«Сплошные козыри ложатся в руку, как угадать, на чем сорвешься ты?»
«Сплошные козыри ложатся в руку, как угадать, на чем сорвешься ты?»
Снимали глупенькую комедию «Крошки на Бродвее». Размалеванная девица с огромным бюстом, в нелепых босоножках на диких платформах пыталась завлечь знаменитого футболиста — прилизанного джентльмена в безупречном спортивном костюме.
— Как он тебе? — Лана ткнула сигаретой в спину оператора, присматривающегося к площадке.
— Этот с откляченной жопой или брюнет-футболист?
— Мы пришли смотреть на Руни. Может, ты забыла?
Когда выяснилось, что раскрашенная девица и есть переодетый Руни, Ава задохнулась от гнева:
— Ну, знаешь! Это… Это уж слишком! Гадость, разврат! — Резко повернувшись, она кинулась прочь.
Лане пришлось терпеливо объяснить скромнице разницу между трюковой комедией с переодеванием и реальным пристрастием мужчины к женским вещам.
— Микки актер. И прекрасный актер. Он бы мог выбрать любую, но высмотрел в толпе красоток тебя и совершенно сохнет от страсти. Это ж фантастика! — Дана слегка задумалась, так ли уж на самом деле пылает страстью Микки к недотроге Две? Но Клиф Оуэн прожужжал ей все уши о любовных страданиях несчастного парня…
На следующее утро чернокожий посыльный доставил в номер Авы огромную белую коробку, скрывающую его вместе с черно-красной шапочкой.
— Здесь розы, ровно сто штук, мэм. Из лучшего магазина Беверли-Хиллз, тут и карточка есть.
«Смотреть на вас, Ава, праздник души. Только смотреть и быть рядом», — прочла Ава на атласной с золотым обрезом карточке.
— Несчастный Микки, — пробормотала она, опуская лицо в охапку длиннющих благоухающих цветов.
Букеты следовали один за другим, так что Аве даже пришлось выставлять их в коридор. В записках же повторялось из раза в раз лишь одно: «Я жду».
— Довольно помучила общенародного любимца? — Уложив торт на крутящееся хрустальное блюдо, Лана облизала пальцы и придирчиво оглядела зашедшую после актерской школы подругу. — Я пригласила на вечер гостей. Скромная вечеринка. Будет твой Микки!
— Нет! Я ухожу. Ты зря это затеяла.
— Да что «это»? Я вас в постель не укладываю. Ты что, не можешь просто посидеть в гостиной и послушать музыку? Поверь мне, насиловать тебя он не станет.
— Да я его щелчком зашибу, — усмехнулась Ава, взглянув на себя в зеркале. — До плеча мне этот оскароносец достанет?..
Когда явился Руни, Лана торжественно представила ему Аву. Влюбленный, оказавшийся не таким уж низкорослым, элегантно поцеловал дамам руки и тут же, склонив голову, пригласил Аву поужинать с ним в ресторане.
— Вы с ума сошли! Вдвоем в ресторан? — взвилась Ава. — Я честная девушка.
— Мне необходимо видеть вас. Только смотреть! — Глаза Микки излучали такое благоговение и восторг, что заподозрить его в развратных намерениях было трудно.
— Хорошо. Но не сегодня. И учтите — никаких поцелуев! Для меня это очень серьезно. Целоваться я буду только с законным мужем.
— Тогда проблема решена — станьте моей женой! — Он опустился на одно колено.
— Не глупите, Руни! — Ава царственно отвернулась и вышла на террасу.
Микки смотрел ей вслед с недоумением — до сих пор он не сталкивался с подобным женским поведением. Если бы не заверения Клифа Оуэна, у него и сомнений не возникло бы в полном к нему безразличии этой весьма странной девицы. Но Клиф, с которым Микки был знаком с детства, все уши прожужжал, как вздыхает по нему новая, многообещающая звезда. И добавил: «Эта девушка — штучное производство. Таких не соблазняют, на таких женятся».
Предложение руки и сердца прозвучало и во время ужина в ресторане. И еще неоднократно — каждый раз, как только Руни удавалось получить согласие Авы на встречу. Он вел планомерную осаду — цветы, подарки, приглашения в ресторан, а она лишь смеялась: «Да вы сошли с ума, Руни!» В конце концов, это стало невыносимо.
— Я уезжаю на три дня с Папиком в Лас-Вегас. Это ключи от дома. Поживи у меня, только не забывай кормить попугая и выключать газ. — Лана задумчиво рассматривала содержимое сумочки — все ли на месте. — Чао, куколка. Веди себя хорошо. Да! Можешь побеседовать у камина со своим героем. Камин располагает к интимности. — Лана заразительно рассмеялась: — Только не бей малыша! Майер не простит тебе потери лучшего комика.
Вечером лил дождь — редкое явление для этих широт. Ава сидела в кресле у камина. Микки, в скромном черном свитере с белым воротничком выпускника колледжа, пристроился на ковре у ее ног.
— …Вот так я стал актером. Орал во все горло и наделал в пеленки. Пятнадцать месяцев от роду — это круто. Но знаешь, я жутко понравился зрителям. Маман потом часто брала меня на сцену. Просто невозможно не стать актером, если родители буквально живут в театре, а ты растешь за кулисами. В шесть лет я уже снимался в кино. Но настоящее чудо произошло, когда меня пригласил в свой фильм Макс Рейнгардт! Он снимал комедию Шекспира «Сон в летнюю ночь». Мне было четырнадцать, но я выглядел на восьмилетнего — такой всклокоченный звереныш.
— Тебе повезло… — нейтрально заметила Ава, которой ни название комедии, ни имя режиссера ни о чем не говорили.
— Еще как! Это было нечто волшебное! Так еще не снимали — заколдованный ночной лес, феи, эльфы и в центре мой герой — смешливый лесной дух Пэк! Мистеру Рейнгардту я очень понравился, он считал меня лучшей находкой. Поле этого меня рвали на части, приглашая в короткометражки. А потом пошли съемки известных пятнадцати серий про шалопая Энди Харди — любителя машин и девочек!
— Знаю, тебе даже дали «Оскара». Это совершенно великолепно. — Она пригладила смешно торчащую на его затылке прядь русых волос. — Ты такой забавный.
— Ты правда так думаешь? — Он удержал ее руку и заглянул в глаза. Интересно, что скрывается за их холодностью? Наверняка вулкан страстей. — Я ощущаю себя Гамлетом у ног Офелии. И я влюблен, как никогда прежде. Ава! Будь моей женой!
Ава вздохнула и только открыла рот, чтоб ответить своим обычным отказом, как он закрыл его ладонью:
— Молчи! Да, я сошел с ума. Я болен. Я ничего так страстно не желаю, как назвать тебя моей женой.
Ава нахмурилась. Про Гамлета она слышала в актерской школе. Только вот с Офелией у них вроде что-то не склеилось. Сейчас и не вспомнить. Но этот милый паренек так сильно любит ее. И Лана права, пора выходить замуж. Ава помнила светящуюся рекламу на Бродвее, когда впервые попала в Нью-Йорк. Движущееся изображение Микки с мячом, величиной с полдома, поразило ее. Знаменитый муж — совсем не плохой вариант.
— Мы даже ни разу не целовались, — нейтрально, чтобы не попасть в глупое положение, заметила она.
— У нас еще столько времени! И ты же предупредила: только в законном браке. — Он изобразил счастливого мужа — умилительная курносая рожица и серьезные голубые глаза! Обычно все его гримасы сопровождались хохотом. Ава не дрогнула. — Ты такая серьезная. Какие-то проблемы? — удивился Микки. — Понимаю! Надо сначала познакомиться с твоими родителями.
— У меня только мать. Но к ней не сунешься. Она ненавидит актеров и на порог не пустит.
— Тогда едем к моей!
Майер метался по кабинету. В центре стоял, понуро опустив повинную голову, Клиф. Натыкаясь на него, Лев каждый раз останавливался и разражался новой гневной тирадой:
— Не понимаю! Как ты мог допустить это? Мне не нужен женатый Микки Руни! Тем более женатый на старлетке! Представляю, какие живописные детали раскопают журналюги про эту принцессу из свинарника. Я же предупреждал — никаких браков!
— Я много раз серьезно говорил с ней, но она просто помешалась на Руни.
— Да и он явно не в своем уме. — Майер ткнул пальцем в цветы на ковре: — Стоял вот тут на коленях и вымаливал разрешение жениться на этой коровнице!
— Вы дали согласие, шеф?! — ужаснулся Клиф. — Тогда их не остановить!
— Я призывал его одуматься… Остановить их должен ты.
— Боюсь, сэр, поздно. Они исчезли.
— Как это? Что за бред?!
— Руни взял отпуск на десять дней — у него как раз перерыв между съемками. Одно хорошо, мне удалось дезориентировать прессу, направив писак по ложному следу.
Майер встал напротив Клифа, впился магнетическим взглядом в его лицо и сказал — как ударил молотом по наковальне:
— Этой свадьбе не бывать!
— Я сделаю все возможное и невозможное. Доверьтесь мне, шеф, свадьбы не будет.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.