Привет от Грегори Пека

Привет от Грегори Пека

Много лет назад в Доме кино состоялась премьера американского фильма, который с большим успехом прошел по экранам мира. Это был страшный фильм об атомной войне, фильм-предупреждение. На земном шаре погибала жизнь; мертвый город Сан-Франциско предстал перед зрителями; одинокая подлодка, чудом уцелевшая, шла к последнему берегу.

Фильм так и назывался – «На последнем берегу».

Главную роль играл замечательный американский актер Грегори Пек. Вместе с режиссером картины он приехал в Москву на премьеру.

Фильм закончился, зрители покинули Дом кино, и я увидела в фойе одинокого, в полной растерянности Грегори Пека. Рядом с ним стоял молоденький переводчик и тоже не знал, что делать, чем занять гостя.

Я подошла к ним и предложила посмотреть вечернюю заснеженную Москву. Грегори Пек обрадовался. Он не успел познакомиться с Москвой, а утром ему нужно было улетать.

Мы тут же взяли машину и поехали по городу. Зима в тот год была снежной. И весь вечер, пока мы ездили, валил густой лохматый снег. Мы поехали к Манежу, посмотрели на яркие звезды Кремля, затем направились к университету, вышли на смотровую площадку. Открылась панорама столицы, залитой огнями: стадион в Лужниках, купола Новодевичьего монастыря…

Тишина, вечерние огни, маковки церквей, снежные хлопья – все это создавало какую-то необыкновенную картину. Я сама восхищалась Москвой вместе с Грегори Пеком, а он видел город впервые.

Грегори Пек оказался хорошим собеседником, вел себя просто, рассказывал о Голливуде, о своей жене: она у него художник-дизайнер, по-моему, если мне не изменяет память, по национальности полька.

Мы пригласили Грегори Пека в ресторан «Националь», устроили русский ужин. Когда ужин закончился, попросили принести бутылку водки. Официант ее запаковал, и мы сделали надпись по-английски: «До скорой встречи в Голливуде».

Прошло несколько месяцев, один из наших известных спортсменов позвонил мне:

— В Голливуде я встретился с Грегори Пеком. Он сказал, что знаком с русской актрисой Кларой Лучко, и просил передать привет. И еще он сказал, что с удовольствием вспоминает тот прекрасный вечер в снежной Москве.

Потом еще кто-то из наших был в Америке и тоже передал мне привет. Грегори Пек сказал, что у него на ранчо висит на стене ковбойская шляпа и на ней написано, что эта шляпа для Клары Лучко.

Прошло еще несколько лет, и я с группой кинематографистов полетела в Америку. Тогда такое путешествие было редкостью. Для нашей группы «Интурист» разработал особый маршрут. Из Америки мы должны были перебраться в Мексику. Но получилось так, что визы в Мексику нам долго не давали. Даже не знаю почему. Мы побывали в Вашингтоне, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, но мексиканские визы задерживались.

Американцы принимали нас тепло и сердечно. Мы многое посмотрели, но, конечно, всем нам очень хотелось побывать в Голливуде.

И вот мы в одном из павильонов «фабрики грез». Шла работа над картиной, в которой главную роль играла Ванесса Редгрейв. Снимали сцену в кафе. И так же, как у нас – это всех удивило, — снимали шесть дублей. То одно не получалось, то другое…

Нам-то казалось, что в Голливуде идеальный порядок, а оказалось, и у них всякое бывает. Кино есть кино.

Я вспомнила, как снималась у Александра Петровича Довженко и он мне тогда рассказал, что в Голливуде есть особый человек на съемке. Он всегда выполнит любую просьбу. У нас же что ни попросишь – ничего нету. И никто ничего не принесет. Оказывается, и в Америке студия есть студия. Что-нибудь да не ладится.

Но что нам понравилось, так это вагончик у каждой ведущей актрисы. Этот вагончик стоял в павильоне, и актриса всегда могла пойти туда и отдохнуть. Там был кондиционер. Там можно было выпить чашечку кофе. Актриса могла в уединении подумать о роли, о своей сцене. Ей никто не мешал…

Однажды я смотрела картину с участием Софи Лорен. Действие фильма происходило в африканской пустыне. Я подумала: какая отважная женщина, она снимается в пустыне. Ведь там ужасные условия.

А потом узнала, что и в пустыне стоял вагончик, и все там было – от кондиционера до душа. Никаких проблем. Да и репетировала сцену дублерша, а актриса смотрела из окна вагончика и играла только съемку. Софи Лорен тотчас после съемок возвращалась в вагончик. Зря я фантазировала насчет трудностей, все условия были для нее созданы.

Как-то я тоже снималась в пустыне (фильм назывался «Горячие тропы»), температура доходила до сорока градусов в тени. Негде было отдохнуть и отдышаться. Нам поставили раскладушки в полуразвалившейся конюшне, и мы были счастливы, что хотя бы не дует обжигающий ветер, не сыплется песок, не скрипит на зубах. Я вспомнила вагончик, который видела в Голливуде, и спросила у директора, нет ли такого на студии. Позвонили в Ташкент, и там сказали, что да, есть какой-то один вагончик. Но он новый, его еще никто не опробовал. Привезли вагончик в пустыню, но оказалось, что там не хватает каких-то деталей, не горит свет, нет воды…

Голливуд на нас произвел странное впечатление. Когда мы произносим «Голливуд», то представляем, что это огромная студия, просторные павильоны, коридоры. Оказалось, что старое здание киностудии очень небольшое. В нем была копировальная фабрика. Там проявляли пленку, печатали материал, вели монтаж. После «Мосфильма» – нашей огромной студии – там было все небольших размеров. А вот новые здания – это действительно фабрика, центр киноиндустрии.

Мы побывали в Беверли-Хиллз, на площади звезд, в театре, где проходят премьеры фильмов.

Хозяева позаботились и о том, чтобы устроить встречу советских и американских кинематографистов. То было время, когда взаимный обмен был минимальным, встречи редкими.

Корреспонденты расспрашивали нас о том, что мы видели в Америке, понравился ли нам Голливуд.

— С кем из американских актеров вы лично знакомы? — спросили меня в киноакадемии, где у нас была встреча с кинематографистами.

— Я знакома с Грегори Пеком.

Рядом стояли наши актеры, и кто-то даже хихикнул: ну да ладно, откуда ты его знаешь…

Тут появился Грегори Пек в окружении известных актеров и режиссеров. Началась встреча. Ему сказали, что среди русских есть актриса, которая говорит, что знает его. Действительно ли он с ней знаком?

— Да-да, конечно, я ее знаю. Это Клара Лучко.

Он подошел ко мне, мы тепло поздоровались, и тогда мои попутчики стали подталкивать меня:

— Представь нас…

— Вы же не верили, что я его знаю.

А Грегори Пек вспомнил тот заснеженный вечер в Москве. Он помнил его до деталей, даже пошутил, что долго берег бутылку водки, да не выдержал. Когда мы с ним познакомились, я носила гладкую прическу. На мне была накидка из горностая, длинные серьги. А в Америку я приехала блондинкой с длинными вьющимися волосами, ну такая стандартная, я бы сказала, прическа.

— Я часто вспоминал ту встречу, — сказал Грегори Пек, — и даже перечитал Достоевского. Мне показалось, что вы похожи на героинь Достоевского, а сейчас вы совершенно другая. Тогда вы были похожи на русских классических героинь.

Позднее, подумав над тем, что он сказал, я мысленно с ним согласилась. Как часто мы гонимся за модой. Хочется одеваться в духе времени, носить модную прическу, а оказывается, можно потерять индивидуальность. Актер должен это чувствовать и понимать…

В Лос-Анджелесе мы постоянно задавались вопросом: будут визы в Мексику или нет? А визы дали сразу же после встречи с кинематографистами Америки.

Утром мне позвонил Грегори Пек. Я сказала, что мы получили визы и наутро улетаем в Мексику. Он сожалел, потому что хотел пригласить меня к себе домой, познакомить со своей семьей…

Так я не побывала на ранчо и не получила в подарок от Грегори Пека ковбойскую шляпу.

Мы распрощались с Лос-Анджелесом и полетели в Мехико. Вышли из самолета, увидели грязный аэропорт: всюду валялись бутылки, бумажки. Вошли в таможенный зал, заполнили декларации.

— Москва? — спросил таможенник и тут же поинтересовался: — Водка есть?

Увы, водки у нас не было. Ее выпили в Америке.

Чиновник утратил к нам интерес.

Гиды тоже были разочарованы тем, что у нас нет водки. Все, кто до нас приезжал и кого они сопровождали, привозили водку.

Нас разместили в гостинице, сказали, что поедем в Акапулько автобусом и увидим страну.

Мехико нас поразил. Пирамиды Луны и Солнца, исторический музей, знаменитый календарь ацтеков, галерея Сикейроса, музыканты-марьячис в расшитых серебром галунах на площади Гарибальди, коррида с ее неистовым «о-ле» – все это было необычным. Но это была страна поразительной роскоши и унизительной нищеты. Было две Мексики: одна очень богатая – огромные города, необычная архитектура, роскошные виллы. Создавалось впечатление, что это декорация, а внутри нее бродят не жители этого города, а люди из массовки. Нищие, голодные дети, плохо одетые женщины…

И тут же карнавал. Прекрасно, ярко и роскошно одетые сеньоры, нарядные красавицы женщины. Мексика хранит себя, свое национальное достоинство, бережет свою историю. Это – священно.

На память о далекой и необычной стране я привезла домой огромное сомбреро. Я не получила от Грегори Пека ковбойскую шляпу. Зато у меня есть сомбреро.

Оно и сегодня висит у меня в доме – как память о той поездке на другую сторону планеты.