Глава 1 «И тогда мы наделили его болью»

Глава 1

«И тогда мы наделили его болью»

«Я всегда обожал его комедии, но, Богом клянусь, никогда не думал, что он подходит для этой роли». Так заявил создатель и главный сценарист «Доктора Хауса» Дэвид Шор, когда узнал, что Хью Лори пробуется на главную роль в его проекте. «Вообще-то я был в восторге. Не потому, что он идеально прошел пробу. Я не думал, что у него есть хоть один шанс. Просто он всегда казался мне смешным до слез, и я был в восторге от того, что встречусь с ним».

Те м не менее предубеждение сценариста против звезды комедии развеялось навсегда, стоило английскому актеру всего лишь войти в комнату. Хотя Шор представлял себе Хауса несколько другим, он сразу же понял, что актер идеально подходит на эту роль. «Он прочел свой текст гораздо лучше всех остальных претендентов. Но нас подкупило не это – он пришел на пробу с глубоким и точным пониманием характера своего героя».

Телевизионный сериал «Доктор Хаус» еще только задумывался. Шор опасался, что неправильно подобранный актер может все испортить. Зрители его не полюбят, а вместе с ним и весь сериал. Шору нужен был актер, который сумел бы сделать все то ужасное, что он для него заготовил, и при этом остаться любимцем зрителей, не прибегая к сюсюканью и заигрыванию. Ему нужен был актер, способный одновременно быть и смешным, и серьезным.

«Это очень непростая, сложная роль. Хаус вполне мог оказаться на экране злобным ипохондриком. Хью отлично со всем справился. Он сделал все, но при этом зрители полюбили его. Ему симпатизировали, и хотели смотреть на него снова и снова. Он оказался настоящим, а не картонным героем».

Исполнительный продюсер Кэти Джейкобс вспоминает, как трудно было подбирать актера на главную роль – уж очень сложный и противоречивый характер вышел у сценариста. «Если в нем не будет авторитетности, вы не поверите в его интеллект. Если у него не будет чувства юмора, вы будете считать его подонком. Если он не будет страдать от боли, и эта боль не будет просвечивать в его взгляде, вы никогда его не простите».

Кэти вспоминает длинный список актеров, пробовавшихся на эту роль, но ни один из них даже не приблизился к тому, чего хотели добиться сценаристы и продюсеры. «А потом мы увидели Хью, и все сразу же поняли: в нем есть все, что нам нужно. Он заставлял нас смеяться, но при этом ни у кого и сомнения не возникало в серьезности того, о чем он говорит».

За 15 лет Дэвид Шор успел поработать над множеством успешных сериалов, в том числе «Закон и порядок» (Law & Order), «Закон семьи» (Family Law), «Практика» (The Practice), и «Полиция Нью-Йорка» (NYPD Blue), так что новичком в этом мире он не был. Те м не менее «Доктор Хаус» стал для него чем-то новым: на этот раз он был главным сценаристом и разработчиком идеи, а не одним из команды. Мысль об ответственности одновременно и возбуждала, и пугала его чуть ли не до полусмерти.

Концепция сериала, который первоначально имел название «В погоне за зебрами, спасение умирающих», родилась, когда Шор и исполнительный продюсер Пол Аттанасио подумали, что неплохо было бы создать специфический медицинский сериал, напоминающий «CSI: место преступления», только с докторами и больницей. Вооружившись идеей и составив список редких заболеваний по диагностической колонке New York Times, сценарист и продюсер решили выйти со своим предложением к руководству студии Fox.

«Мы знали, что канал ищет нечто подобное. Пол предложил снять медицинский сериал по образцу полицейского. Подозреваемыми были бы бактерии и вирусы. Но я сразу же понял, что нам нужен главный герой. У бактерий нет мотива. Нам нужно создать шоу, точно такое же, как и другие: нам нужна была драма, которая давала бы людям возможность решать различные этические проблемы».

Получив добро от руководства, Шор и Аттанасио стали подыскивать режиссера, который сумел бы воплотить их замысел в жизнь. И таким режиссером стал Брайан Сингер, который до этого уже ставил трилогию «Люди Икс», «Подозрительные лица» и «Возвращение Супермена». «Для сценариста огромное удовольствие работать с режиссером, который разговаривает с актерами о том, что происходит в каждой сцене и каков характер каждого персонажа. В моей работе он открыл такое, о чем я и не подозревал. Я бы сказал: «Да, все нормально, у вас все получается». А он очень глубоко проникает в суть материала», – говорит Шор.

Хотя Сингер сделал себе имя в мире кино, ему всегда хотелось попробовать себя в телевидении. «Доктор Хаус» показался ему идеально подходящим для этой цели сериалом. «Сам я по натуре ипохондрик, и меня всегда занимал мир медицины. Характер Хауса меня просто покорил, – говорит Сингер. – Не могу сказать, что он мне нравится, но порой я в нем узнаю себя. В зависимости от того, под каким углом на него смотреть, он может стать истинным откровением для каждого. Хаус настолько далек от доброго семейного доктора, насколько это вообще возможно».

Режиссер был найден, и теперь нужно было найти группу первоклассных актеров, достаточно опытных, чтобы справиться с подобным сценарием. Вот тогда-то Лори и выбросил шляпу на ринг. Ему удалось покорить сценариста и продюсера не только собственным лицом и светящимися юмором глазами, но еще и американским акцентом, который оказался настолько убедительным, что обманул даже Сингера. История этой пробы и реакции на нее сегодня стала уже легендой.

Шор и Сингер уже просмотрели массу актеров, в том числе и англичан. Брайан порядком устал от всего этого. Актеры либо не могли точно передать характер героя, либо им не удавалось достаточно долго говорить с нужным акцентом. Англичане настолько вывели Сингера из себя, что он поклялся, что не будет больше тратить свое драгоценное время на «иностранцев». На следующий день ему принесли пленку с записью пробы Лори, и Сингер сказал: «А почему бы нам не просматривать подобным образом больше актеров?»

Шор сознательно выждал несколько дней, прежде чем сказать Сингеру, что Хью – англичанин. Режиссер и понятия не имел, что актер, которого он уже успел возвести на пьедестал истинного американца, на самом деле чистокровный бритт. «Я просмотрел пленку. У него был безукоризненный американский акцент. И он был такой мешковатый и небритый, казалось, что он буквально спрыгивает с экрана».

В восторге от Хью были не только Сингер и Шор, но и все остальные сценаристы. Осталось лишь убедить руководство киностудии в том, что сорокапятилетний англичанин, который сделал себе имя на комедийных ролях, именно тот, кто обеспечит не только возврат инвестиций, но еще и прибыль.

Естественно, руководство согласилось не сразу, но в конце концов решение режиссера и сценариста их устроило, и Лори получил эту роль. Он стал последним утвержденным на роль актером «Доктора Хауса».

«После его прихода сценарий практически не изменился, – говорит Шор. – Он сумел заставить нашу идею работать. Очень легко, сидя за столом, написать: «Герой высокий, но маленький, ужасный, но симпатичный». Но ведь нам были нужны сложные, непростые персонажи, которым свойственны внутренние противоречия. Написать все несложно, а вот сыграть – это другое дело».

Следующая трудность, которую следовало преодолеть – это выдержать пилотный сезон и не вылететь из сетки вещания канала. Пилотным шоу всегда приходится нелегко. 80 процентов сериалов погибает на этом этапе, не набрав должного рейтинга.

Все участники процесса отлично понимали, что будет очень сложно внушить зрителям симпатию к настолько не похожему на всех остальных персонажу. Хаус был предельно откровенен со своими пациентами, откровенен до грубости.

«Мы очень беспокоились, – говорит Сингер. – Но я чувствовал, что до тех пор, пока он будет хорош в своем деле, будет спасать пациентов и при этом смотреть на зрителей глазами Хью Лори, все симпатии будут на его стороне».

Хью и по сей день удивляется тому, что главным героем сериала сделали настолько несимпатичного человека – человека антисоциального, говорящего горькие истины прямо в глаза пациентам, коллегам и начальству. Кто он – наглец, идиот или настоящий гений?

Надо сказать, что многие рейтинговые и очень успешные американские сериалы используют очень сложные сюжеты и массу актеров – достаточно вспомнить «Остаться в живых», «Отчаянные домохозяйки» и «CSI: место преступления». В центре же «Доктора Хауса» – один Хаус. Без него этого сериала нет. Но сценаристы понимали, что им нужна свита, которая будет придавать коктейлю дополнительную остроту. Первоначально в команду вошли Роберт Шон Леонард («Общество мертвых поэтов»), Омар Эппс («Скорая помощь»), Джесси Спенсер («Соседи») и Дженнифер Моррисон («Бухта Доусона»). Роль доктора Лизы Кадди с блеском сыграла Лиза Эдельштейн.

Лиза Эдельштейн родилась в Бостоне в 1967 году. Актерское образование она получила в нью-йоркском университете, после чего участвовала в ряде постановок на Бродвее, в том числе и в благотворительном спектакле в пользу больных СПИДом «Я позитивен» (Positive Me).

В «Докторе Хаусе» ей досталась роль доктора Лизы Кадди, главного врача больницы Принстон-Плейнсборо. «Сценарий сериала просто превосходен, – говорит Лиза, которой очень нравится ее героиня. – Мне ужасно нравятся те острые диалоги, которые происходят между ней и Хаусом. Мне нравятся их отношения».

Естественно, что ее выбрал Сингер. Именно он отправил ей экземпляр пилотного сценария, после того как она поразила его исполнением роли проститутки в сериале «Западное крыло» (West Wing).

Сегодня Эдельштейн живет в Лос-Анджелесе, в столетнем доме со своим котом и несколькими спасенными собаками. Она занимается аштанга-йогой и делит свое свободное время между приютом для бездомных животных, организациями «Спасем детей» и «Планирование семьи» и Фондом поддержки исследований по лечению СПИДа.

До «Доктора Хауса» Лиза Эдельштейн играла на сцене, снималась в кино и на телевидении. Ее выбрали на роль главврача, поскольку она отлично справляется с ролями бесстрашных героинь. Вспомните хотя бы девочку по вызову из «Западного крыла», транссексуала из «Элли Макбил», лесбиянку из «Относительности», ортодоксальную еврейку, которая теряет опеку над собственным ребенком в «Законе семьи» и подружку главного героя в «Практике».

Лиза Эдельштейн сыграла небольшие роли в «Скорой помощи» и «Без следа». На большом экране ее можно было видеть в таких фильмах, как «Чего хотят женщины» с Мелом Гибсоном, «Дежурный папа» и «Лучше не бывает» с Джеком Николсоном, а также во многих других. Эдельштейн часто занималась озвучиванием – Мерси Грейвз в мультфильме про Супермена и «Лиге справедливости», а также в «Американском папочке» и «Царе горы».

«Прямо с пилотного сезона у нас сложилась отличная команда, с которой не хотелось расставаться. Я не ожидала, что в моей карьере будет нечто подобное. Я всегда считала, что снимаюсь в рекламе зубной пасты», – говорит Лиза.

Роберт Шон Леонард (доктор Джеймс Уилсон) родился в Нью-Джерси, но сейчас вместе с женой, дочерью и двумя собаками живет в Лос-Анджелесе. Играть он начал в возрасте 14 лет – в публичном театре Нью-Йорка. В 19 лет он блестяще дебютировал в картине «Общество мертвых поэтов», где его партнерами стали Робин Уильямс и Итан Хоук. Леонард снимался также в «Много шума из ничего», «Эпохе невинности» и «Мистер и миссис Бридж».

Он сделал блестящую карьеру на сцене и трижды номинировался на премию «Тони» (1993, 2001, 2003). В 2001 году он получил премию за лучшую мужскую роль за исполнение роли Хаусмена в пьесе Стоппарда «Изобретение любви». Спустя два года его снова номинировали на премию за роль в спектакле «Долгое путешествие в ночь» по пьесе Юджина О’Нила, где вместе с ним играли Брайан Деннехи, Ванесса Редгрейв и Филипп Сеймур Хоффман. В 1988 году Леонард сыграл Ромео в Шекспировском театре Риверсайд.

В послужном списке Леонарда есть также целый ряд классических фильмов, где его партнерами были такие известные актеры, как Дэниел Дэй-Льюис, Кристиан Бэйл, Пол Ньюмен и Дензел Вашингтон.

В «Докторе Хаусе» ему досталась роль Уилсона, руководителя онкологического отделения и единственного настоящего друга главного героя. Сценарий «Доктора Хауса» он получил одновременно со сценарием другого сериала CBS. Ему понравился второй, и он уже собирался пойти на пробы, но потом решил, что в том проекте у его героя слишком много сцен. Роберт Шон Леонард говорит: «Чем меньше я работаю, тем я счастливее». Он прошел пробу к «Доктору Хаусу» не слишком удачно. Но ему казалось, что дружба с Сингером поможет ему получить хотя бы роль доктора Уилсона. «Я не хотел играть главного героя. Слишком много работы. Но мне показалось интересным сыграть друга главного героя. У меня были бы свободные дни, но свой чек каждую неделю я получал бы исправно. Хью Лори, который играет Хауса, просто превосходен. Я стучу в дверь и говорю: «Как ты отнесешься к яичному салату?». А после этого я свободен на пару дней. Отличная роль».

Омар Эппс (доктор Эрик Формен) родился в Бруклине в 1973 году. В 1991 году он со своим двоюродным братом организовал рэп-группу «Волчья стая». Уже в возрасте десяти лет он начал писать сценарии. Эппс учился в школе музыкального искусства и актерского мастерства им. Фиорелло Г. ЛаГардиа. После этого он снимался в таких фильмах как «Сок», «Высшее образование», «Любовь и баскетбол», «На дне бездны», «Альф» и «Темный лес». В 2004 году Эппс получил роль наркодилера и боксера Лютера Шоу в картине «За канатами».

Эппс номинировался на премию NAACP Image Award (эта премия ежегодно присуждается Национальной американской ассоциацией содействия прогрессу цветного населения за выдающие достижения в области кино, телевидения, музыки и литературы) за роль Карла Апчерча, закоренелого преступника из Южной Филадельфии, который большую часть взрослой жизни провел в тюрьме. Омар Эппс основал продюсерскую компанию Brooklyn Works Films, в которой работал сценаристом, продюсером и актером.

Медицинские сериалы были Эппсу не в новинку. Он играл доктора Денниса Ганта в удостоенном премии «Эмми» сериале «Скорая помощь». Он участвовал в одном из самых обсуждаемых сериалов, и зрители до сих пор гадают, просто ли его герой погиб или совершил самоубийство. «До «Скорой помощи» многие знали мое имя, и лишь немногие знали меня в лицо. После этого сериала все изменилось. Надо же, я и не знал, что телевидение обладает такой силой!»

В «Докторе Хаусе» ему досталась роль доктора Эрика Формена, невролога. За эту роль он получил две премии Национальной ассоциации за роль второго плана в телевизионном сериале в 2007 и 2008 году. В той же категории он номинировался на премию в 2005 и 2006 годах. Эппс живет в Лос-Анджелесе. Он женат на певице Кейше, у них двое детей.

Дженнифер Моррисон играет в сериале доктора Элисон Кэмерон, иммунолога. Ей тоже казалось, что пробу она не прошла, но актриса не знала, что Сингер уже посмотрел несколько ее работ, в том числе и «Бухту Доусона», и давно взял ее на карандаш.

Моррисон родилась в Чикаго и росла в Арлингтон-Хейтс, штат Иллинойс. Ей с раннего детства было суждено стать звездой. Еще девочкой ее снимали для рекламы самых разных фирм и продуктов. В десять лет ее сфотографировали для обложки журнала Sports Illustrated вместе со знаменитым баскетболистом Майклом Джорданом.

Дженнифер училась в знаменитой театральной компании «Степной волк» в Чикаго. Степень по актерскому мастерству она получила в университете Лойолы. В пятнадцать лет она дебютировала в кино – сыграла роль дочери Ричарда Гира и Шарон Стоун в фильме «Перекресток». В 1999 году она исполнила роль Саманты в картине «Отзвуки эха», где ее партнером был Кевин Бэкон. В 2000 году Дженнифер сыграла главную роль в фильме «Городские легенды: Последний отрезок». После этого она снималась в «Скейтбордистах» с Адамом Броуди, «Пережить Рождество», «Мистере и миссис Смит» с Брэдом Питтом и Анджелиной Джоли, «Воинах» и «Звездном пути». В независимой картине «Расцвет» Дженнифер Моррисон выступила не только как актриса, но и как продюсер.

В 2008 году она была номинирована на премию WIN (Women’s Image Network) как лучшая актриса телевизионного сериала. Дженнифер Моррисон живет в Лос-Анджелесе.

Агент австралийского актера Джесси Спенсера предложил ему поучаствовать в пробах на роль доктора Роберта Чейза. Сначала Спенсер не заинтересовался, решив, что этот сериал будет похож на все остальные медицинские сериалы. Однако прочитав сценарий, он изменил свою точку зрения. После того, как его утвердили, он убедил продюсеров сделать своего героя австралийцем.

Спенсер вырос в Мельбурне. Как большинство симпатичных австралийских актеров, он успел поучаствовать в мыльной опере «Соседи» – на протяжении шести лет с 1994 по 2000 годы он играл роль Билли Кеннеди. Кроме этого он снимался в драме «Смерть в святом ордене» и в картинах «Побеждая Лондон», «Городские девчонки» и «Против течения». Джесси играет и в театре – он участвовал в спектаклях «Модернисты» и «Питер Пэн».

С 2004 года Спенсер живет в США и играет в «Докторе Хаусе». За время сериала они с Дженнифер Моррисон успели объявить о помолвке (они влюбились друг в друга во время первой же встречи в международном аэропорте Ванкувера по пути на съемки первого эпизода), но помолвка была расторгнута в 2007 году.

В конце третьего сезона актерский состав сериала претерпел определенные изменения. Хаус уволил Чейза, а Формен и Кэмерон ушли сами. Хаус собрал новую диагностическую команду, проведя настоящий конкурс среди семи финалистов. Изначально продюсеры планировали пригласить двух новых актеров на крупные роли. После возвращения Формена команда снова состояла бы из трех членов. В конце концов были выбраны три новых доктора, которым предстояло работать с Форменом. Хаус выбрал Лоуренса Катнера (Кэл Пенн), Криса Тауба (Питер Джейкобсон) и Реми «Тринадцатую» Хэдли (Оливия Уайлд).

Актерский состав с самого начала был очень сильным, поэтому вдвойне важно было обеспечить каждый эпизод хорошо написанным сценарием, с драматическим накалом и точным и достоверным медицинским диагнозом.

Сценаристы, практически не имевшие медицинской подготовки и знаний, разумно полагались на специалистов. Для того чтобы зрители верили во все, что происходит на экране, нужна была консультация эксперта, человека, понимающего толк в медицине. Актеры в белых халатах (или в кроссовках и с тростью) должны были выглядеть и разговаривать, как настоящие врачи. «С нами работает настоящий врач Дэвид Фостер. Он – исполнительный редактор сценариев», – говорит Шор.

Сценарии «Доктора Хауса» пишутся не так, как в остальных сериалах. Для начала сценаристы ищут какую-то таинственную болезнь, просматривая кипы медицинских журналов. Потом они выясняют ее симптомы и начинают строить вокруг них сюжет. «В некоторой степени мы работаем с конца. Мы начинаем с болезни, а потом пытаемся привязать ее к персонажу «Доктора Хауса» – говорит Шор. – Наши диагносты должны быть столь же профессиональны, как доктор Килдейр, и столь же проницательны, как Гил Гриссом из «CSI: Место преступления».

В каждом эпизоде Хаус и его команда сталкивается с новой таинственной болезнью, которую им необходимо быстро диагностировать и вылечить, чтобы спасти пациента. Хаус чаще всего ошкуривает болезнь, как луковицу, стараясь держаться подальше от пациента, пока суть преступления не станет ему ясна окончательно. «Если мы можем использовать симптом, которого не было раньше, значит, нам повезло. Мы же не можем в каждой серии бороться с судорогами, – говорит Шор, когда его спрашивают о подобной манере построения сценария. – Но, как правило, то, что мы находим, меньше связано с болезнью и больше с человеком, который ею страдает. Наш фильм о людях. Болезнь лишь дает нам возможность раскрыть что-то в Хаусе и остальных врачах».

Однако хорошему медицинскому телевизионному сериалу нужны не только экзотические болезни с непроизносимыми названиями. Сингер всегда ищет большего. «В нашем сериале есть элемент расследования. Но если бы Хаус каждую неделю всего лишь лечил бы болезни, то ему очень скоро стало бы скучно».

Поэтому первоначальная идея, по которой сериал основывался исключительно на медицинских загадках, быстро изменилась. Сценаристы стали все больше сосредоточиваться на главном герое, и все шоу закрутилось вокруг него. Шор проследил историю своего героя с самой молодости, когда он сам оказался пациентом клинической больницы. «Я понимал, что стоит мне выйти из комнаты, как они тут же начинают безжалостно передразнивать меня. И тогда я подумал, что интересно было бы посмотреть на героя, который делает то же самое, не дожидаясь, пока тот, кого он дразнит, уйдет. Все на работе сталкивались с идиотами, и об этих идиотах судачили у них за спиной. Хаус просто называет их идиотами прямо в лицо».

Шор признает, что в характере Хауса есть многое от него самого. Он согласен почти со всеми взглядами своего героя, хотя надеется, что не столь циничен и холоден, как Хаус. «Хаус – бунтарь, – добавляет Шор. – Во мне тоже живет бунтарь и будет жить. По крайней мере, лет до восьмидесяти. Я разделяю многие взгляды Хауса, в том числе и его циничную откровенность. Но дело не в том, что Хаус говорит. Важно то, что он делает. Он – герой, но ему нет дела до того, что подумают о нем люди. Как Хью и я сам, Хаус твердо верит в рационализм и истину. Они для него превыше эмоций. Он любого может послать, и в этом секрет его универсальной привлекательности. Всем нам знакомо чувство того, что нас окружают одни идиоты, а мы – единственные, у кого есть голова на плечах. Но Хаус всегда называет идиота идиотом».

Герой Лори, занимающий сомнительную должность руководителя отделения диагностики в вымышленной больнице Принстон-Плейнсборо, – медицинский гений и одиночка. Вокруг него собралась группа врачей и менеджеров, которые постоянно вступают в конфликт с нетривиальным доктором, применяющим весьма нетрадиционные методы диагностики.

Сценаристы стремились создать знакомый зрителям образ врача, который спасает жизни, но при этом ненавидит людей. «Я когда-то был адвокатом, – говорит Шор. – И я до сих пор оставался бы адвокатом, если бы при этой работе не нужно было общаться с людьми. На мой взгляд, взаимодействие с людьми – самая неприятная часть большинства занятий. Поэтому я начал придумывать доктора, который ненавидел бы пациентов. Мне на ум тут же пришел Шерлок Холмс».

Шор откровенно признается, что на создание знаменитого мрачного доктора его вдохновил создатель Шерлока Холмса Артур Конан Дойль. Большой поклонник Холмса, Шор бессовестно вторгся в мир вымышленного детектива. Он не только наделил Хауса похожей внешностью, но еще и скопировал сам тон медицинского сериала. Сходство просматривается в различных элементах сюжетов: ставя диагноз, Хаус во многом полагается на психологию; он отказывается от случаев, которые его не интересуют. Даже его домашний адрес совпадает с адресом детектива: Хаус живет в квартире 221В, а Шерлок Холмс – в доме 221В по Бейкерстрит. Оба героя употребляют наркотики: Хаус пристрастился к викодину, а Холмс – к кокаину. Оба ходят с тростью, оба играют на музыкальных инструментах – Холмс на скрипке, а Хаус на гитаре, рояле и гармонике. И оба обладает блестящим дедуктивным талантом, позволяющим им выяснять мотивы и жизненные истории людей по различным сторонам их личности и внешности.

Шор объясняет, что даже имя его героя созвучно с именем героя Конан Дойля. И у Хауса, и у Холмса есть единственный друг: у Хауса – Уилсон, у Холмса – Ватсон. Леонард говорит, что Хауса и Уилсона подбирали на роли Холмса и Ватсона. Впрочем, он считает, что команда Хауса была подобрана таким образом, чтобы расширить роль Ватсона по мере развития сериала.

«Изначально планировалось, что Хаус и Уилсон будут как Холмс и Ватсон, – говорит Леонард. – Но сценаристы ушли от этого. Теперь Ватсон – это команда Хауса, если говорить технически. Я думаю, что это хорошо – ведь сериал пользуется популярностью, а загадки в каждой серии успешно разгадываются. В сериале сохранился холмсовский дух. Зрителю всегда хочется знать, что же случилось с пациентами. И он узнает – после целого ряда хитроумных поворотов сюжета. Интересно, что все хитроумные повороты приводят нас туда, куда нужно. Конечно, в процессе есть и различные отступления – нам нужно знать, кто эти люди и как они влияют друг на друга. И это – самое лучшее. Я думаю, что это должно присутствовать в любом сериале».

Вдохновлял Шора и образ доктора Джозефа Белла, с которого Дойль списывал своего Холмса. Дойль познакомился с Беллом в 1877 году, когда тот читал лекции. Впоследствии он стал работать его секретарем в Эдинбургской королевской больнице. Дойль писал, что Белл мог вой ти в приемную и поставить диагнозы пациентам, даже не разговаривася с ними. Связь между Хаусом и Холмсом еще больше углубилась в конце второго сезона. В последнем эпизоде «Без причины» в Хауса стреляет некий Джек Мориарти – и зрители тут же вспоминают знаменитого противника Шерлока Холмса, профессора Джеймса Мориарти. В пятом сезоне Уилсон считает, что Хаус влюблен в Ирен Адлер – а так звали единственную женщину, которая оказалась достойной противницей Холмса.

«Холмс пристрастился к наркотикам, как и Хаус. Лучшего друга Хауса зовую Уилсон. Холмс и Ватсон. Хаус и Уилсон. Роберт Шон Леонард играет Уилсона, и его герой – единственный друг Хауса», – говорит Сингер.

«Мы надеялись создать пару, достойную Холмса – Ватсона, – говорит Кэти Джейкобс о сочетании Леонарда и Лори. – Между ними возникла настоящая, неподдельная химия, которая нас всех завораживает».

Одна из лучших идей создателей сериала возникла в самом начале. Они решили показать зрителям, что человек, который лечит людей, и сам страдает от боли – и психической, и физической. Сценаристы решили наделить Хауса некоей инвалидностью. Шор говорит: «Я хотел, чтобы Хаус был ущербен эмоционально, и чтобы эта ущербность проявлялась физически. Это не должно было его смягчать. Я не хотел, чтобы мой герой был мягким. Я не собирался делать его сексуальным. Я просто хотел, чтобы он был интересным. Нам нужно было заставить людей полюбить злого, антисоциального доктора. И тогда мы наделили его болью».

Сначала Хауса хотели усадить в инвалидное кресло, как это сделали в полицейском сериале 60-х годов «Айронсайд». Но, к счастью, руководство студии эту идею отвергло, и вся съемочная группа этому бесконечно рада.

«Сначала мы хотели усадить его в инвалидное кресло, – вспоминает Шор. – Руководство сказало: «Ни в коем случае». И они были правы. Оказалось, гораздо лучше показать его на уровне обычного человека, но при этом подчеркнуть, что каждый его шаг связан с болью. У этого парня нет времени на вежливость и притворство. Он хочет высказать горькую истину как можно быстрее».

Инвалидное кресло превратилось в шрам на его ноге – шрам настолько болезненный, что из-за него Хаус хромает и вынужден пользоваться тростью. «Хаус обычно опирается на трость со стороны больной ноги, – объясняет Шор. – Некоторым удобнее держать трость в доминирующей руке, и это общепринято». В ходе сериала Хью начал жонглировать тростью просто от скуки.

Для Лори хромота делает роль еще более сложной. «Удивительно, но мучает меня не хромота. Мне неудобно быть «одноруким». То, что у меня постоянно занята одна рука, сковывает меня сильнее, чем необходимость хромать.

Однорукому тяжело выпить чашку чая и бросить в нее два кусочка сахара, сложно открыть дверь, поднять трубку телефона. Все это занимает массу времени. Все мои сцены крутятся вокруг одного: куда положить трость. Когда я беру ее в руки, то куда ее деть потом?»

Хью признается, что иногда начинает хромать на другую ногу – не для того, чтобы разозлить зрителей, но чтобы сохранить некую симметрию, которая, по его словам, является главной целью его жизни. «Если я пятнадцать часов в день хромаю на одну ногу, то чувствую, что мне нужно восстановить баланс. Мой коллега, Стивен Фрай, в Англии посмотрел мой сериал. Он сказал: «У меня нет предложений, но что если тебе хромать на обе ноги?» Я подумал, что это стало бы интересным дополнением».

Создатель Хауса, Дэвид Шор, отвергает мысль о том, что сериал эксплуатирует идею боли. Боль для него – всего лишь один из элементов сюжета. «Нам нужен был неприятный герой – поэтому мы сделали Хауса жертвой гадкого и дурацкого кровяного сгустка».

«Хаус обладает определенной смелостью и полным отсутствием какой-либо почтительности, – говорит Джейкобс. – Но чем крупнее вам показывают его лицо, тем лучше вы понимаете, что происходит в его голове, что скрывается за его глазами. Думаю, каждая американская женщина хотела бы исцелить его».

Хромота позволила сделать Хауса еще более слабым и уязвимым. Он впал в зависимость от викодина, но категорически отказывается признавать наличие проблемы.

«У меня нет проблемы управления болью, – часто говорит он. – У меня есть проблема с болью».

«Мы хотели, чтобы ему было с чем бороться, и наркотическая зависимость показалась интересной и вполне обоснованной, – говорит Шор, который высоко ценит смелость руководства студии, не пытавшегося изменить концепцию. – Они вполне могли сказать, что недостатки нашего героя бьют через край. Но они полностью его приняли».

Помимо пристрастия к обезболивающим и странным мыльным операм, в Хаусе живет глубоко укоренившееся неприятие любой формы взаимодействия с пациентами, и это раскрывается в каждом эпизоде. «Он – человек саркастический. Он нарушает все правила, которые сформировались задолго до него: вспомните хотя бы симпатичных гуманистов из «Скорой помощи», – говорит Сингер. – Он пришел к этому сложным путем, по некоей глубокой, мрачной личной причине. И все же он блестяще справляется со своей профессией. Это делает его очень привлекательным и оставляет море возможностей для развития характера».

С самого начала первого эпизода всем становится ясно, что Хаус – очень убежденный нонконформист, которому практически нет дела до того, как его воспринимают окружающие, и который готов до последнего сопротивляться любым указаниям начальства. «Хаусу нравится искать истину, и он знает, что каждый из нас воспринимает мир с собственной точки зрения. Он постоянно стремится освободиться от этой субъективности, чтобы открыть для себя незамутненный, объективный взгляд на мир», – добавляет Шор.

Он не носит белый халат, возможно, подсознательно. Главная его цель – чтобы пациенты не узнавали его и не приставали со своими проблемами. Поэтому он одевается неформально. Он одевается так, как мог бы одеться сам Хью Лори в перерывах между съемками – футболки, теннисные туфли, джинсы.

Чтобы образ получился убедительным, художник по костюмам Кэти Кренделл придумала Хаусу имидж. Это она придумала мятые футболки, слишком короткий пиджак, вытертые джинсы и рваные носки серого цвета. Теннисные туфли – это идея Хью. Он сразу понял, что «человеку с тростью нужна функциональная обувь». Теннисные туфли стали настолько неотъемлемой частью гардероба Лори, что сегодня на студии Fox собралось уже 37 пар Nike Shox. В сериале Хаус носит футболки знаменитых брендов – Barking Irons и Lincoln Mayne, но случается ему надевать рубашки и менее знаменитых модельеров, таких как Эндрю Баклер и Тааво. Секрет лишь в том, чтобы за день до начала съемки скрутить их в тугой комок – и тогда они будут выглядеть совершенно естественно.

По сценарию Хаус говорит по-английски, а кроме этого, владеет португальским, хинди, японским и китайским. С реальным Лори его роднит атеизм, о котором он откровенно и безжалостно сообщает коллегам и пациентам, имеющим какие-то религиозные убеждения.

Шор более чем удовлетворен тем, как Хью влияет на сценаристов и на сам процесс написания сценариев одним своим присутствием и своим талантом. По мере развития сюжета Лори внес в характер своего персонажа такие черты, которых изначально в сценарии не было. Иногда он играет на гитаре и рояле, жонглирует и даже катается на скейтборде. «Хью позволяет нам писать практически все что угодно. Можно написать самую драматичную, тяжелую, эмоциональную сцену и вставить в середину острую шутку, и он отлично с ней справится. Люди будут смеяться, но при этом почувствуют все необходимые эмоции. Это просто невероятно! Комический талант Хью буквально пронизывает наш сериал. Мы можем заставить его говорить самые ужасные вещи, и он скажет их. Сколь бы мрачными они ни были, это все равно будет очень, очень смешно!»

Хью наслаждается ролью Хауса. Кажется, что он справляется с ней абсолютно без усилий. Его герой – самый привлекательный телевизионный антигерой всех времен. «Меня восхищает возможность говорить то, о чем все мы время от времени думаем, но боимся высказать, – говорит британский актер. – Возможность наблюдать за окружающими дает огромную свободу. Это очень приятно, особенно, когда я получаю возможность разговаривать гораздо более интеллигентно, чем в нормальной жизни. В возможности быть доктором Хаусом есть много такого, что меня инстинктивно привлекает. Мне симпатична его угрюмость».

Несмотря на то, что сам Хью был сыном врача, то, с чем доктора сталкиваются изо дня в день, стало ему понятно только во время съемок «Доктора Хауса». После этого он стал относиться к этой профессии по-другому. А профессия актера стала казаться ему самой бесполезной из всех. «Профессия врача – это настоящее дело. Я всегда испытываю смущение от того, насколько беспомощны и бесполезны актеры. Мы постоянно притворяемся – делаем вид, что обладаем глубокими познаниями и опытом в медицине, хотя на самом деле большая часть актеров, снимающихся в «Докторе Хаусе», неспособна даже пластырь на царапину наложить без инструкции». Хью говорит абсолютно серьезно, без тени улыбки: «Иногда актеры этого стыдятся. Нам стыдно, что мы не владеем никакими конкретными навыками, никаким опытом, который позволил бы нам спасать жизни, строить мосты или объяснять, как устроен мир».

Как и Хаус, Лори с подозрением относится к альтернативной медицине. «Я – настоящий скептик, и это во многом связано с почтительным отношением к отцу и к его вере во все рациональное, логическое и эмпирическое, – говорит он. – Я не верю в травы, акупунктуру и тайны Востока. Я ходил на сеансы иглоукалывания, добавлял травяные настои в ванны и занимался всей этой чушью. Поэтому любовь ко всему восточному меня страшно раздражает. Если я чихну на площадке, человек сорок протянут мне настойку эхинацеи. Но я скорее проглочу карандаш, чем буду принимать эту дрянь».

Хью абсолютно убежден в том, что Хаус – человек героический. Человек, который готов пожертвовать дружбой и всем, чем угодно, во имя истины – научной или психологической. Хью говорит: «Я действительно считаю этого парня героем. Он не задумывается о вежливости. Он – не тот, кого хочется пригласить домой и познакомить с матерью. Но он ищет истину, и эта истина однажды может спасти твою жизнь или жизнь близкого тебе человека. Я не хочу сказать, что я хочу или могу быть таким, но я считаю его настоящим героем».

Хью не считает Хауса занозой в заднице. Хаус для него – человек, который любит поступать по-своему и которому нет дела до того, нравится он людям или нет. «Я завидую этому его качеству. Чаще всего Хауса нельзя назвать хорошим человеком. Это сложный и чаще всего неприятный человек, но в этом и кроется секрет его привлекательности. Хаус – не типичный ангел, которых так много на телевидении».

Хью говорит, что не возражал бы против того, чтобы в жизни его лечил такой врач, как Хаус. «Если на кону твоя жизнь или жизнь близкого тебе человека, то ты готов выдержать любое обращение, лишь бы работа была сделана качественно и жизнь была спасена».

И Лори не одинок в своем желании стать пациентом такого доктора, как Хаус. Недавно был проведен опрос на тему о том, кому бы из телевизионных докторов зрители доверили бы свою жизнь в случае опасности. И 36 процентов респондентов назвали Грегори Хауса.

Совершенно очевидно, что у Лори и Хауса много общего. «Мы оба смотрим на мир, слегка приподняв бровь. Мы оба довольно серьезны, но в нас обоих живет мальчишка. Мы с ним – вечные подростки, но обладаем мрачной авторитетностью. Нам обоим нелегко веселиться, потому что мы думаем, что выше этого. Я часто вспоминаю сцену из фильма Вуди Аллена, где он едет в поезде и заглядывает в другой вагон, где полно веселящихся людей. Они пьют шампанское, кто-то играет на тромбоне. А Вуди в стороне от этого, он просто наблюдатель. Я бы сказал, что эта сцена идеально отражает мой взгляд на мир – и взгляд Хауса».

По мере показа эпизодов первого сезона газеты все больше писали о потрясающе достоверном американском акценте Хауса. Но говорят, что все могло быть по-другому. После того, как Хью был утвержден на роль, продюсеры и сценаристы подумывали о том, чтобы сделать Хауса англичанином, но эта идея не прижилась. Хью вспоминает: «Они позволили мне говорить по-английски, но не прошло и двенадцати секунд, как Брайан Сингер сказал: «Спасибо, достаточно».

Актерская игра – дело сложное. Играть же с иностранным акцентом просто мучительно. Именно так и чувствует себя Лори. Целый день говорить чуть ли не на иностранном языке ему очень тяжело. «Это все равно, что играть левшу. Или играть в теннис не ракеткой, а мороженым лососем. Мне постоянно кажется, что маленький эльф швыряет мне в лицо камешки – каждый раз, когда мне приходится произносить слова с буквой «р», – со вздохом говорит Лори. – Это очень отвлекает. Кроме того, это больно! А один раз такой камешек попал мне в глаз!».

Ему все еще трудно следить за акцентом – приходится проверять себя каждый день, в каждой сцене и в каждом предложении. «Одна часть моего мозга занята игрой, – говорит Хью, – а вторая постоянно прислушивается. Та к происходит всю мою жизнь. Хотелось бы мне заставить первую часть замолчать. Или вообще избавиться от нее. У меня все еще бывают хорошие и плохие дни. В плохие дни мне приходится по-настоящему бороться с акцентом. Все слова с буквой «р» – это головная боль. «Приговор федерального суда» – это вообще настоящий кошмар! «Коронарная артерия» – это нечто непроизносимое. Каждый раз, когда эти два слова встречаются в сценарии, у меня сердце уходит в пятки. После такой сцены мне приходится минут двадцать лежать в темной комнате. «Нью-Йорк» – это ужас! Труднее всего мне даются тексты, где приходится повторять слова. Никогда не знаешь, какое слово станет проблемой. Впрочем, тому есть и другие причины – позавтракал ли ты, хорошо ли спал и все такое… Неожиданно выясняется, что не можешь сказать слово «стол», не говоря уже об «энцефалопатической гиперинсулемии». Когда я впервые попробовал произнести нечто подобное, у меня из носа пошла кровь».

Хотя большинство людей считает его акцент абсолютно естественным и натурально американским, сам Хью шутит, что в своей речи слышит «нечто венгерское и пакистанское – в зависимости от степени усталости». Но он добавляет, что это неважно, потому что «…я часто замечаю, что многие американцы и сами не слишком хорошо говорят по-американски. И это меня успокаивает». Случается и такое, что американцы упрекают его за неправильное произношение, но он тут же оправдывается тем, что его акцент и вполовину не так плох, как попытки Дика ван Дейка имитировать британский акцент в «Мэри Поппинс»: «Это было равносильно объявлению войны!»

Те м не менее Хью постоянно работает над своим произношением во время съемок. Всю неделю он старается говорить с американским акцентом, а к родному английскому возвращается только по выходным.

Еще больше усложняет задачу Хью Лори то, что американское телевидение гораздо более требовательно, чем британское. Сезон здесь длится в три раза дольше. «Расписание работы такое же, как на британском телевидении, но в Англии мы делаем только шесть эпизодов. Сериал, который идет девять месяцев, британскому актеру кажется странным. Я никогда не работал так напряженно, но тем не менее мне это нравится. Конечно, порой бывают дни, когда мысль о том, чтобы бросить все и улететь в Рио, кажется очень привлекательной!»

Однако несмотря на все проблемы и сложности, Хью справляется со своей работой более чем адекватно. «Я думаю, это происходит потому, что люди слишком много знают о собственных актерах. Я получил роль Хауса, потому что я – англичанин, и американцы меня почти не знают. У них нет предубеждений и ложных ожиданий. Они не требуют от меня, чтобы я выглядел и говорил неким определенным образом. Я был новичком, и это всем понравилось. Но британцы кажутся мне слишком умными. Лингвистические вольности сводят англичан с ума. Я хочу сказать, что мы – нация профессоров Хиггинсов. Мы постоянно пытаемся выявить фальшь и искусственность в речи друг друга».

Исполнитель роли Уилсона Роберт Леонард привык играть героев с самыми разными акцентами. Он говорит, что Хью приходится в миллион раз тяжелее, чем было ему. «Очень тяжело играть одно и то же совершенно одинаково на протяжении восьми месяцев. Хью учит 72 новые строчки в день, и ему нужно произносить их с американским акцентом. Это настоящий кошмар для любого актера. С акцентом я играл в пьесах Брайана Фрила, Мартина Шермана, Тома Стоппарда. Обычно пьеса идет месяцев пять. Иногда говоришь с акцентом, как и следует, а порой забываешь об этом и играешь как получится. Играть роль с иностранным акцентом, да еще когда к тебе все вокруг прислушиваются, очень тяжело».

Рецензии на первый сезон были очень благожелательными. Том Шейлс из Washington Post назвал Хауса «самым необычным и привлекательным персонажем на теле экране за последние годы». Критик из Seattle Times назвал «три причины, по которым следует смотреть этот сериал: Хью Лори, Хью Лори и Хью Лори».

Сериал получил премию «Эмми» за лучший сценарий. Хотя Хью премии не получил, но номинировался в категории «лучший актер сериала». Тогда его победил Джеймс Спейдер за роль в сериале «Юристы Бостона» (Boston Legal). «То, что наш сериал удостоился премии, гораздо лучше. Конечно, актерскому тщеславию льстит любая премия. Получать награды очень приятно. Но премия сериала – это гораздо важнее», – говорит Хью.

Брайан Сингер, который привык оценивать успехи своих фильмов по кассовым сборам, получил совершенно новый опыт, какого еще не было в его жизни. Об успехе своего сериала он узнал, случайно подслушав разговор в аэропорте. «Я летел в отпуск, и в аэропорте увидел парня, который прилетел на каникулы из колледжа. Его встречали родители. Они не виделись целый семестр. И первое, о чем он захотел им рассказать, это был наш сериал! Новый медицинский сериал о злобном докторе! Разговор происходил в пяти футах от меня, пока я ждал свой багаж. Я чуть было не вмешался, но потом остановился: «Они подумают, что я сошел с ума!» Но я действительно слышал, как люди оценивают мою работу!»

К счастью, одним лишь разговором у багажного транспортера дело не ограничилось. Рейтинги сериала оказались грандиозными. Сериал, в котором изначально планировалось лишь 13 эпизодов, перерос в 22 эпизода и стал настоящим событием 2005 года.

Хью был настроен более критично. «Я все еще думаю, что они совершили ужасную ошибку. Я столько раз ругал их за то, что они не пригласили американского актера. Американские актеры от природы наделены привлекательной натурой. У них всегда есть симпатичная пара бровей, или приятный голос, или еще что-то приятное. У меня нет ничего. На меня неприятно смотреть, меня неприятно слушать… Да и игру мою с трудом можно назвать актерским мастерством».

Скромность Хью и его требовательность к себе не ускользнули от окружающих. «Он предсказуем, – говорит исполнительный продюсер сериала Кэти Джейкобс. – Каждый день около четырех или пяти часов он уже сидит на тротуаре в полном унынии. Каждого режиссера я обязательно предупреждаю: «Не считайте, что это ваша вина! Все дело в нем! Он несчастен, как бы хорошо ни играл. Он никогда не считает, что справился со своей задачей и прекрасно сыграл сцену».

«Я двадцать лет был клоуном и шутом, поэтому очень странно играть что-то другое, начать все сначала в другой стране. Это настоящий подарок судьбы, потому что такая возможность выпадает немногим. Порой мне кажется, что я отношусь к этому подарку довольно легкомысленно. Мне следовало бы поступить более радикально, носить шелковые шляпы и туфли из змеиной кожи. Я приехал в Америку безликим незнакомцем, и, должен признаться, это мне нравилось. Притворяться тем, кем я, честно говоря, не являюсь, очень интересно и увлекательно – это все равно, что грызть сочное яблоко!»

Хью Лори

Данный текст является ознакомительным фрагментом.