появиться интерес, действие застывает. Сомневаться не приходится, весь интерес заключается в борьбе между пушкой и торпедой. И что же — одна так и не стреляет, другая — не разрывается! Не вижу во всем этом никакого смысла. Аббат носится с каким-то новым изобретением… но все бездействует.

Мало того, нужно было бы значительно усилить контраст между стальным городом и городом высокоразвитой цивилизации, описание которого и вовсе отсутствует… Доктор Саразен — самый обыкновенный янки. А француз, который противопоставляется этому ученому-злодею, должен проявить себя настоящим артистом.

Не знаю, что и сказать о заводе Круппа, ибо речь идет, несомненно, о Круппе. Завод, столь ревниво оберегаемый от посторонних взглядов! Марсель может проникнуть туда, переодевшись, а выходит оттуда с помощью напильника! Смех, да и только. Его приговаривают к смерти, а толку никакого, его побег должен стать кульминацией, а о нем — ни слова… Все надо начинать заново…»

Этцель безуспешно пытался защитить автора рукописи «Наследство Ланжеволя», уверяя, что тот в первую очередь разрабатывал вопросы политические и философские. Жюль Верн прекрасно все понял и настаивал на том, «что автор хотел это сделать, но не сделал. Беру на себя даже смелость утверждать, что роман этот существует только в Вашем воображении, уверен, что Вы написали бы его превосходно, но в рукописи-то ничего этого нет… Я отлично понял замысел автора. Однако не похоже, чтобы он привел его в действие и развил, как Вам того хочется».

В октябре, по возвращении Этцеля из Италии, а Жюля Верна из Нанта, они встретились в Париже. Издатель, без сомнения, раскрыл свои тайные мысли: речь шла о том, чтобы помочь автору рукописи Паскалю Груссе, бывшему коммунару, вернувшемуся из эмиграции и избранному депутатом от социалистов в Париже.

Груссе испытывал денежные затруднения и надеялся, что пером сможет добыть себе средства к существованию. Он был умен и искусен, но в литературе оказался неопытным дебютантом. Позднее он прославится, печатаясь под псевдонимами Дарриль[93] и Андре Лори, серия его романов о «жизни коллежей» с успехом будет печататься во всех странах, он станет известным переводчиком и беллетристом. Но в 1878 году дела его были плохи. Этцель, который впоследствии поможет ему советами и крупными денежными авансами, не мог и помыслить издать столь несовершенное произведение, как «Наследство Ланжеволя». Все, что он мог для него сделать, — это купить у него рукопись. Как мы уже знаем, в ней содержались две идеи: одна — соперничество между немецким городом, где все подчинено производству оружия, и французским городом, существующим под знаком радости жизни; другая — конкуренция между дальнобойной пушкой, стреляющей снарядом, наполненным углекислым газом, и торпедой.

Все это было весьма схематично. Груссе не удалось сделать из этого роман.

Чтобы оказать услугу Этцелю и бывшему коммунару, Жюль Верн берется за работу. Самый замысел Груссе не мог оставить его безучастным. Он и сам еще не оправился от потрясения, связанного с войной 1870 года, его вдохновляли патриотические чувства, которые поражение лишь подогревало. С другой стороны, у него сохранились отчетливые воспоминания об опасениях, которые пробудила в нем выставка, где Крупп демонстрировал свою продукцию, и в частности внушительных размеров усовершенствованную пушку.

Как мы знаем, он сумел воспользоваться предложенной ему темой, но написал совсем другое произведение. Ему удалось передать тревогу, связанную с ростом германского могущества, а главное, умонастроения, царившие в Германии. Он не преминул по достоинству оценить интеллектуальные способности наших соседей, герр Шульце отнюдь не становится объектом насмешек и сарказмов, а предстает человеком редкого ума и эрудиции.

Разве можно не согласиться с доктором Саразеном? «Почему этот человек с такими исключительными способностями, — сетует он, — не направил свой талант на служение добру? Сколько пользы он мог бы принести, если бы, объединив свои усилия с нашими, посвятил себя великой доброй цели — служению человечеству!»

Роман «Пятьсот миллионов бегумы» вышел в 1879 году; опасения Жюля Верна подтвердились — книга оказалась довольно короткой. Поэтому он присовокупил к ней новеллу «Мятежники с „Баунти”», в основу которой был положен исторический факт — колонизация острова Питкэрн.