«Жизнь улыбается. А что ей остается, когда смеемся мы?»
«Жизнь улыбается. А что ей остается, когда смеемся мы?»
«…Шел Фрэнк по шоссе… Фрэнк шел по шоссе… шел Синатра по шоссе и шептал: «О, Боже! Почему искусство тут на говно похоже?..» Он шептал, что контрабас вроде писсуара. Словно конь со страху вдруг обоссал гитару…» — На нервной почве хорошо сочинялось. В свете луны блестела лента шоссе, к ней пугающе подступал темный лес. Фрэнк шагал прочь от городка, в мотеле которого осталась тройка его друзей. Нет, врагов! Уродов! Три года мечтаний, распевок, шлифовки звучания пошли к чертям. Хватило одного выступления, дабы понять — Железная До, как всегда, оказалась права.
Насовав уезжающим гастролерам кульков со снедью, она прослезилась, но все же не удержалась — лягнула колесо отъезжающего автобуса и крикнула сыну вслед, перекрикивая фырканье мотора: «Можешь не возвращаться, засранец! Я не буду ждать, когда тебя шуганут под жопу!»
…Фрэнк шагал под звездами и молился о том, чтобы Господь никогда больше не позволял ему петь. Ну разве на свете больше нечего делать? Завтра же он найдет себе другое занятие. Будет работать в конторе с девяти до пяти и жить, как нормальный человек. Да, как нормальный!
— Деньги забыл! — Его догнал запыхавшийся Санни. — Бегаешь ты, как лось, я все жиры растряс. Думаешь, мы совсем скурвились, гонорар зажмем? — Он протянул солисту зажатую в потной ладони десятку.
Возвращались они вместе. Фрэнк обнимал за плечи плакавшего от радости толстяка.
На следующий день «Четверка» выступала в приличном клубе в зале для дансинга. Вертелся зеркальный шар, нарядные куколки танцевали возле самой сцены и посылали артистам воздушные поцелуи. После выступления девчонки буквально атаковали музыкантов. В их гостиничном номере до утра не утихало веселье.
«Пожалуй, игра стоит свеч…» — думал Фрэнки, засыпая рядом с рыжей пампушкой, показавшей ему в постели высший класс.
Вскоре женское внимание — восторги, улыбки, флирт и конечно же секс стали своего рода допингом, дающим силы и энергию на новые выступления. Фрэнк заметил, что его пение действует на прекрасный пол одурманивающе. Со временем он понял, как надо подавать ту или иную песню, где подпустить лирики, где затянуть паузу и вести мелодию мягче, так, словно шепчешь на ушко в постели: «Красотка моя, луна над нами, прижмись теснее и послушай мой блюз…» Синатра и не заметил, как сыграло ему на руку отсутствие хорошего музыкального слуха — он пел мимо нот, и с годами такое исполнение стало его «фирменным знаком». А слабый вокал с лихвой компенсировался искусством сводить с ума женщин.
Они путешествовали по стране на автобусах и давали по три-четыре концерта в день. Иногда их площадкой были небольшие клубы с приличной публикой, но чаще приходилось петь в грязных кабаках, где посетители дули пиво, свистели, топали во время стриптиза и не стеснялись в выражениях, прогоняя со сцены непонравившихся артистов. Гримерками музыкантам служили зловонные туалеты, пропахшие блевотиной, мочой и дешевыми духами. Гонорар иногда выдавался в виде несъедобного обеда, а иногда достигал пятнадцати баксов на каждого.
Очень скоро ребята поняли, что Гарри из цирка был прав: без шуточек такую публику не зацепишь. После удачного выступления в клубе «Лосиная усадьба» они потягивали виски в углу за служебным столиком и обсуждали только что завершившийся концерт.
— Пруха пошла! — Престо щелчком подозвал официанта: — Жрачки, шеф. На всех…
— Фрэнки спас дело. Вы поняли, мужики? Честное слово! — Круглая физиономия Ларго сияла от возбуждения. — Как он сегодня разразился речью насчет клозетного турне — народец заинтересовался!
— Так задолбали же! Куда ни приедем — везде вонища и звуки спускаемой в унитазах воды. — Фрэнк чувствовал себя героем дня.
— Если честно, мне все это до жопы. — Со смиренным видом Бено перебирал четки. — Главное, чтобы телки были.
— А меня волнует, да, волнует творческий успех! — разволновался Ларго, не принимавший участия в сексуальных разминках. Пока друзья срывали цветы наслаждений, Санни, забившись в угол, спал как сурок.
— Да какой тут творческий успех?! Не в консерватории выступаем. И мы — не оркестр Бенни Гудмана и не воздушные акробаты. Мы даже на элементарный стриптиз не тянем. — Фрэнк с оживлением принялся за принесенное официантом рагу.
— Ну мы-то с Бено еще можем раздеться, — Престо скривил тонкие губы. — Но Ларго и тебе, Синатра, не советую. Придется, старик, нажимать на анекдоты.
— Заткнись! — Фрэнк сатанел, когда шуточки касались его внешности — «метр с кепкой», «соплей перешибешь»… — Я солист! Бабы клюют на меня! И без меня вам хана, парни. Выеживаться будете сами. — Толкнув стол, он попер на Престо с кулаками.
— Ай, какие мы гордые — вискарь на штаны льем! — Престо подхватил упавший от толчка стакан и встал перед Синатрой. — Мышиный жеребчик!
Фрэнк в мгновение ока обрушил графин на его голову. Но шляпа спасла Престо и на этот раз…
Спустя несколько минут разговор вновь потек по мирному руслу. Было понятно: успех «клозетного турне» сильно зависит от публики. Если в зале собираются преимущественно мужики, успевшие здорово поддать, лирикой их не прошибешь — нужны шутки.
— Вот вам свежая история. Она произошла с нашим аккордеонистом толстяком Ларго — вот с этим ушастым симпатягой. Ларго — по-итальянски «медленно». А наш толстяк никогда не торопится. — Фрэнк похлопал по плечу покрасневшего парня и продолжил доверительным тоном: — Ларго очень любит свою утку. Он взял ее в турне и везде таскает с собой. Вчера он даже прихватил ее в кино. Кассирша возмутилась: «С уткой нельзя!» Тогда наш маэстро зашел за угол, запихнул утку в портки, купил билет и прошел в зал. Фильм идет, Ларго забыл обо всем… Утка начала беспокойно возиться, и наш жалостливый музыкант расстегнул ширинку, чтобы птичка могла высунуть голову и подышать. Ну а рядом с ним сидела дама с мужем. Симпатичная крошка, да, Ларго? Видите, он покраснел! Так эта леди повернулась к мужу и говорит: «Ральф, этот тип рядом со мной выложил наружу свой пенис». Ральф ей: «Он что, пристает к тебе?» Она: «Нет». «Ну и прекрасно! Не обращай внимания и смотри фильм». Через несколько минут крошка снова толкает мужа в бок: «Ральф, его пенис…» Муж: «Я же сказал тебе — не обращай внимания!» Жена: «Не могу — он клюет мой попкорн!»
Хохот из зала был наградой шутнику. Контакт с публикой установлен, можно переходить к пению. Фрэнк чувствовал себя на сцене все свободней. Постоянно подмигивал кому-то в зале, всячески подчеркивал свой интерес к зрительницам. Поклонницы не давали ему прохода — в постели тщедушный Фрэнк превосходил самые пылкие их ожидания. В детстве все хихикали над худеньким мальчонкой и он не пони — мал почему. Пока во дворе мальчишки не объяснили: «У тебя причиндал как у взрослого дяди». Вначале он стыдился такой анатомической особенности, потом понял: выпячивающие под животом брюки — это клево! И девчонки визжали, замечая это. Пришлось, правда, купить брюки пошире, чтобы избежать конфуза на сцене.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКДанный текст является ознакомительным фрагментом.
Читайте также
Глава 5. Мик «О сладостно-горьком открытии Мика, когда он обнаруживает, что возвратился из водной могилы, в то время как друг променял эту жизнь на свой крошечный участок земли»
Глава 5. Мик «О сладостно-горьком открытии Мика, когда он обнаруживает, что возвратился из водной могилы, в то время как друг променял эту жизнь на свой крошечный участок земли» Я был уверен, что я умер. Я проснулся на берегу, и небо, и море были черны, как смоль. Слепящий свет
«ЧТО СМОЛОДУ ДАЁТСЯ — НА ВСЮ ЖИЗНЬ ОСТАЁТСЯ»
«ЧТО СМОЛОДУ ДАЁТСЯ — НА ВСЮ ЖИЗНЬ ОСТАЁТСЯ» Хороша степь кубанская! Колышутся, шумят колосья на ветру: от Краснодара — центра Кубани — и до самой Шкуринской стоят хлеба. Тучные колосья золотистыми волнами, словно взапуски, неслись навстречу.И чудилось мне, будто шепчут
«Мы смеемся, хотя и плачем…»
«Мы смеемся, хотя и плачем…» Мы смеемся, хотя и плачем, Рай-то заперт, другого нет. «А могло бы быть все иначе», — Протестуя, сказал поэт. Так и умер, устав томиться. Он не мог воплотить мечты. А вокруг щебетали птицы И бездумно цвели цветы. Просто так, от земного
«Когда простую жизнь я скукой рассеку…»
«Когда простую жизнь я скукой рассеку…» Когда простую жизнь я скукой рассеку И мне надоедят стихи, дела и лица, Я брошу всех и все, поеду в Мексику, Чтоб телом и душой кой-как расшевелиться. Из Калифорнии, минуя Гуаймас, У Рио-дель-Норте, восточней Аризоны Я в прерию
«Я проиграл жизнь. Я воевал когда-то…»
«Я проиграл жизнь. Я воевал когда-то…» Я проиграл жизнь. Я воевал когда-то, Но не зарезал никого И не казнил. В роду прапрадеда и деда — все солдаты. Отец — отменно воевал И ревностно служил. Как билось сердце мальчика-кадета, Переполнялось гордостью к отцу, Когда драгуны
«Скудерия» снова улыбается
«Скудерия» снова улыбается – Все вы высказали мне свое мнение, поэтому по окончании тренировки я, не дожидаясь вас, позвонил Коммендаторе в Модену. Передал ему ваши аргументы… и, в конце концов, получил указание, чтобы мы действовали по своему усмотрению.Казалось,
Ванька улыбается, Ванька ворчит
Ванька улыбается, Ванька ворчит — Слово имеет товарищ Фокин.Фокин как и Кичин: молодой, партийный, из ведущих. Но путь к верхам у него иной: с шестнадцати лет пошел он коногонить, затем — взрывником, горным мастером, и так — вплоть до начальника участка.Смотрю на него с
9. «Когда человек приходит к власти, его куры и собаки возносятся на небо»: Жизнь с неподкупным человеком (1951–1953)
9. «Когда человек приходит к власти, его куры и собаки возносятся на небо»: Жизнь с неподкупным человеком (1951–1953) Теперь мама входила в новую партячейку, состоящую из нее, товарища Тин и третьей женщины, бывшей подпольной ибиньской коммунистки, с которой мама поладила.
Глава 18 Когда бороться и когда отступать
Глава 18 Когда бороться и когда отступать Одно из самых ярких воспоминаний моего детства: поднимаясь по лестнице на второй этаж к нашей квартире, я впервые в жизни услышал, как плачет мама. Это случилось в 1945 году, когда мне было девять лет. Мама гладила на кухне папины
Наполеон I: «Остается жизнь, которую ты прожил»
Наполеон I: «Остается жизнь, которую ты прожил» Я натолкнулся на брукнеровского «Наполеона» в начале семидесятых и не мог преодолеть искушения попробовать сыграть Наполеона. Мне показалась близкой позиция Брукнера в отношении к прославленному во всем мире императору. К
Деньги мешают, и когда их нет, и когда они есть
Деньги мешают, и когда их нет, и когда они есть Я никогда не была богатым человеком. Но не потому, что мало получала, — просто, как в юности, так и не научилась правильно распоряжаться деньгами. Деньги мешают, и когда их нет, и когда они есть. Вещи покупаю, чтобы дарить. Одежду
Деньги мешают, и когда их нет, и когда они есть
Деньги мешают, и когда их нет, и когда они есть Я никогда не была богатым человеком. Но не потому, что мало получала, – просто, как в юности, так и не научилась правильно распоряжаться деньгами. Деньги мешают, и когда их нет, и когда они есть. Вещи покупаю, чтобы дарить. Одежду
А жизнь остается прекрасной всегда…
А жизнь остается прекрасной всегда… Слова этой песни, несколько переиначенной на свой лад, Николай Лавицкий любил повторять.10 марта 1944 года, когда самолеты оторвались от взлетной полосы аэродрома в Кумторкале, он пропел своим ведомым: «А жизнь остается прекрасной
Прибавочная стоимость остается прибавочной стоимостью, эксплуатация остается эксплуатацией
Прибавочная стоимость остается прибавочной стоимостью, эксплуатация остается эксплуатацией Данная зависимость, установленная Марксом в «Капитале» на основе огромного фактического материала, продолжает существовать и в наше время. Прибавочная стоимость остается