Воспоминания личного врача (Фрагменты очерка Цюань Яньчи «Частная жизнь Мао Цзэдуна» [14] )

Воспоминания личного врача

(Фрагменты очерка Цюань Яньчи «Частная жизнь Мао Цзэдуна» [14])

[…]

Когда я (Сюй Тао. – Прим. пер.) в первый раз увидел Мао Цзэдуна, то, ответив на его вопросы, в свою очередь спросил:

– Председатель, а как вы отнесетесь к тому, что я вас осмотрю?

– Э… не надо, нет необходимости. – Мао Цзэдун отрицательно покачал головой. Опираясь на изголовье своей кровати, он в это время читал газеты. Он заложил ногу за ногу, и обе его ноги тоже делали движения, выражавшие отрицательное отношение к моему вопросу. – Я не хочу, я не болен.

– Как же вы можете без осмотра знать, больны вы или нет?

– Но это ведь мой собственный организм. Как же мне не знать, болен я или нет?

– При некоторых заболеваниях сам человек о них как раз и не подозревает. И, кроме того, раз уж я работаю теперь при вас лечащим врачом, то я должен за все это нести ответственность.

– Я не болен. А если я не болен, то чего тут осматривать? – Мао Цзэдун сделал легкий жест правой рукой: – Ты иди. Вот когда заболею, тогда я тебя и позову.

При первой встрече я не решился продолжить разговор и потихоньку ретировался. Да, видимо, телохранители не привирали, когда рассказывали о ситуации. Мао Цзэдун не любил врачей. Мало того, он был человеком, уговорить которого было трудно; он считал себя непогрешимым, правым всегда.

Ну что же, давай-ка я сначала просто понаблюдаю. Я наблюдал за ним так с неделю со стороны и пришел к выводу: в организме Мао Цзэдуна непременно гнездятся и латентно таятся скрытые недуги.

Мао Цзэдун был перегружен работой. Его рабочее расписание на каждый день, которое находилось в руках его секретарей, было забито делами до отказа; некогда было даже дух перевести. Он страстно, до самозабвения любил читать. В библиотеке, в кабинете, в спальне – повсюду были книги. Когда он куда-либо выезжал, то багажа при нем было немного, но в деревянных ящиках он брал с собой книги и книги. Тут уж он действительно, как говорится, свитков из рук не выпускал, то есть не расставался с книгами и вечно сидел за книгами. Когда он ел, когда его стригли и брили, когда он ложился спать – он не выпускал книги из рук. Он недостаточно двигался; максимум, что тут было, это десятиминутные прогулки по двору; да еще иногда танцы по субботам. Он курил, практически не выпуская сигарету изо рта; дни и ночи он проводил в облаках дыма; он без конца пил крепкий густой чай. Спал он поразительно мало; тут ни о каком регулярном образе жизни и говорить не приходилось. Он слишком хаотично питался; и тут тоже не было никакого порядка. Очень часто он ел всего один раз за семь-восемь часов и даже за десять и более часов. Это сказывалось на состоянии здоровья тех людей, которые работали подле него. Многие среди них заполучили себе язву желудка. И при таком объеме работы, при таком образе жизни как можно было не заболеть?

И вот как-то утром я вошел в спальню Мао Цзэдуна. В это время он как раз, опершись на изголовье кровати, пил чай и читал газеты. Первое, что он делал ежедневно проснувшись, он пил чай и читал газеты.

– Председатель, я хотел бы вас осмотреть.

– Что? Ты опять пришел? – Мао Цзэдун нетерпеливо махнул рукой: – Не дам я себя осматривать.

– Я обязан вас осмотреть. – Я положил свои медицинские инструменты, необходимые при осмотре, на стол у кровати; тем самым я продемонстрировал свою решительность.

– Ты иди. Я не болен. – Мао Цзэдун во второй раз махнул рукой.

– Даже если вы не больны, осмотр все равно необходим. Я врач. Я должен точно представлять себе состояние вашего организма.

– Какой же ты, однако, товарищ. Я ведь уже говорил, что когда я заболею, тогда и обращусь к тебе, позову тебя. – Мао Цзэдун нахмурился и в третий раз махнул рукой.

– Вы также говорили, что следует активно проводить профилактику и лечить народ от болезней. Вот я сейчас и собираюсь активно заняться профилактикой.

Мао Цзэдун посмотрел на меня с изумлением. Я стал действовать настойчивее, хотя и нервничал и находился в напряжении.

– Гм… – Мао Цзэдун хмыкнул, нахмурил брови. С неудовольствием опустил руку, в которой была газета. И тогда я начал осмотр.

Я начал с волос на голове. Глаза, уши, рот, горло – тут все было в порядке. Но вот зубы были прокурены дочерна.

– Председатель, зубы ваши никуда не годятся…

– Что? Слишком черные? Так это от того, что в Яньани мы ели черные соевые бобы…

Я прыснул со смеху, сказал:

– На бобы сваливать нечего. Причина тут в том, что вы слишком много курите. И много винного камня. Есть зубной кариес. Вас беспокоят зубы?

– Зубная боль – это не болезнь; но как зубы заболят, так жить не хочется.

Да ведь главное тут, ключ тут именно в этих словах, в этой народной мудрости: «Зубная боль – это не болезнь». С широко открытым ртом, откинувшись в кресле, он был похож на крестьянина; я уже перестал нервничать и напрягаться.

– Так говорят неграмотные люди. Это не научный подход.

– А, так ты исходишь из того, что в ваших книгах именуется наукой? А вот практика тысячелетий доказывает, что зубная боль не смертельна, от зубной боли не умирают. – Он был так серьезен, как будто бы речь шла об обсуждении важного политического вопроса.

– Да, сразу это несмертельно. Но если это затягивается, то оказывает воздействие… Дайте мне вашу руку, я измерю давление крови.

– Ты мне еще и давление будешь мерить? А вот когда мы целыми сутками совершали переходы, когда шли с боями, кто тогда измерял давление крови? Тогда было важно только одно: чтобы пуля не зацепила; а ведь все были здоровы.

– Тогда условий не было, а сейчас есть условия и нужно измерять давление.

Я внимательнейшим образом осмотрел Мао Цзэдуна с головы до пят и был просто поражен.

За исключением зубов я не нашел никаких других болезней. Особенно удивительным было то, что сердце и легкие функционировали совсем не так, как обычно у шестидесятилетнего человека; они были в потрясающем, отличном состоянии. И как это было возможно при его нагрузках по работе и при его образе жизни? Мои тогдашние ощущения я могу выразить фразой из одного театрального спектакля: «Мао Цзэдун – это просто-напросто божество!» Вот это меня в нем очень привлекло.

Мао Цзэдун, одеваясь, говорил:

– Сюй Тао, ты оказался смелым человеком. – Он так же, не напрягаясь, но и не расслабляясь, поглядывал при этом на меня.

Я опешил и не понимал, о чем идет речь.

– До сих пор никто и никогда меня вот так полностью не осматривал.

У меня нет болезней. А ты потратил столько моего времени. Да, ты осмелился отнять так много моего времени!

– Так точно, председатель. По-другому тут нельзя. А при серьезном заболевании придется приглашать специалистов, устраивать еще и консилиум.

– Никого звать не надо. Позовем тебя, и хватит, – он говорил всерьез.

– Нет, так нельзя. Я не могу брать на себя такую ответственность.

– Хватит и тебя! – Мао Цзэдун настаивал. – Ты мой организм исследовал, теперь ты с ним знаком. Мне больше ни к чему разводить церемонии, и на душе у меня теперь спокойно, и чувствую я себя при тебе естественно. Специалистов приглашать не надо, потому что тогда мне придется наряжаться, соблюдать приличия, тратить время, да и на душе будет неспокойно. Мало того, я здоров, ничем не болен, и ответственности тебе никакой нести не придется.

– Тогда будем считать, что это у нас был первичный осмотр. В дальнейшем я буду вас осматривать в установленные сроки.

– Еще осматривать? Я ведь не тот человек, к которому липнут болезни.

Я продолжил свою мысль:

– Кроме того, вы несколько склонны к полноте; придется последить за весом.

– Ха-ха-ха, – Мао Цзэдун рассмеялся. Ему было все равно: полноват он или нет. Похлопывая себя по чуть выпирающему животу, он сказал: – Разве это считается полнотой в моем-то возрасте? Да даже если я чуть полноват, это что, тоже может привести к заболеванию?

– Лучше быть чуть худощавее, чем чуть полнее.

– Вот в какой-то из твоих книг сказано, что быть чуть худощавее лучше, чем быть чуть полнее; а рано или поздно появится другая книга, в которой напишут, что быть чуть полнее лучше, чем быть чуть худощавее. Ты веришь мне, что именно так и получится?

Я не верил. А вот сегодня немало ученых провели исследования, сделали подсчеты и полагают, что быть чуть полнее – это лучше, чем быть чуть худощавее. Мао Цзэдун поистине обладал даром предвидения.

Проведя первичный осмотр и серьезно осмыслив его результаты, я составил ясное представление о направлениях работы в дальнейшем. Было очевидно, что моя центральная задача состояла в том, чтобы вывести Мао Цзэдуна из столь напряженного рабочего ритма, и тут важно было сосредоточиться на главных моментах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.