СУДЬБА ГЕРОЯ И АВТОРА
СУДЬБА ГЕРОЯ И АВТОРА
Он среднего роста, худощавый, около сорока лет, смуглый, полосы темнокаштановые, носит парик, нос крючком, подбородок выдается, глаза серые, в углу рта большое родимое пятно. Родился в Лондоне, долго торговал галантерейными товарами на Свободином дворе у Хлебного холма, а теперь владеет кирпично-черепичной фабрикой возле плотины Тильбюри в графстве Эссекс. Кто обнаружит означенного Даниеля Де Фо и сообщит одному из чиновников или мировых судей ее величества, тот, да будет ему известно, получит пятьдесят фунтов стерлингов, каковая сумма, по приказу ее величества, немедленно в момент оповещения будет выплачена.
«Лондонская газета» от 10 января 1703 года
Как рассказать о писателе, в жизни и книгах которого факт не отличишь от вымысла?
О Дефо говорили и говорят, что если бы он описал свою жизнь, то получилась бы книга, достойная его романов – авантюрных. В таком случае естественно допустить, что и автобиография Дефо разделила бы участь его книг. Они преимущественно стали чтением историков, а «Приключения Робинзона Крузо» для большинства сократились по объему и содержанию до варианта детского. А ведь за пятьдесят лет литературной деятельности из семидесяти всей жизни он издавал газеты: в пользу короля, против короля, в пользу вигов против тори, в пользу тори против вигов, как бы против вигов в их же пользу, будто против тори (с их благословения) и – от своего собственного имени (не называя имени);
писал памфлеты: против католиков в пользу англикан, против англикан в пользу диссентеров и – против себя самого (в защиту себя самого);
выдвигал проекты: по торговле, мореплаванию, разведению скота, образованию, стекольному делу, улучшению нравов и о том, как следует составлять проекты;
составлял отчеты: об урагане, чуме, парламентских дебатах и – о появлении призрака;
сообщал о событиях в Англии, во Франции, в России, в Америке, в Индии и – на Луне;
опубликовал романы-исповеди от лица моряка, заброшенного на необитаемый остров, глухонемого, мальчика, выросшего сиротой, воина-наемника, потаскухи среднего разбора, пирата, потаскухи высшего разряда, разбойника с большой дороги и еще ряда лиц (за исключением своего собственного);
написал истории пиратов, Карла XII, воссоединения Англии и Шотландии, Петра I и, наконец, полную историю привидений.
И вот из множества названий – одно, из полувековой писательской деятельности – каких-нибудь два месяца… Таково положение «Робинзона» в наследии Дефо. А каково положение биографа? Если сам Дефо славился умением правдоподобно выдумывать, то у наиболее надежных исследователей в руках оказываются какие-то неубедительные факты. Получается непохоже! Вместо моря и кораблей видим мы потоки чернил, проливаемых ради сухопутной полемики. Видим торговца, видим публициста, поглощенного заботами тех дней, что давно миновали, – одним словом, кого угодно, только не автора приключенческих книг, овеянных духом дальних странствий.
Ко всем трудностям добавляется еще одна. Несмотря на успех, Дефо считал, что поняли его неправильно. Как же быть? Современникам и последующим поколениям в записках Робинзона нравилось все то, что нравится и нам с вами: плавания, пираты, необитаемый остров – короче, приключения. Современников понять нам нетрудно, а как понять автора, который говорил, что читать его книгу надо иначе и что дело совсем не в острове?
Всему, что исходит от Дефо, верить надо с осторожностью. Самые серьезные биографы, бывает, переходят из крайности в крайность, когда наскучит им непрерывная предположительность – «вероятно», «возможно», «скорее всего» – и начинают они говорить решительно: «был… видел… описал», полагаясь на уверения самого Дефо, что он будто был и видел. Один скептик по этому поводу заметил: «Ведь он и про Северный полюс писал!» Действительно, все, что мы знаем только от Дефо, не имея возможности проверить по другим источникам, требует бдительности. Полная правдоподобия и все же чистейшая выдумка, или не совсем выдумка, но все-таки фантазия, хотя и на основе действительных фактов, – ото был дар, «хлеб» и основной метод Дефо. В этом и заключается его принципиальный вклад в развитие литературной «техники». Подобно своему современнику Ньютону, сыгравшему фундаментальную роль в точных науках, Дефо выявил и освоил в литературе некие основополагающие законы, которые служат писателям до сих пор, как физикам – закон инерции, телеге, автомобилю и самолету – колесо, а костюму – карман. Выдумка получалась у него иногда в самом деле достовернее факта, верно выражая суть вещей. Однако, незаменимая в искусстве, выдумка мешает в исследовании, которое должно иметь в основании реальность. Какая же жизнь легла в основу книги?
О Дефо известно немало. Кое-что дошло прямо от современников, многое было выявлено впоследствии косвенным путем.
Краткие сведения о Дефо содержались в писательском справочнике, вышедшем еще при его жизни. На исходе XVIII столетия, того самого, первую треть которого видел Дефо, была опубликована его первая основательная биография, принадлежавшая Джорджу Чалмерсу (1785). На работу ссылаются до сих пор.
В 1830 году историк Уолтер Уилсон выпустил три тома под названием «Памятные сведения о жизни и временах Даниеля Де Фо». По поводу этого издания авторитетный критический журнал «Эдинбургское обозрение» напечатал обширную статью.[1]
Пушкин следил за этим журналом, и не исключено, что статья обратила внимание нашего поэта на Дефо, в особенности на малоизвестные его сочинения. В пушкинской библиотеке, кроме «Приключений Робинзона», хранились «Дневник чумного года», «История пиратов» в первоизданиях, и мы можем предположить, что достались Пушкину эти книги от читателя – современника Дефо, а именно от прадеда Пушкина А. П. Ганнибала, который из Европы времен Дефо привез целую библиотеку.
В середине прошлого века английский историк литературы Вильям Ли, разбирая архивы, отнюдь не литературные, обнаружил связку бумаг, которые оказались… письмами Дефо! Это был поворотный пункт, новый этап, это сразу поставило на твердую почву многие предположения, оправдало или отвергло ряд гипотез. В 1868 году Вильям Ли издал свои три тома: «Даниель Дефо, жизнь и вновь найденные сочинения». Затем его соотечественники Томас Райт (1894), Дж. Э. Айткен (1895), Джеймс Сатерленд (1937), француз Поль Доттен (1923), американцы В. П. Трент (1926), Э. У. Секорд (1924), Дж. Р. Мур (1958) внесли фундаментальный вклад в изучение биографии автора «Робинзона Крузо». А то, что писал Дефо о России, исследовал академик М. П. Алексеев (1927).
Мы говорим о сугубо фактической стороне дела. Ибо есть линия истолкования Дефо от века к веку такими его читателями, как К. Маркс, Ж.-Ж. Руссо, Вальтер Скотт, Л. Н. Толстой…
«Типографская краска не успела просохнуть на первых экземплярах „Робинзона“, – говорит исследователь, – как уже появились его переделки и переводы». Действительно, к одному журналисту в ту пору нагрянула ночью с обыском полиция. Его подозревали в сочинении каких-то антиправительственных памфлетов. «Видит бог, – взмолился труженик пера, – последнее время я вообще ничего не писал, кроме краткого переложения „Робинзона Крузо“!».
Появление таких переделок объяснялось причинами экономическими. Книги были дороги, и тот же «Робинзон» перетянул по цене… третью часть лошади («хорошей лошади», – уточняют литературные летописцы). Если учесть, что в ту эпоху гужевым транспортом могли пользоваться только люди состоятельные (и лошади были дороги), стало быть, «Робинзон» был доступен сравнительно узкому кругу лиц.
«Приключения Робинзона» оказались первой беллетристической книгой, которая прорвала круг избранных читателей, сделавшись чтением для многих, даже для всех, кто вообще тогда мог читать. Ведь если современные писатели обязаны Дефо немалым, ибо фактически каждый, кто ныне берется за перо, а потом несет рукопись в редакцию, платит ему дань как родоначальнику, который вел профессиональную литературную жизнь, если журналистам приходится он прямым праотцем (составлял первые репортажи сообщал о событиях, а если событий никаких не случалось, способен был столь же правдоподобно их выдумать) то и современные читатели перед ним в долгу создал он свою книгу – и вместе с нею читающую публику, разнообразную, массовую – одним словом, современную.
Все это хорошо, но как купить книгу? Сохранилось стойкое предание о том, что простые читатели день ото дня откладывали деньги на «Робинзона Крузо». Однако их спрос спешили удовлетворить и разбойники пера, щелкоперы, которые изготавливали краткие копеечные переложения «бестселлеров» того времени. Ведь авторское право тогда соблюдалось слабо, и писатель был беззащитен перед этими грабителями.
Появлялись и переводы – немецкий, голландский, французский, а в 1762 году – русский. Появлялись в других странах и переделки, но уже совсем иного свойства. Это были подражания, это были переложения не только на другой язык, но и на свой национальный лад. К концу XIX века насчитывалось до семисот различных изданий «Робинзона Крузо», и самым известным иллюстратором, облекшим героя этой книги в плоть, был французский художник Гранвиль. «Юный Робинзон», написанный по-немецки Иоахимом Кампе, «Швейцарские Робинзоны» Висса для многих заменяли книгу Дефо. Робинзон дал начало особой литературе, особому явлению. Подобно тому как следом за Гамлетом возник гамлетизм, так Робинзон породил робинзонаду.
Что происходит обычно в таких случаях? Явление развивается и растет, в то же время отходя все дальше от своего первоисточника. Если до сих пор ни один актер не осмелился всерьез представить Гамлета таким, каким описан он у Шекспира («толст и пыхтит»), то и Робинзон в распространенном представлении также утратил многие черты своего реального облика. «Он был купцом, а это нам совсем неинтересно», – сказано в предисловии к той переделке «Робинзона», на которой мы, наверное, все выросли. И это, разумеется, справедливо – для детей, но, по существу говоря, именно это и интересно, не только то, что был он купцом, а вообще, какими, собственно, они были, герой и его создатель?
При всех оговорках богатый источник сведений о Дефо – его собственные сочинения. И даже не только богатый, а просто полный в том смысле, что тут он выразился весь. По выражению Пушкина, исповедовался невольно… Хотя и не написал Дефо книги о себе, которая бы начиналась прямо, как начинается «Робинзон», – «Я родился в…» – но рассказывал он о себе во всех своих книгах. Конечно, чтобы эту исповедь прочесть, нужен ключ, ибо нередко, когда говорит он «был», понимать надо – не был, говорит «видел», а в действительности едва ли…
«Я люблю говорить определенно, – утверждал Дефо, – и при наличии очевидных доказательств». Однако утверждал он это в книге, одно название которой в смысле очевидности доказательств говорит само за себя: «Политическая история дьявола». Кому же верить? «Величайший выдумщик» – такая репутация установилась за Дефо на протяжении прошлого века. Далеко не все, и прежде всего Вальтер Скотт, находили в сочинениях Дефо просто выдумку, в основном имелось в виду, что он хотя и не видел собственными глазами как муки ада, так и снега Сибири, но мог правдоподобно их вообразить.
В нашем веке было выявлено много подручного, фактического материала, служившего Дефо, и поначалу это, как в таких случаях бывает, вызвало крайне противоположные мнения. Получалось так, будто все, вплоть до привидений, у Дефо – правда. Потом положение уравновесилось. Как лжец, однажды уличенный, Дефо уже ни в чем не вызывал к себе документального доверия, между тем выяснилось, что он подчас скрупулезно точен. А иногда ошибался не он сам – вся эпоха, и Дефо добросовестно повторял общие заблуждения. Наконец – и тут современным комментаторам пришлось прямо извиниться перед Дефо за своих предшественников, уличавших его во «лжи», – некоторые факты стерлись из памяти последующих поколений, а это факты, и Дефо сообщает их нам. В принципе вернулись к точке зрения Вальтера Скотта, который, пользуясь рецептами Дефо, прекрасно понимал, как в творческом тигле сплавляются факт и фантазия.
Но в одном на слова Дефо положиться можно безоговорочно. Это когда он утверждает, что в книгах его все введено с умыслом, даже даты.
Давайте начнем с дат. Но прежде чем перейти к хронологии, необходимо выяснить один вопрос по библиографии – о заглавиях произведений Дефо. Нет у него книги, которая бы имела короткое и всем знакомое название «Робинзон Крузо». Книга называлась так:
Жизнь и необычайные удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, который прожил двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устья реки Ориноко, куда был он выброшен после кораблекрушения, а вся остальная команда погибла. С добавлением рассказа о том, как он в конце концов удивительно был спасен пиратами.
Написано им самим.
По нашим понятиям, это уже не заглавие, а краткое изложение содержания, что, может быть, наглядно и завлекательно, но в то же время неудобно для употребления в разговоре о книге. Дефо облегчил нам задачу, он сам себя однажды назвал автором «Робинзона Крузо». Но это не означает, что все остальное в заглавии было для него неважно. Вот мы постарались расположить это заглавие на странице так, как скомпоновано было оно на обложке первого издания, но это еще не все: разный шрифт выделял отдельные слова по мере их значения для Дефо. Крупнее всего напечатано было «Жизнь», наиболее мелким шрифтом набрано – «Написано им самим». Следом за «Жизнью» по размеру идут «приключения», за «приключениями» – сам Робинзон Крузо. Довольно заметно для приманки читателей выделено и слово «Пираты».
В наши дни, взглянув на обложку или титульный лист, мы уже можем примерно судить о том, какая по характеру перед нами книга – приключенческий роман, психологическая драма… В заглавии Дефо имеется сразу все, потому что книга содержала истоки разных повествований – исповеди, авантюрной истории и даже нравоучительного трактата. Наш рассказ пойдет о том, как появилась книга, начинающаяся словами «Я родился в…».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.