Глава 25. Учиться жить

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 25. Учиться жить

Это время успехов. Они нерегулярные, но они есть, этого не отнимешь. Начиная с самостоятельного дыхания, которому я училась заново, и постепенного освобождения от аппарата ИВЛ, я совершила и другие важные завоевания. Они все трудные, неполные, тяжело доставшиеся. Но каждый успех меня ободряет, наполняет сердце несокрушимой решимостью.

Как то, что я смогла сделать несколько шагов. Это целая история, но я уже поднимаюсь сама, чтобы пересесть в кресло. И вот уже иду дальше: я рискую выйти в коридор. Разумеется, в сопровождении. Один человек справа, другой слева, и сзади кресло на колесиках с баллоном кислорода, готовое принять меня в случае неудачи.

Ходьба — это целая техника! Во-первых, есть неправильное положение позвоночника относительно таза, над которым я работала на своей «гладильной доске». Во-вторых, постоянная потеря равновесия из-за движения тела. Надо сначала подумать: перенести вес тела на одну ногу, потом на другую. Начнем с правой ноги: она весит целую тонну… Потом сложный момент: движение таза и упор на левую ногу. Я медленно ковыляю. Раздаются аплодисменты. Это значит, что я совершила подвиг? В реанимации это такая редкость, чтобы пациент покидал палату на своих ногах. Смотрите, она идет! Как будто сцена из Евангелия. Я сделала два шага… Вы уверены? Так много? Я улыбаюсь: в мечтах я хожу уже давно!

Я в ужасе от того, что услышала! Это не мой голос, это голос пьянчужки! Да, снова стать собой будет непросто.

Огромное удовлетворение. Но это равновесие настолько хрупкое! У меня больше нет мышц, они растаяли с безумной скоростью. Хорошенько следите за мной, я могу упасть в любой момент. И я должна думать о дыхании, и все сильнее ощущаю покалывания в боку. Деннис, кинезиотерапевт, в восторге: он так счастлив. Как будто он мой родственник. Теперь кинезиотерапевты для меня очень важны. Куда важнее, чем большие ученые, которые всегда держатся на внушительном расстоянии.

Вернувшись к кровати, я бросаю взгляд в окно. Я удивлена тем, что деревья стоят без листьев, застывшие под серым небом. Мое последнее воспоминание об улице относится к тому времени, когда меня привезли в больницу: был жаркий летний вечер, пышно зеленели деревья. Времена года проходят, а я этого не замечаю. Лето пробежало, не дожидаясь меня.

Освобождение от поводка аппарата искусственной вентиляции легких позволяет совершить еще один важный рывок вперед: я снова могу говорить. Согласна, не так, как та, бывшая Анжель, но я могу издавать звуки, и меня даже понимают.

Для этого мне надо сменить канюлю[7]: поставить модель, которая на самом деле служит пробкой и позволяет воздуху проходить через рот, а не через шею.

Готово. Меня подбадривают:

— Попробуйте… Скажите «да», «нет», «здравствуйте», «до свидания».

Столько времени я не произнесла ни единого слова. Мой голос, должно быть, чертовски заржавел!

Попытаемся. Как? Получается? Уже?

— При… вет…

Вокруг меня радостные лица. Они не просто улыбаются, они откровенно смеются. А я — нет! Я в ужасе от того, что только что услышала! Я говорю себе: «Нет, нет, это невозможно, поставьте мне старую канюлю!» Но так я только думаю, потому что предпочитаю молчать! Голосовые связки еще действуют, но как… Голос, как у женщины, которая пьет днем и ночью! Моя первая мысль о внучках: они теперь не узнают свою бабушку. Это не мой голос, это голос пьянчужки! Я тайком, тихонько пробую снова: «Да, нет, привет…» Брр! Звук ужасен. Глухой, металлический. У меня от него мороз по коже. Другие находят это великолепным. Да, именно так: я должна привыкать к тому, что я совершенно не похожа на ту, какой я себя все еще считаю. Снова стать собой будет непросто.

Я уверена, что никогда еще не уходило столько времени на то, чтобы съесть так мало! Перерасход огромный, но зато сколько удовольствия!

Днем мне вставляют канюлю-пробку, которая позволяет говорить. На ночь снова подключают к аппарату ИВЛ. Очень быстро я избавляюсь от первых сомнений: я предпочитаю иметь чужой голос, чем оставаться немой. Не так давно я была невидимым существом среди живых. А теперь достаточно нескольких ночей без слов, чтобы я почувствовала себя отрезанной от мира.

То же самое и с едой: успехов добиваться трудно, но они налицо. «Большой» постановил, что я должна привыкать к нормальному питанию. Я полностью его одобряю. Когда в определенные часы мне приносят поднос, я испытываю настоящее наслаждение. Еда — не просто физиологическая потребность, это культурный акт. Зонды и пилюли не насыщают нас, сколько бы калорий они ни давали. Мы сыты только тогда, когда в процессе участвовали все чувства: вкус и обоняние, разумеется, но еще и зрение, прикосновение. И слух, если возможно. Потому что хорошую трапезу делят с другими, а вкусные блюда развязывают языки.

Конечно же, мне пока не приносят антрекоты или дымящуюся тушеную капусту. На столике над моей кроватью стоят только жидкие блюда, что-то вроде супа или компота. Вместо вилки и ножа я орудую двумя шприцами. Разумеется, без игл. Это своего рода капельница. Одна моя рука помогает другой. Я должна набрать немного супа в пластиковый шприц, поднести его ко рту и выдавить немного супа под язык. Главное, не на язык, иначе я задыхаюсь. Достаточно крупинки картофельного пюре, чтобы нарушился весь процесс. Маневр должен быть точным, так как всегда есть возможность сбиться с пути.

Я уверена, что никогда еще не уходило столько времени на то, чтобы съесть так мало! Перерасход огромный, но зато сколько удовольствия!

Идут дни, и в этом я тоже одерживаю маленькие победы, и миссия становится все менее невозможной. Медсестра записывает то, что я глотаю, чтобы сравнить с тем, что поступило через зонд. Медленно, но верно количество того, что поступает через рот, достигает того, что поступает прямо в желудок.

В реанимацию не разрешают приносить цветы. Ни розы, ни лилии, ни орхидеи, чтобы оживить мою палату. Цветы считаются источником бактерий. Друзья, которые рискнули прийти с букетами, вынуждены были их оставить при входе. Тогда они придумали кое-что другое. Иоланда и Мишель приносят мне йогурт! Отличная идея. Правда, я еще не доела их подарок к тому моменту, когда они ушли. Мне понадобилось добрых два часа, чтобы с ним справиться. Настоящее сражение! В обычное время я бы расправилась с этим йогуртом двумя движениями столовой ложки.

Наконец есть еще один важный прогресс. Как с моей точки зрения, так, надеюсь, и с точки зрения других: я все меньше похожа на колдунью, вернувшуюся из небытия. Мое зрение улучшается, как и мой слух. Рэй купил мне очки. Благодаря этим очкам один мой глаз теперь не закрыт повязкой. Достаточно приклеить призмы к стеклам. Это не самые красивые очки, как вы понимаете, но в них я не такая уродина!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.