МАРСЕЛЬ, 25 СЕНТЯБРЯ 1965 ГОДА

МАРСЕЛЬ, 25 СЕНТЯБРЯ 1965 ГОДА

Сначала к форту Сен-Жак. Я с сожалением увидел, что оборонительный ров был засыпан — видимо, с целью выиграть место под парковку. Мост, который через него вел в форт, можно, как и улицу Баб-эль-Мандеб, отнести к тем узким корридорам, что проходишь без надежды на возвращение. Я подумал о французском враче, обладавшем даром предвидения и попытавшемся спасти меня от судьбы. А еще я вспомнил о Медане, которого я навещал здесь и которому наша дружба стоила жизни[241].

С досадой я наблюдал, как мои земляки занимались взрывными работами в квартале Старая гавань, хотя многим французам он был дорог. Слово «санация» имеет какой-то привкус. В «Мажестике»[242] циркулировал фоторепортаж пропагандистской роты; под одной фотографией, где был запечатлен взрыв, я прочитал: «Немецкая культура прокладывает себе дорогу». Вечером я показал ее Хайнриху фон Штюльпнагелю[243], который с сожалением покачал головой.

Марсель образует контраст с Венецией в том отношении, что в обеих гаванях открывается Левант; редко удается уйти оттуда целым и невредимым. Я захотел показать Штирляйн остров с замком Иф; из Vieux Port[244] туда была готова отправиться роскошная лодка с красным балдахином. Мы купили билеты и заняли место в удобных креслах, чтобы подождать, пока лодка заполнится. Потом прозвенел колокол, занавес поднялся, и мы были вынуждены перейти во вторую, открытую лодку, стоявшую на якоре за шикарным макетом. Едва мы покинули гавань, как внезапный ливень промочил нас до костей, и потом, промерзших и весьма страдающих от морской болезни, нас через мегафон оповестили, что высадка на остров, к сожалению, невозможна, поскольку волнение на море слишком сильное. Нам все-таки не удалось избежать комизма ситуации. До этого нас уже обманули на одно блюдо во время обеда.