Глава 11. Электронная тревога

Глава 11. Электронная тревога

Мой брат Поль возле моей постели. Я его узнала. Я так привыкла к темноте, что кажется, будто вижу тех, кто пришел меня навестить. По-моему, Поль впервые пришел ко мне в больницу. Я счастлива чувствовать его рядом. Родственные связи — это так важно. Пять братьев и сестер — целое племя. А племя полезно, если нужно защищаться. Я не слишком хорошо слышу разговор, но до меня доносится слово «гроб». И мое расположение духа сразу меняется: смутное ощущение счастья продлилось недолго. И снова душу как будто окутало ледяное покрывало. Проклятие, как же им сказать?! Как заставить их понять…

Поль разговаривает со мной.

Его голос дрожит. Как будто он вот-вот заплачет:

— Анжель, маленькая моя сестренка, ты же не уйдешь, не попрощавшись со мной? Ты же не поступишь так с нами? Ты же не уйдешь вот так, ничего нам не сказав.

Я заканчиваю фразу за него: «Без единого слова, без улыбки». Но я все время произношу слова, все время улыбаюсь! Вот только не сейчас: на моем лице гримаса печали. Я дрожу, я икаю от боли. Моему брату удалось заставить плакать мое каменное тело.

И тут раздался голос в коридоре:

— Прошу вас, идите сюда! Быстрее! Здесь проблема!

Аппараты начинают звенеть.

Монитор кардиографа, который измеряет электрическую активность сердца, волнуется. И Поль тоже.

Те, кто входит в палату, намного спокойнее.

— Не волнуйтесь.

— Что происходит? Что-то случилось? Она же не умирает?

Ему не отвечают. Он забывает, что для них я уже мертва. Для них я всего лишь тело, подключенное к аппаратам. Это просто механика, и ничего больше.

В конце концов аппараты успокаиваются. Поль, без сомнения, как и все мои близкие, остается в состоянии глубокого недоумения. Надо ли радоваться, когда аппараты гудят или когда они сходят с ума? По сути, если я умираю, то, значит, все еще жива!

Мне так бы хотелось ему ответить. Эта электронная тревога не была знаком смерти. Совсем наоборот: она — проявление жизни. Моей жизни.

Сам того не подозревая, Поль сообщил мне, что я могу заставить эмоции выйти из неподвижного тела. Мне удается кричать с помощью аппаратов, к которым я подключена.

Так, совершенно бесконтрольно, мое сердце начинает биться быстрее. И это не просто мое ощущение. Потому что вокруг начинается суета, и я слышу, как говорят о тахикардии.

Возможно, они поймут: если мое тело реагирует, значит, мой ум жив. Если мое сердце бьется быстрее, значит, оно мучается. Возможно, но необязательно. Совсем необязательно. Для них это всего лишь механический феномен. В их глазах я тоже машина. Машина, у которой бывают сбои, это логично, так как она выработала свой ресурс. Великая новость, которую мне принес Поль, уравновешивается горьким умозаключением: я научилась кричать, но меня никто не слышит.