«Калинка» в шестьдесят

«Калинка» в шестьдесят

Легче всего начинать книгу о себе с воспоминаний о последнем крупном событии в собственной жизни.

Отгремел длившийся в течение всего сентября 2009 года мой всероссийский юбилей. Как я ни противилась, спрятаться не удалось. Еще некоторое время будут сотрясения атмосферы вокруг меня, особенно из-за трансляции «Калинки» на Первом канале, а потом жизнь войдет в свою колею. Как всегда, такие праздники наваливаются неожиданно. И, как всегда, кажется, что эта дата — некий рубеж. Но на следующий день утром встаешь — и ничего не изменилось. Как жила, так и живу.

Когда в конце весны — начале лета начали заводить разговоры о юбилее, я, честно говоря, страшно этого вечера опасалась. Разговоры шли в Думе, шли дома, и Оксана Пушкина, моя лучшая подруга, конечно, стала инициатором этого праздника. Но я об этом не думала. Тут ко мне еще пришла дама с Первого канала, объявила, что они готовят про меня документальный фильм. Я его посмотреть не успела, но все уверяют, что кино получилось хорошее, в нем много интересных старых кадров. Я ту теледаму долго уговаривала: если делать обо мне телеисторию, то в ней лучше обойтись без рассказов про сегодняшнюю Думу или про общественное движение «Спортивная Россия», одним из лидеров которого я являюсь. Хорошо бы большому пласту населения, называющемуся новым поколением, рассказать, отчего все так получилось. Почему мои шестьдесят лет отмечает страна, почему ко мне так относятся люди. Ведь даже тридцатилетние уже не помнят, как я каталась. Что же тогда говорить о более молодых?

Подготовка к большому празднику, откровенно говоря, сильно била по нервам. Мое участие в собственном дне рождения очень напоминало прежние времена, когда мы сами себе писали «выездные» характеристики. Чем ближе подступала дата, тем масштабнее становился размах, и я с ужасом понимала, что остановить уже ничего невозможно.

Первого августа в Лос-Анджелесе меня сбил велосипедист. Я вышла на утреннюю пробежку вдоль океана, и на дорожке он на меня наскочил. Упав, я выбила три передних зуба. Сначала был шок, а потом я себе сказала: юбилею не бывать. Я много раз в жизни падала, но так, чтобы буквально мордой об асфальт… У меня шрамы остались. Все лицо было разбито. Плюс стрессовое состояние и, конечно, маленькое сотрясение. И по дороге к своему врачу я подумала: я получила очень хорошую отговорку, чтобы ничего не отмечать. Мне даже легко стало дышать. Но потом, когда прилетела в Москву (значительно позже, чем рассчитывала: операции заняли две недели), я не сомневалась: вот и все, никаких юбилеев, а двенадцатого сентября куда-нибудь умотаю. Но не тут-то было. Весь мой офис уже работал на этот праздник, он, оказывается, не прекращал переписку с Оксаной, которая находилась со мной в Америке. Они совместно уже списки гостей составляли, придумывали программу. Оксана созванивалась с артистами. Меня поставили перед фактом, что никуда не деться, потому что множество людей уже было поставлено в известность. Мне полагалось согласовать с моей дочкой Аленой дату, когда она приедет из Вашингтона. Хотя, конечно, на меня свалилось достаточно много работы по организации, но решение большинства вопросов взяли на себя Оксана и ребята из «Спортивной России». Они очень постарались и всё сделали в лучшем виде.

Разговор о том, что меня хотят поставить на коньки, до меня дошел десятого сентября, во время пресс-конференции по поводу открытия Академии фигурного катания. Открывали мы ее с Ириной Яковлевной Рабер, префектом Северного округа Москвы и президентом столичной Федерации фигурного катания. Как всегда, журналисты все перепутали и написали, что академия носит мое имя. Мне пришлось рассказывать, что есть еще и мой центр, под который только-только выделена земля и идут обычные согласования. Я специально долго объясняла журналистам, в чем разница, но все равно они написали так, как хотели. Перед пресс-конференцией я узнала, что, оказывается, состоялся заговор Оксаны, Ирины Яковлевны и Ильи Авербуха. Они насели на меня с предложением выйти на лед. Я категорически отказалась. Они говорят: «Подумай». Я отвечаю: «Ребята, чего думать? Песок уже сыплется». Вернувшись из Америки, я за семь лет ни разу на коньках не стояла, почему и говорила все время, что это авантюра. Но они меня доконали. В общем, встала на коньки. Двадцать шестого сентября должно было состояться мое выступление. Тренировалась я только двадцать третьего и двадцать четвертого. И в день выступления полчаса с утра.

Надо отдать должное Илье, вечер во дворце «Мега-спорт» получился особенным. Каждый показанный номер для меня был сюрпризом, я ничего заранее не знала. Единственное, о чем меня попросили, — чтобы в первом отделении я была в чем-то красном. Потом выяснилось — это была просьба Турецкого. Его хор спел мне «Женщину в красном». Потрясли меня молодые ребята, которые выучили наши с Зайцевым программы!

Даже то, что мои чешские ученики, экс-чемпионы мира Радка Коварикова и Рене Новотны приехали, было для меня полной неожиданностью. У Радки и Рене сейчас сложные отношения. Они уже полтора года не живут вместе. Но ради меня вновь встали вместе на коньки и буквально за неделю сделали номер.

Перед этим гала-концертом Аленушка должна была улетать в Вашингтон, и мы с ней пошли ужинать. Я была в туфлях на каблуках. Выходя из ресторана, я подвернула ногу. И тут же радостно сказала: «Теперь я точно кататься не буду». Но Илья меня доставал с утра и до вечера. Я ему пообещала: «Хорошо, я приду, сам убедишься». Я специально назначила первую тренировку на двадцать третье, за три дня до шоу, чтобы он понял: во-первых, программы нет, во-вторых, костюма нет, в-третьих, ничего нет. Мне только и надо, чтобы вся страна начала обсуждать, как я катаюсь в шестьдесят.

Здесь я должна сказать добрые слова о моем партнере, Алексее Тихонове. Я каталась с Улановым, с Зайцевым, я даже однажды встала в пару с двукратным олимпийским чемпионом Артуром Дмитриевым, когда меня уговорили принять участие в параде по случаю открытия на втором канале шоу «Звезды на льду». И должна сказать, что Тихонов — это лучший партнер. Немножко покатавшись с Артуром, я себе сказала, что больше этого делать никогда не буду: он мне никакой свободы не давал, а я не та парница, чтобы меня схватили мертвой хваткой и везли. Но Леша держит прекрасно и партнершу здорово чувствует.

Тем не менее я не могла оставаться спокойной в тот вечер. Естественно, пока я сидела на этом эшафоте в виде сцены, где я принимала поздравления, начала затекать нога, которая вся бинтом была замотана. У меня было не больше семи минут на то, чтобы переодеться, к тому же костюм прямо на мне должны были еще и зашить. Но я так решила: ладно, шестьдесят лет, если что — простят, если совсем плохо — вырежут. Поэтому я вышла совершенно… ну не то чтобы без мандража, но черт его знает, как это чувство описать. Когда мы с Лешей на тренировках попробовали покататься, все получалось достаточно легко. При том, что предложенную Ильей поддержку я никогда в жизни не делала. В наше время она входила в число запрещенных. Но с Тихоновым все было надежно. А когда в партнере уверен, жить легче. Он, как я понимаю, натренировался, катаясь каждый год в шоу с «чайниками», а уж со мной ему сам бог велел.

Я всегда думала, что весь этот проект со «звездами» построен на смелости и наглости актеров и на высоком профессионализме спортсменов. Хотя они кататься стали, на мой взгляд, намного хуже, чем в прежнее время. Скорость у них теперь значительно ниже. На том маленьком катке, где записывают телепрограммы, мы с Тихоновым пробовали «встать в пару». Он даже перепугался, потому что никогда не катался с партнершей на такой скорости, хотя, понятно, она и у меня уже далеко не та. Дело не в том, что он меня не догоняет — он привык идти в другом ритме, а тут ему было нелегко, потому что я, скорее всего, единственная парница, которая идет в шаг партнера. Иду за счет скорости, за счет силы. Обычно все пары, если присмотреться, катаются «под партнерш». На мой взгляд, сейчас мало того что скорость невысока, так еще партнерши делают кучу мелких движений. От этого впечатление от пары только пропадает. Кажется, что кружева плетут, а на самом деле такое парное катание уже перекликается с танцами. И сразу меркнет атлетизм, чем парное катание и отличается от спортивных танцев.

Я не знала, как люди воспримут мое катание, потому что не видела его со стороны. И слава богу, потому что если бы мне его сразу показали, я бы еще подумала, надо мне вылезать на лед или не надо. Но если бы я поняла, что мне на льду совсем никак, я бы сказала: ребята, в мои шестьдесят на фига, как говорится, козе баян. Я столько лет воевала в спорте, чтобы пятью минутами все перечеркнуть, чтобы надо мной молодежь хихикала? Но так как мне на льду оказалось достаточно комфортно, я решилась.

Конечно, это была авантюра, абсолютнейшая авантюра. У нас даже не было репетиций с этим хороводиком, который вокруг катался. Я всегда «страдала» от задумок своей подруги Оксаны Пушкиной, которая не по правилам жить не может. Она должна все время во что-то вписываться. У меня этого вообще в природе нет. Но тут я сломалась. Остальное вы или сами видели, или вам рассказали — мы прокатали юбилейную «Калинку». Мутко, министр спорта, после проката мне сказал: «Может, вы вернетесь и выступите в Ванкувере?» Но что же я буду хлеб отбирать у людей?

А еще мне сказали, что теперь в Книгу рекордов Гиннесса надо заносить мое достижение. Я возразила, что туда уже вписаны другие герои — двукратные олимпийские чемпионы Белоусова с Протопоповым. Я стала известной в спорте личностью и вообще, можно сказать, личностью, после того как именно над ними одержала победу. Сама же я ушла из спорта, ни разу не уступив никому своего чемпионского звания. Но чтобы рассказать об этом, надо вернуться назад — страшно сказать — более чем на полвека.