ВОЛОЧАЕВКА — ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ПЕРЕКОП
ВОЛОЧАЕВКА — ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ПЕРЕКОП
Приехав из Китая в Читу, Василий Блюхер ужаснулся, настолько катастрофическим было положение на фронте.
Генерал Молчанов сработал расчетливо, умело и в то же время решительно. Его белоповстанческие войска были хорошо организованы и вооружены. Они атаковали позиции частей НРА с выгодного плацдарма — из нейтральной зоны, охранявшейся японскими дивизиями. Белогвардейцы двумя колоннами двинулись вдоль железной дороги и в обход ее на север от Спасска по реке Уссури. Части Народно-революционной армии пытались оказать им сопротивление под Иманом, Бикином и Казакевичевом, но быстро были сломлены. После ожесточенных боев в районе Новотроицкого они, неся большие потери, отошли к Хабаровску.
Блюхер анализировал: успеху наступления белогвардейцев способствовали многие факторы. Во-первых, генерал Молчанов выбрал удачный момент, когда шла реорганизация партизанских отрядов в регулярные части Народно-революционной армии, когда из отрядов, переформировываемых в регулярные войска, увольнялись старшие по возрасту бойцы, составлявшие основную массу отрядов, а молодые еще не призывались, и поэтому полки по своему составу были малочисленны. Во-вторых, дальневосточная Народно-революционная армия испытывала огромные трудности с продовольствием и вооружением.
Дальбюро ЦК РКП(б) и правительство ДВР категорически потребовали от Блюхера любой ценой задержать дальнейшее продвижение противника и разгромить его.
Блюхер начал действовать. Для оперативного руководства борьбой с белоповстанческой армией генерала Молчанова были созданы штаб и военный совет Восточного фронта во главе с командующим С. М. Серышевым[23] и членами военного совета П. П. Постышевым и Б. Н. Мельниковым. На фронт спешно перебрасывались из Забайкалья 1-я отдельная Читинская стрелковая трехполковая бригада и Троицко-Савский кавполк. Все имевшиеся в республике запасы теплого обмундирования, продовольствия, боеприпасов были направлены в сражающиеся с белогвардейцами части.
Положение на фронте не улучшалось. Полки Народно-революционной армии беспорядочно отступали. Серышев отдал приказ оставить Хабаровск, и в ночь на 22 декабря весь правый берег Амура был уже в руках белых.
Легкие победы поднимали воинственный дух войск генерала Молчанова, белоповстанческие полки стремительно двигались на запад. Они захватили Волочаевку, на очереди была железнодорожная станция Ин.
Василий Блюхер был недоволен действиями штаба Восточного фронта и лично командующего. Когда он ознакомился с содержанием приказа Серышева об отступлении частей НРА и карательных мерах против народноармейцев, то понял, что командование фронта излишне нервничает. В результате оно не смогло глубоко осмыслить причины неудач на фронте и свело их в основном к преступной беспечности и халатности многих командиров и комиссаров и трусости рядовых бойцов.
Приказ Серышева был вреден для войск фронта, его нужно аннулировать. Но как? Отменить решение главкома — значит, подорвать авторитет комфронта. И Блюхер убеждает Степана Серышева отменить свой приказ.
Неимоверными усилиями откат фронта удалось приостановить под Ином. Но в целом сложившаяся накануне нового, 1922 года обстановка удручала. Стояли лютые морозы. Собравшиеся в небольшом поселке Ин части Народно-революционной армии, плохо одетые, голодные, необходимо было привести в порядок после панического отступления.
Дальбюро и правительство ДВР приступили к срочной мобилизации на фронт всех мужчин, способных держать в руках оружие. Срочно формировались партизанские отряды в тылу белых. Для этого создавались военно-революционные штабы народных мстителей в Хабаровском крае и Приамурье.
Блюхер работал дни и ночи. Он бился над задачей: как приостановить активное продвижение противника, собрать силы в мощный кулак и ударить по врагу так, чтобы не только остановить его, но и отбросить назад.
Для этого создавалась ударная боевая группа под командованием соратника Блюхера Н. Д. Томина. Первые ее части уже были на подходе к станции Ин. Спешили эшелоны с подразделениями, сформированными из коммунистов Забайкалья и Амурской области, курсантов Центральных читинских курсов, шли вагоны с оружием, с собранными населением продовольствием, теплой одеждой — полушубками, валенками, шапками, рукавицами…
В ночь на 28 декабря белоповстанческие части Поволжской бригады под командованием генерала Сахарова неожиданно начали наступление на станцию Ин с целью окружить и уничтожить гарнизон народноармейцев. Камский стрелковый полк обошел с севера правый фланг частей НРА, Уфимский кавалерийский совершил стремительный рейд с юга. Основные силы бригады Сахарова — Уфимский и Волжский пехотные полки ударили в лоб по станции, вдоль линии железной дороги. Первым в жестокий бой с белогвардейцами вступил резервный полк, и новобранцы не выдержали бешеного натиска противника, дрогнули, стали отходить. Но командир и комиссар полка все же сумели развернуть бойцов и бросить их в контратаку. На помощь пехотинцам подошел Отдельный пластунский отряд Федора Петрова-Тетерина. Пластуны подняли в ружье команду бронепоезда № 8 под командованием Ивана Дробышевского. Дружный огонь пушек и пулеметов бронепоезда решил исход боя.
В бою за Ин потерпели поражение и Камский стрелковый, и Уфимский кавалерийский полки белых. Стрелковый полк был взят подразделениями народноармейцев в кольцо и едва не уничтожен полностью; его командир полковник Сотников был убит. Понесли большие потери и уфимские кавалеристы. Урон Поволжской бригады составил в целом около 300 убитых и раненых, 50 белогвардейцев были взяты в плен.
Наступление бригады Сахарова захлебнулось.
Инский бой имел большое значение для народноармейцев: это была первая победа над молчановскими войсками, весть о которой тут же разнеслась по всему Восточному фронту. У бойцов и командиров НРА укрепилась вера в свои силы.
Блюхер радовался: наконец-то пришел успех. В телеграмме командующему фронтом Серышеву он просил передать всему личному составу, принимавшему участие в инском бою, глубокую благодарность военного совета и правительства ДВР, особо отличившихся представить к награде.
Белые отступили к станции Ольгохте и спешно стали укреплять свои позиции в районе Волочаевки. Инская группа попыталась на плечах белоповстанческих войск занять Ольгохту, но из этого ничего не вышло.
Окрыленные успехом под Ином, штаб и командующий фронтом Серышев намечали в первой декаде января 1922 года осуществить масштабное наступление в районе Волочаевки с перспективой освободить Хабаровск. Блюхер был против этой идеи. Он считал, что до полного сосредоточения на фронте всей Забайкальской группы и проведения тщательной подготовки наступление начинать нельзя; иначе оно будет безуспешным. Главком предложил свой план операции в районе Волочаевки.
О несогласии с идеей командования Восточного фронта свидетельствует разговор Блюхера по прямому проводу с Серышевым 10 января:
«У аппарата Серышев.
Блюхер. Здравствуйте, Степан Михайлович!.. Решил вас вызвать к аппарату, с тем чтобы выяснить задачу ваших войск на ближайшие дни. Прошу сообщить, прежде чем перейти к этим разговорам, обстановку на фронте и ваши предположения.
Серышев. Здравствуйте, товарищ главком! Вчера в разговоре с вами я уже напоминал о накапливании в Ольгохте, Волочаевке частей 2-го каппелевского корпуса… Всю ночь противник проявлял большую активность и продвижение своих разведпартий к ст. Ин, зажег мост между 2-й и 3-й казармами западнее Ольгохты. Я решил, что дальше мы задыхаться на проклятом участке ст. Ин — Ольгохта не можем ввиду неимения на этом участке возможности вести какую-нибудь сторожевую службу. Получив от начальника Инской группы удовлетворительные сведения о состоянии наших войск, выявивших большой подъем идти вперед, я дал приказ ликвидировать группу противника на Ольгохте, развивая успех до Волочаевки включительно, ибо считаю нужным надломить 2-й корпус каппелевских войск, чтобы иметь возможность выиграть пространство и время для развертывания благоприятных условий подходящим подкреплениям. Мое мнение: эта операция достигнет успеха. Мосты все исправлены, выезжал на боеучасток с товарищем Томиным. Мой план — захватывать с собой части, по № 31/оп[24], только изменяю путь следования Троицко-Савского кавалерийского полка и место его сосредоточения. Полк должен был идти — ст. Ин, Луговская, Забелевский, теперь — Ольгохта, Волочаевка, Самарка, Орловка. Его задача — уничтожить перед собой противника и облегчить нашим пехотным частям овладение Волочаевкой…
Блюхер. Товарищ Серышев, вчера, прося оставить Троицко-Савский полк на ст. Ин, вы мотивировали это тем, что не имеется полной уверенности в удержании ст. Ин в случае перехода противника в наступление… Сегодня вы от вчерашней неуверенности перешли к убеждению, что сможете не только отбросить наступающего противника, но и занять ст. Волочаевку. Свое решение перейти в наступление вы мотивируете тем, что задыхаетесь на проклятом участке ст. Ин — Ольгохта и что не можете на этом участке вести какую-нибудь сторожевую службу. Эти противоречия мне непонятны. Поэтому я вынужден потребовать от вас выполнения следующего плана: перешедшего в наступление противника разбить и отбросить к Волочаевке, не переходя своими частями в решительное наступление до полного сосредоточения кавалерийского дивизиона Читинской бригады в районе ст. Ин. Этот дивизион сменить на ст. Тихонькая сводным отрядом, сформировать который вам надлежит из частей тыла в районе ст. Вира. Второй этап операции должен состоять в следующем: 5-й, 6-й и Особый Амурский полки составляют сводную стрелковую бригаду, которая переходит в наступление по линии железной дороги на Волочаевку. 4-й кавалерийский полк, Троицко-Савский полк, кавалерийский дивизион Читинской бригады составляют сводную кавалерийскую бригаду, обеспечивая успех наступления сводной стрелковой бригады, наносят удар по непосредственному тылу волочаевской группы противника. Отряд Шевчука с этой же целью с севера наступает на Дежневку. Второй этап имеет задачей овладение районом Волочаевки. На выполнение этой задачи мною своевременно будет отдан вам приказ. Без приказа и моего распоряжения наступать не разрешаю. И, наконец, третий этап — овладение Хабаровском и уничтожение противника в районе его — должен начаться только после занятия Волочаевки и проводиться следующим образом: Особый Амурский пехотный полк, 6-й пехотный полк и вся сводная кавалерийская бригада, объединенная командованием Томина, составляют ударную группу и направляются через Новгородское — Ново-Троицкое, захватывая Казакевичево, на ст. Корфовская, разъезд Красная речка с задачей отрезать пути отступления противника на юг и уничтожить его живую силу. Отряд Шевчука и 5-й пехотный полк составляют группу, задача которой — наступление на Хабаровск по железной дороге. Вот идея занятия Хабаровска и уничтожения в его районе живой силы противника. Она для успешного завершения требует не поспешного и случайного решения, а строгой предусмотрительности и соответствующей подготовки.
Теперь же, т. е. в ближайшие дни, к ней следует подготовляться… Не подготовившись, к решительному наступлению не переходить. Ваш план 31/оп значительно в деталях расходится с намеченным мной планом, поэтому должен быть отменен, так как намеченная в нем разбросанность частей и отсутствие концентрированного удара по противнику может вызвать неуспех…»
28 января для непосредственного руководства боевыми операциями на станцию Ин прибыл Блюхер вместе с полевым штабом. Впоследствии он вспоминал, что по приезде в Ин сразу же дал задание в 6 часов выстроить войска для осмотра. Комиссар фронта Постышев[25] возразил ему: «Зачем парад, когда надо воевать? Зря поморозим людей». Блюхер ответил: парад нужен для того, чтобы люди видели, что войск много, чтобы бойцы поняли, что наступило время дисциплины и порядка, без которых ничего нельзя сделать. Во имя этого можно померзнуть на параде. «Проехались по фронту, устроили митинг, и впервые армия прошла церемониальным маршем, — вспоминает Блюхер. — Я сказал Постышеву: „Теперь будем наступать на Волочаевку. Почувствовали регулярную армию?..“».
Блюхер с головой ушел в подготовку операции. Фактическое командование фронтом в это время перешло в его руки. Серышев, формально числясь командующим, на практике стал помощником главкома.
Я. З. Покус, командир Сводной стрелковой бригады, участвовавшей в боях за Волочаевский узел, говорил о Блюхере, что тот поражал его своим трудолюбием и трудоспособностью. Почти ежедневно он заканчивал работу в четыре часа утра, вел беспрерывно переговоры, давал приказания, составлял планы, вникал в самые, казалось бы, мелкие дела. Когда кончался трудовой день, он любил в кругу друзей за чашкой чая вспоминать эпизоды перекопских боев, уральского похода, делился своими думами. Невзирая на жестокие морозы главком торопился с завершением подготовки к наступлению. К выполнению этой задачи он подходил не только как военный специалист, но и как государственный деятель — затягивание операции грозило серьезными осложнениями как международного, так и внутреннего порядка.
Наступление намечалось на 10 февраля. Штаб готовил, по плану Блюхера, выдвижение двух групп. Одна группа — Инская (Сводная стрелковая бригада Якова Покуса и партизанские отряды) — наносила удар по Волочаевке по правому флангу и в случае успеха должна была преследовать противника до Хабаровска. Другая — Забайкальская (ею руководил Николай Томин) в составе 1-го и 2-го Читинских пехотных полков, Троицко-Савского кавдивизиона, легкого артиллерийского дивизиона и 1-й Отдельной читинской бригады — действовала по левому флангу в направлении на Верхне-Спасскую и Нижне-Спасскую и в последующем на поселок Казакевичево.
Надо сказать, подготовку наступления осложняло отсутствие у командования НРА точных данных о противнике; разведка, как ни старалась, добыть их не сумела. Было лишь известно, что главные силы белоповстанческой армии расположены в районе Волочаевки, Дежневой, Даниловки.
Что касается белых, то они определенно знали количественный и качественный состав красных войск, места их сосредоточения и намерение в ближайшее время перейти в наступление. Поэтому всеми силами укрепляли оборону, и прежде всего Волочаевку, стремясь превратить ее в настоящую крепость.
Генерал Молчанов рассчитывал прочно закрепиться в Волочаевке. Она становилась главным стратегическим узлом как для Народно-революционной армии, так и для белоповстанческой. Для НРА она была ключом к Приморью, для белогвардейцев — к Забайкалью и Восточной Сибири.
Волочаевский узел имел выгодную для оборонительных позиций местность. Линия фронта здесь тянулась с севера на юг и пролегала через ряд сопок с господствующей возвышенностью Июнь-Карань, деревню Волочаевку и далее вплоть до реки Амур, заканчиваясь в деревне Нижне-Спасской. Общая протяженность фронта — около 20 километров.
Противник стянул сюда свои лучшие части. Оборонительный рубеж состоял из изгороди с восемью рядами колючей проволоки. Брустверы из мешков с землей были засыпаны снегом и политы водой. Пулеметные и артиллерийские площадки располагались на выгодных позициях, подходы к ним были тщательно пристреляны.
Молчанов считал сооруженный рубеж непреодолимым для армии Блюхера. Он говорил: красные расшибут здесь свой лоб, для того чтобы взять Волочаевку, им надо иметь не менее десяти тысяч бойцов, а у НРА столько войск не имеется.
У Народно-революционной армии действительно столько бойцов не имелось. В 1936 году заместитель командующего войсками ОКДВА комкор М. В. Сангурский опубликовал в «Тихоокеанской звезде» статью к 15-летию боев под Волочаевкой (он участвовал в этих боях), в которой указывал, что правительство ДВР из-за отсутствия средств было вынуждено в очень неподходящий момент пойти на сокращение Народно-революционной армии. Это сокращение непосредственно отразилось на боевом составе войск Восточного фронта. К 10 февраля 1922 года против войск Молчанова сосредоточилось 6200 штыков, 1400 сабель. Кроме того, народноармейцы несравнимо уступали противнику в боевой выучке. И по технической оснащенности НРА была крайне слаба.
Соотношение сил народноармейцев и укрепившихся в Волочаевке белогвардейцев было не в пользу НРА. А как известно, по теории военного искусства, части, ведущие наступление, должны обязательно значительно превосходить обороняющегося противника как численно, так и по своей технической оснащенности. Такого превосходства тут и в помине не было.
9 февраля Блюхер отдал приказ Покусу и Томину быть полностью готовыми к ночному наступлению.
Накануне он направил с парламентером П. Подеревянским письмо командующему белоповстанческими войсками генералу Молчанову, в котором писал: «Какое же солнце предпочитаете Вы видеть на Дальнем Востоке? То, которое красуется на японском флаге, или восходящее солнце новой русской государственности, начинающее согревать нашу родную землю после дней очищающей революционной грозы? Какая участь Вам более нравится — участь Колчака, Врангеля или Унгерна или жребий честного гражданина своей революционной Родины?.. Я — солдат революции и хочу говорить с Вами, прежде чем начать последний разговор на языке пушек… Именем русского революционного народа в последний раз гарантирую Вашим солдатам, офицерам и Вам сохранение жизни в случае, если Вы добровольно прекратите сопротивление и сложите оружие…»
Генерал Молчанов на обращение Блюхера не ответил…
В ночь на 10 февраля войска НРА начали развертываться, а утром — жестокие, полные драматизма и героизма бои.
По воспоминаниям Покуса, И некая группа начала сражение с восходом солнца при трескучем морозе. 5-й пехотный и 4-й кавалерийский полки сравнительно благополучно обошли Волочаевку с севера и достигли проволочных заграждений. Батальон Особого Амурского полка атаковал в центре. Одновременно 6-й пехотный полк вышел на противника с юга.
Бой, завязавшийся по всему фронту, стал затягиваться. Артиллерия сильно отстала от пехоты и заняла неудачную диспозицию, наблюдательных пунктов не было. Бойцы изматывались в глубоком снегу. Приданный группе 4-й кавалерийский полк действовать в конном строю не мог. Спешившись, конники прикрывали левый фланг 5-го полка.
Белые оборонялись стойко, рационально используя преимущества своей укрепленной позиции. Когда народноармейцы стали преодолевать проволочные заграждения, на них обрушился шквал ружейного и пулеметного огня. Огонь велся организованно, прицельно, на заранее пристрелянной дистанции. Бойцы десятками падали в снег, скошенные пулями, не успев даже подойти к проволоке.
К 17 часам все атаки частей Инской группы белые отбили. Потери были большие: 428 человек убитыми, ранеными и замерзшими.
В ночь подразделения народноармейцев, участвовавшие в дневном бою, отошли от линии проволочных заграждений на 500–600 метров. Мороз достигал 42 градусов по Цельсию — начались обморожения.
Противник отводил в течение ночи свои войска греться в деревню, у народноармейцев такой возможности не было. Пользовались примитивными укрытиями. В одно из отапливаемых помещений размером не более 25 квадратных метров свезли до 400 человек раненых и обмороженных. Здесь же коротали ночь главком Блюхер, комиссар Постышев и комфронта Серышев…
А Забайкальская группа войск Томина, выдвинувшаяся с Ольгохты, заняла поселок Забеловский, выбила противника из разъезда Поперечный. В течение дня она вела упорные бои за овладение селениями Верхне-Спасское и Нижне-Спасское; к вечеру они были взяты.
Инская группа 11 февраля наступление не возобновила. Вели себя пассивно и белые. Блюхер приказал привести в порядок потрепанные части, пополнить их свежими силами, починить железнодорожные мосты, чтобы можно было пустить в дело бронепоезда.
Временное затишье активно использовалось для сбора сведений о противнике. В деревне Архангельское были захвачены оперативные документы, из которых следовало, что командование белоповстанческой армии главный удар красных ожидает не в центре обороны, а на правом фланге фронта. Это подтверждала начавшаяся переброска туда некоторых частей.
К вечеру все мосты, лежащие на пути к Волочаевке, саперы НРА подправили, и к исходным пунктам подтянулись бронепоезда № 8 и № 9. Блюхер и штаб фронта принимают решение: с рассветом 12 февраля нанести основной удар по противнику в центре волочаевских позиций и одновременно дополнительный — с юга.
По рассказу одного из участников волочаевских боев В. Голионко, на рассвете 12 февраля по полкам пролетел приказ главкома: «Взять Волочаевку любой ценой!»
С орудийным сигналом поддерживающих наступление бронепоездов пехота, утопая по пояс в сугробах, двинулась на врага. Скаты господствующей высоты Июнь-Карань изрыты канавами, но из-за того, что они были засыпаны снегом, бойцы их не замечали. Преодолеть такие ловушки под силу не каждому. Когда народноармейцы достигли проволочных заграждений, противник открыл огонь из всех видов оружия. Но остановить их было уже нельзя. Они ломали рогатки, рубили колючую проволоку лопатами, топорами, рвали прикладами…
Губительный огонь скосил первые цепи атакующих. На смену им накатывались новые; пехотинцы рвались вперед, падали, вставали, ползли. Ободряющий клич командиров то затихал, то вновь раздавался, переходя в ревущее «ура» бойцов.
Наконец красные артиллеристы меткими залпами подавили наиболее опасные огневые точки врага, пробили несколько брешей в заградительных проволочных рядах, куда тут же устремились атакующие. Белые дрогнули. Их бронепоезд, обстреливавший наступавших с фланга, начал отходить. Покидали окопы и стрелки переднего края обороны. Сопротивление белоповстанцев было сломлено. Командная высота Июнь-Карань пала…
Войска Молчанова оставили станцию и поселок Волочаевку, спешно проскочили Хабаровск, боясь быть отрезанными от спасительной для них нейтральной зоны, контролируемой японцами. Обходная колонна Забайкальской группы Томина, преодолевая тяжелые условия местности и бездорожья, нанесла ощутимый удар по левому флангу белоповстанцев и теперь угрожала закрыть им путь в Приморье. Молчановские части задержались у станций Розенгартовка и Бикин. Здесь они оказали народноармейцам упорное сопротивление.
Блюхер, чтобы избежать новых бессмысленных потерь, направил генералу Молчанову второе письмо:
«Я еще раз, теперь уже в последний, призываю Вас, генерал, к честному благоразумию и искреннему отказу от той жестокой роли, которую чужая воля навязала Вам в последней кровавой затее интервентов и чужеземных капиталистов.
Вы не ответили на мое первое письмо, потому ли, что Ваши руки разучились писать искренние русские слова без диктовки закулисных суфлеров, или потому, что Вы еще верите в торжество реакционной приморской кривды над русской революционной правдой, меня это интересует мало.
Но любовь к моему великому народу, поднявшемуся как один за свою Республику, и нежелание проливать его драгоценную кровь властно диктуют мне обязанность, как революционера и гражданина великой революционной России, сделать еще попытку обратиться к Вашим уже разбитым нами рядам с братским напоминанием Ваших обязанностей перед Родиной.
Попытайтесь, генерал, воскресить в своей душе действительную любовь к своей Родине, найти солдатское мужество сознаться в ошибках перед русским делом Дальнего Востока и сделать из этого честный вывод.
В своем письме, отправленном Вам перед боем под Волочаевкой, я указывал Вам на закулисную дипломатическую работу интервентов, которая идет теперь за Вашей спиной, на ненужность Вашего сопротивления.
Теперь боями под Волочаевкой и Казакевичево Народно-революционная армия доказала Вам безумие дальнейшей борьбы против народной воли.
Сделайте из этого честный вывод и покоритесь воле трудового русского народа без дальнейшей упорной игры человеческими головами, которые доверили Вам свою судьбу.
Вся Ваша авантюра — марионеточная затея тех чужих, продающих Россию рук, о которых Вы осведомлены не хуже меня и которые продадут Вас в ту минуту, когда им понадобится уходить под крыло японских и других империалистов.
Как всякая марионеточная авантюра, она обречена на скорый крах, и Вы уже почувствовали это по тем могучим ударам, которые нанесла Вам, кадровому офицерству, Рабоче-Крестьянская, сермяжная Народно-революционная сила. Не пора ли подумать о дальнейшем?
Мне хотелось бы знать, какое же количество жертв, какое число русских трупов необходимо еще, чтобы убедить Вас в бесполезности и бесплодности Вашей последней попытки бороться с силою революционного русского народа, на пепле хозяйственной разрухи воздвигающего свою новую государственность?
Какое число русских мучеников приказано Вам бросить к подножию японского и другого чужеземного капитала?
Сколько русских страдальческих костей необходимо, чтобы устроить мостовую для более удобного проезда интервентских автомобилей по русскому Дальнему Востоку?
Нет, генерал, мы этого не позволим. Мы, мужики, защищающие свое родное достояние, свою родную революционную русскую землю, впервые в течение столетий увидевшие свою истинно народную власть.
Понятно ли Вам теперь то упорство, с которым бьются под Красным знаменем наши стойкие революционные полки за свою великую новую Красную Русь? Мы победим, ибо мы боремся за прогрессивные начала в истории, за новую в мире государственность, за право русского народа строить свою жизнь так, как подсказывают ему его пробужденные от векового оцепенения силы.
Вы погибнете, ибо Вы продали шпагу для защиты чужеземных интересов кучке глупых и жадных коммерсантов, на чужие деньги купившей ваши русские души для достижения целей, не имеющих ничего общего с историческими задачами национального возрождения, но зато имеющих тесную связь с интересами иностранного кошелька, пытающегося за дешевую цену по вашим телам проникнуть к использованию наших русских богатств на Дальнем Востоке.
Оглянитесь назад, и Вы увидите наглые физиономии этих торгашей народной кровью, этих людей, потерявших всякое национальное чувство и срамящих низкопоклонством перед чужеземцами самое имя русского человека ради ничтожных подачек и животного страха. Неужели Вы будете продолжать помогать им в их вредной для великого русского дела продажной работе? Среди ваших рядов во время боев под Волочаевкой и Казакевичево я заметил много дельных людей, необходимых в настоящую минуту для государственной работы в России и Дальневосточной республике. Не губите их в угоду чужеземному золоту, и грядущая история нашей страны скажет Вам за это спасибо.
Их технические знания необходимы для дела возрождения хозяйственной жизни нашей Родины — не делайте из них наемных кондотьеров иностранного капитала, а возвратите их Родине, которая их ждет, как заблудших сыновей.
Единственный выход для Вас, и выход почетный, при теперешнем Вашем положении — это сложить братоубийственное оружие и закончить последнюю вспышку гражданской войны честным солдатским признанием в своем заблуждении и отказом от дальнейшей службы чужеземным штабам.
Наши силы и наши исторические цели слишком велики для того, чтобы в данный момент заниматься мелкою местью по отношению к Вам и к тем, кто идет за Вами.
Слова: „Свободный народ не мстит“ — есть голая историческая правда, и Ваши офицеры, которые находятся у нас в плену, могут Вам засвидетельствовать ее, равно как и те многочисленные колчаковцы, которые доблестно бьются в наших рядах за свое родное русское дело, свою молодую Дальневосточную республику.
А что они честно и доблестно бьются, в этом Вы, генерал, уже имели не один случай убедиться!
Еще раз подтверждаю Вам мое твердое решение не дать Вас в обиду в случае добровольной сдачи оружия. Но прошу не обижаться, если при продолжении борьбы это оружие будет вырвано из Ваших рук тем жестоким способом, который диктуется всей исторической обстановкой.
Для того чтобы облегчить Ваше положение, я предлагаю Вам следующее:
1. Не допуская каких-либо обид и оскорблений, я гарантирую полную неприкосновенность личности и свободное возвращение на родину всем подчиненным Вам войскам.
2. Командному составу я предлагаю в случае нежелания возвратиться в Советскую Россию занять соответствующие места в рядах Народно-революционной армии.
3. Вам лично с группой лучших Ваших офицеров предлагаю соответствующую должность в рядах Народно-революционной армии, так как такие люди нам необходимы.
4. Ваш ответ будет ожидаться мною в срочном порядке через подателя этого письма.
Председатель Военного совета и Военный министр, Главнокомандующий БЛЮХЕР».
Молчанов вновь не отреагировал на предложения Блюхера…
И тогда войска НРА всей своей мощью обрушились на закрепившихся под Розенгартовкой и Бикином молчановцев. Потерпев разгромное поражение, белоповстанческие части покатились дальше на юг, под защиту интервентов…
Победа досталась нелегко, за нее была заплачена очень высокая цена. НРА понесла непомерно большие потери.
Блюхер приказал собрать тела всех погибших, похоронить в братской могиле на вершине сопки Июнь-Карань и над могилой поставить памятник, достойный их славы.
Доблесть, стойкость и отвага многих народноармейцев была отмечена высокими наградами. За проявленные мужество и героизм 6-й стрелковый полк был награжден орденом Красного Знамени и переименован впоследствии в 4-й ордена Красного Знамени Волочаевский полк. Орденом Красного Знамени был также награжден бронепоезд № 8.
Бои под Волочаевкой многие современники сравнивали с перекопскими боями и называли Волочаевку дальневосточным Перекопом. Как на юге России со взятием Перекопа был нанесен сокрушительный удар врангелевщине, так теперь на Дальнем Востоке под Волочаевкой нанесен окончательный удар белогвардейщине и интервенции.
Василий Блюхер так определил историческое последствие этих боев: «Значение Волочаевки заключается в политическом понимании событий. Тогда решался вопрос о судьбе Дальнего Востока, окончательной ликвидации интервенции против нашей страны. Японцы при помощи марионеточного белогвардейского правительства (во Владивостоке) рассчитывали превратить Дальневосточный край в свою колонию. В целях укрепления его позиции, поднятия международного престижа они накануне Вашингтонской конференции бросили белогвардейскую армию в наступление. В случае успеха они заявили бы на конференции о том, что на Дальнем Востоке есть русское правительство, которое просит их остаться…
Разбив белогвардейскую армию и прогнав ее обратно под защиту японских штыков, мы перед всем миром показали, что на русском Дальнем Востоке нет иного правительства, кроме правительства Читы, то есть Дальневосточной республики. Этим самым мы вырвали у империалистов и белогвардейцев повод для того, чтобы просить японцев „сохранить порядок“ на Дальнем Востоке.
Второе значение Волочаевки заключается в том, что в ходе подготовки к этому решающему бою мы по-настоящему поставили вопрос об организации кадровой армии. Волочаевка была рубиконом между недостаточно организованной партизанской борьбой за советский Дальний Восток и зарождением регулярной армии».
После боев под Волочаевкой и освобождения Хабаровска война на Дальнем Востоке не закончилась. Предстояло освободить Южное Приморье. Но эту задачу Блюхеру решать не пришлось: в июле 1922 года он был отозван Реввоенсоветом Республики в Москву. Вскоре вместо него в ДВР прибыл И. П. Уборевич.
Дальний Восток Блюхер покидал с щемящим сердцем. Прощаясь с бойцами и командирами НРА, он говорил: «С любовью и преклонением вспоминаю и буду вспоминать всегда боевые страницы истории нашей геройской армии, покрывшей в зимнем амурском походе 1921–1922 годов боевые знамена революции новою славой… Расставаясь с вами, родные красные орлы, я уношу в своем сердце горделивую радость достигнутых вами побед…»
В связи с отъездом Блюхера из ДВР газеты отводили целые страницы рассказам о нем. Правительство ДВР на специальном заседании устроило торжественное чествование Блюхера. За огромный вклад в создание регулярной Народно-революционной армии, за умелое руководство войсками при разгроме белоповстанцев Совет министров Дальневосточной республики зачислил В. К. Блюхера навсегда почетным бойцом Народно-революционной армии с занесением в списки 1-й роты 4-го Волочаевского ордена Красного Знамени стрелкового полка.
Секретариат Дальбюро ЦК РКП(б) на своем также специальном заседании принял постановление № 47 от 11 июля 1922 года об отъезде В. К. Блюхера — главкома и военмина ДВР в Советскую Россию: «Ввиду отъезда т. Блюхера Секретариат Дальбюро считает необходимым констатировать, что военная работа в ДВР т. Блюхера в продолжение года была основана на твердых принципах создания регулярной боеспособной дисциплинированной армии и направлена к планомерному изживанию партизанства в армии.
В труднейших экономических условиях при сохранившемся в 1921 г. глубоком партизанском настроении в Народно-революционной армии т. Блюхеру вместе с Военсоветом НРА удалось достигнуть решительного перелома в настроении народноармейских масс и вести упорную борьбу с регулярными белогвардейскими войсками в Приморье, нанеся им крупные поражения.
Работу по организации Народно-революционной армии ДВР, которая прошла под руководством т. Блюхера, Секретариат Дальбюро считает первой правильной и планомерной работой, которая была проделана за время существования ДВР.
Это постановление внести на утверждение Дальбюро и сообщить в ЦК РКП и в копии Реввоенсовету РСФСР».
Уезжал Блюхер из ДВР с семьей, которая за год жизни здесь увеличилась вдвое.
Как мы знаем, дочь Блюхеров Зоя умерла по пути из Одессы в Читу. Ее смерть не выходила из головы Галины, она очень хотела иметь ребенка…
Летом в Забайкалье из голодающего Поволжья пришел состав с детьми-сиротами. Изможденных ребятишек распределяли по приютам, многие местные жители брали их в свои семьи. Василий предложил жене взять ребенка. Галина с сестрой Варварой поехали на вокзал. Вскоре они привезли в дом худенькую девочку. «Это Катя, — сказала Галина. Глаза ее впервые за долгое время улыбались. — Она круглая сирота. Будем растить ее, как родную дочку».
А 22 апреля 1922 года Галина родила сына. Радости в семье не было границ…
Теперь у Блюхеров было двое детей: шестилетняя дочь Катя и четырехмесячный сын Всеволод.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.