В ПОИСКАХ ДИВИЗИИ

В ПОИСКАХ ДИВИЗИИ

На рассвете полковник Шапиловский приказал попробовать вытянуть брошенное орудие. Сам он остался с казаками, а нас — Мукалова, меня и наших людей — послал на это абсурдное дело. Ведь он сам шел по болоту, и ему же должно было быть ясно, что орудие никоим образом вытянуть по болоту нельзя. Удивительно, как люди думают, а ведь Шапиловский не был дураком.

Я горячо протестовал, пытался втолковать Мукалову: вытянуть, конечно, невозможно, мы всегда найдем другое орудие. Мы только потеряем время, и казаки уйдут без нас. Что мы будем делать одни? У наших людей даже винтовок нет. Нужно объединяться, а не разъединяться. То, что мы делаем, совершенный абсурд и глупость. Даже если вытянем орудие — для чего? Чтобы отдать его красным?

Но все мое красноречие отскакивало от Мукалова, как от стены горох. Видимо, он нюхнул кокаина, и, кроме того, старшие офицеры (Шапиловский и Мукалов) еще придерживались старого взгляда, что орудие есть знамя и из-за него надо жертвовать людьми. Я же смотрел на это иначе. Я был в полном отчаянии из-за безумия, которое мы делаем.

Но, к счастью, красные пришли мне на помощь. Да, именно красные. Они все еще стояли на насыпи железной дороги на той стороне и, увидав нас, открыли сильный огонь по нашей группе. Мы заворотили и вернулись в хутор. Казаки уже ушли. Хорош тоже Шапиловский — послал нас на вероятную гибель, а сам ушел с казаками. Другое дело, если бы он сам с нами пошел.

Вскоре мы догнали наших казаков. Мы не знали, куда идти, но нужно было двигаться, чтобы не попасть в окружение. Не знаю, кто из казачьих офицеров нас вел, но вел он прекрасно. Все дороги были полны отходящими красными колоннами. Нужно было лавировать между ними.

Каждая красная колонна нас обстреливала, но когда мы отходили по дуге и их дорога оказывалась свободной, они предпочитали идти дальше, чем гоняться за нами. Следующая колонна опять нас обстреливала, и мы опять уходили по дуге. Это было отступление по спирали.

Красные нас обстреливали из артиллерии. Орудийные выстрелы шли скорей нам на пользу, потому что давали знать рассеянным накануне казакам о нашем присутствии. Казаки появлялись отовсюду — из-под мостов, из леса, из кустов и даже из реки. Орудийные выстрелы способствовали сбору отдельных беглецов. Утром нас было шестьдесят человек, в полдень сотня, вечером триста. Утром мы шли кавалькадой, а вечером появился строй, что указывало на энергию нашего начальника. Мы, артиллеристы, болтались в тылу нашей колонны, потому что у нас не было винтовок. Не помню, где и как мы ночевали, и ночевали ли или продолжали двигаться. Но на следующее утро мы встретили разъезд, посланный от дивизии нас искать. Нашел он нас тоже благодаря орудийным выстрелам.

Можете себе представить, какая это была радость! Оказалось, что дивизия ушла другой дорогой и находится опять в Должике, куда мы немедленно направились. Какой вздох облегчения вырвался у нас, когда мы увидели всю дивизию и обе батареи.

Мы встретились с братом и ничего не сказали, хотя многое чувствовали. Кончены были все беспокойства и сомнения.