ЗА ДНЕПР

ЗА ДНЕПР

 (25 сентября — 1 октября 1920 года)

Как-то по “генерал-маршу” поседлали, заамуничили и пошли по направлению к Днепру. К нашему удивлению, боя не было и красных мы нигде не встретили. Дошли до деревни Лепетихи. В ней постояли и пошли обратно.

Стало смеркаться, когда мы подошли к Днепру южней города Никополя. Берег был отлогий, и саперы наводили понтонный мост. Было тепло, квакали лягушки. Наша пехота уже переправилась, но стрельбы слышно не было. Вскоре мост был окончен, и дивизия Барбовича пошла на ту сторону.

Шли мы всю ночь, не встречая красных. В одном месте проходили под высоким железнодорожным мостом. В то время когда шла наша батарея, на мост наверху выехал тихонько красный бронепоезд. Мы фактически шли под ним. Мы видели высунувшуюся из него фигуру, чтобы спросить нас:

—Какой вы части?

Никто не ответил.

—Эй, вы! Какой вы части, спрашиваю.

Мы молча прибавили шагу.

—Что за черт? Оглохли вы совсем?

Так он от нас толку и не добился. Когда мы немного отошли, сзади раздался взрыв. Очевидно, наши подорвали путь.

А мы все шли. Наконец стало светать. Перед нами была небольшая река Бузулук с довольно крутыми берегами. Пехота и кавалерия перешли ее вброд, но для артиллерии она была препятствием. Мы стали переправлять орудия при помощи малого плота. А там впереди уже постреливали. Сперва переправилась конно-горная и ушла вперед. Там бой разгорался. Мы долго валандались с плотом. Когда мы наконец были на той стороне реки, бой где-то дальше кипел вовсю. Мы рысью пошли искать наши части.

В самое то время, когда мы подошли, был убит генерал Бабиев, начальник всей операции. Граната угодила в мельницу, на которой он устроил свой наблюдательный пункт. Команду принял генерал Барбович. Смерть Бабиева произвела у нас заминку, особенно у кубанцев. Красные этим воспользовались и атаковали нас. Наши не выдержали и побежали. Части перемешались. Наши обе батареи тоже повернулись и пошли рысью наутек, но в полном порядке.

Кругом черт знает что творилось — крики, выстрелы, разрывы снарядов, отдельно бегущие люди, и всюду пыль. Врезались в память два эпизода. Бежит наш пехотинец, его нагоняет красный кавалерист и рубит. Пехотинец падает. Из пыли выскакивают несколько всадников. Один наш, у него пика, и он ею крутит над головой и тем не дает приблизиться к нему трем красным всадникам (у красных пик не было). Вдруг наш останавливает пику и колет одного из преследователей, тот падает, а пика уже снова завертелась.

Другие два красных задержали лошадей и не стали преследовать.

Красные нас не атаковали. Мы шли строем. Наша батарея шла крупной рысью за конно-горной. Но конно-горная ошиблась дорогой и заехала в хутор, в тупик, а мы прошли вперед по правильной дороге. Теперь мы шли впереди, а конно-горная сзади.

Обозненко о чем-то говорил с братом перед нашим первым орудием. Говорил — это не то слово: при этом гвалте нужно было кричать. Они обернулись и подозвали меня знаками. Я выехал к ним.