Глава 6 Лев Лещенко

Глава 6

Лев Лещенко

Дело было вечером, делать было нечего. Я заканчивал пятый курс, и мы с ребятами болтались по садику при ГИТИСе, обсуждали свежие новости, бездельничали. Я уже три года к тому моменту работал в Театре оперетты. Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем Володя повторил мою судьбу. Короче, мы болтались по альма-матер, чтобы посмотреть на приемные экзамены. Это была традиция во всех вузах. Такая чистой воды тусовка. И вот мы увидели парнишку, который мялся у дверей в солдатской робе. Мы его берем в оборот, и происходит следующий диалог:

– Поступаешь?

– Поступаю.

– Какой голос у тебя?

– Баритон.

– А чего вверху у тебя?

– Ну, соль…

– Молодец. А где служишь?

– В ансамбле песни и пляски.

– А на оперетту нацелился или как?

– Да, на оперетту.

– Ну пойдем. Подойдем к педагогам, они тебя прослушают.

Зашли в класс. Кто-то из нас сел за инструмент. Какую-то песню армейскую он спел, потом показал диапазон голосовой, станцевал… Короче, прогнали мы его по полной программе и сказали приходить на первый тур!

Он приходит на первый тур, а Понтрягин его и спрашивает:

– Винокур, а вы почему на консультации не были?

Тот опешил, отвечает:

– Так меня же проверяли…

– Кто вас проверял?

– Так вот же, педагоги молодые.

– Да? Интересно! Ну ладно, покажите, что вы умеете.

И в тот самый момент мы заглянули в дверь, на свою голову. Понтрягин выкрикнул:

– Что за безобразие! Лещенко, Мотин (всех других назвал по фамилиям – нас много было), закройте дверь немедленно! Безобразие! Болтаются тут!!! Студенты пятого курса, делать вам нечего…

И тут Володя врубился, что к чему. Понял, что это была подстава чистой воды. Но он лихо поступил, потому что был уже готовым на сто процентов артистом и певцом. В ансамбле у него была хорошая школа, и поступил Володя без труда. Причем он попал к педагогам, которые как раз меня учили.

Это Ансимов, Михайлов, Ревякин… Мы часто приходили на занятия, и там уже ближе познакомились. Конечно, никакой обиды не было, что мы его разыграли. А потом, в середине первого курса, зимой, вдруг неожиданно встречаю Володю на «Мосфильме». Ему предложили пробоваться в фильм комедийного плана, где у него роль простака, а у меня такая, более похожая на героя.

Это было в семидесятые годы, сейчас уже точнее не вспомню. Разговорились… Попробовались. Ни меня, ни его не взяли на роль. А мы после этой пробы поехали в ресторан. У Вовы был еще друг Гурам, родственник известного грузинского политика Мджаванадзе. Мы загрузились в машину и поехали гулять!

Денег у них тогда, естественно, не было, и расплачивался я, как самый взрослый. Начиная со второго-третьего курса, когда Володя пошел в Театр оперетты, а я как раз там и работал, стало происходить сближение. И дальше начались встречи в концертах, комсомольские вояжи. Выезды в Японию, в Мексику, в Америку на универсиады.

Мы проводили это время вместе, хулиганили, выяснили, что наши с ним душевные колебания совпали. Мы стали дружить. Много лет спустя Володя первым купил дачу, и мы иногда туда приезжали, близко познакомились наши семьи. У него родилась Настя, и моя жена Ирочка самозабвенно шила для нее разные наряды.

Володя мог бы стать блестящим оперным певцом, но популярность оперного певца несопоставима с популярностью эстрадного артиста, входящего в тройку лучших. Он умеет и любит петь, постоянно что-то новое изобретает. Ведь пение – это как наркотик. И естественно, он выбрал стезю эстрадного артиста. Нас объединяла всегда не только дружба, но и совместная работа.

Вова стал активно выступать, на площадках мы часто пересекались, он даже сделал пародию на меня. Это был самый крупный его шлягер. Вначале я воспринял это не очень хорошо. Особенно когда в концертном зале «Россия» он выходил после меня или передо мной и все смотрели на мою реакцию. Чувство было смешанное, но я человек незлобивый и ироничный по отношению к своему творчеству, поэтому воспринимаю его пародии весьма спокойно.

Началась активная работа, появилась эдакая пара персонажей «Вовчик – Левчик». Произошло это случайно, когда мы поздравляли Геннадия Викторовича Хазанова с его пятидесятилетием. Хайт написал нам миниатюру, и вот после этой миниатюры так за нами и укоренилось – Левчик и Вовчик. Поддерживать этот бренд было нужно, он пользовался у публики популярностью, и мы лихо это дело эксплуатировали на радость зрителю на протяжении почти десяти лет.

Много мы с Вовой повидали и в заграничных поездках. Больше всего запомнилась поездка на Олимпиаду в восьмидесятом году, в Америку, в Лейк-Плэсид. Наша сборная выступала достаточно удачно. У нас были друзья в хоккейной сборной. Вова дружил с Харламовым, а я с Капустиным. Мы ходили на все матчи, переживали дико, а спортсмены приезжали к нам в деревню. Тогда мы имели возможность общаться с нашими эмигрантами. Это уже перестали строго запрещать. А вот концерт для них нам сделать не дали. Иосиф Давыдович пытался, но посольство запретило. Кроме Кобзона с нами были Левон Оганезов, Евгений Павлович Леонов… Мы ездили везде, в том числе на Сорок вторую авеню, смотрели злачные места. Масса впечатлений.

Прошло много времени, и множество концертов у нас состоялось для наших эмигрантов не только в Америке, но и в Германии, и в Австралии, по всему миру. Везде нас ждут, помнят, любят и очень хорошо принимают. С Володей гастролировать одно удовольствие, концерт приобретает форму некоего эстрадно-певческого шоу.

Однажды, когда мы были в Таллине, я Володю разыграл. В то время на ТВ был проект с Урмасом Оттом, шедший с высочайшим рейтингом. Урмас встречался со знаменитостями и вел с ними светские беседы. Одну из таких программ записали с Володиным участием, но случилось так, что она очень долго не выходила в эфир. Он очень ждал выхода передачи, и тут мы едем в Таллин. На следующее же утро я ему звоню и голосом Отта говорю:

– Здравствуй, Володя, это Урмас.

– Как здорово, а я сам собирался тебе звонить. Ты где?

– Да я в той же гостинице, что и ты.

– Урмас, а что там с программой?

– Ну ты знаешь, там такой острый материал, а у нас такие дураки на телевидении.

– Так надо же как-то продвинуть…

– Да, давай встретимся, обговорим. Ты в каком номере, я сейчас поднимусь к тебе.

Я поднимаюсь к нему, звоню. Он, очевидно, в халате еще. Спрашивает:

– Кто там?

Отвечаю с акцентом, как положено:

– Володя, это Урмас.

Дверь открывается, и Володя видит меня… Вот так по-доброму мы друг друга разыгрывали. Володя, когда не хочет разговаривать по телефону, отвечает женским голосом, что, мол, вы не туда попали. А я однажды тоже решил его разыграть и позвонить ему от лица поклонницы. Приготовился, страстный такой монолог влюбленной дамы придумал. Звоню. Он снимает трубку и женским голосом мне:

– Алле!

А я по заготовленному сценарию ему выдаю:

– Алле, Володенька, это ваша поклонница….

И тут мы оба начинаем просто ржать, потому что смехом это уже нельзя было назвать. Это надо же, именно в тот момент, когда я хотел его разыграть, Вовка взял и ответил мне женским голосом.

За сорок лет дружбы чего только не случалось. Он активно дружит, но сам очень требователен, не распыляется. Сейчас такое время, что просто невозможно постоянно контактировать, и все только и думают, как бы соскочить и никуда не ходить.

Каждый день присылают по три-четыре приглашения на разные тусовки. Володя умеет говорить «нет». Это замечательное качество. Сейчас, конечно, мы уже значительно реже видимся, чем в прежние времена, и реже общаемся. Сегодня, например, мы с ним только два раза говорили по телефону, а раньше раз по пять на дню созванивались. Но мы по-прежнему дружим семьями, по-прежнему почитаем Володину маму всем окружением, потому что она осталась единственная в здравии из родителей нашего поколения, и дай бог ей здоровья еще на долгие годы. Она как наша общая матушка, мы ее любим и очень почитаем. У Володи хорошая семья.

Володя вообще такой человек, о котором нельзя сказать в нескольких словах. У меня есть книга, «Апология памяти», так вот в ней ровно половина про Винокура. Он сложный, одержимый в творчестве и, как Овен, очень упертый и волевой, хотя иногда его можно сбить с катушек проявлением невнимания и неуважения.

У него, как у всех у нас – у артистов, нет иммунитета к хамству, потому ответная реакция может быть очень резкой. И Володя, при всей мощности натуры, остается очень ранимым человеком.

Он постоянно работает, хотя был период, когда он делал один-два новых монолога, и все. Сейчас, очевидно, с возрастом приходит другое отношение к делу. Он создает такие разноплановые программы, и у него все данные для этого. Арсенал самовыражения богат. Он хороший артист, хороший певец и, самое главное, хороший пародист.

Не всякому подвластен этот жанр, ведь нужно найти индивидуальные черты, которые будут узнаваемы. Вот поэтому после Винокура делать пародию легко. Он синтезирует внутри себя какие-то моменты и вылепливает образ!

Этот дар точно подмечать в сочетании с творческим разнообразием делает Володю потрясающим артистом. И человек он замечательный. А все остальное пусть останется за кадром.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.