ПЕРЕКОП

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПЕРЕКОП

Окопы на Перекопе были хороши и даже с проволочным заграждением. Но опять наши штабы забыли, что имеют дело с живыми людьми. Ни землянок для людей, ни складов, ни дров, ни колодцев предусмотрено не было. Стоял один-единственный громадный стог соломы. Но его заготовило не интендантство, а жители. Мы к этому стогу и притулились. Стог спасал нас от ветра и отчасти от холода, служил для кормежки лошадей и для топлива, когда это было возможно. Он даже служил нам наблюдательным пунктом для батареи. Воды не было. Лошади и мы должны были есть снег, а его было мало.

Сколько времени мы пробыли в боях на Перекопе, не могу в точности сказать. Был один сплошной и очень упорный бой, днем и ночью. Время спуталось. Может быть, всего несколько дней, вероятнее, неделю, а может быть, и десять дней. Не знаю. Время казалось нам вечностью в ужасных условиях.

Красные были, понятно, в таких же плохих условиях. Но у них было громадное преимущество в количестве войск. Части сменялись и отходили на отдых, чего у нас не было. У нас дрались бессменно все те же части, и утомление доходило до апатии. Спали мы следующим образом: каждый вытягивал из стога как можно больше соломы, и все падали в кучу и покрывались соломой. Каждый старался залезть в серединку кучи. Спали 20 минут, потом кто-нибудь будил всех и начинали танцевать, чтобы согреть онемевшие члены. Потом опять падали в кучу и спали еще 20 минут. А иногда из-за боя совсем не спали.

Батарея стояла в низине недалеко от стога, полускрыта от глаз противника. Окопы были от нас в ста шагах.

Мы испытывали чувство голода и жажды. Есть было нечего, а вместо воды ели снег. Мои валенки приобрели громадное значение. Под английскую шинель я напихал соломы на грудь и на спину и стянул ремнем, чтобы не вываливалась. Понятно, все эти дни не раздевались и не мылись. Вшей хоть отбавляй.

Красные стянули громадные силы, не считаясь с потерями. Артиллерия их гудела день и ночь. Снаряды с визгом проносились над нашими головами. Атаки следовали одна за другой. Я был свидетелем, как целая бригада красной конницы атаковала окопы и вся погибла на проволоке. Они не отступали, кричали и махали шашками, а их косила наша картечь и пулеметы. Наши смеялись над красными, но меня это испугало. С войсками, которые гибнут, но не отступают, они нас прорвут рано или поздно. Казалось, что красные кавалеристы были или пьяны, или под наркотиками.

Мы все стали нервничать. Я видел, как Обозненко “кланялся” пролетающим снарядам, чего он никогда не делал. Были потери и у нас, и у конно-горной. Раз нашей кавалерии пришлось загонять нашу же пехоту обратно в окопы, которые она хотела покинуть. Тоже нужно их понять. Бессменно сидеть под сильным огнем, в мороз, без пищи — можно впасть в отчаяние.

Было несколько линий окопов, и иногда мы все же меняли позиции и отходили на следующую линию. Очевидно, когда красная артиллерия разбивала проволоку и окопы. Но перемена позиции не вносила долгого облегчения. Красные подходили и подвозили артиллерию, и атаки снова начинались.

Как-то ночью я почувствовал, что меня теребят за ногу. Я поднял голову. Один из солдат моего орудия, приложив палец к губам, манил меня. Обеспокоенный, я последовал за ним. Вдалеке от всех, в дыре, солдаты моего орудия сварили суп из снега и барана, которого они достали кто их знает как и где. Варили они суп в ведре, из которого поили лошадей, не очень чистого, но, ах, как он был вкусен, этот суп! Черпали по очереди ложкой из ведра. Я был очень тронут тем, что мои люди не стали есть без меня, а позвали. Обыкновенно в такие трудные моменты люди становятся эгоистичными. Я почувствовал дружескую связь с моими людьми, и это чувство было приятно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.