Цыганская жизнь в Вильно
Цыганская жизнь в Вильно
Я пишу не исторические воспоминания, не знаю, будет ли то, что пишу, когда-либо напечатано и, честно говоря, не совсем знаю, почему пишу. Жизнь моя прошла относительно бесцветно и, кроме моих личных радостей и огорчений, которые вряд ли могут кому-нибудь показаться интересными, вспоминать мне нечего. Но, скитаясь в изгнании, одинокий в большом мире и без занятий, я должен как-то проводить время — чернила же и бумага составляют доступную роскошь. Надеюсь, что. меня простят за то, что порой я воскрешаю незначительные детали своей жизни, которые вряд ли могут кого-нибудь занять, но в моей памяти они воскрешают дни, которые кошмар настоящего времени еще не покрыл темнотой.
Зажили мы в Вильно, как кочующие цыгане, табором: безалаберно, но весело и дружно, в полное наше удовольствие. Наш бивуак, иначе его назвать нельзя, состоял из двухэтажного каменного дома, как раз против дворца, где жил Потапов. В верхнем этаже были всего две комнаты. В первой, нашей «парадной», стояла большая библиотека Дохтурова в старинных шкафах из простого некрашеного дерева, такой же его письменный стол и несколько венских, не совсем на ногах твердых стульев. Во второй — громаднейшем зале, сплошь покрытом редкими персидскими коврами, — все четыре угла были огорожены ширмами из камыша, или, вернее, трельяжами, так как материю к ним мы все собирались купить, да так и не собрались, и служили спальнями.
В одном углу жил наш «старшой» Дохтуров, в другом Алеша Философов (впоследствии управляющий дворцом великого князя Павла Александровича 61*), в третьем адъютант Потапова Обухов, впоследствии муж сестры Зайки, в четвертом я. В середине залы стояли четыре умывальные стола, фортепиано, три письменных стола, станки для гимнастики, стол для обеда, примитивные кресла, подставки для седел и ящик с бутылками шампанского. Наши бесчисленные слуги жили в нижнем этаже. Штат этот состоял из трех слуг, четырех рейткнехтов, которые смотрели за нашими верховыми лошадьми, и повара. Денщик Дохтурова Круглов жил со своей женой и годовалым сыном Митькой в отдельном флигеле. Этот Митька, крестник Дохтурова, воспитанный на его средства, как, впрочем, и много других бедных детей, в чине полковника погиб геройской смертью в Маньчжурии.
Круглов был феноменально глуп, но Дохтуров без него жить не мог, хотя Круглов все делал шиворот-навыворот, был ленив и своего полковника не очень баловал. Но в известной практичности ему отказать нельзя было. Так, он изобрел патентованное средство, чтобы утром заставлять своего патрона очнуться — что было довольно мудрено. Кое- как растолкав его, Круглов скорее совал ему в руки Митьку и отходил. От страха уронить его Дохтуров просыпался.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.