СЕРЬЕЗНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ И НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

СЕРЬЕЗНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ И НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

– Ха-ха-ха!

– Охо-хо-хо!

– Ну, штурман, потешил!

Кроме табачного дыма, кают-компания «Веймута» наполнилась еще и хохотом. Долго не могли успокоиться «морские волки». Наконец сам капитан сквозь слезы из себя выдавил:

– А ну валяй, рассказывай еще раз! Несколько голосов сразу стали требовать:

– Про козу давай!

Но рассказывать уже больше и не нужно было. Одного слова «коза» оказалось достаточно для того, чтобы капитана скрючило от нового приступа смеха. Второй штурман так зашелся, что едва не проглотил дымящейся трубки. А шкипер встал на четвереньки и заблеял: «Бе-е-е!» Веселью не было границ.

– Да, – проговорил капитан в тишине и задумчивости, какая бывает после шума и хохота, – уж это, я понимаю, приключения! А по книге выходит, что ты все больше священное писание читал.

Еще похохотали.

– Нет, – вставил свое слово капитан, – наверное, ты ему сам все не по правде рассказал.

– Клянусь честью моряка, говорил все как есть!

– Стало быть, он забыл или напутал что-нибудь…

– Так ведь у него же мои бумаги были.

– Какие еще бумаги?

– Писанные и переданные ему вот этой самой рукой! – отвечал первый штурман, вытянув вперед свою руку, на которой опытный взгляд без труда различил бы и следы цепей, и царапины, нанесенные то ли в труде, то ли в драке.

– Брешешь!

– Слово моряка! Спросите госпожу Дамарис Даниель из Бристоля, дело было у нее на глазах, в ее доме, где я тогда квартировал.

Если бы в ту минуту «Веймут», стоявший на Плимутском рейде, взял курс на Бристоль и кому-нибудь из команды вздумалось проверить слова первого штурмана, то, безусловно, госпожа Дамарис оказалась бы налицо. Да, мореход Александр Селькирк останавливался у нее… дай бог память… лет с десяток тому назад. Грубоватый господин, ну, моряк как моряк, зато денег у него тогда было хоть отбавляй. Платил за квартиру исправно. Да, беседовал он с каким-то сочинителем (имени не припомню) и рассказал ему свою историю. Все верно, только надо учесть, что узнала все это госпожа Дамарис от того же Селькирка. Нет, сама она видеть ничего не видела. Но он ей так сказывал. (Попали эти «факты» даже в Британскую энциклопедию и приводились в ней по меньшей мере до издания шестнадцатого, до наших дней.)

– Ладно, – проговорил первый штурман, – я на этого сочинителя не в обиде. Пусть его пользуется за счет бедного моряка.

– Хозяин, за рукописью пришли!

– Сейчас, сейчас, – отозвался Дефо, не отрывая глаз и руки от бумаги.

Но пришедший уже стоял на пороге.

– Все пишешь? – загремел он. Это был Тейлор, издатель.

– Все пишешь, – шумел он, – а печатать когда? Наборщики ведь простаивают.

Кивком головы Дефо указал на кипу листов, лежавших на столе. Осторожно издатель взял уже написанное. Разве можно сравнить этот жест с движением тех же рук, которые месяца два-три тому назад взяли у него точно такую же пачку исписанной бумаги!

«Ну, – сказал тогда Тейлор нехотя, – оставьте. Посмотрим, что ваша писанина потянет…» И не прошло трех месяцев, а как переменились и движения рук, и голос! Сам пришел. До чего осторожно бумажки складывает. Странички разглаживает и укладывает листы поровнее.

А тогда стоял Дефо со своей рукописью перед этим еще молодым, но располневшим человеком, который смотрел на него и вроде бы не видел. Нет, издатель знал прекрасно, кто был перед ним. Еще бы! Приметы и в полицейском листке были обозначены. Все читали: смуглый, нос крючком. А вот и родинка! Этот знаменитый прыщ, то ли родимое пятно, то ли бородавка, выводивший всех из себя. Да, Тейлор, как и все, достаточно знал этого субъекта. Знал, что ему иногда руку министры подают, а иногда ни в один порядочный дом его не пускают. Вот и сейчас, чего он именно к нему явился? Всю издательскую улицу, должно быть, обошел, и, видно, везде отказ…

Это была правда. Один за другим издатели закрывали перед ним двери. И они его тоже знали. Потому и закрывали, что знали.

– Если ты, скотина, задержишься у моего порога еще несколько минут, я позову констебля, и тебя опять препроводят туда, где тебе место!

Говорили еще и по-другому, но, в сущности, то же самое:

– Не вовремя, друг ты мой, здесь у нас появился. Говорили просто:

– Проваливай!

Тейлор также знал, что хлопот с ним не оберешься. Кто же станет отрицать, что у этого человека перо в руке? Перо даже слишком бойкое! А это что он такое приволок? Не прикасаясь к протянутой ему рукописи, Тейлор покосился на заглавие. «Эк его, во всю страницу накатал!» Он заметил слова: «Необычайные приключения… моряка из Йорка… Написано им самим».

– Где взял? – спросил Тейлор у Дефо, потому что был этот щелкопер такой же «моряк», как он, Тейлор, индийский раджа.

Вместо ответа Дефо постучал пальцем по лбу.

– Опять обман, значит? – спросил Тейлор.

– Честный обман, – отвечал Дефо.

– Обман есть обман, – не уступил Тейлор, но в самом звуке слов Дефо услыхал он голос опыта, умудренности, которую сам Тейлор выше всего ценил в людях.

– Кому сейчас выдумки нужны, – все еще не сдавался он, – когда правды сколько хочешь? Сейчас каждый купец такого порасскажет…

– Эта выдумка правдивее правды, – сказал Дефо. И опять Тейлор услыхал все тот же авторитетный голос, который, случалось, само правительство выслушивало.

– Ладно, оставьте, посмотрим, что ваша писанина потянет.

Издатель взял рукопись, но так, что чуть было не рассыпал всю по полу. Он читать ее, понятно, пока не стал. Издатель до чтения охотником не был да и в грамоте был 1 не слишком силен.

И вот тот же Тейлор. Как бережно те же руки обращаются с исписанными листками… Дефо положил на мгновение перо.

– Пиши! Пиши! – забеспокоился Тейлор, уже совсем собравшись уходить.

Мельком кинул он взгляд на первую страницу и разобрал слова: «Новое путешествие вокруг света».

– Далеко же ты, брат, собрался! – отметил Тейлор, однако с удовлетворением.

– Ты, – продолжал он, – уж по первому разу вкруговую поезжай, – Тейлор как бы опоясал руками земной шар, – а потом, бог даст, глядишь, и вдоль всей вселенной поедем.

Он показал путь, как мы бы теперь сказали, по меридиану.

– Не выйдет, – отозвался Дефо, опять взявшись за перо, – не поверят.

– Как не поверят? – изумился Тейлор. – Обязательно поверят! Ты только пиши.

– А ты сам-то первую часть читал? – спросил Дефо.

Тейлор даже обиделся.

– Разве мое дело читать? Если я читательством займусь, кто же книги выпускать станет? Или ты, вместо того чтобы писать, пойдешь торговаться с наборщиками? Издателю читать некогда, издатель и не читамши должен учуять, чего писанина стоит.

Он так выразительно изобразил способность издателя постигать смысл книги, не читая ее, что Дефо даже рассмеялся.

Но и попробуй опиши все как есть! Поймай между двумя жестами целую жизнь, всю судьбу его. Попробуй глаза эти передать, в которых и плутовство, и проницательность, и тупость, и такое в самом деле цепкое чутье. Пользуешься приключениями… Ездишь в далекие земли, хотя бы на бумаге. А зачем? Вот идет жизнь без приключений, без главы первой и тома второго, а все время идет, и все время совершается с нами все, что совершиться может. И это самое важное, самое интересное, но попробуй опиши!

– Ладно, заболтались! – сказал Тейлор. – Побегу я! А ты пиши. Вечером-то я еще приду.

«Что-то он чересчур полноват стал, – подумал, глядя вслед издателю, Дефо, – и одышка его, видно, мучает. Так он долго не протянет».[21]

Как только за Тейлором закрылась дверь, Дефо поднялся и подошел к книжной полке. Сплошным слоем, до потолка, виднелись во всю стену переплеты. В кабинетном море Дефо чувствовал себя хорошо. Книги вроде бы сами попадались ему под руку и открывались на нужной странице.

После «Приключений Робинзона» Дефо строчил роман за романом. Вернее, выпускал роман за романом. Книги следуют друг за другом так плотно или даже движутся параллельно друг другу, а подчас теснятся в такой густоте, что представить себе, когда и как в самом деле все это было написано, практически невозможно.

Возьмем 1722 год. Он считается у Дефо «годом чудес», временем исключительной производительности. Выходят «Хроника о чуме», «Моль Флендерс», «Полковник Джек». Это вершины, которые видны на литературном горизонте до сих пор. А если мы подойдем к тому времени ближе, то увидим, помимо «Дневника чумного года», еще и специальное сочинение о мерах но борьбе с чумой. Тогда же вышли в двух томах политические письма Дефо. Его же сочинение «Сватовство священника», опять-таки специальный трактат на тему о матримониальных проблемах служителей церкви. Если нам это не особенно интересно, то, насколько тема занимала самого Дефо, говорит хотя бы объем этого труда – триста пятьдесят страниц. И это еще не все! В том же году Дефо выпустил «Краткий очерк о парламентских дебатах», а также «Историю архиепископов и епископов, которые подвергались гонениям со времен Вильгельма Завоевателя до настоящего времени», то есть за семь столетий – с XI по XVIII век. Правда, очерк довольно краткий, в семьдесят пять страниц. Но ведь и семьдесят пять страниц написать надо, добавив их к тысяче с лишком тогда же написанных страниц. Не говоря уже о том, что все это время Дефо непрерывно продолжал сотрудничать в журнале Миста, в журнале Эпплби, и в «Ежедневной почте».

В приключенческо-морском жанре ничего подобного «Робинзону» Дефо по уровню, конечно, не написал. Но сколько вообще им написано о море! Не говоря о «Приключениях и пиратстве капитана Синглтона», книге, пусть не великой, но все же первостепенной, у него появился целый ряд морских «Путешествий», в том числе действительно «Новое плаванье вокруг света». Он написал несколько отдельных пиратских биографий и «Всеобщую историю пиратства». В 1719, «робинзоновом» году вышел «Король пиратов, или Отчет о знаменитых предприятиях капитана Звери», а в следующем вместе с «Капитаном Синглтоном» появился «Исторический очерк плаваний и приключений Уолтера Ралея».

О сомнительных «героях дна» вовсю тогда писала пресса. Но один Дефо опубликовал переписку с Джеком Шеппардом. Конечно, «переписку», но Джек от нее пе отказывался, как и Селькирк не прочь был признать свою причастность к книге, будто бы «написанной им самим».

«Весь год был он занят подготовкой своего „Путешествия по стране“», – пишут биографы про год 1723-й. Но, должно быть, так будет точнее: был занят и «Путешествием по стране», потому что в том же году вышла еще «История Петра».

У Дефо, возможно, и черновиков не было. Вариантов тоже. Некогда было сводить и сюжетные концы с концами. На обложке «Полковника Джека» обещано, что в конце книги он сделается генералом и будет участвовать в яковитском восстании, но за то время, пока Дефо писал, переменилась политическая обстановка, и касаться яковитов стало опасно, так что Дефо своего обещания не исполнил, а в заглавии все осталось. Наверное, так оно и было: половина рукописи уже в типографии, а вторая еще на столе.

Подыскивая место, где бы переправить своего героя через горы, Дефо хотел взглянуть на карту.

Горы вдруг качнулись. Дефо решил, что у него слишком устали глаза за целые сутки почти непрерывного писания. Хотел поморгать глазами, но тут же почувствовал, что болят не глаза, а сам мозг. Механическая, годами развитая способность всему подыскивать название подсказала ему и в эту минуту: удар в сознание изнутри. И все исчезло.

– Хозяин, за рукописью пришли! Из кабинета никто не отзывался.

– Все пишешь? – пришедший встал на пороге. Тейлор увидел все и сразу все понял.

– Лекаря! – крикнул.

А сам уже расстегивал ворот и искал пульс на руке, возле которой лежало перо. Сам живший на одних кровопусканиях, издатель, не по годам располневший, прекрасно знал, как это бывает.

Найдя пульс, слабый и прерывистый, он настолько до глубины души огорчился, что чуть было не сказал вслух:

– Наборщики опять простаивают.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.