ГЛАВА 11
Анастас Микоян. Первый маршал никогда не считал его революционером и настоящим коммунистом. Особым доверием он и у Сталина не пользовался. Способный и грамотный руководитель, на своем посту в правительстве он был на месте, в Политбюро не высовывался. Больше всего Анастас дорожил своей семьей, любимой Ашхен и детьми. Политический флюгер. Ему и приказали на съезде «дать оценку» сталинской экономической теории. Самую гнусную работу поручили.
«Сегодня уже можно твердо сказать, что XIX съезд КПСС не был готов к тому, чтобы дать новую Программу партии. Теперь всем ясно, что «Экономические проблемы социализма в СССР» не могли лечь в основу новой Программы.
Партия должна была преодолеть ряд неверных представлений о переходе к коммунизму. Достаточно вспомнить, что накануне XIX съезда в ходу были взгляды, будто стоит только обеспечить непрерывный рост производства, превратить колхозную собственность в общенародную, заменить товарное обращение системой продуктообмена между городом и деревней, добиться удвоения зарплаты, повысить культурно-технический уровень рабочих и крестьян, и тогда можно перейти к коммунизму. Это было упрощенное представление».
«Переврал ты, Анастас, идеи Кобы бессовестно, конечно, но, интересно, как вы сами будете коммунизм строить?» — маршал с интересом слушал докладчика.
«Колхозная собственность не только не тормозит развитие производительных сил социалистического общества, но, напротив, способствует движению нашего общества к коммунизму. Диалектика развития такова, что проблема создания единой коммунистической собственности решается именно построением материально-технической базы коммунизма».
«Только что такое ваше «материально-техническая база коммунизма» вы сами же объяснить внятно не можете», — чем-то Микоян маршалу напоминал ораторов-меньшевиков, с которыми он спорил на митингах в 1905 году. Но тогда он мог спорить, сейчас ему слова никто не дал бы.
«В новой программе показано, что на период генеральной перспективы удовлетворение потребностей граждан будет осуществляться как через заработную плату — основную форму распределения, так и через быстро растущие общественные фонды потребления, которые должны иметь такую направленность, чтобы они не противостояли принципам материальной заинтересованности, способствовали решению ряда крупных проблем строительства коммунизма. По произведенным расчетам, к концу двадцатилетнего периода обе формы будут занимать примерно равное положение в системе распределения, а затем общественные фонды потребления начнут превалировать. Такая линия дает возможность правильно сочетать социалистическое распределение по труду с политикой ликвидации экономического неравенства, которое у нас пока еще осталось».
«С чем вас, товарищ Микоян, можно и поздравить. Идея материальной уравниловки Троцкого стала основой построения коммунизма».
Повеселил еще и А. Косыгин: «В проекте генерального плана предусматривается рост производства товаров народного потребления в таких размерах, что примерно к 1970 году мы превзойдем уровень самых развитых капиталистических стран по выпуску товаров на душу населения, в том числе и США».
Это уже была откровенная брехня. Хрущевские реформы, без возврата к сталинским принципам в экономике, такого шанса стране не давали, рост экономики затормозился в разы. Это был намеренный обман с целью окончательной дискредитации социализма. Никакой другой социалистической экономики, кроме сталинской, быть не могло в принципе, поэтому все выступающие изливали в отношении Вождя ядовитую слюну. Все до одного. Им мешало даже его имя.
* * *
Запись в дневнике Екатерины Давидовны Ворошиловой: «1953 год 2 марта. Сегодня рано утром Клименту Ефремовичу сообщили по телефону, что Иосиф Виссарионович внезапно заболел. К.Е. в тяжелых моментах преображался. Он становился еще более подтянутым, волевым. Таким я его не один раз наблюдала во время особенно острых ситуаций в годы гражданской войны, в критических периодах борьбы нашей партии с врагами партии и народа и в жуткие годы Великой Отечественной войны. Таким я его увидела в сегодняшнее утро. Он почти ничего мне не сказал. Но потому, что он в такой ранний час так неожиданно и быстро собрался, точно идет в решительный бой, я поняла, что надвигается несчастье. В большом страхе сквозь слезы я спросила:
— Что случилось?
К.Е. меня обнял и торопясь сказал:
— Успокойся, я тебе позвоню. И тут же уехал».
Ничего странного в этой записи не видите? Действительно, не очень похоже на то, что Ворошилов собирался к внезапно заболевшему другу, к внезапно заболевшему не собираются так, что даже жена заплакала, а Екатерина Давидовна совсем не девочкой-гимназисткой была, она на своем веку много чего перевидала.
Что-то такое происходило в те дни, чего мы абсолютно не знаем, на те события навалили огромную кучу мусора, и под ней скрыли что-то очень страшно опасное для тех, кто после убийства Сталина пришел к власти. А сам факт убийства, по крайней мере, то, что Сталину умереть помогли, сомнений мало у кого вызывает.
Можно подозревать, что оппозиция Сталину сложилась к марту 1953 года такая мощная и клыки уже показывала настолько явно, что его болезнь и была Климентом Ефремовичем так воспринята: «Таким я его не один раз наблюдала во время особенно острых ситуаций в годы гражданской войны, в критических периодах борьбы нашей партии с врагами партии и народа и в жуткие годы Великой Отечественной войны».
Сегодня, в качестве объяснения мотива убийства Вождя, появились многочисленные публикации о попытке И.В. Сталина отстранить партию от власти, оставить ей только идеологию, Ю.И. Мухин даже на изменения в Уставе КПСС, принятые на XIX съезде, ссылается, только почему-то не приводит конкретных положений Устава, которые вводят такое новшество. Их и нельзя привести, потому что там ничего такого нет. Там кое-что другое есть…
В ночь на 2 марта Иосифа Виссарионовича на Ближней даче не было, 3 марта было опубликовано в газетах правительственное сообщение: «В ночь на 2 марта у товарища Сталина, когда он находился в Москве в своей квартире, произошло кровоизлияние в мозг…». Квартира в Кремле находилась, а не на Ближней даче.
Версию о «болезни» Вождя на даче первым запустил в ход Н.С. Хрущев. И теперь все исследователи вертятся вокруг нее, как телята вокруг колышка на привязи. Самый дотошный из них, Ю.И. Мухин, и тот попался на эту «веревочку»: «С самого начала, с момента объявления его болезни, началась ложь, уже хотя бы в том, что, неизвестно по каким соображениям, было сообщено, что кровоизлияние в мозг у Сталина произошло в Кремле, в его кабинете».
Ну, да. Про московскую квартиру в правительственном сообщении ложь, а про дачу со слов Хрущева и каких-то охранников, которые Сталина сутки не видели, якобы, охраняя его — правда. Странная логика.
Но и это еще не главный прокол Юрия Игнатьевича. Разрабатывая свою версию отравления Сталина Хрущевым, он попался на удочку «Судоплатовских» мемуаров. Почему в кавычках? Да даже Шебаршин высказался, что эти «мемуары» написаны в США были. Там вся оперативная терминология взята даже не из ЦРУ, а из американских шпионских боевиков. Мухин: «Как он (Судоплатов. — Авт.) пишет, в составе МГБ была токсикологическая лаборатория («Лаборатория-Х»), в которой создавались яды скрытого действия, и возглавлявший эту лабораторию профессор Майрановский чаще всего и был палачом, приводившим в исполнение приговоры при помощи своих ядов. Кем и как выносились эти приговоры — неизвестно. Известно только, что выносились они на самом высоком уровне, тщательно документировались, а приказ палачу поступал не от МГБ, а от первых руководителей страны или республик».
«Лаборатория-Х»! «Х-файлы»! Как можно было на эту фигню клюнуть — я даже не могу себе представить. Единственное, в оправдание Юрия Игнатьевича — незнание работы спецслужб. И незнание практики оперативно-следственной работы. Но он еще и обвинение Советскому правительству в политических убийствах прилепил.
И представляется ему, и тем, кто писал за Судоплатова мемуары, эта лаборатория чем-то вроде комнаты со стеклянными колбами и ретортами, где химики в белых халатах смешивают разные порошки с целью получения ядов скрытого действия: «Судоплатов почему-то утверждает, что даже Берия до своего возвращения в МВД не мог знать об этой лаборатории. Сам Судоплатов, к примеру, руководил казнью Ромжи в Ужгороде, т.е. непосредственно был связан с боевыми операциями (так они официально назывались) по применению ядов, тем не менее, он пишет: «Вся работа лаборатории, привлечение ее сотрудников к операциям спецслужб, а также доступ в лабораторию, строго ограниченный даже для руководящего состава НКВД-МГБ, регламентировались Положением, утвержденным правительством, и приказами по НКВД-МГБ.
Ни я, ни мой заместитель Эйтингон не имели допуска в «Лабораторию-Х» и спецкамеру».
Создание ядов скрытого действия требует многочисленных клинических испытаний, на обезьянах, по крайней мере. Ими же людей травить, якобы, собирались, поэтому вызывать инфаркты у морских свинок этими ядами не совсем надежно. Нужны были организмы, очень похожие на человеческие. А еще лучше — на узниках ГУЛАГа их испытывать. И обезьян, как и «узников ГУЛАГа», нужно не две штуки, а сотни. Прямо на Лубянке был питомник, или в Московский зоопарк «химики» ходили опыты ставить?
Что-то Павел Судоплатов, конечно, надиктовал писакам, которые за него потом всю работу сделали, он еще и интервью давал. С серьезным видом нес чушь фантастическую. И об убийствах Коновальца и Троцкого тоже. Спецоперация «Утка»! Одно название чего стоит.
Советское правительство объявило себя непричастным к этим убийствам, а вопрос о том, зачем из Меркадера сделали Героя Советского Союза, нужно задавать тем, кто его героем делал, а Сталина политическим убийцей.
Не было и не могло быть в НКВД-МГБ (даже в КГБ) никаких токсикологических лабораторий, где яды создавали. Специалисты-токсикологи в криминалистических лабораториях были, но они другим занимались. Совесть все-таки иметь нужно, и не приписывать советским спецслужбам методы работы ЦРУ.
Цианистого калия могли Сталину сыпануть в вино, если травить собирались. Либо препарат, повышающий артериальное давление, чтобы инсульт вызвать. Только для получения этих ядов не нужно содержать специальную лабораторию. Их в аптеке достать можно. Но цианистым травить — палево страшное. А гипертензиками — не надежно…
Версию об отравлении еще такой персонаж, как Михаил Полторанин, озвучивал. У него есть еще одно «открытие»: родившегося полным голодранцем Кагановича он изобразил представителем какого-то еврейского рода каганов. Хавайте на здоровье, только не отравитесь.
Насчет того, что Иосиф Виссарионович получил инсульт и лежал сутки на полу в столовой, пока охрана его там не обнаружила — тоже такая же чепуха, как и «Лаборатория-Х».
Что случилось в квартире Сталина 2 марта 1953 года установить точно уже вряд ли возможно. Могу только высказать предположение, что он был 2 марта мертв. Основание это предполагать у меня есть. Основание веское.
Сколько нужно времени для того, чтобы срочно созвать Пленум ЦК КПСС? Чтобы со всевозможной срочностью? 18 июня 1957 года «антипартийная группа» попыталась сместить Хруща с первых секретарей. Сторонников лысого, членов ЦК, в спешке свозили в Москву даже самолетами военной авиации. 22 июня состоялось первое заседание Пленума. Четверо суток — минимальный срок для созыва Пленума, даже если он созывается в экстренном порядке.
7 марта 1953 года в газете «Правда» публикуется известное «Постановление совместного заседания Пленума ЦК КПСС, Совета Министров Союза ССР, Президиума Верховного Совета СССР», которое состоялось 6 марта. Отматываем от 6 марта четверо суток и… вот какое совпадение! — получается у нас 2 марта! День, когда Сталин только был обнаружен «заболевшим». Т.е., кто-то решил собрать в Москве членов ЦК, едва только получил известие о болезни Вождя? По какому же это поводу? А если бы Иосиф Виссарионович поправился, он бы что сказал этому инициативному товарищу?
Вывод: процедура созыва Пленума ЦК, который поставил Хрущева во главе КПСС, началась 2 марта 1953 года, и она началась после смерти И.В. Сталина.
Если же 2 марта Сталин уже был мертв, то не было ни болезни, ни отравления, после которых его три дня лечили. 2 марта 1953 года Сталин был убит.
Теперь главный вопрос: что послужило причиной убийства Иосифа Виссарионовича? Основная, упомянутая мною выше, принятая на сегодняшний день версия гласит, что Сталин пытался отодвинуть партию от власти, сделать ее только идеологическим органом. Партноменклатура испугалась того, что она потеряет все рычаги влияния и решилась на устранение Вождя. Извините, но это чушь, в основу которой легли воспоминания Константина Симонова о Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся после XIX съезда.
Юрий Игнатьевич Мухин, дав завладеть собой идее о попытке Сталина устранить партию от власти, прибегнул совсем уже к откровенной эквилибристике, не усмотрев в принятых XIX съездом изменений в Устав «политической работы» Президиума, которым был заменен Политбюро.
Он только забыл, что партия власти не имела никакой, кроме власти над своими членами. Конечно, можно было уволить партийцев из всех органов власти, тогда точно никакой власти у партии не было бы. Или как еще?
Что удивительно, к этой же мысли об отстранении партии от власти пришли вслед за Ю.И. Мухиным почти все видные историки-публицисты-сталинисты, Е. Прудникова в их числе, даже известный интеллектуал А. Вассерман попался на эту удочку. Ребята, вы, случаем, ничего грибного не перекушали?
Я знаю, откуда растут ноги этой вашей идеи, это Н.С. Хрущев приписал Л.П. Берия такие мысли. Может, и не приписал. Ваш кумир Берия был тоже еще тем фруктом. Но приписал, скорей всего. Лаврентий Павлович был человеком достаточно умным, чтобы не нести ту чушь, которую вы несете. Вы же элементарно перепутали «диктатуру пролетариата» с «диктатурой партии». Или не знаете, или специально избегаете того факта, что подменить одну диктатурой другой пытался Зиновьев. Он выдрал из контекста выражения В.И. Ленина о диктатуре партии в рабочем движении и попробовал выдвинуть положение о диктатуре партии, как о власти. Сразу получил от Сталина по золам.
Господа «сталинисты», вы либо уж марксизм-ленинизм изучайте, прежде чем браться за сталинизм, либо применение своим шаловливым ручкам ищите в других областях. Мало того, что вы Сталина оторвали от марксизма, так вы еще, не замечая, что после его смерти установилась диктатура партии, продолжаете народу пудрить мозги, что в СССР сохранялась Советская власть. И обвиняете народ, который в 91-м году не пожелал свою власть защищать, в предательстве. Уймитесь.
А то занимаетесь откровенной манипуляцией. Вот смотрите.
Мухин: «Таким образом, функции «политической работы», как в старом Уставе, исчезли, Президиум должен был руководить только организационной работой в партии в промежутках между пленумами ЦК, Президиум фактически стал приемником не Политбюро, а Оргбюро, которое упразднили.
Получив вместо Политбюро Президиум, КПСС уже нечем было управлять страной, поскольку в Президиум ЦК, т.е. в собственно руководящий орган КПСС, главе СССР и главе Советской власти входить уже не было необходимости…»
Сравним старый и измененный Уставы.
Старый Устав: Ст. 26. Центральный комитет организует: для политической работы — Политическое бюро, для общего руководства организационной работой — Организационное бюро и для текущей работы организационного и исполнительного характера — Секретариат.
Новый Устав: От. 34. Центральный Комитет Компартии Советского Союза организует: для руководства работой ЦК между пленумами — Президиум, для руководства текущей работой, главным образом по организации проверки исполнения решений партии и подбору кадров, — Секретариат.
И где там мухинское «Президиум должен был руководить только организационной работой в партии»?
Так мало того, на Пленуме после XIX съезда из состава Президиума было избрано и Оргбюро, упразднили это Оргбюро сразу на первом после смерти Сталина Пленуме, тогда же сократили число членов Президиума с 25 до 10 человек.
И зачем нужно было круги нарезать вокруг формулировок? Чтобы удовлетворить свой собственный антимарксизм и антиленинизм, противопоставляя им Сталина?
Да, К. Симонов, на слова которого ссылается Ю.И. Мухин, когда пишет, что Сталин хотел оставить пост секретаря ЦК КПСС, присутствовал на Пленуме. Да, он написал такое: «Не помню, в этой же речи, еще до того как дать выступить Молотову и Микояну, или после этого, в другой, короткой речи, предшествовавшей избранию исполнительных органов ЦК, — боюсь даже утверждать, что такая вторая речь была, возможно, все было сказано в разных пунктах первой речи, — Сталин, стоя на трибуне и глядя в зал, заговорил о своей старости и о том, что он не в состоянии исполнять все те обязанности, которые ему поручены. Он может продолжать нести свои обязанности Председателя Совета Министров, может исполнять свои обязанности, ведя, как и прежде, заседания Политбюро, но он больше не в состоянии в качестве Генерального секретаря вести еще и заседания Секретариата ЦК. Поэтому от этой последней своей должности он просит его освободить, уважить его просьбу. Примерно в таких словах, передаю почти текстуально, это было высказано. Но дело не в самих словах. Сталин, говоря эти слова, смотрел на зал, а сзади него сидело Политбюро и стоял за столом Маленков, который, пока Сталин говорил, вел заседание. И на лице Маленкова я увидел ужасное выражение — не то чтоб испуга, нет, не испуга, — а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других или яснее, во всяком случае, многих других осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина, нельзя соглашаться, чтобы он сложил с себя вот это одно, последнее из трех своих полномочий, нельзя. Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда, заглушая раздавшиеся уже и из-за спины Сталина слова: «Нет, просим остаться!», или что-то в этом духе, зал загудел словами: «Нет! Нельзя! Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!» Не берусь приводить всех слов, выкриков, которые в этот момент были, но, в общем, зал что-то понял и, может быть, в большинстве понял раньше, чем я. Мне в первую секунду показалось, что это все естественно: Сталин будет председательствовать в Политбюро, будет Председателем Совета Министров, а Генеральным секретарем ЦК будет кто-то другой, как это было при Ленине. Но то, чего я не сразу понял, сразу или почти сразу поняли многие, а Маленков, на котором как на председательствующем в этот момент лежала наибольшая часть ответственности, а в случае чего и вины, понял сразу, что Сталин вовсе не собирался отказываться от поста Генерального секретаря, что это проба, прощупывание отношения пленума к поставленному им вопросу — как, готовы они, сидящие сзади него в президиуме и сидящие впереди него в зале, отпустить его, Сталина, с поста Генерального секретаря, потому что он стар, устал и не может нести еще эту, третью свою обязанность.
Когда зал загудел и закричал, что Сталин должен остаться на посту Генерального секретаря и вести Секретариат ЦК, лицо Маленкова, я хорошо помню это, было лицом человека, которого только что миновала прямая, реальная смертельная опасность, потому что именно он, делавший отчетный доклад на съезде партии и ведший практически большинство заседаний Секретариата ЦК, председательствующий сейчас на этом заседании пленума, именно он в случае другого решения вопроса был естественной кандидатурой на третий пост товарища Сталина, который тот якобы хотел оставить из-за старости и усталости. И почувствуй Сталин, что там сзади, за его спиной, или впереди, перед его глазами, есть сторонники того, чтобы удовлетворить его просьбу, думаю, первый, кто ответил бы за это головой, был бы Маленков; во что бы это обошлось вообще, трудно себе представить».
Нельзя было догадаться, что верный пес Хрущева, а потом Брежнева, К. Симонов откровенно врал?
Он повторил то, что мел языком, как помелом, «маленький Маркс» о старческой немощи Сталина, но даже Хрущ не вспоминал о мнимой попытке Сталина уйти из секретарей ЦК. Это потерявший всякий стыд Симонов сам придумал сюжет в стиле отречения от престола Ивана Грозного, вроде того, что Иосиф Виссарионович ждал реакции на свое заявление, что бы потом покоцать тех, кто проголосует «за». Но, так как многократный лауреат Сталинских премий был просто поэтом и писакой, то он в своих воспоминаниях больше был поэтом и беллетристом, чем реальным свидетелем. Он даже должность Генерального секретаря Сталину придумал. Мы же почти все считали Иосифа Виссарионовича Генеральным секретарем, по привычке.
Вот у них было две главные идеи, у сволочей, который испражнялись на могилу Вождя: 1) Сталин был старым и больным, поэтому и умер; 2) если бы не умер, то он бы снова всех невинных младенцев съел бы.
Сколько Иосифу Виссарионовичу было лет в 1953 году? 74-й год. Старый? По сравнению с кем? Б.Н. Ельцину в 2000-м было 69 лет всего, но попейте так её, родимую, еще не таким чучелом выглядеть будете. Ленька Брежнев ласты склеил тоже рано, в 76 лет, что он кушал: «родимую» или «колеса», — темное место в его биографии. Но Сталин ни алкашом не был, ни наркоманом. Черчилль и то — бухал каждый день коньяк, но не стаканами, как наши, и прожил 89 лет. Рональд Рейган до 78 лет Президентом был.
Да, наше Политбюро в 8о-е годы начало вымирать едва только перевалило за возраст в 70 лет, но вы внимательно посмотрите на их испитые морды — там и почки от виски отстегивались.
Все разговоры о старости Сталина — сплетни. Ему не в футбол за сборную Грузии играть нужно было, он был политиком. Для нормального политика 74 года — нормальный возраст…
Объектом же выдуманного им предстоящего сталинского террора Н.С. Хрущев, а потом вслед за ним и К. Симонов, представили самых близких соратников Иосифа Виссарионовича. Хрущев даже до такого дошел: «Ворошилова Сталин начал подозревать значительно раньше, чем Молотова и Микояна… Сталин, в конце концов, понял, что то была ошибка, когда он считал Ворошилова английским агентом или черт знает кем. Все тут зависело от воображения Сталина, кто именно является агентом и какой империалистической страны».
Сам-то Никита, объявив Берия английским шпионом, в зеркало на себя не смотрел? Боялся там отражение своей похабной рожи увидеть?
А уж Молотова и Микояна точно до ГУЛАГа не довели бы, шлёпнули бы прямо в приемной Вождя: «При каждой очередной встрече Сталин нападал на Молотова, на Микояна, “кусал” их. Эти два человека находились в опале, и самая жизнь их уже подвергалась опасности… А на пленуме Сталин, выступая, разделал “под орех” Молотова и Микояна, поставив под сомнение их порядочность. В его речи прямо сквозило политическое недоверие к ним, подозрение в какой-то их политической нечестности».
Эти фантазии кукурузника так и вошли в «исторический оборот», только именно кукурузник материалы того Пленума спрятал так, что их до сих пор никто найти не может, остались только «воспоминания».
На самом деле, ничего подобного даже близко не было, никакой грызни между Сталиным и его соратниками. У меня даже есть подозрение, что и жена Молотова, Полина Жемчужина, никогда осуждена не была, слишком смешно выглядят все документы, связанные с ее осуждением и реабилитацией. В фонде Яковлева всплыла такая ерунда «А.П. Берия — в президиум ЦК КПСС о результатах изучения обстоятельств ареста и осуждения П.С. Жемчужиной, 12.-5.1953», там читаем: «Министерством внутренних дел СССР принято решение т. Жемчужину и арестованных Штейнберга И.И., Голованевского С.М., Мельник-Соколинскую С.И., Иванова В.Н., Карповского МЛ., Вельбовскую А.Т. и Левандо Е.М. из-под стражи освободить с прекращением дела и полной реабилитацией. Также реабилитированы по этому делу умершие в тюрьме Лешнявская Р.С. и Карповский А.С.»
Ничего странного не видите? Конечно, баран, который сочинял эту липу, считал Лаврентия Павловича настолько всесильным, что он мог решать и за прокурора, и за судей.
П.С. Жемчужину, если верить басням о ее судьбе, осудило Особое Совещание при МГБ СССР к ссылке, по положению об этом Особом Совещании только оно и могло отменить свой приговор. Но не министр. Берия незаконно из ссылки выпустил жену Молотова? И это еще не самый смешной документ, записку Абакумова о Жемчужиной я даже брезгую цитировать.
Сочинитель бесед с В.М. Молотовым Ф. Чуев приписал Вячеславу Михайловичу слова о том, что Сталин К.Е. Ворошилова после войны держал за дурачка, на заседания Политбюро не приглашал и морщился, когда Климент Ефремович туда вваливался без спроса. Врать таким писакам можно было безнаказанно, потому что во время написания их книжек не были доступны материалы сталинских съездов.
А вот XIX съезд КПСС показывает, что к нему команда Иосифа Виссарионовича подошла дружной и сплоченной. Почетнейшее право открыть съезд было предоставлено В.М. Молотову. Да-да, именно ему, жена которого на ссылке чалилась за то, что еврейской шпионкой была, а он сам предлагал Крым евреям под республику отдать.
Еще более почетным было съезд закрыть. И это сделал Климент Ефремович Ворошилов.
С отчетным докладом выступил Г.М. Маленков, самый молодой из сталинцев, выдающийся государственный деятель, про которого Чуеву Молотов, якобы, рассказал, что способен он только резолюции писать.
Просто так открывать и завершать съезд, да с отчетным докладом выступать никто никому не доверяет. Это доверие — обозначение положения в партийной иерархии.
Но репрессии после этого съезда должны были начаться. Серьезные репрессии. На всю страну стоял бы писк перемалываемых в мясорубке этих репрессий партийных крыс. Только соратников Иосифа Виссарионовича в этом фарше не было бы.
Сюрпризы для делегатов начались с отчетного доклада, который зачитал Г.М. Маленков, придется много цитировать, но оно того стоит. Касаясь вопросов партийного строительства, Георгий Максимилианович напомнил нечто, от чего в зале пахнуло смертельным ветром «ленинградского дела»: «…обстановка военного времени обусловила некоторые особенности в методах партийного руководства, а также породила крупные недостатки в работе партийных органов и партийных организаций. Это нашло свое выражение прежде всего в том, что партийные органы ослабили внимание к партийно-организационной и идеологической работе, в силу чего во многих партийных организациях эта работа оказалась запущенной. Создавалась известная опасность отрыва партийных органов от масс и превращения их из органов политического руководства, из боевых и самодеятельных организаций в своеобразные административно-распорядительные учреждения, не способные противостоять всяким местническим, узковедомственным и иным антигосударственным устремлениям, не замечающие прямых извращений политики партии в хозяйственном строительстве, нарушений интересов государства… Проведенные партией мероприятия по развертыванию внутрипартийной демократии и самокритики помогли партийным организациям в значительной мере преодолеть недостатки в состоянии партийно-политической работы, сыграли серьезную роль в деле ее подъема».
А дальше начал рубить сплеча: «В партийных организациях еще имеет место недооценка роли критики и самокритики в жизни партии и государства, допускается преследование и гонение за критику. Нередко можно встретить работников, которые без конца кричат о своей преданности партии, а на деле не терпят критики снизу, глушат ее, мстят критикующим. Известно немало фактов, когда бюрократическое отношение к критике и самокритике наносило большой ущерб делу партии, убивало самодеятельность партийной организации, подрывало авторитет руководства в партийных массах и утверждало в жизни отдельных партийных организаций антипартийные нравы бюрократов, заклятых врагов партии… Дело в том, что в связи с победоносным окончанием войны и крупными хозяйственными успехами в послевоенный период в рядах партии развилось некритическое отношение к недостаткам и ошибкам в работе партийных, хозяйственных и других организаций. Факты показывают, что успехи породили в рядах партии настроения самодовольства, парадного благополучия и обывательской успокоенности, желание почить на лаврах и жить заслугами прошлого. Появилось немало работников, которые считают, что «мы все можем», «нам все нипочем», что «дела идут хорошо» и незачем утруждать себя таким мало приятным занятием, как вскрытие недостатков и ошибок в работе, как борьба с отрицательными и болезненными явлениями в наших организациях. Эти вредные по своим последствиям настроения захлестнули часть плохо воспитанных и неустойчивых в партийном отношении кадров. Руководители партийных, советских и хозяйственных организаций нередко превращают собрания, активы, пленумы и конференции в парад, в место для самовосхваления, в силу чего ошибки и недостатки в работе, болезни и слабости не вскрываются и не подвергаются критике, что усиливает настроения самодовольства и благодушия. В партийные организации проникли настроения беспечности. Среди партийных, хозяйственных, советских и других работников имеет место притупление бдительности, ротозейство, факты разглашения партийной и государственной тайны… Одним из наиболее опасных и злостных проявлений нарушения партийной и государственной дисциплины является сокрытие некоторыми работниками правды о действительном положении дел в подведомственных им предприятиях и учреждениях, приукрашивание результатов работы. Центральным Комитетом и правительством были вскрыты факты, когда некоторые работники ставили узковедомственные и местнические интересы выше общегосударственных и под видом заботы о подведомственных предприятиях укрывали от государства имеющиеся в их распоряжении материальные ресурсы, становились на путь нарушения партийных и государственных законов. Известны также факты, когда хозяйственники при попустительстве партийных организаций представляют заведомо завышенные заявки на сырье и материалы, при невыполнении производственных планов допускают приписки в отчетах о выпуске продукции. Появилось немало работников, которые забывают, что порученные их попечению и руководству предприятия является государственными, и стараются превратить их в свою вотчину, где такой, с позволения сказать, руководитель делает все, чего его «левая нога захочет». Большое зло заключается в том, что у нас есть немало работников, полагающих, что партийные решения и советские законы для них не обязательны, вообразивших, что у нас будто бы есть две дисциплины: одна — для рядовых людей, а другая — для руководителей. Такие «руководители» думают, что им все позволено, что они могут не считаться с государственными и партийными порядками, нарушать советские законы, бесчинствовать и творить произвол… Пора понять, что у нас в партии одна дисциплина и для рядовых членов партии, и для руководителей, что советские законы одинаково обязательны для всех советских людей, больших и малых. Для руководителей, повинных в недобросовестном отношении к выполнению решений партии и правительства, допускающих беззакония и произвол, не может быть никаких скидок на их положение… Основной недостаток заключается в том, что некоторые руководители подбирают кадры не по политическим и деловым признакам, а по-семейному, по-приятельски, по-землячеству. Нередко работников, честных и знающих дело, но острых и нетерпимо относящихся к недостаткам и потому причиняющих беспокойство руководству, выживают под разными предлогами и заменяют людьми, имеющими сомнительную ценность, либо вовсе непригодными для дела, но зато удобными и угодными для некоторых руководителей. Вследствие таких извращений линии партии в подборе и выдвижении кадров в некоторых организациях складывается семейка своих людей, связанных круговой порукой, ставящих групповые интересы выше партийных и государственных. Немудрено, что такая обстановка ведет обычно к разложению и загниванию. Так было, например, в ульяновской партийной организации, где часть хозяйственных, советских и партийных работников из руководящей верхушки областной организации морально разложилась, встала на путь казнокрадства, растаскивания и разворовывания государственного добра… Из-за недостаточного руководства идеологической работой и отсутствия контроля за ее содержанием нередко в книгах, газетах и журналах, в деятельности научных и других идеологических учреждений допускаются серьезные ошибки и извращения. В результате вмешательства Центрального Комитета партии во многих областях науки были вскрыты чуждые советским людям нравы и традиции, выявлены факты кастовой замкнутости и нетерпимого отношения к критике, разоблачены и разбиты различные проявления буржуазной идеологии и всякого рода вульгаризаторские извращения. Известные дискуссии по философии, биологии, физиологии, языкознанию, политической экономии вскрыли серьезные идеологические прорехи в различных областях науки, дали толчок к развертыванию критики и борьбы мнений, сыграли важную роль в деле развития науки. Разгромлен аракчеевский режим, существовавший на многих участках научного фронта. Однако в ряде отраслей науки еще полностью не ликвидирована монополия отдельных групп ученых, оттирающих растущие свежие силы, ограждающих себя от критики и пытающихся решать научные вопросы административным путем. Ни одна отрасль науки не может успешно развиваться в затхлой атмосфере взаимного восхваления и замалчивания ошибок; попытки утвердить монополию отдельных групп ученых неизбежно порождают застой и загнивание в науке».
А эту цитату из выступления Георгия Максимилиановича нужно читать особенно внимательно, тем более что говорилось в ней о московской парторганизации, а первому секретарю этой организации, Никите Сергеевичу Хрущеву, на съезде была отведена особая роль: «Некоторые наши партийные организации, увлекаясь хозяйством, забывают о вопросах идеологии, оставляют их в стороне. Даже в таких передовых партийных организациях, как, например, московская, идеологической работе уделяется недостаточно внимания. И это не проходит даром. Там, где ослабевает внимание к вопросам идеологии, создается благоприятная почва для оживления враждебных нам взглядов и представлений. Те участки идеологической работы, которые почему-либо выпадают из поля зрения партийных организаций, где ослабевает партийное руководство и влияние, эти участки пытаются прибрать к рукам чуждые люди, всякие элементы из охвостья разбитых партией антиленинских групп и использовать для протаскивания своей линии, для возрождения и распространения разного рода немарксистских “точек зрения” и “концепций”».
Повестка съезда состояла из пяти пунктов: отчетный доклад ЦК, отчетный доклад ревизионной комиссии, директивы по пятому пятилетнему плану, выборы центральных органов партии — это стандартные для любого съезда вопросы. Но кроме них был еще пункт, он в очередности повестки стоял четвертым, предпоследним, перед выборами центральных органов: «Изменения в Уставе ВКП(б) — докладчик Секретарь ЦК тов. Хрущев Н.С.». Есть все основания считать, что изменения в Устав и были основным вопросом. Слова о бардаке в рядах партийной номенклатуры не только в выступлениях почти всех делегатов лейтмотивом проходили, что уже само по себе на мысль о важности вопроса наводит, а уж то, что предлагалось внести в Устав! Озвучить изменения было поручено тому, у кого в организации, в московской, набрали силу «элементы из охвостья разбитых партией антиленинских групп», Хрущеву. Это было проявлением крайнего презрения к Никите со стороны сталинцев.
Я подозреваю, что те публицисты, которые писали об изменениях в Уставе, предполагавших отведение партии строго идеологической роли, т.е. кардинального изменения ее положения в государстве, либо Устав в новой редакции, принятой XIX съездом, не потрудились прочесть и сравнить его со старым, либо просто обманывают публику. Уж слишком явно всё в материалах съезда. Ну, позвольте, это же полная ерунда, все эти утверждения, что Сталин хотел Партию власти лишить, отодвинуть ее от решения хозяйственных вопросов, например! Во-первых, еще раз повторюсь, власть была у Советов, а не у Партии. У Партии была только власть над собственными членами, которые составляли большинство в органах Советской власти. Эти члены Партии и выполняли директивы партийных органов, касающиеся экономики, обороны, внешней политики, идеологии. Сталин на съезде партию от «власти» отодвигает и тут же съезд утверждает директивы по пятому пятилетнему плану?! Вот что за нелепые фантазии?
Сравниваем две редакции Устава, ВКП(б) и КПСС, и там сразу бросаются в глаза обязанности членов партии, полюбуйтесь:
«Член партии обязан:
а) соблюдать строжайшую партийную дисциплину, активно участвовать в политической жизни партии и страны, проводить на практике политику партии и решения партийных органов;
б) неустанно работать над повышением своей идейной вооруженности, над усвоением основ марксизма-ленинизма, важнейших политических и организационных решений партии и разъяснять их беспартийным массам;
в) как член правящей партии в Советском государстве быть образцом соблюдения трудовой и государственной дисциплины, овладевать техникой своего дела, непрерывно повышая свою производственную, деловую квалификацию. (Устав ВКП(б))»
А теперь Устав КПСС:
«Член партии обязан:
а) всемерно охранять единство партии, как главное условие силы и могущества партии;
б) быть активным бойцом за выполнение партийных решений. Для члена партии недостаточно только согласия с партийными решениями, член партии обязан бороться за претворение этих решений в жизнь. Пассивное и формальное отношение коммунистов к решениям партии ослабляет боеспособность партии и потому несовместимо с пребыванием в ее рядах;
в) быть примером в труде, овладевать техникой своего дела, непрерывно повышая свою производственную, деловую квалификацию, всемерно оберегать и укреплять общественную социалистическую собственность, как священную и неприкосновенную основу советского строя;
г) повседневно укреплять связь с массами, своевременно откликаться на запросы и нужды трудящихся, разъяснять беспартийным массам смысл политики и решений партии, памятуя, что сила и непобедимость нашей партии — в ее кровной и неразрывной связи с народом;
д) работать над повышением своей сознательности, над усвоением основ марксизма-ленинизма;
е) соблюдать партийную и государственную дисциплину, одинаково обязательную для всех членов партии. В партии не может быть двух дисциплин — одна для руководителей, другая для рядовых. Партия имеет одну дисциплину, один закон для всех коммунистов, независимо от заслуг и занимаемых ими постов. Нарушение партийной и государственной дисциплины является большим злом, наносящим ущерб партии, и потому несовместимо с пребыванием в ее рядах;
ж) развивать самокритику и критику снизу, выявлять недостатки в работе и добиваться их устранения, бороться против парадного благополучия и упоения успехами в работе. Зажим критики является тяжким злом. Тот, кто глушит критику, подменяет ее парадностью и восхвалением, не может находиться в рядах партии;
з) сообщать в руководящие партийные органы вплоть до Центрального Комитета партии о недостатках в работе, невзирая на лица. Член партии не имеет права скрывать неблагополучное положение дел, проходить мимо неправильных действий, наносящих ущерб интересам партии и государства. Тот, кто мешает члену партии выполнять эту обязанность, должен строго наказываться, как нарушитель воли партии;
и) быть правдивым и честным перед партией, не допускать сокрытия и искажения правды. Неправдивость коммуниста перед партией и обман партии являются тягчайшим злом и несовместимы с пребыванием в рядах партии;
к) соблюдать партийную и государственную тайну, проявлять политическую бдительность, памятуя, что бдительность коммунистов необходима на любом участке и во всякой обстановке. Разглашение партийной и государственной тайны является преступлением перед партией и несовместимо с пребыванием в ее рядах;
л) на любом посту, порученном партией, неуклонно проводить указания партии о правильном подборе кадров по их политическим и деловым качествам. Нарушение этих указаний, подбор работников по признакам приятельских отношений, личной преданности, землячества и родства несовместимо с пребыванием в партии».
Наглядно? Главное, что произошло на XIX съезде можно коротко выразить: сталинская команда предприняла попытку натравить рядовых коммунистов на зажравшийся, охамевший, вновь заполнившийся троцкистами аппарат. Это было преддверием грандиозной чистки. Здесь уже был вопрос жизни и смерти: либо Сталин и его команда, либо аппарат. Компромиссов быть в такой ситуации не могло.
Всякие другие версии о причинах убийства Сталина можно выбросить на помойку. Хватит уже фантазий. Сталина убили, чтобы не допустить чистку в партии…
Кстати, именно то, что не успели сделать Сталин и его соратники, упустили время, успел и сделал верный ученик Иосифа Виссарионовича — Мао Цзэдун. Это была китайская культурная революция. Вот именно поэтому брежневская клика с особой изощренностью врала советскому народу о «культурной революции», придумав миллионы ее жертв.
Первый бой партноменклатура сталинской команде дала на октябрьском пленуме 1952 года. Неслучайно, что материалы Пленума до сих пор не опубликованы, о том, что там происходило известно только по немногочисленным воспоминаниям участников, которые приписали Иосифу Виссарионовичу, кроме наезда на Молотова, еще и идею обновления высшего руководства партии. Широко известны слова Сталина, что старики должны дать дорогу молодым, нужно воспитывать себе замену. Звучало это убедительно, стилизовано под Сталина. Этим и объясняли введение вместо Политбюро расширенного органа — Президиума ЦК КПСС. Якобы, Сталин туда включил молодежь. Ю.И. Мухин, к примеру, еще считает, что в Президиум вошли производственники. Посмотрим на этих «производственников» повнимательнее, но сначала о «стариках».
Самым старшим в Политбюро был Иосиф Виссарионович, 73 года. Но пока он продолжал работать в полную силу, об этом можно судить даже по тому, что им в преддверии съезда написана фундаментальная работа «Экономические проблемы социализма в СССР». Никаких признаков склероза и маразма не наблюдалось.
Вторым по старшинству был Климент Ефремович, 71 год. Здоровье Первого маршала было, конечно, не очень. Сказывались и травмы, полученные в молодости, и многочисленные фронтовые контузии. Но и Ворошилов держался. Он прожил 88 лет, до последних дней жизни занимался автобиографией, его книга «Рассказы о жизни» тоже работа серьезная.
Молотов Вячеслав Михайлович. Так ему всего 62 года было. Какая же это старость?
Каганович Лазарь Моисеевич. 59 лет! Кстати, на XIX съезде ему было поручено выступить с предложением разработки новой Программы партии. Это свидетельство того, что Лазарь Моисеевич был в обойме первых лиц сталинской команды. Фантазии историков о том, что он в войну провалился на руководстве транспортом — это гнусная ложь.
Андрей Андреевич Андреев. 57 лет!
Георгий Максимилианович Маленков. 51 год! Мальчишка!
Микоян Анастас Иванович. 57 лет! Младше Путина.
Николай Александрович Булганин. 57 лет!
Лаврентий Павлович Берия. 52 года!
Косыгин Алексей Николаевич. 48 лет!
Состава Правительства даже не буду касаться, там вообще сплошь молодежь была.
Не было никакого повода у Иосифа Виссарионовича даже не то что заявлять о необходимости омоложения руководства, даже повода задумываться об этом не было. Не студентов же он хотел у власти поставить тренироваться страной управлять!
И, конечно, интересно, какие это такие производственники вошли в первый состав Президиума ЦК КПСС? Нет, там были Малышев и Сабуров, конечно. Но вот эти-то с какого перепуга в президиуме оказались: В.М. Андрианов, 50 лет — закончил три курса мехмата МГУ и дальше работал только по партийной линии. Очень производственный производственник.
А.Б. Аристов, 49 лет, на производстве последний раз был в 1932 году, в должности заместителя технического директора, дальше — преподавательская и партийная работа.
О.В. Куусинен, 71 год! Парткрыса без всякого намека на производственную деятельность.
Л.Г. Мельников, 46 лет, последний раз был на производстве инженером в 1937 году. Партноменклатура.
Н.А. Михайлов, 46 лет. Журналист и пропагандист, партноменклатура.
М.А. Суслов. 49 лет. Парткрыса.
Д.И. Чесноков. Философ. Это он приписал И.В. Сталину выражение «Без теории нам смерть».
Добавьте сюда еще Н.С. Хрущева для полной картины и у вас может возникнуть такое же, как и у меня, подозрение, что ЦК стал давить на «стариков», требовать расширить Президиум по сравнению с Политбюро. ЦК было нужно создать там противовес Сталину и его команде.
И самое главное, чем отличались эти люди из партноменклатуры от производственников — зарплата. Она у них была гораздо меньше, в разы меньше, чем у директоров заводов и министров. Хрущев на Пленуме по Л.П. Берии прямо этим возмущался, тем, что начальник районной милиции в два раза больше рублей в получку получает, чем первый секретарь райкома. И это было справедливо.
Повысить уровень своего денежного содержания они могли, только получив власть, вот к ней и рвались. Похоже, что сталинцы пошли на компромисс, включили в состав Президиума кандидатов ЦК, но и своих людей туда добавили, уже производственников и управленцев. В результате орган разросся до 25 человек и стал нерабочим, Тогда из Президиума выделили не предусмотренную Уставом КПСС структуру — Оргбюро. Вот туда вошли сталинцы, за исключением Молотова. Вероятно, его кандидатуру через ЦК не удалось продавить. Хрущев отсутствие Молотова в Оргбюро приписал негативному отношению к Вячеславу Михайловичу со стороны Сталина.
Впрочем, это всё было не фатально. Главный руководящий орган в партии — Секретариат — был пока в руках Иосифа Виссарионовича, там у него было абсолютное большинство. А Секретариат важнее Политбюро и Президиума, именно в нем формируются повестки для Политбюро, готовятся решения и осуществляется контроль за их исполнением. А это главное для властного органа.
И пока Секретариатом управляла сталинская команда, шансов на реванш у новой троцкистской поросли не было…
Меня всегда очень удивляло одно обстоятельство из жизни последних лет И.В. Сталина — слишком большое его пристрастие к Ближней даче. Судя по всем воспоминаниям, он туда перенес и свой рабочий кабинет из Кремля. Как он только не догадался и весь Кремль в Кунцево перевезти. На самом деле, постоянная работа на даче главы Правительства — абсурд. Если только он не больной на всю голову. С точки зрения безопасности, если он боится покушения — это глупо. Одно дело диверсионной группе прорваться через несколько постов охраны Кремля, другое — выйти через лесной массив прямо к забору дачи, на которой постоянно дежурили всего три охранника.
Далее, руководителю такого масштаба требуется иметь постоянно под рукой секретаря, канцелярию и аппарат. Аппарат Правительства. Ежедневно для принятия решений требуются десятки информационных справок из аппарата, многие из них содержат сведения, составляющие государственную тайну, их нужно представлять составителю очень часто лично, чтобы быть готовым уточнить информацию, дать пояснения. Всё это отдельно конвертовать, брать охрану и везти на Ближнюю дачу? Представляете, сколько это времени будет занимать?
Обязательно глава правительства каждый день проводит несколько совещаний, экстренных и плановых, больших и малых. С заместителями и министрами, приглашенными чиновниками, экспертами и консультантами. У многих министров есть персональная охрана и сопровождение, всем требуется выписывать отдельные пропуска на дачу, на каждую поездку… Не очень ли оживленное ежедневное движение будет по Кунцевской трассе?
Кстати, а где на Ближней даче был кабинет Поскребышева, секретаря Сталина? И приемная? Их в плане нет. Поскребышев тоже по любому мелкому вопросу носился на автомобиле ЗИС из Кремля в Кунцево?
Придумал ежедневные «пиры Бальтасара» в домике на природе первым Н.С. Хрущев, оттуда всё и пошло. Хрущеву нужно было внушить, что в последние годы жизни Иосиф Виссарионович сибаритствовал, а не работал, даже конверты с почтой не разрезал, в основном, пил «Киндзмараули» с собутыльниками всю ночь, а потом до вечера отсыпался, чтобы снова пить. Короче, довел себя до инсульта.
Если мои подозрения, что место смерти Сталина специально перенесли из кремлевской квартиры на дачу верны, то должна для этого быть и причина. Мотив нужен. Еще точнее — алиби для убийц. Алиби могли обеспечить свидетели. Их не только должно быть много, чем больше, тем лучше, но и список их должен быть исчерпывающим. Посетители, медики, родственники, прислуга, охрана… Стоп. Вот в охране всё дело.
Воспоминания о Сталине охранников на даче есть, есть воспоминания тех, кто охранял в поездках, маршрутчиков. А где охрана в самом Кремле? Вы хоть кого-то из тех людей знаете? Кто дежурил в кремлевской квартире Сталина в ночь с 1-го на 2 марта? Кремлевские курсанты?
Знаете, что особенно интересно? «Двадцать писем к другу» Светланы Сталиной (я сознательно не называю ее Аллилуевой) вышли в нью-йоркском издательстве в 1967 году.
Никита Хрущев стал надиктовывать «Время. Люди. Власть», как свидетельствует его сынок Сережа, в 1966 году: «Первые разговоры о мемуарах начались еще в 1966 году, когда отец стал поправляться после болезни… В конце концов, дело сдвинулось с мертвой точки: в августе 1966 года Лева привез магнитофон, и отец начал диктовать. Стояла теплая погода. Они вдвоем садились в саду и приступали к разговору».
Что-то очень мне такое совпадение по времени не нравится. И первые издания мемуаров Хрущева и Светланы в США тоже на кое-какие мысли наводят. То, что написанное Светланой прошло перед публикацией через ЦРУ — это даже к бабушке ходить не нужно, она сразу под контроль этой конторы попала. А вот зачем рукопись надиктованных Хрущевым мемуаров туда отправили? Нет, можно, если мозгов в голове меньше, чем у воробья, рассуждать, что это кто-то из его родственников сделал по собственной инициативе, но если чуть подумать: это было решением брежневской власти.
Не той фигурой был Никита Сергеевич, чтобы его без надзора оставлять, даже его сын писал: «Сначала отец не хотел диктовать в доме из-за прослушивающей аппаратуры. Поэтому на первых пленках его слова часто заглушаются ревом пролетающих самолетов. Впоследствии он плюнул на прослушивание и продолжал диктовать в помещении».
Все всё слышали, все всё знали, и никто не хотел помешать? Или это было сделано специально? И публикация за рубежом «Двадцати писем к другу» и «Время. Люди. Власть». Почти в одно время.
У меня есть только одно объяснение. Конечно, это только версия, не более того. Мы даже сегодня еще слишком мало знаем о внешнеполитической обстановке того времени. Противостояние между США и СССР было. Но было ли это противостояние главным фактором в те годы? И что было для США опаснее — борьба с брежневским СССР или с мировым коммунистическим движением? А после прихода к власти в СССР оппортунистов (это сегодня даже оспаривать глупо до крайности), единственным центром мирового коммунистического движения остался… Китай. И борьба между СССР и КНР именно к концу 6о-х годов особенно сильно обострилась.
Мао прямо называл наших сволочей из ЦК КПСС переворотчиками, оппортунистами и ревизионистами, более того, он заявил, что тело Сталина было вынесено из Мавзолея и сожжено. А это, извините, почти прямое обвинение в сокрытии улик. Тело умершего могли сжечь убийцы, если тело представляло собой улику.
К 60-м годам обстоятельства смерти Иосифа Виссарионовича уже почти никого в СССР не волновали. Они и сразу после его смерти никого не волновали. Газеты сообщили, что в ночь на 2 марта 1953 года Сталин заболел в своей московской квартире, его четверо суток пытались лечить, вылечить не смогли, он умер. Советский народ в это верил. Все было логично. И вдруг вылезла Ближняя дача.
Еще раз — это только мои подозрения: всё дело в охране. Для объяснения версии с Ближней дачей, для обоснования алиби, нужны свидетели. Близкие (дети) — Василий Иосифович уже мертв, Светлана — под контролем ЦРУ.
Им можно было приписать любые свидетельские показания. Посетители из руководства: Берия — мертв, Булганин, Маленков, Каганович, Ворошилов — под контролем КГБ. Молотов в тех событиях почти не фигурировал, он тогда лежал с пневмонией. Прислуга была известна. Да и кого она интересовала?
А вот охрана — это самые важные свидетели. И вдруг охранники на даче начинают признаваться, когда рассказывают о том, как они сутки не видели Сталина, да еще сменяя друг друга, в преступной халатности.
Ст. 156 УК РСФСР, действовавшего в 1953 году: «156. Заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии, лишенного возможности принять меры самоохранения по малолетству, дряхлости, болезни или, вообще, вследствие своей беспомощности, в случаях, если оставивший без помощи обязан был иметь заботу об оставленном и имел возможность оказать помощь…».
Юрий Игнатьевич Мухин первым серьезно начал исследовать обстоятельства смерти Иосифа Виссарионовича. Он это сделал как мог добросовестно. Старательно. Но ему не хватило кое-каких специфических знаний, поэтому выводы он сделал неверные. Можно сколь угодно над Мухиным иронизировать, конечно, только он сделал самое главное — поднял тему. Вот уже плясать от печки, т.е. от Мухина, гораздо легче, поэтому можно кое-что в его версии подправить…
Вот и начнем от печки. Точнее от кухонной плиты. Прислуга. В книге, авторство которой приписано Светлане Иосифовне (думаю, она только соавтором была), написано:
«Пришли проститься прислуга, охрана. Вот где было истинное чувство, искренняя печаль. Повара, шоферы, дежурные диспетчеры из охраны, подавальщицы, садовники, — все они тихо входили, подходили молча к постели, и все плакали. Утирали слезы как дети, руками, рукавами, платками. Многие плакали навзрыд, и сестра давала им валерьянку, сама плача. А я-то, каменная, сидела, стояла, смотрела, и хоть бы слезинка выкатилась… И уйти не могла, а все смотрела, смотрела, оторваться не могла.
Пришла проститься Валентина Васильевна Истомина, — Валечка, как ее все звали, — экономка, работавшая у отца на этой даче лет восемнадцать. Она грохнулась на колени возле дивана, упала головой на грудь покойнику и заплакала в голос, как в деревне. Долго она не могла остановиться, и никто не мешал ей».
Ладно, шоферы, а не шофер — бог с ними. Кортеж из трех машин был, скорее всего, все три машины с водителями стояли на даче. Но они и из кремлевского гаража прийти могли. Дежурные диспетчеры из охраны — тоже могли в Кремле быть. Скорей всего диспетчеры из охраны только в Кремле и были. И садовники в Кремле есть. Но вот Валентина Васильевна Истомина, «экономка, работавшая у отца на даче лет восемнадцать» — это уже указание на лицо, которое могло только на даче присутствовать. А где вторая экономка Сталина, которая работала в кремлевской квартире? Как фамилия этой женщины? Или Сталин на квартире себе сам брюки гладил и пуговицы пришивал?
Вот что-то у меня есть такое подозрение, что не было у Иосифа Виссарионовича двух штатов прислуги, одна для квартиры и кабинета в Кремле, другая — для дачи. Человеком он был экономным. Поэтому на такое расточительство не пошел бы. Прислуга работала там, где в данный момент находился Хозяин. Перевезти ее на служебных машинах из Кремля на дачу, в случае надобности, гораздо проще, чем держать второй штат, который будет прожирать бюджет и бездельничать. И для обеспечения безопасности охраняемого расширение списка лиц, допущенных «к телу», не есть «айс». Дублировать прислугу, когда от одного объекта до другого полчаса езды — глупость чрезвычайная.
Поэтому неточность у Светланы Иосифовны написана: Истомина — не экономка на даче, а просто экономка. Она не дачу обслуживала, а Сталина.
И повара, и подавальщицы — также. Это нам внушали, что Иосиф Виссарионович пиры для гостей только на даче устраивал. Но вот, например, К.А. Мерецков вспоминает: «После заседания, как и раньше в таких случаях, ужинали на квартире И.В. Сталина. Там вновь обсуждали военные вопросы». Это в 1940 году было. Т.е., ужины не только на даче были? Даже более того, обычно на квартире?
Поменяйте в описании событий от Светланы Сталиной место действия с дачи на квартиру и все действующие лица останутся на своих местах.
Только чем так сильно напугана была (или кем?) Валентина Васильевна, если она до самой смерти ни слова о Сталине не проронила? Кстати, она, по имеющимся сведениям, сержантом госбезопасности была. Что она с собой в могилу унесла, о чем не хотела рассказывать, если даже Никита языком мел под диктофон, как помелом? А уж охрана тем более. Очень она говорливой была. Не о том ли, что на квартире Сталина со 2 марта происходило, не хотела рассказывать Истомина, не хотела ко лжи присоединяться, промолчать предпочла?
Следующая категория свидетелей — врачи. Их воспоминания есть. Там куча профессоров отметилась в «лечении». Юрий Игнатьевич Мухин принял всё, что связано с врачами, за чистую монету. Простительно, он не медик. Так вот, врачи вспоминали, как лечили, в красках, с подробностями. Вели протоколы и журналы. Да ни хрена они никого не лечили! Если точнее — от инсульта они никого не лечили.
Я уж даже не говорю о том, что тяжелый, но вполне транспортабельный больной не был в срочном порядке госпитализирован в клинику, где было все необходимое оборудование, все специалисты и все лекарства под рукой! Из соображений секретности? Наверное, для кого-то будет откровением, что все московские светила медицины в первые дни месяца марта 1953 года обсуждали — чем бы и как бы помочь Вождю? Во всех институтах шли дискуссии по поводу оказания медицинской помощи Сталину! Как будто специально не скрывали болезнь, а рекламировали.
Только одно профессора невропатологи и терапевты сделать забыли и на этом прокололись. Или сами не хотели этого делать, а когда их попросили сфальсифицировать документы, написали (внимание!) — ПРОТОКОЛЫ.
А что их могли, например, чекисты попросить оформить? Только те документы, которые они сами привыкли оформлять. Протоколы.
Но не пишут врачи протоколы. У любого врача есть рефлекс: как только ему на лечение поступает больной, врач берет папку с надписью «История болезни» и начинает наполнять эту папку документами. 2 марта 1953 года работала целая шайка профессоров-доцентов, опытных врачей, а не интернов, каждый из них осознавал свою ответственность за жизнь и здоровье самого важного в их жизни пациента. Каждый из них знал, что процесс оказания помощи пациенту нужно тщательно документировать. «История болезни» — это единственное медицинское дело, единственный сборник документов, который составляется на больного, поступившего на лечение к врачу. Если только это не приходящий для амбулаторного лечения и наблюдения человек, каковым со 2 марта Сталин не являлся. Но даже «Амбулаторной карты» не завели, вернее ее не принесли из Кремлевской поликлиники и не стали заполнять. Документирования лечения не было!
Более того, первый документ, который оформляет врач, получив пациента, называется «Анамнез». Но нет на Сталина анамнеза! Вообще нет. А там должно быть написано как, при каких обстоятельствах случилось заболевание, когда, кем, в каком состоянии был обнаружен больной, чем больной болел ранее, какие операции перенес… Где всё это? Сразу в Протоколах начинается описание состояние больного и уколы камфоры.
Таким образом, отсутствие в материалах о болезни И.В. Сталина «Истории болезни», тем более отсутствие даже в Протоколах «анамнеза» свидетельствует только об одном — либо лечения не было, либо оригиналы медицинских документов уничтожены и заменены фальшивками.
Дальше. Опять охрана. Надо просто знать специфику этой службы. Безопасность охраняемого лица на всех объектах обеспечивается не разными структурами и подразделениями, а одной структурой и одним ее подразделением.
И это подразделение подчиняется только одному лицу. Более того, во время несения дежурства по непосредственному обеспечению безопасности охраняемого лица, охрана не подчиняется НИКОМУ! Только инструкции. Единственно инструкции. Плюс во всему — все объекты, на которых особенно часто находится охраняемый, должны находится под непрерывной охраной. С Ближней дачи, если на ней отсутствовал Сталин, охрана не снималась.. Иначе, перед каждым посещением дачи нужно было ее долго и тщательно обследовать с миноискателями и собаками. То же самое с кремлевской квартирой и кабинетом. Там должна была быть постоянная вахта.
Охранник обязан был не только грудью закрыть охраняемого от шального снаряда, на нем висела вся ответственность за жизнь и здоровье подопечного полностью. Оказание первой медицинской помощи при самых вероятных случаях — это такой же обязательный набор знаний и навыков, как и стрельба из нагана. Ситуации, которая описана в воспоминаниях разных хрусталевых, когда они увидели Сталина лежащим на полу в гостиной и стали звонить своему начальнику, Игнатьеву, с криками: что нам делать? — абсурдна. Они могли информировать Игнатьева о происшествии, но вот установить факт болезни подопечного, оказать ему первую необходимую помощь и вызвать бригаду врачей, фамилии которых записаны в их постоянно обновляемой инструкции — это их обязанность.
Если же Хрусталевы потом стали рассказывать байки о своем преступном отношении к охраняемому ими Сталину, то это значит только одно: ни 1 марта, ни 2 марта они Сталина не охраняли, поэтому болтали бред о своём раздолбайстве. Они ответственности не боялись. Знали, что их болтовня ничего не стоит. Сталина на даче не было.
А вот те, кто охранял Иосифа Виссарионовича на квартире — остались неизвестными. Что с ними стало? Куда они исчезли? Я не нашел вообще ни одного упоминания о тех людях.
Что случилось в ночь с 1-го на 2 марта на квартире у Сталина — это так и останется величайшей тайной в истории России. Слишком много лет уже прошло, нет в живых ни одного свидетеля. Маловероятно, что кто-то из них оставил какие-то записи, передал их потомкам, чтобы потом, когда будет такая возможность, обнародовать. Давно бы уже обнародовали. Хотя, нет, есть один. Профессор Мясников. Только никто так и не понял, что он написал в своей книге…
Мы сегодня имеем только весьма косвенные улики о возможном убийстве Сталина. Одним из самых заинтересованных в смерти Сталина лиц, Хрущевым, была озвучена версия о болезни Вождя на даче, мемуары Хрущева, который находился под постоянным надзором КГБ, «случайно» оказавшиеся в США, разумеется, предназначались не для советского народа, а для мировой общественности. Потом его бред был подкреплен воспоминаниями охранников дачи.
Вернее, не всеми охранниками, а только двумя. Старостина в 1977 году опросил А.Т. Рыбин, который в 1953 году уже в охране Сталина не служил, заведовал охраной Большого театра, Лозгачева — Эдвард Радзинский в 1995 году. Несли оба такую чушь!
Они ничего кроме чуши нести не могли, потому что свидетелями не были. Виденное своими глазами, особенно если это событие значимое, запоминается почти на всю жизнь в деталях. Инструкция о том, как и что говорить, в случае чего — забывается, начинается путаница. Поэтому у них масса разногласий в воспоминаниях.
Далее идут записи врачей в Протоколах и в каких-то дневниках о лечении. Там написана не менее грандиозная чушь, чем показания Лозгачева и Старостина. Даже если поверить в то, что врачи были настолько пугливыми, что забыли завести «Историю болезни», но ведь хотя бы о лечении могли сговориться! Нет, они и в нём «накосячили». У последнего министра здравоохранения СССР Чазова был учитель — профессор Александр Мясников, известный невропатолог. Он тоже 2 марта «лечил».
Читаем и смеемся, особенно если читатель врач. 2 марта Александра Мясникова строгие чекисты привезли на Ближнюю дачу, там уже бригада врачей работала, к ним присоединился профессор. Вот что он пишет о том, как Сталин был обнаружен «заболевшим»:
«В одной из комнат были уже министр здравоохранения, профессор П.Е. Лукомский (главный терапевт Минздрава), Роман Ткачев, Филимонов, Иванов-Незнамов. Министр рассказал, что в ночь на 2 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Оказалось, что еще вчера до поздней ночи Сталин, как обычно, работал у себя в кабинете. Дежурный офицер (из охраны) еще в 3 часа ночи видел его за столом (смотрел в замочную скважину). Все время и дальше горел свет, но так было заведено. Сталин спал в другой комнате, в кабинете был диван, на котором он часто отдыхал. Утром в седьмом часу охранник вновь посмотрел в скважину и увидел Сталина распростертым на полу между столом и диваном. Был он без сознания. Больного положили на диван, на котором он и пролежал в дальнейшем все время. Из Москвы из Кремлевской больницы был вызван врач (Иванов-Незнамов), вскоре приехал Лукомский — и они сутра находились здесь».
Т.е., все бредни охранников сразу можно выбросить на помойку. Никаких суток Иосиф Виссарионович не лежал без сознания. Охрана за ним постоянно наблюдала и сразу был вызван врач.
Дальше начинается такое описание состояния больного, что я не смог при чтении сдержать хохота: «Кровяное давление — 210/110. Мерцательная аритмия. Лейкоцитоз до 17 тысяч. Была высокая температура, 38 с десятыми, в моче — немного белка и красных кровяных телец. При выслушивании и выстукивании сердца особых отклонений не отмечалось, в боковых и передних отделах легких ничего патологического не определялось».
Мясникова привезли на дачу, если ему верить, вечером, с утра Сталину оказывали помощь. При подозрении на инсульт. Только при этом забыли сбить давление. Так его и оставили высоким — 220/110. У них с одной стороны — мерцательная аритмия, а с другой — при выслушивании сердца особых отклонений не отмечается. И черт с ним, что мерцательная аритмия — это почти финиш. Зато отклонений особых нет.
С диагнозом у врачей сомнений нет: «…кровоизлияние в левом полушарии мозга на почве гипертонии и атеросклероза». Т.е., выражаясь совсем по-медицински — геморрагический инсульт. И вот как они его лечили: «Лечение было назначено обильное: введение препаратов камфары, кофеина, строфантина, глюкозы, вдыхание кислорода, пиявки — и профилактически пенициллин (из опасения присоединения инфекции). Порядок лечебных назначений был регламентирован, но в дальнейшем он все больше стал нарушаться за счет укорочения сроков между впрыскиваниями сердечных средств. В дальнейшем, когда пульс стал падать и расстройства дыхания стали угрожающими, кололи через час, а то и чаще».
УБИЙЦЫ! Я 30 лет назад на «Скорой» работал, но оказание помощи при инсультах до сих пор помню наизусть, они почти на каждом дежурстве нам встречались. А профессор Мясников, который и занимался разработкой их лечения, даже элементарное позабыл, поэтому они Сталина и добили лечением (конечно, не добили — потому что не лечили). Я еще могу понять — зачем они строфантин вводили. Все-таки мерцательная аритмия была. Но даже строфантин противопоказан при высоком кровяном давлении. А уж камфора и кофеин — прямо противопоказаны. У больного давление 220 — а они его пичкают препаратами, которые еще больше давление повышают! И пиявки! Как же без них! Только пациенту сами диагностируют кровоизлияние, т.е. в мозгу лопнул сосуд, из него выливается в мозг кровь, сдавливает его… Пиявки при укусе выделяют вещество, снижающее свертываемость крови, чтобы кровь сосалась легче. Эти вещества поступают в кровь больного, получившего геморрагический инсульт, и кровотечение из лопнувшего сосуда в мозг начинает усиливаться, кровь в этом сосуде перестает сворачиваться. Убийцы! При геморрагическом инсульте немедленно назначают препараты обратного действия — повышающие свертываемость крови…
Абсолютно ничего подобного не могло происходить со 2 марта 1953 года! Все существующие версии смерти Иосифа Виссарионовича — ерунда. Основаны они на крайнем неуважении к лицам из окружения Вождя, которые спокойно смотрели на происходившие у них на глазах подозрительно странные события и ничего не предпринимали, только вели лихорадочные переговоры по распределению портфелей и должностей.
Я не буду касаться того, как отреагировали бы Берия, Молотов, Каганович и Маленков на оставление Сталина без помощи в течение почти суток, как они отреагировали бы на недостоверную информацию о месте происшествия, опубликованную в газетах. Но я достаточно хорошо изучил своего героя.
Факт близкой и старой дружбы Климента Ефремовича со Сталиным всё это перечеркивает. Посудите сами, познакомились они еще в 1906 году, сразу сдружились. Потом, после революции 1905–1907 года, Климент Ефремович, скрываясь от полиции, поехал именно к другу, в Закавказье. В Царицыне они стояли против Краснова вместе, по настоянию Сталина Ворошилов возглавил группу советских войск, Первая Конная входила в составы фронтов, членом РВС которых был Сталин. В ЦК они вместе противостояли группировке Троцкого. После смерти Фрунзе именно Ворошилова Сталин выдвинул на наркома обороны. В межвоенный период — «…Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин и Первый маршал в бой нас поведет», «…С нами Сталин родной и железной рукой нас к победе ведет Ворошилов». На всю страну демонстрировалась их близкая дружба. После советско-финской войны — Высшей военной академии присвоено имя Ворошилова. Города его имя носили. Заместитель Сталина уже в Совнаркоме. Почти всю войну — член Ставки ВГК. Ездит по фронтам с Г.К. Жуковым в обозе, ставит его на командование. При нем блокада Ленинграда началась — он же и координировал (считай — командовал) действия фронтов по ее прорыву. Освобождение Крыма — он же, как символический знак для героя ликвидации врангелевщины. В Тегеран — со Сталиным. Финляндия вышла из войны — туда Ворошилова. Венгрия — тоже Ворошилова. После победы групповой снимок с командующими — Климент Ефремович рядом со Сталиным. Парад Победы — на трибуне рядом. Знаковый XIX съезд партии — Ворошилову отводится самая почетная роль закрыть съезд. Дружба настоящих мужчин и настоящих соратников, достойных друг друга. Добавьте абсолютную бесстрашность Климента Ефремовича, для него, такое сложилось у меня впечатление, чувство страха было недоступным. Атрофировалось оно еще в молодости. Даже не будем брать воспоминания С.М. Буденного, уже маршал, член Ставки приезжает на фронт в Крыму и селится в землянке на переднем крае, при обстреле немцами даже часовой у землянки погибает, а Ворошилову плевать абсолютно. Ни возраст, ни положение характер Первого маршала не изменили. И с чего это он вдруг стал бы трусом уже после войны? Да еще довольно жесткую и взрывную натуру добавьте к этому.
И теперь смотрите, если брать «дачную историю», то Климент Ефремович спокойно принимает факт бездействия охраны, приведший к смерти его друга. Если кто-то в это верит, то это проблемы, связанные с его личными моральными качествами.
Так значит, смерть И.В. Сталина произошла от естественных причин и умер он уже в присутствии Ворошилова и других членов руководства? Да, она произошла так, что это не вызвало никаких подозрений у них. Сталин умер от болезни в их присутствии. И, конечно, он умер 2 марта. Как я уже писал, начать собирать Пленум при болезни еще живого Вождя близкие соратники не позволили бы. Суками они не были. А Пленум начали созывать не позднее 2 марта, иначе к 6-му числу не успели бы.
Но зачем-то, во-первых, понадобилось скрыть сначала истинные дату и место кончины и, во-вторых, понаписать таких мемуаров, из которых следует, что подозревать в убийстве Сталина можно Л.П. Берия, а остальные соратники этой смерти только рады были и сразу же, еще у постели умирающего, перегрызлись за власть. Да еще и, с большой степенью вероятности, уничтожили тело Сталина, уничтожили почти все медицинские документы Вождя и запустили слухи о его маниакальном недоверии к медицине. Я долго ломал голову над этими загадками, пока внимательнейшим образом не перечитал книгу Мясникова «Я лечил Сталина».
Надо сказать, что сам профессор Мясников — еще та личность. Лучше всего о нем рассказал в предисловии к его книге, изданной в 1992 году еще один такой же «нравственный» врач академик Чазов. Как-то министр здравоохранения СССР, еще не Чазов, застал Мясникова в театре с аспиранткой. Министр позвонил ректору института, в котором работал этот «лечивший Сталина» и потребовал профессора-блядуна уволить на пенсию. Ректор отказался, а Мясникову сказал: вот когда ты перестанешь бегать за аспирантками, тогда я пойму, что тебе пора на пенсию, а пока ты бодр и деятелен, если молодых девок еще окучиваешь.
Это Чазов на полном серьезе написал в качестве положительной характеристики Мясникова и его ректора. То, что после «театра» аспирантка уже без проблем защищала любую бредятину в качестве диссертации, это деятелей советской медицинской науки волновало, кажется, меньше всего.
Ну и коллекционирование полотен известных живописцев Мясникова интересовало больше, чем подготовка к лекциям в институте. У него такие шедевры в квартире висели! Довольно откровенная книга о самом себе получилась у него. Особым умом он не блистал, поэтому, хвастаясь, выложил о себе много такого, что вызывает элементарное отвращение к личности писавшего.
Так вот, самое главное, Мясников написал, что Сталину, когда его «на даче лечили», сделали электрокардиограмму и кардиолог поставил диагноз — инфаркт миокарда! Весь консилиум врачей, вызванных «на дачу», диагноз кардиолога, оставшегося безвестным, имя его Мясников не назвал, с гневом отверг.
Как только я за эту ниточку — «инфаркт миокарда», — потянул, весь клубок загадок вокруг убийства Иосифа Виссарионовича и распутался. Ничего загадочного в этой истории не осталось. Я с уверенность могу заявить, то, что я дальше напишу — не версия. Обвинительный акт.
Сначала немного диалектики. Я люблю приводит в пример Великую Французскую революцию. После нее элита французская тоже «перерождалась». Трижды буржуазная Франция делала попытки вернуться в сословное монархическое общество. Каждое возвращение — своего рода прививка. Вакцина в виде ослабленного возбудителя заболевания сословностью. Наполеоновский маршал Мюрат родился в семье трактирщика, простолюдина, отважно воевал в революционной армии. А потом стал у Наполеона герцогом. К Третьей Республике Франция от феодализма окончательно излечилась. А до этого там тоже рассуждали, что буржуазный строй нестабилен…
В арсенале подонков из ОПТУ, которые тоже хотели стать «мюратами», только не герцогами, а владельцами фабрик-заводов (все-таки РИ из капитализма шагнула в социализм, а не из феодализма в капитализм), еще во время Г. Ягоды появилось методика совершения политических убийств. Называется она — «залечить насмерть». Грамотно методику придумали. Болел-болел человек, его лечили-лечили, но не все болезни излечимы, человек от болезни неизбежно умирает. А медицина — штука сложная, там специалистом нужно быть, чтобы понять, зачем врачи вводят в область ягодичной мышцы какой-то мутный раствор. И вроде стараются люди в белых халатах победить недуг, но вот М. Горький взял и умер. Оказалось, лечили его так, чтобы смерть ускорить. Следствием это было доказано, виновные расстреляны.
Давайте не будем страдать диссидентством и это признаем — следствием доказано, что М. Горький был убит медиками. Если кто-то еще живет иллюзиями, что люди в белых халатах все из себя ангелы, потому что халаты у них белые, и они лечить только могут, а убивать им клятва Гиппократа не позволяет, поклялись и стали непорочными… ну, что тут поделаешь?! Эльфийская наивность — заболевание психическое.
И не надо никаких «Лабораторий-Х», у врачей и так имеются в арсенале сильнодействующие вещества, которыми можно легко убить пациента, ошибившись нечаянно, либо преднамеренно с диагнозом. А уж оперативнику подобрать соответствующий медперсонал и вынудить его совершить преступление, особенно если за оперативником стоит нарком Государственной безопасности — это совсем смешной пустяк.
Русские большевики путь, пройденный Францией от феодализма к капитализму, через три реставрации, проходить не собирались. И знали, как этого избежать: чистки. В партии и в органах власти. Как только там накапливалось охвостье троцкистов и другой мерзости, мечтающей прыгнуть из «грязи в князи», стать новыми буржуями, так их превентивно лечили физическим трудом в морозных краях, самых зловредных и опасных — к высшей мере социальной защиты. Начавшаяся Великая Отечественная война и потом восстановление экономики в условиях угрозы возникновения новой, уже ядерной войны, от процесса чистки большевиков отвлекли. Масса расплодившегося охвостья стала критической, на XIX съезде КПСС чистка была объявлена, но опоздали фатально.
Зараза глубоко проникла в высшие структуры власти и партии, троцкизм стал сильнее большевизма. Самое опасное, что скурвилось не только высшее руководство партии в лице многих членов ЦК, но и высшее руководство армии и МГБ. Во главе МГБ оказался Виктор Абакумов. Этот человек, возглавляя СМЕРШ, порвал на полоски гитлеровские спецслужбы, но очень любил красивых баб и шикарные рестораны. Ясно, что полностью эту свою страсть он мог удовлетворить, если бы получил возможность приватизировать Магнитку.
В 1948 году умирает друг Сталина, Андрей Андреевич Жданов. Перед его смертью профессора из Лечсанупра наконец-то соизволили постоянно жалующемуся на боли в сердце А.А. Жданову сделать ЭКГ. Пригласили для этого опытного врача-клинициста Лидию Тимашук. Она сделала и поставила диагноз — инфаркт миокарда. Диагноз инфаркта по ЭКГ — штука даже для студента-медика достаточно элементарная. Сразу видны характерные изменения зубца Т и потом появляется комплекс S-Т. Тимашук была опытным кардиологом, поэтому ошибка исключена.
Похороны А.А. Жданова
Профессура, заметьте, не согласившись с диагнозом «инфаркт миокарда», вместо того, чтобы в ответ на заключение Тимашук написать обоснованное опровержение, стала гнуть женщину изменить свое заключение. Она не согласилась, тогда ее из кремлевской больницы уволили к чертовой матери. Лидия Феодосьевна не сломалась и написала письмо в МГБ! Но еще раньше Жданов умер. Ему же назначили активный режим! При инфаркте! Если человека с инфарктом послать прогуляться в парке, подышать кислородом, то он неизбежно умрет. Жданов и умер. Провели вскрытие — инфаркта не обнаружили. Ну, еще бы его обнаружили — вскрытие производила та же мафия!
А Тимашук ответа на письмо из МГБ не получила, потому что оттуда это письмо перебросили начальнику Лечсанупра и самой Тимашук, одному из тех, кто «лечил» Андрея Александровича, профессору П.И. Егорову. Он на сигнал, естественно, не ответил, но «сигнальщика» начал гнобить.
Лидия Феодосьевна не успокоилась и написала еще два письма секретарю ЦК АА. Кузнецову, она же не в курсе была, что Кузнецов принадлежит к Ленинградской мафии и эта мафия уже запланировала государственный переворот.
В процессе «Ленинградского дела» всплыли письма Л.Ф. Тимашук Кузнецову, одному из фигурантов дела. Они попали к следователю Рюмину и тот после первых же допросов врачей запросил санкции на арест своего министра, В.С. Абакумова. При Хрущеве на Абакумова навесили обвинение в фабрикации «Ленинградского дела». Вранье. Совсем наоборот дело обстояло, МГБ эту мафию, мягко говоря, прошляпило, а если не мягко — покрывало. Там ребята настолько обнаглели, что уже в открытую собирали на ярмарке членов ЦК, не ставя Политбюро об этом в известность. Если бы не анонимное письмо о сфальсифицированных выборах в Ленинградской партийной организации, то еще долго тамошние «коммунисты» резвились бы.
И началось «дело врачей». Убийцы в белых халатах (кавычки здесь не к месту) стали давать показания, потом они оправдывались, что их больно следователь Рюмин бил по ушам. Вслед за Абакумовым следствие заинтересовалось и начальником охраны Сталина Власиком…
Обязательно, естественно, у читателя возникнет вопрос: что происходило с охраной Иосифа Виссарионовича в последний год? Сейчас часто пишут, что убийство готовилось очень давно, заблаговременно, поэтому охрану стали планомерно ослаблять, удаляя из нее преданных Сталину людей. Власика. Николая Сидоровича. Выскажу «забавную» мысль — Сталина убили бы и с Власиком. И, главное, с Власиком Иосифа Виссарионовича было бы убить еще проще. У меня насчет этого есть такое серьезное подозрение.
Я поискал информацию о Н.С. Власике, которая есть в свободном доступе, и удивился тому, насколько в биографии этого человека явно видно, что его устранение с должности главного охранника страны нисколько с самым громким убийством XX века не связано. Там нет ни одного самого мелкого подводного камешка. Скорее, наоборот, удаление Власика было сделано с целью повышения уровня безопасности первых лиц государства.
Сам Николай Сидорович, глотая скупую мужскую слезу, написал про себя такое: «Я был жестоко обижен Сталиным. За 25 лет безупречной работы, не имея ни одного взыскания, а только одни поощрения и награды, я был исключен из партии и брошен в тюрьму. За мою беспредельную преданность он отдал меня в руки врагов».
Скотина неблагодарная, извините уж за грубую прямоту, этот Николай Сидорович!
Я уже давно уверен в том, что сама личность Иосифа Виссарионовича, как человека, ничего общего не имеет с тем, что о нем понаписали. Сатрап там даже рядом не стоял. Есть такая наука — физиогномика. Посмотрите на портеры Сталина, не на парадные, а когда он был сфотографирован, так сказать, «на ходу». На всех портретах — смущенная улыбка. Вот она является свидетельством наличия такого качества, как гипертрофированная деликатность. Таких людей обычно окружающие любят. А если такой человек становится начальником, то его подчиненные любят безумно. А некоторые подчиненные, раскусив «шефа», садятся ему на шею почти в прямом смысле этого слова. Служебная биография Власика только подтверждает это. Иосиф Виссарионович был таким человеком, что прощал слабости и промахи по службе своего окружения с бесконечным терпением. Если в больших государственных делах эту его слабость компенсировала принципиальная жесткость таких людей, как Ворошилов, Каганович, Берия, Маленков, то уж те люди, которые занимались его охраной и бытом, пользовались добротой Вождя в некоторых ситуациях с беспредельной наглостью. Простые работники, обслуга на даче и квартире, простые люди, конечно, не наглели, они откровенно любили Хозяина, и рыдала вся обслуга в день его смерти в голос.
А вот те, кто «приподнялся»… Власика с поста начальника охраны нужно было гнать поганой метлой еще до войны. Он раскусил Сталина и начал на своей должности «валять Ваньку», о чем даже сам, по глупости, и написал: «Однажды во время летнего отдыха один из сотрудников, охранявших территорию дачи, где отдыхал т. Сталин, заснул на посту. В его оправдание надо заметить, что сотрудников охраны у меня было всего девять человек, а территория была большая, вся в зарослях, люди, конечно, уставали. Тов. Сталину доложили об этом, он вызвал меня и спросил, какие были приняты меры в отношении этого сотрудника. Я ответил, что хочу снять его с работы и отправить в Москву. Иосиф Виссарионович поинтересовался, сознался ли он в том, что заснул на посту. Я ответил, что сознался. «Ну, раз сознался, не наказывай его, пусть работает», — сказал Иосиф Виссарионович. После этого случая я провел с сотрудниками беседу, увеличил охрану и таким образом дал возможность охране нормально отдыхать».
Понимаете, о чем он рассказал, когда поведал миру о доброте Иосифа Виссарионовича? Те, кто занимался охраной и обеспечением безопасности людей, сразу поймут: Власик — профессионально непригоден для этой должности, либо уже обленился до крайности. Это его прямая обязанность была — произвести расчет необходимых для обеспечения охраны сил и средств. Сотрудников должно было быть столько, чтобы они не засыпали на посту, не успевая отдыхать после дежурств, да еще и резерв должен быть. От состояния сотрудников жизнь охраняемого лица зависит напрямую. Если начальник службы безопасности это не учитывает, то ему на этой работе не место. Ведь проблем-то с расширением штата не было. Сам Сталин понимал, что нельзя людей так бессовестно эксплуатировать. И, подозреваю, Иосиф Виссарионович сам дал указание своему сторожу штат увеличить. Есть еще воспоминания охраны, когда Сталин заметил, что дежурные во дворе дачи мокнут под дождем, и лично дал указание установить для них грибки. Не Власик, который обязан был об этом позаботиться, а Сталин.
И многовато таких фактиков набрать можно. И то, как на дачу, на юг, приезжали, а там даже посуды не было, везде грязь и водопровод не работал, как пикник устроили нечаянно на территории артсклада. Голову Николаю Сидоровичу оторвать за многое следовало.
Но самое главное, чего он не понял: если охранник начинает принимать от посторонних лиц подарки и подношения, если он принимает от них услуги, лично для себя услуги, тем более крупные, тем более не совсем или, что, особо «замечательно» совсем незаконные, то он для охраняемого лица становится опасен. Все эти взятки, если называть их прямо, создают возможность подхода к охраняемому, которая может быть реализована в любой удобный момент. Вот на этом Власик и погорел.
Он в своих воспоминаниях прямо обвинил Лаврентия Павловича Берия в своем устранении с должности и дальнейшем осуждении. Думаю, что в этом он не врал. Я долго заблуждался в Том, что Берия не имел отношения к МГБ и МВД после того, как ушел в спецкомитет заниматься атомной бомбой. Это не совсем так, Л.П. Берия, как когда-то К.Е. Ворошилов с поста наркома Обороны, не был снят с поста наркома НКВД, а повышен в должности до заместителя Председателя Совнаркома, потом должность стала называться заместитель председателя Совета министров, и он в этой должности курировал и МВД и МГБ. Разумеется, кадровую политику он в органах не определял, но на контроль особо важные дела брал.
Вот Берия Власика и схарчил. Кажется, у него уже иссякло терпение. И он, как настоящий профессионал-чекист, понял, что Власик стал для Сталина опасен.
Одним из самых громких послевоенных уголовных дел было «трофейное дело». Наши маршалы и генералы, не все, но их достаточно много было, попав на «цивилизованный Запад» в 1945 году, потеряли голову от вида «мерседесов», зауровских ружей, швейцарских часов, старинных картин и богемских сервизов. И давай там всё это хапать ртом и жопой. Тем более что хозяева этого всего убежали подальше от советских войск. Нахапанное грузили в эшелоны и везли к себе домой. Ландскнехты, мать их, трофеи захватили… Жадность не позволила им осознать, что трофеи предназначались всему советскому народу, а не одним доблестным полководцам, что Иван пехотный не меньше от войны пострадал и личный вклад его в победу не менее значительный, чем у маршала.
Власик вместе со Сталиным тоже в Германию в 1945 году попал, на Потсдамскую конференцию. От Георгия Жукова он решил не отставать и прихватил себе автомобилей, гобеленов, побрякушек и, особенно, фотоаппаратов. Увлекался он фотографией больше, кажется, чем своими прямыми обязанностями. Еще и несколько племенных коров своей сестре в деревню отправил. Осознайте, как он присвоение коров оправдывал: мол, немцы у сестры угнали скотину, он только свое вернул. Это какой же сволочью нужно было от жадности стать, чтобы не понимать, что не только у твоей сестры угнали скотину?! А кто вернет ее другим колхозницам? Или Власик больше, чем их мужья, бойцы Советской армии, крови в окопах пролил и на коров поэтому больше прав имеет?
Само собой, шарить по квартирам богатых немцев и грузить в эшелоны нахапанное добро Власик возможностей особых не имел. И эшелонов у него не было, чтобы вывозить коров и автомобили. А вот у военных и эшелоны, и команды трофейные были…
Когда же раскрутилось «трофейное дело», то всё и вскрылось, в конце концов. Берия начал Власика щемить. Начал, как опытный оперативник, с проверки финансовой деятельности службы охраны Сталина. Правильно начал, если появилось подозрение в нечистоплотности человека, то обязательно и нарушения финансовой дисциплины полезут. И не ошиблись, вскрылось воровство государственных средств. Николай Сидорович так потом оправдывался:
«В мае 1952 г. мне заявили, что в Управлении охраны не все благополучно. Сталин предложил создать комиссию для проверки работы возглавляемого мною Управления охраны под председательством Маленкова, который настоял на том, чтобы ввести в комиссию Берия.
С первого заседания было видно, что руководит комиссией не Маленков, а Берия. В комиссию также входили Булганин, Зверев и Поскребышев, но они не дали мне ни одного вопроса.
На втором заседании был арестован мой заместитель Лынько, который ведал у меня контролем за финансовой деятельностью, а я был отстранен от руководства и не мог дать объяснений.
Я обращался с письмом к т. Сталину и просил создать комиссию с участием финансовых работников и произвести ревизию, т.к. финансовая часть и вся документация у меня были в полном порядке и никаких злоупотреблений не было. Но ответа я не получил, письмо мое, видимо, до Сталина не дошло. Вскоре решением комиссии я был исключен из партии и срочно командирован на Урал в г. Асбест».
Уж позвольте не поверить насчет письма Сталину и порядка в документах. Крутит здесь Николай Сидорович откровенно. Я и причину его командировки в Асбест могу объяснить: для получения дополнительных доказательств преступной деятельности бывшего главного охранника нужно было, как говорят дилетанты, провести у него на квартире тайный обыск. Правильно это мероприятие называется «Обследование территорий, помещений…», проводится оно гласно и негласно, в открытом законе «Об оперативно-розыскной деятельности» оно прописано. Власика нужно было просто из квартиры под предлогом командировки удалить. Мероприятие одно из самых сложных в оперативно-розыскной деятельности, готовится долго, поэтому в командировке Власик задержался на несколько месяцев. А в квартире у него обнаружили массу барахла, да еще и несколько десятков секретных документов, которые он дома хранить не имел права.
То, что Власик писал, будто его по «делу врачей» взяли… Допрашивать по этому делу могли, как свидетеля, не более. Сел на нары герой-охранник (он еще и героем-любовником был, побрякушек из Германии натаскал столько, что их ему хватило, что бы окучить всех московских дорогих шлюх) по должностной статье.
Теперь сами прикиньте, военные, у которых отобрали натасканное непосильным трудом из Германии барахло, да кого-то из них на нары определили, кого-то в Уральские военные округа пнули, чтобы маршалов не компрометировать на глазах всего мира, Сталина могли только ненавидеть. Но они же Власику помогали и добром трофейным разжиться, и с перевозкой этого добра помогли. Разве не имели они возможностей для шантажа охранника Сталина?..
Чуть отвлечемся. В медицине есть такая штука — постановка диагноза по анамнезу, т.е. по сведениям из жизни пациента. Давайте одному пациенту попробуем по анамнезу поставить диагноз. Прикинем, чем бы он мог болеть?! Врачи — в студию!
Итак, мужчина старше 70 лет, практически с ранней юности находящийся на очень нервной, временами очень опасной, руководящей должности. Пережил смерть двух жен, гибель на войне сына, смерть одного друга и убийство двух друзей, все друзья близкие, сына одного из них даже на воспитание взял. Сам жил в постоянном стрессе — революция, оппозиция, война… Злоупотребление курением. Сидячий малоподвижный образ жизни — кабинетная работа, в основном, да еще и по 12–14 часов в день без выходных… Достаточно. Любой врач вам сразу скажет: осложненный анамнез для атеросклероза и ишемической болезни сердца. А теперь скажите врачу, что этот мужчина ни разу в жизни не пожаловался на приступы стенокардии, т.е. на боли в сердце. Это что, у пациента «вместо сердца — пламенный мотор»?..
А в стране тем временем происходят интересные события. Если точнее, в стране не происходят интересные события, которые должны были иметь место. В октябре 1952 года на XIX съезде КПСС были приняты изменения в Устав Партии и решения, после которых должна была начаться грандиозная волна критики руководителей КПСС со стороны рядового актива, сопровождающаяся масштабной чисткой рядов коммунистов от гнили и накипи. Но ничего этого мы не наблюдаем. Спокойствие. Полный штиль.
Предполагать, что Сталин забыл о решениях съезда невозможно, не таким человеком он был. Железно, он требовал этой работы от ЦК, руководителей на местах. Но эта работа так и не началась до его смерти. Я уверен, что партия в лице ЦК и среднего руководящего звена в конце 1952 года против Вождя взбунтовалась. Вышла из подчинения полностью. Именно поэтому журнал посещений в кремлевском кабинете с конца 1952 года стал белым, как арктический снег. Этот журнал подменили, чтобы скрыть происходившее в Кремле, убрать любые напоминания о том, кто ходил к Сталину и какие вопросы там могли решаться. Естественно, эта ситуация Иосифа Виссарионовича беспокоила больше, чем факт нахождения немцев под Москвой. Страна зависла над пропастью.
Сердце очень пожилого человека этого напряжения и не должно было выдержать.
Тем временем, пришедший вместо арестованного В.С. Абакумова в МТБ чистый аппаратчик С.Д. Игнатьев, отстранил от ведения «дела врачей» следователя Рюмина и потом вообще его вышвырнул из органов. Есть воспоминания такого деятеля, Н. Месяцева (газета «Советская Россия»: «Девяностолетний следователь вспоминает «дело врачей» и другие тайные истории»), как бригада «комсомольцев-стажеров», в которой был Н. Месяцев, изучила материалы дела и там не увидела состава преступления. С его слов, их Сталин попросил разобраться. Ага, любимец прямо Сталина этот Месяцев, только после его смерти постоянно на теплых местечках «стажер-комсомолец» оказывался, вплоть до Председателя Госкомтелерадио. Делать больше нечего было Иосифу Виссарионовичу, как стажеров в следователи лично подбирать.
Еще раз. Жданова лечат профессоры, на ЭКГ — инфаркт, врач, проводивший это исследование, ставит такой диагноз. Профессура врача просит диагноз изменить. Врач настаивает на своем. Лечение больному назначается противопоказанное при инфаркте — больной умирает. Врач пишет письма. Эти письма эта же профессура кладет под сукно.
Это называется — нет состава? Израильские врачи, если верить некоему Ф.М. Ляссу, ЭКГ Жданова смотрели, инфаркт там увидели, но сделали вывод, что одной ЭКГ недостаточно, нужна еще клиническая картина. А раз Тимашук не описала клинической картины, то ей верить нельзя! Ситуация прямо из еврейского анекдота! Так ведь Тимашук не лечила Жданова, а инструментальное исследование провела, которое показало объективное состояние сердечной мышцы. Клиническую картину в «Истории болезни» рисовали врачи-убийцы. Какую хотели, такую и нарисовали. Но клятва Гиппократа гласит — «не навреди!». Есть хоть малейшее подозрение на инфаркт… А там не подозрение — там на ЭКГ вся картина, но они назначают Жданову спортивный режим.
И это — нет состава преступления! Чушь. Игнатьев отстранил от дела Рюмина под предлогом того, что он его медленно расследует и поручил «комсомольцам-стажерам» дело прекратить, передопросить подозреваемых, подменить материалы… Да что угодно! Рюмин слишком далеко зашел. И указание Игнатьева было выполнено.
Мясников в своей книге пишет: «Интересно отметить, что до своей болезни, — по-видимому, последние три года, — Сталин не обращался к врачам за медицинской помощью, во всяком случае, так сказал нам начальник Лечсанупра Кремля… Он, по-видимому, избегал медицины… С каких пор у него гипертония — тоже никто не знал (и он ее никогда не лечил)».
О как! И что, Лечсанупр даже плановую диспансеризацию Сталина не проводил? Вот это да! Ладно, допустим, Сталин боялся, что ему отравленные таблетки дадут выпить или яд кураре введут внутривенно, если он станет лечить насморк у этих эскулапов. Но АД измерить, ЭКГ сделать, мочу, извините, на анализ сдать — очень страшно и опасно?
И еще кое-что очень поразительное написано Мясниковым: «В его большой даче в Кунцеве не было даже аптечки с первыми необходимыми средствами; не было, между прочим, даже нитроглицерина — и если бы у него случился припадок грудной жабы, он мог бы умереть от спазма, который мог быть устранен двумя каплями лекарства».
Очень похоже на оговорку по Фрейду. На воре горит коптящим пламенем шапка. «Грудная жаба». Прямой намек на инфаркт. Содержимое аптечки у охраняемого объекта, если кто не в курсе, прерогатива охраны этого объекта. Более того, эти препараты не одному Сталину нужны были, у него на даче много посетителей было. И многие посетители были в «инфарктном возрасте». Врет Мясников залихватски. Вернее, это он так, как я понимаю, оставил потомкам интересный ребус для разгадки. И под этим ребусом скрывается факт установленной у Иосифа Виссарионовича ишемической болезни сердца. Сталин уже давно ею страдал (анамнез!), он наблюдался с нею, и инфаркт был неминуем. Он и случился. Игнатьев это знал, и подбирал врачей на этот случай.
В ночь с 1-го на 2 марта на приступ инфаркта и выехала специально подобранная бригада врачей.
Теперь вот еще отрывок из воспоминаний Мясникова, который меня убил наповал: «На следующее утро, четвертого, кому-то пришла в голову идея, нет ли вдобавок ко всему инфаркта миокарда. Из больницы прибыла молодая врачиха, сняла электрокардиограммы и безапелляционно заявила: «Да, инфаркт». Переполох! Уже в «деле врачей-убийц» фигурировало умышленное недиагностирование инфаркта миокарда у погубленных-де ими руководителей государства. Теперь, вероятно, мы у праздничка. Ведь до сих пор мы в своих медицинских заключениях не указывали на возможность инфаркта, а заключения уже известны всему миру. Жаловаться на боли, столь характерный симптом инфаркта, Сталин, будучи без сознания, естественно, не мог. Лейкоцитоз и повышенная температура могли говорить и в пользу инфаркта. Консилиум был в нерешительности. Я первый решил пойти ва-банк: «Электрокардиографические изменения слишком монотонны для инфаркта — во всех отведениях. Это мозговые псевдоинфарктные электрокардиограммы. Мои сотрудники по ВММА получали такие кривые в опытах с закрытой травмой черепа. Возможно, что они могут быть и при инсультах». Невропатологи поддержали: возможно, что они мозговые, во всяком случае, основной диагноз — кровоизлияние в мозг — им достаточно ясен. Несмотря на самоуверенный дискант электрокардиографички, консилиум не признал инфаркта. В диагноз был, впрочем, внесен новый штрих: возможны очаговые кровоизлияния в мышце сердца в связи с тяжелыми сосудодвигательными нарушениями на почве кровоизлияния в базальные ганглии мозга».
То, что профессор нес полную белиберду о природе изменений зубцов на ЭКГ — ясно абсолютно. Занимательней другое: они 2 марта приехали на вызов к больному, сразу установили наличие высокого АД и (внимание!) МЕРЦАТЕЛЬНОЙ АРИТМИИ! Поясняю — мерцательная аритмия очень опасна, ее природу обязательно нужно устанавливать, обязательно ЭКГ делать нужно. Но ЭКГ этим светилам науки пришло в голову сделать только на четвертые сутки! При наличии мерцательной аритмии! Еще более «замечательное» — не установив природу этой аритмии, они каждые несколько часов вводили больному сердечные гликозиды (строфантин) и кофеин.
Вы можете в это поверить? Нет, один врач с перепугу еще мог ошибиться, мог оказывать экстренную помощь так, что даже сельский фельдшер застрелился бы из кружки Эсмарха от стыда, но целая бригада опытных клиницистов!..
Думаете это все странности? Как же! Самое странное, что в груде беспорядочных документов, которые сегодня исследователями называются историей болезни Сталина, есть аж 3 кардиограммы. Первая от 9 сентября 1926 года (1926 года!), вторая от 2 марта 1953 года и третья — от 5 марта 1953 года.
В 1926 году ЭКГ, как инструментальное клиническое исследование, еще не очень было распространено, поэтому позволю себе сделать предположение, что назначили его Сталину потому, что у него уже в то время были серьезные жалобы на проблемы с сердцем. Да вспомните, каким Иосиф Виссарионович выглядит на кинохронике и в воспоминаниях очевидцев: скупые, экономные движения, неторопливая походка, отсутствие порывистости, в молодости, в ссылке, он был охотником и удачливым рыбаком, но потом этим никогда уже не увлекался, физического труда избегал по возможности… Это же типичное поведение человека, страдающего ишемической болезнью сердца и приступами стенокардии. Человек привыкает дозировать физические нагрузки.
Но с 1926 года до 2 марта 1953 года — ни одной ЭКГ! Ладно, пусть «вместо сердца — пламенный мотор», но есть Лечсанупр, у него есть обязанность проводить диспансеризацию прикрепленных лиц, пациент возрастной и ему за 27 лет ни одной ЭКГ не сделали?!
А Мясников о том, что ЭКГ делали 2 марта, вообще не вспоминает, он забыл о ней.
Исследовал историю болезни Сталина А. Фурсенко, который написал такое:
«Отпечатанное на 20 страницах машинописного текста и подписанное всем составом консилиума заключение отличается от рукописных подробных записей предшествующих заболеваний. Документ не датирован. Но на его черновике стоит дата — июль 1953 года, т.е. 4 месяца спустя после смерти Сталина, что само по себе заставляет усомниться в его достоверности. Как следует из текста заключения, оно было составлено на основе рукописного Медицинского журнала, который велся на протяжении 2–5 марта. Но в деле о болезни Сталина этот журнал отсутствует».
Что-нибудь нужно добавлять? По-моему и так ясно, что практически никаких подлинных документов о здоровье и болезни Иосифа Виссарионовича, значимых документов, не сохранилось. Почти все, что имеется, за исключением мелочей вроде ЭКГ от 1926 года, откровенные фальшивки. Самое смешное, целая орда исследователей, среди них есть и врачи, изучают эту макулатуру и уже все запутались в своих выводах. Они не могут понять, ни как диагноз поставили, ни как лечили, даже не могут понять, почему и по какому принципу у постели умирающего вождя была собрана именно такая шайка эскулапов.
Если всерьез воспринимать документы с описанием симптомов болезни и лечения Иосифа Виссарионовича, то неизбежно попадешь в тупик. Симптомы такие, что вызывают подозрение и в инсульте, и в отравлении, и в инфаркте миокарда. А лечение тоже странное, от этого лечения неизбежно умер бы и отравленный, и инфарктник, и инсультник. Такой же акт вскрытия. Клиницисты до сих пор не могут в этом ребусе разобраться. Каждый делает такие заключения, какие ему больше нравятся. Это пример того, как узкий специалист мучается со своим флюсом. Да не описывают эти документы ни симптомы, ни лечение. Их составляли таким образом уже после всех событий для другой цели: заткнуть рты врачам как можно надежней. Если бы они вздумали потом где-нибудь начать рассказывать правду о событиях первых дней марта 1953 года, то их можно было бы расстрелять либо за намеренную неверную диагностику, либо за намеренное неправильное, убийственное лечение. На тот случай, если бы охрана или обслуживающий Сталина персонал перестали бы следить за тем, какие они слова говорят — отравление. Наверняка и беседа Игнатьева (скорей всего Игнатьева) с группами медиков, охраны и обслуги так и проходила: «Хоть кто-нибудь из вас хоть где вякнет лишнее — все вместе дружно в ряд станете у стенки со лбами, зеленкой намазанными. Это вы товарища Сталина отравили (залечили) и вот вам Журнал врачебный и акт вскрытия. Мы просто на них внимательней посмотрим…».
Похороны И.В. Сталина
И всё было спокойно, пока в 1965 году профессору А. Мясникову не пришла в голову мысль оставить след в истории. Он написал мемуары «Я лечил Сталина». Собственно о Сталине там всего одна глава. Мемуары о нем самом, таком талантливом и красивом. Профессор был откровенным хвастуном, пижоном и бабником. Таким, что даже не удержался и похвастался тем, что он приехал в 1948 году на работу в Москву из Ленинграда и свою шикарную квартиру завесил оригиналами полотен известных художников. Его даже не остановило, что может возникнуть подозрение в том, каким образом в блокадном городе он приобрел эту коллекцию.
Этот пижон своей книгой, как я думаю, хотел взорвать общественное мнение, покрасоваться. Нет, почти все, что касается смерти Сталина там написано как его и инструктировали. Но пижон-профессор себя считал умным, а остальных дураками, поэтому решил, что он «ребус загадает», а разгадают только потомки. В своей книге он и про строфантин написал (официально он не вводился Сталину), и про то, что утром 2 марта первыми к Вождю были вызваны лечащий врач Иванов-Незнамов и профессор П.Е. Лукомский.
Но А. Мясников был не только пижоном, еще и профессионалом очень и очень высокого уровня. Моральные его качества — это одно. Но профессионализма там не отнять. И, как профессионала, его, наверняка, всю жизнь бесила эта история с кремлевским пациентом в ее официальном виде. Вот он и написал мемуары в таком ключе, что у любого профессионала-врача, прочитавшего их, сразу возникнет подозрение — официальная история болезни Сталина является ерундой, фальсификацией.
Фишка в том, что врачам-убийцам инкриминировалось не только убийство Жданова, им еще предъявляли и убийство Щербакова в 1945 году, который умер от обширного инфаркта после введения, как считало следствие, сильнодействующего вещества. Материалы по этому делу приведены в полнейшее безобразие, каким веществом был убит Щербаков толком неизвестно, но самое вероятное — строфантином.
Теперь зажмурьтесь и затаите дыхание: первым врачом, вызванным к Сталину 2 марта был П.Е. Лукомский. П.Е. Лукомский (дышать еще рано!) был вызван к пораженному инсультом пациенту, но только Лукомский, главный терапевт РСФСР, был (внимание!) — известнейшим КАРДИОЛОГОМ! И еще раз зажмурьтесь: документы, названные историей болезни Сталина, делал Лукомский! Это он автор той липы.
На этом можно и закрыть тему с инсультом. Первым врачом, появившимся у больного с инсультом — был КАРДИОЛОГ! Вернее, А. Мясников называет двух врачей — Иванова-Незнамова, лечащего врача и кардиолога Лукомского. И эта информация выглядит вполне логичной. Сталину стало плохо, охрана сразу вызвала лечащего врача. Тот, осмотрев больного, вызвал КАРДИОЛОГА. Только так в реальности всё и могло происходить. Другие описания ситуации — полнейшая белиберда.
Можно с уверенностью утверждать, что в ночь на 2 марта у Сталина начался сильный приступ стенокардии. Он принял нитроглицерин (помните, Мясников оговорился, что в аптечке даже нитроглицерина не было — это он так загадками говорил), не помогло, вызвали лечащего врача, тот понял, что у Вождя инфаркт, сразу был приглашен лучший кардиолог страны. Сделали ЭКГ — инфаркт. И П.Е. Лукомский ввел Иосифу Виссарионовичу строфантин. Оставалось только ждать смерти. Сталина уже ничего не могло спасти.
Очень странно, что ни в одном документе упоминаний о введении строфантина, кроме как в воспоминаниях А. Мясникова, я не нашел. В наши дни использование этого препарата при остром инфаркте категорически не рекомендуется, его применение может вызвать разрыв некротизированной сердечной мышцы. Но в те годы сердечные гликозиды, строфантин в их числе, были рекомендованы при лечении острых инфарктов… И потом, по официальной версии болезни, у пациента была мерцательная аритмия, при ее лечении тоже строфантин применяется. Так чего так боялся Лукомский, убрав из документов упоминания об этом препарате?
Дело простое, строфантин — сильнодействующее вещество и его передозировка, тем более при остром инфаркте, да еще и пожилому человеку, неизбежно вызвала бы серьезнейшие осложнения. Вот вам и мерцательная аритмия (трепетание предсердий). Вот вам и гипоксия на фоне этого, а дальше — нарушение мозгового кровообращения — инсульт. Только не гемморагический, а ишемический, поэтому и пиявки (да еще как раз пиявки и показаны при инфаркте)! Да что угодно могло быть! А потом — отек легких, с обильным выделением кровянистой мокроты, которое пытались описать как кровавую рвоту в последние часы жизни Сталина. Отравление строфантином могло чего только не вызвать!
Но главное нужно запомнить: утром 2 марта к Иосифу Виссарионовичу вызвали КАРДИОЛОГА! А невропатологи появились только к вечеру! Значит, либо вообще инсульта не было, его придумали, либо он был, но возник в результате «лечения» инфаркта.
И когда в результате «лечения», на почве гипоксии, вызванной нарушением сердечной деятельности, у Иосифа Виссарионовича появились симптомы ишемического инсульта, к вечеру, к нему и были приглашены невропатологи.
Вероятно, что одной инъекции не хватило, поэтому строфантин кололи чуть не каждый час, о чем написал Мясников, да еще добавили кофеин, чтобы совсем надежно. Уже 2 марта, после того, как собрались все члены Президиума ЦК КПСС, когда уже была у постели больного вся сборная солянка из врачей, состав которой вызывает недоумение у многих исследователей, Иосиф Виссарионович и умер от столь интенсивного лечения.
И, наконец, заключительный аккорд в пользу того, что И.В. Сталин умер 2 марта. Смелая женщина, рискнувшая противостоять врачебной мафии, Л.Ф. Тимашук на тот момент была награждена орденом Ленина и возвращена в Лечсанупр. Так вот, если бы болезнь Сталина хоть немного затянулась, то хоть у одного из присутствующих руководителей партии и государства обязательно возникла бы мысль: а почему Лидии Феодосьевны нет среди приглашенных врачей? Может, стоит ее позвать для контроля, так сказать? Но времени не было для того, чтобы над этим задуматься. Ну, и факт, что никто из присутствующих невропатологов к больному, якобы, инсультом, не догадался пригласить нейрохирурга диагноз «инсульт» отметает. Не было у Сталина инсульта, по крайней мере, к моменту вызова к нему КАРДИОЛОГА. Следовательно, и той ситуации, когда он упал в столовой на пол и обмочился, и так почти сутки лежал, не было.
А. Мясников написал свою книгу в 1964 году, если точно я помню, попытался ее опубликовать, ничего не получилось. Расстроился наверно сильно и умер на следующий год, в 1965 году, в возрасте 66 лет. Это был первый умерший невропатолог из бригады, лечившей Сталина 2 марта 1953 года. В 1966 году умер второй невропатолог — Н.В. Коновалов, тоже в возрасте 66 лет. Третий, последний из той бригады невропатолог, И.Н. Филимонов умер тоже в 1966 году, в возрасте 76 лет. И, наконец, в 1966 году умер их общий начальник в 1953 году, бывший министр здравоохранения СССР А.Ф. Третьяков в 61 год.
Подозреваю, что после того, как в компетентных органах увидели рукопись мемуаров Мясникова, решили проверить, кто еще из тех врачей страдает недержанием речи и информации. Невропатологи держались-держались. Но у них все спрашивали и спрашивали знакомые, почему вы так нелепо лечили инсульт у Сталина, — они и срывались. Начинали рассказывать, какой это «инсульт» был. Длинные языки привели, наверно, к тому, что они сами синхронно, в один год, лечения, которому были подвергнуты, пережить не смогли.
Теперь ситуация с присутствующими у постели Сталина членами Президиума ЦК КПСС. Почему К.Е. Ворошилов за друга сразу, на месте не порвал всю эту шайку и молча смотрел на подмену диагноза в информационных правительственных бюллетенях? Есть несколько моментов. Первое, у Иосифа Виссарионовича сердце уже давно болело, и случившийся инфаркт никаких подозрений вызвать не мог. Второе, так врачи инфаркт, в действительности, диагностировали (Лукомского не зря же вызвали) и инфаркт лечили. Как они лечили — вопрос другой, но Ворошилов не академик Академии медицинских наук. И согласиться на подмену диагноза у него, и остальных были все основания: еще на слуху в народе было «дело врачей», добавить в бурную народную массу еще и смерть Сталина от инфаркта, к смертям Жданова и Щербакова при таком же диагнозе, было, по крайне мере, бессовестно. Провокация — это всегда бессовестно. Более того, возможно, что к приезду на квартиру к Сталину Климента Ефремовича, «лечение» могло привести и к развитию в довесок к инфаркту ишемического инсульта, тогда совсем точно никаких подозрений быть не могло.
Закономерен вопрос: если смерть Сталина от инфаркта выглядела настолько неподозрительной, то зачем была нужна вся катавасия с уничтожением медицинских документов о его здоровье и изготовлением фальшивок? Прошло бы время, страсти улеглись бы, и народу объяснили, что была такая ситуация, требовавшая подмены диагноза. Зачем было загонять самих себя в ловушку, чтобы потом выдумывать явную чушь с местом смерти, с охраной, сутки не видевшей охраняемого?..
Единственной уликой могло быть только обнаружение строфантина в трупных тканях, но в то время у судебных экспертов такой методики еще не было. Поэтому им так нагло и пользовались, убивая советских политических деятелей. В следственных материалах по убийству М. Горького сердечные гликозиды, к которым и строфантин относится, тоже фигурирует.
Небольшое отступление. Начиная с i960 года выдающийся советский эксперт-криминалист Л.М. Власенко стал заниматься проблемой обнаружения при судебной экспертизе в трупных тканях сердечных гликозидов, и разработал простую, доступную методику. Больше того, он еще и методику длительного сохранения трупного материала, содержащего сердечные гликозиды, в том числе и строфантина, разработал. Так вот, трупный материал, для сохранности этих веществ, Власенко предложил консервировать с использованием этанола. Публикации работ Л.М. Власенко пришлись на 1962 год, но тем, кто научными исследованиями занимался, понятно, что методика была разработана гораздо раньше, чем она была опубликована. По крайней мере, первые результаты ее успешного применения.
Так вот, тело И.В. Сталина было забальзамировано по методике Н.Ф. Мельникова-Разведенкова, в которой для консервации использовался — этанол! Т.е. в трупе, лежащем в Мавзолее, эксперты могли обнаружить токсическую концентрацию строфантина. Тело Сталина стало бомбой…
Подозреваю, что у высших медицинских кругов чесалось так сильно, что они и поставили проблему перед экспертной наукой — обнаружение гликозидов. Им было крайне важно знать: возможно ли обнаружить следы их соучастия в убийстве? А соучастником был и министр здравоохранения Третьяков. Направление научной деятельности Власенко было кому задать. И было кому следить за его работой. Поэтому Мао Цзэдуна советское руководство и не стало опровергать, когда он заявил, что в 1961 году тело Сталина было вынесено из Мавзолея и предано сожжению. Отмолчались.
Но есть еще один момент, который упускают исследователи смерти Сталина. Ни в одном воспоминании о тех событиях нет ничего о присутствии старшего смены личной охраны Вождя при проведении медицинских процедур. Вот этого точно не могло быть. Сталин хоть и был без сознания, но он был еще жив и, следовательно, являлся охраняемым объектом. Никто, ни Игнатьев, ни Берия, ни весь Президиум ЦК КПСС не имел права, да и не стал бы отстранять охрану от несения службы. Все инъекции больному разрешались только после сверки с записью в листе назначения и проверки надписи на ампулах и флаконах с лекарственными средствами. Если экстренность требовала введения лекарств до заполнения листа назначения, то все ампулы помещались в пакет и опечатывались. Вообще, все ампулы и флаконы должны были быть помещены в пакеты и опечатаны. Это азбука для охраны физических лиц.
Где эти ампулы, куда они исчезли? Этого ни в одном воспоминании нет. И это еще не всё. В тюрьме сидят врачи-вредители, которых подозревают в убийствах деятелей партии и государства, умирает Сталин и никакой оперативной проверки по факту возможного неправильного лечения не проводится. Такого быть просто не может. Но вообще никаких сведений об этой проверке не осталось.
А ведь 6 марта 1953 года министром объединенного МВД-МГБ становится Лаврентий Павлович Берия! Человек опытный, не следователь-стажер какой-нибудь.
Признаюсь, что я сам долгое время был под гипнозом многочисленных публикаций последних лет о «самом выдающемся менеджере XX века». Истоки выдвижения Лаврентия Павловича на роль самого выдающегося государственного деятеля сталинских времен понятны. Ложь в отношении его была настолько грандиозной, что ее разоблачение становилось такой же грандиозной сенсацией. Эта литература по факту становилась продаваемой, можно было заработать. Но и это еще не всё, возведение на пьедестал Берия играло на руку целой кодле замаскировавшихся под сталинистов апологетов меритократии. Лаврентия Павловича сделали знаменем «технарей-управленцев», свободных от «идеологических пут». А чтобы это максимально достоверно обосновать, такое стремление «лишить партию власти» приписали и Сталину, Берию же изобразили его ближайшим соратником, продолжателем его дела. И гибель Лаврентия Павловича — результатом его попытки расследовать убийство Вождя. Вот сегодня в массе сталинистов эти положения и закреплены. Безупречно честный последователь Сталина, Л.П. Берия, один из всей сталинской гвардии решился противостоять хрущевцам и в этом противостоянии погиб. И, закономерно, следует вывод, что всё сталинское окружение только и думало, как удержаться у власти, Иосифа Виссарионовича предало. Уровень подлости или глупости авторов книг на тему «величайший менеджер» понятен?
О Берия можно написать много, человек, действительно, выдающийся, оболган и ошельмован колоссально. Заслуги его велики. Но! Он не расследовал смерть Сталина! Он начал после этой смерти свою игру, и игру довольно мутную.
Насчет того, что он хотел что-то расследовать… Ю.И. Мухин, пожалуй, самый известный исследователь смерти Сталина, который эту ерунду и запустил. Юрий Игнатьевич страдает явным желанием подгонять факты под свои гипотезы, как я уже указывал. Расследование могло начаться только с ареста всей охраны уже 6 марта. Сразу, как только Берия стал министром МВД-МГБ. Если исходить из «дачной истории». Охране сразу светила как минимум халатность, а если они выполняли незаконное указание Игнатьева — это убийство. Если бы Берия объявил, что подозревает Игнатьева в убийстве Сталина в марте, сразу после смерти Иосифа Виссарионовича, то у него были все шансы загнать под лавку весь ЦК. И оторвать головы тем, кто ее из-под лавки высунул бы. И не надо было ждать до июня, потом получать ордер на арест Игнатьева, светиться с этим ордером. Обвинение в убийстве Сталина было бы смертельным для избранного 6 марта Секретариата ЦК, там все, вместе с Хрущевым, вылетели бы на периферию скромными директорами каких-нибудь цементных заводов и ждали бы, чем следствие закончится.
Вообще, о каком расследовании можно говорить, если вскрытие тела Сталина проводилось в присутствии тех же, кто его и «лечил»?! При молчаливом согласии министра МВД. Для расследования убийства результаты патолого-анатомического исследования имеют едва ли не решающее значение. И вообще, присутствие на вскрытии почти всего лечебного консилиума — это какой-то сюрреализм. Такого нет даже в обычной районной больничке. Чего им там было делать? Подсказывать патологоанатому — что в заключении писать?
Ответ на это только один — никто, Берия в том числе, интереса к какому-то расследованию причин смерти Сталина не проявлял. Маленков, Каганович, Молотов, Ворошилов — потому, что это не входило в их компетенцию. А Берия — почему?
Больше того, Лаврентий Павлович через неделю после смерти Иосифа Виссарионович взял и прекратил ведение «дела врачей». Все арестованные были немедленно освобождены. А следователь Рюмин, которого к этому моменту Игнатьев уже из органов вышвырнул, наоборот, арестован.
После осознания мною факта незаконности прекращения «дела врачей» очарование Лаврентием Павловичем стало улетучиваться, мне стало понятно, что его сын в книге «Мой отец Лаврентий Берия» описал отца законченным диссидентом особо не фантазируя, стало понятно, почему его так не любил Семен Михайлович Буденный за подлую подставу во время обороны Кавказа.
«Дело врачей», вспомните, стало раскручиваться именно после смерти Андрея Александровича Жданова. Нам долго и целенаправленно внушали мнение о его незаконности. И теперь в заслугу Берия ставят его прекращение.
Там навертели столько, что черт ногу сломит. А представьте такую ситуацию: у вашего близкого родственника начались боли в сердце. Сильные боли. Вы вызвали к нему врача. Врач ставит диагноз — это от гиподинамии. Надо больше гулять. Ваш родственник гуляет, но боль не проходит, только усиливается. Вы настаиваете на ЭКГ. ЭКГ делает другой врач и ставит диагноз — инфаркт, гулять нельзя, нужно лежать, иначе умрет. Первый врач, лечащий, не согласен, кардиологу предлагает переписать диагноз. Тот не соглашается. Тогда кардиолога просто посылают самого в лес гулять, а вашему родственнику также рекомендуют больше двигаться на свежем воздухе. Ваш родственник во время прогулки и умирает. Вот вам суть того, что было с АА Ждановым. Вы будете настаивать, что лечащий врач вашего родственника не убийца? Да если он даже с кардиологом, который поставил диагноз «инфаркт» не согласен, если он сам профессор, а кардиолог — интерн, то и в этом случае есть же подозрение на инфаркт, даже пусть это подозрение мизерное! Любой врач знает, что это нужно учитывать. Но не назначать лечение и режим, которые убьют больного, если подозрение верно.
И Берия все это знал. Тем не менее, он выпустил всех арестованных врачей. Да еще и настоял на публикации об этом сообщения в «Правде». Всё, дело было прекращено с таким оглушительным шумом, что его возобновление уже было невозможно. И тут же Берия арестовывает Михаила Дмитриевича Рюмина, следователя, который дело раскрутил и вел. Арестовывает за фальсификацию следственных материалов. А начальником Рюмина был бывший министр МВД-МГБ Игнатьев! Игнатьев Рюмина уволил не за фальсификацию, кстати, а за то, что он, по мнению Игнатьева, не очень активно следствие вел. И Л.П. Берия стал этим делом валить Игнатьева, который уже был секретарем ЦК. И не только «делом врачей». Лаврентий Павлович и «менгрельское» дело прекратил! Целью Берия был пост секретаря ЦК! А дальше, как я подозреваю, он планировал подвинуть Хрущева и возглавить Секретариат, всерьез Хрущева он не воспринимал, конечно.
Ю.И. Мухин написал, что к июню Берия получил доказательства отравления Сталина и ордер в связи с этим на арест Игнатьева. Детишек можно пугать бабаем и бабой Ягой, но мы же взрослые люди: тело Сталина было уже в Мавзолее, забальзамировано. При бальзамировании внутренние органы удаляются, их еще во время вскрытия выбросили. Как доказывать отравление, если невозможно найти следов отравления? Мухин же сам утверждает, что травили ядом, который в трупных тканях нельзя обнаружить, факт отравления можно было установить, в таком случае, только по патологическим изменениям внутренних органов.
Судя по книге сына, амбиции у Лаврентия Павловича были очень большими. Основания они под собой имели, вклад его, как государственного деятеля, не преуменьшить. Но вот желание некоторых историков изобразить из него преемника И.В. Сталина, мягко говоря, несостоятельны. Сталин, надо сказать, отдавал должное талантам Лаврентия Павловича. Член Политбюро, заместитель Предсовмина. Но в том, высшем круге, он был вполне рядовым, уровня Микояна, деятелем.
Не надо кота тянуть за хвост, оперным певцом он все равно не станет, значимость партийного и государственного деятеля в СССР тех времен обозначалась на партийных съездах. На последнем присталинском, XIX съезде, градация была такая: отчетный доклад — Г.М. Маленков, вот он и был преемником Сталина на посту руководителя партии. Самые почетные и уважаемые люди открывали и закрывали этот форум: В.М. Молотов открыл, К.Е. Ворошилов — закрыл. Следующим был Л.М. Каганович — ему была поручена разработка новой программы партии. Самое почетное поручение. Сам Иосиф Виссарионович был автором работы «Основные экономические проблемы социализма в СССР», которая и была положена в идеологическую основу работы съезда. Это положение безоговорочного Вождя.
Л.П. Берия был в числе рядовых докладчиков. На этом можно закончить все прения по поводу Берии — преемника Сталина и все инсинуации на тему: Берия работал, остальные только штаны протирали на заседаниях Политбюро. Далеко не самым выдающимся он был в руководстве.
И это Лаврентия Павловича задевало. Задевало и наверняка имеющееся недоверие Сталина к нему. Достаточно прочесть «Мой отец Лаврентий Берия», чтобы понять причину недоверия: у Лаврентия Павловича были, если так можно выразиться, широкие демократические взгляды. Если он в кругу семьи об этом разглагольствовал, то, думаю, это у него проскальзывало и среди членов Политбюро. Эти взгляды были очень опасны, чем-то напоминали позицию Броз Тито.
Смерть Иосифа Виссарионовича давала шанс Берия выбиться в первые ряды. Конечно, шкурных интересов он не преследовал, шкурности в его биографии не заметно, он был идейным. Вот он и рвался к возможности свои идеи реализовать, для этого нужна была власть, а власть была у Секретариата ЦК КПСС. Сформированный на Пленуме 6 марта 1953 года Секретариат был нелепым. Там единственной фигурой был Г.М. Маленков, остальные — подставные пешки. А руководил Секретариатом совсем клоун — Хрущев. Всерьез их Берия не воспринимал, амбиции ему мешали оценить ситуацию. И он принял решение, воспользовавшись «делом врачей» и «мингрельским делом», начать этот Секретариат шантажировать. Его даже не волновало, что прекращение этих дел бьёт по Сталину. И бьет очень и очень сильно. Именно с их прекращения началась эта нескончаемая опера о сталинских репрессиях. Начал эту увертюру — Лаврентий Павлович, к сведению его фанатов.
Естественно, Лаврентий Павлович после такой подлости сразу выпал из обоймы сталинской гвардии. Уж Климент Ефремович, Молотов, Маленков, Каганович этого ему простить не могли. Берия остался в одиночестве, но не понял, что сам себя приговорил, слишком презрительно он относился к хрущевцам. Тем более, они стали поддаваться на его шантаж. По настоянию Берия, Игнатьева, которого он обвинил в незаконных арестах врачей и грузин, сначала исключили из Секретариата, потом вообще вывели из членов ЦК. Лаврентий Павлович подумал, что он на коне, начал выдвигать свои известные «демократические» инициативы по ГДР, по национальному вопросу, активность проявлял такую, что у меня создалось впечатление — почувствовал эйфорию, ему показалось, что шантаж удался и нужно дожимать ситуацию. И ориентировал сотрудников МВД на сбор компрометирующей информации о членах ЦК, секретарях обкомов и республиканских комитетов, прямо им указав, что подчиняются они только ему, министру.
Но Игнатьев из Секретариата и ЦК был выведен, только Берия секретарем так и не стал. Тогда он стал ситуацию дожимать еще активней. Получил ордер на арест бывшего министра МВД, только не за причастность к убийству Сталина, конечно, а за «дело врачей». Арест ему давал возможность расколоть Игнатьева на предмет серьезного компромата в отношении остальных секретарей. Все должно было получиться. Но за спиной Лаврентия Павловича было «трофейное дело». А генералы после 1945 года были не теми мямлями, как птенцы из гнезда Троцкого, там решительных хватало. Для ЦК найти среди них имевших зуб на министра МВД проблем не составило. Финал известен.
Но вернемся к врачам и еще раз к вопросу: если смерть Сталина от инфаркта выглядела настолько неподозрительной, то зачем была нужна вся катавасия с уничтожением медицинских документов о его здоровье и изготовлением фальшивок? Единственной уликой могло быть только обнаружение строфантина в трупных тканях, но в то время у судебных экспертов такой методики еще не было. Поэтому им так нагло и пользовались, убивая советских политических деятелей, больных ишемической болезнью сердца. Если бы не настойчивость Л.Ф. Тимашук, то и причина смерти АА. Жданова так и осталась бы — «от болезни».
Тем более что сам новый министр МВД активно работал на то, чтобы никакого расследования не было. Про то, что Лукомский с Мясниковым присутствовали при вскрытии тела Сталина, так сказать, консультировали патологоанатомов, я уже и не говорю. Берия на это глаза крепко зажмурил. Но прямо перед ним стоял свидетель, осведомленный об убийстве, а он этого свидетеля изолировал. Конечно, я имею в виду Василия Иосифовича Сталина. Он прибыл уже к моменту, когда отец был в агонии и заявил во всеуслышанье, что отца убили. Прямо так и заявил. Нам Василия Иосифовича представили в виде какого-то импульсивного подростка, который мог в запале ляпнуть всё, что на ум взбредет. Типа, он себя не контролировал. Давайте очнемся от этого. Боевой летчик-генерал. Войну прошел, и лично в боях участвовал и гвардейской дивизией командовал. Уж контролировать себя он умел. Командуя ВВС Московского округа, сделал их образцовыми, готовил соединения для войны в Корее, т.е., человек крайне ответственный. Сдерживать эмоции и следить за языком он давным-давно научился. Если он сделал такое заявление, то, значит, у него была информация. Он и охрану знал, и обслугу. Вполне вероятно, что ему кто-то из них сообщил, что после манипуляций Лукомского Иосифу Виссарионовичу стало резко хуже. И так резко, что это вызвало такие подозрения.
Учитывая факт возможной осведомленности детей Иосифа Виссарионовича о причинах истинной смерти отца, мы с вами можем понять, с какой целью Василия Иосифовича представили невменяемым алкоголиком, 8 лет продержали в тюрьме, сослали потом в Казань, а вскоре и убили. И нам станут понятны мотивы панического бегства из страны Галины Иосифовны, ее нежелания с оставшимися в СССР детьми даже связь поддерживать — эта связь была смертельно опасной для ее детей.
Первое, что должен был сделать Берия, став министром МВД-МГБ — выбрать самого грамотного, надежного оперативника и поручить ему опросить Василия Сталина на предмет его заявления об убийстве отца. И начать проверку этого заявления.
Василий Иосифович этого не дождался, и стал рваться в китайское посольство, у него другого выхода и пути обнародовать имеющуюся информацию об убийстве отца не было. Но по указанию Л.П. Берия он был арестован и помещен в тюрьму. Притягивая за уши намерение Берия расследовать убийство Сталина, историки объясняют арест сына Вождя стремлением министра МВД обезопасить жизнь Василия. Это замечательно! Поместить человека в тюрьму, т.е. сделать максимально беспомощным — это у них называется обеспечить безопасность. Хоть кому-то в тюрьме удалось обеспечить безопасность? Что мешало приставить к В. Сталину негласную охрану, посоветовать закрыться у себя в штабе, поставить у дверей надежных офицеров и не выходить оттуда, пока будет расследование идти? Именно арест Василия Иосифовича является самым веским доказательством того, что Берия не только не хотел расследования, но и предотвратил его возможность. Плюс ко всему — арест Рюмина. Михаил Дмитриевич не мог, ведя следствие по делу врачей, не изучить медицинские документы руководителей партии и государства, в том числе и документы И.В. Сталина, он же искал следы вредительского лечения — это раз. И два — следователь обязан не только расследовать совершенное преступление, но и предотвратить новое. Поэтому одно из первых действий Рюмина, как только он этим делом стал заниматься, была проверка правильности лечения всех остальных прикрепленных к Лечсанупру. Сталина — в первую очередь. И. Рюмин точно знал, чем болел Сталин и от чего мог умереть. Берия Рюмина арестовал. Очень похоже на устранение свидетелей. Или не так?
Вот то, что Михаил Дмитриевич в конце концов был в 1954 году ЦКовской мафией расстрелян — это на совести Берия. На нем кровь этого человека. Человека, который не побоялся пойти против самого Абакумова, простой следователь вскрыл весь гнойник в Лечсанупре, гнойник, покрываемый Абакумовым. Человек смелый и честный.
И, наконец, документов, которые составляют историю болезни Сталина (точнее, истории болезни нет, есть беспорядочный набор бумаг), настолько мало, что исследователей это приводит в недоумение. Сделать все эти документы три месяца — много, трех дней хватит. А заключение написано, как я уже упоминал, Лукомским только в июле. После ареста Берия. До ареста никто не чесался. Это значит, что пока Берия был министром МВД-МГБ, врачи не чувствовали никакой опасности? Я ничего другого предположить не могу.
А после объявленного ареста и снятия с должности Берия Лукомский и Третьяков решили подстраховаться, подчистили медицинский архив. Они уже были пугаными птицами, в опубликованном постановлении Пленума ЦК по Берия прочитали, что тому инкриминируют все инициативы, прикинули, что также ему могут и незаконное прекращение «дела врачей» навесить, да еще и убийство Сталина, а они в качестве разменной монеты будут. Разменяют их с легкостью. Иллюзий у этих лекарей насчет тех, кто пришел к власти после 5 марта 1953 года, не было. Они не мальчиками были.
Если у вас появилось подозрение, что Лаврентий Павлович, предотвратив возможность расследования смерти Сталина, заметал за собой следы, он был причастен к его устранению, то огорчу — не был причастен. Если бы был, то ему в приговоре к шпионажу на англичан и изнасилование малолетних с легкостью убийство Сталина навесили бы. Только это невозможно было сделать, там ничего не только не было, но и притянуть ничего невозможно было. А вот подозрения в отношении себя самих вызвать — легко.
До середины 60-х годов прошлого века никто в СССР и не подозревал ничего криминального в смерти Сталина. Вернее, слухи такие были, но никаких доказательств об убийстве не имелось. Пока сам ЦК не предоставил их, организовав написание мемуаров подконтрольными свидетелями, главным из которых был Н.С. Хрущев. Да, я уверен, что свои воспоминания он стал надиктовывать именно по указанию ЦК и в США они были переправлены именно по решению ЦК. Также, как и «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. Не нужно представлять сотрудников КГБ полными профанами, которые не контролировали ситуацию. Я с ними работал, уровень их профессионализма я представляю. Моральный уровень некоторых из них — дело другое, но дураков в Конторе не держали. Переправка рукописей подконтрольными КГБ лицами за границу без содействия или молчаливого согласия Конторы — абсолютная чепуха.
Если вы читали воспоминания кукурузника, то, наверняка, смогли понять, что они преследовали две главные цели. Первая — вызвать у читателя подозрение, что к смерти Сталина причастен Лаврентий Павлович Берия. Поэтому была сочинена «дачная история», согласно которой на совести Берия лежит оставление потерявшего сознание Вождя без помощи почти на сутки. Именно с этой целью действие перенесено с кремлевской квартиры в загородный дом.
С той же целью написаны «Двадцать писем другу» Светланы Иосифовны Сталиной. Думать, что она единственный автор этой книги — это уже и сотрудников ЦРУ считать дураками.
А потом эту версию стали дополнять новые свидетели, которые столько ерунды напороли, что и возникло обоснованное подозрение в убийстве.
Паника же эта возникла после публичного обвинения нашего ЦК Мао Цзэдуном в уничтожении тела Сталина. Мао не обмолвился ни словом о насильственной смерти, но никакого другого вывода из его слов, кроме как об уничтожении главной улики, сделать невозможно. Никакую другую цель инсценировка погребения после кремации преследовать не могла. А уж возможность получить сведения о кремации у лидера китайских коммунистов были. В китайских спецслужбах тоже не олухи работали, они были закалены в борьбе с японской оккупацией и режимом Чанкайши.
Если родственники тех врачей, которых я прямо обвиняю в причастности к смерти Иосифа Виссарионовича, хотят, чтобы оскорбление памяти их предков было смыто моим публичным извинением, то у них есть только один выход: требовать эксгумации тела Сталина.
Но перевод стрелок с настоящих убийц на Берия — не единственная цель хрущевских и последующих мемуаров, еще один повод был, и этот повод тоже связан с обострившимся в 60-е годы «китайским фактором». Именно игнорирование «китайского фактора» вносит в исследования тех, кто занимается периодом трансформации власти в СССР 50–60-х годов существенную ошибку, искажающую результат.
Сразу после XXII съезда КПСС, который стал кульминацией антисталинской компании, Мао Цзэдун обвинял в ревизионизме персонально Н.С. Хрущева, он еще оставлял пути для отступления нашим троцкистам. После смещения кукурузника и замены его на Л.И. Брежнева, смысла в натянутой персонификации не было, в китайской прессе, в статьях, адресованных всему мировому коммунистическому движению, обвинения в оппортунизме и ревизионизме уже были адресованы всему высшему советскому партийному руководству. Разумеется, обвинение в резкой смене политического курса, на фоне полного замещения персоналий в руководстве после устранения из него «антипартийной группы», автоматически влекло за собой и обвинение в государственном перевороте. Поэтому второй мотив хрущевских мемуаров — грызня за власть старой команды, начавшаяся у изголовья умирающего Вождя. Более того, Хрущев и такие «свидетели», как К. Симонов, к примеру, приписали Сталину намерение своих старых соратников пустить под нож, только его смерть спасла их. В итоге, с подачи разных Медведевых и волкогоновых устоялась концепция: сталинские соратники в борьбе за власть начали жрать друг друга, в результате их переиграл самый хитрый — Хрущев…
…После убийства Л.П. Берия Секретариат ЦК КПСС уже стал стерильным от сталинцев. 14 марта 1953 г. состоялся еще один Пленум, и из его состава был выведен Г.М. Маленков, якобы, по его собственной просьбе, был избран новый состав. Который стал выглядеть так: Н.С. Хрущев, МЛ. Суслов, П.Н. Поспелов, Н.Н. Шаталин, С.Д. Игнатьев.
Выведенный в апреле из ЦК Игнатьев, как только Берия убрали, сразу вернулся на прежнее место. Всё, власти над партией у сталинской команды теперь вообще не было. Если члены Политбюро-Президиума потеряли контроль над Секретариатом, то Президиум превратился в декорацию.
Без контроля над партией члены Правительства и Верховного Совета СССР остались без власти. Власть у них была тогда, когда Председатель правительства, его заместители, ключевые министры, Председатель Верховного Совета входили в Секретариат и Политбюро-Президиум. Они сами формировали решения партии, потом сами эти решения в органах исполнительной и законодательной власти проводили в жизнь. Однопартийная система в другом варианте невозможна. Если партия осуществляет диктатуру пролетариата, а Советы — это политический орган диктатуры пролетариата, то ее существование оправдано и принципам Советской власти не противоречит. Если же она от такой диктатуры отказывается, то тут же, автоматически, она перестает быть коммунистической, а власть, которую она сохраняет за собой, перестает быть Советской.
Владимир Ильич Ленин был и лидером партии, и Председателем Совнаркома, Сталин был лидером партии, но долгое время в органах Советской власти не находился, однако там были его единомышленники, поэтому антагонизма между партией и Советской властью не было. Не было антагонизма между пролетариатом, который составлял абсолютное большинство населения страны, т.е. и был народом этой страны, и властью. Народ избирал депутатов в Советы, в числе этих депутатов большинство было коммунистами, среди них были видные партийцы. Депутаты из видных партийцев формировали органы власти. Эти же партийцы определяли и политику партии. В 1953 году всё изменилось. В органах Советской власти, в Правительстве и Верховном Совете, оказались коммунисты, избранные народом депутаты, сталинская команда, которые потеряли власть над партией…
В условиях, когда большинство депутатского корпуса являются членами партии, значит, они обязаны подчиняться партийной дисциплине, самостоятельность органов государственной власти в приеме решений от партии невозможна. Если ЦК определило, что правительство, допустим, должно ликвидировать МТС, а Председатель правительства с этим не согласен и такое решение проводить в жизнь отказывается, то за неисполнение воли ЦК, за грубое нарушение партийной дисциплины, его из партии вышвырнут. А партийцы в Верховном Совете примут решение о его отставке с поста Председателя правительства. Если же Председатель Президиума Верховного Совета откажется выносить на рассмотрение отставку, то и этого Председателя также вышвырнут из партии, а потом с его поста.
У Молотова, Ворошилова, Маленкова, Кагановича, Булганина было два варианта, если бы они были элитой, которая «переродилась»: 1) полностью согласиться с политикой ЦК и сохранить за собой посты в Правительстве, Верховном Совете, оклады и дачи; 2) уйти с почетом на пенсии, выторговав себе спецпайки и дачи.
Они бы так и остались в истории «коммунистической» партии, как видные политические деятели, города и метро их имена сохранили бы. И город Сталинград никто не переименовал бы. Мертвый Сталин ЦК не мешал. Ему же и Ленин не мешал. И Перестройку начала бы не партия Ленина, каковой себя КПСС называла, а партия Ленина-Сталина. Никто бы никогда не узнал про «политические репрессии», голодоморы и прочую дребедень. Только уже не было бы и социализма в мире в лице Китайской Народной Республики, скорей всего. Тайный, ползучий ревизионизм сожрал бы и Коммунистическую партию Китая. Мао Цзэдуну и его товарищам было бы почти невозможно бороться с советскими ревизионистами, если бы в городах СССР стояли памятники Сталину.
А мы бы так и жили в полной уверенности, что СССР рухнул не из-за того, что власть в нем захватила троцкистская банда, а потому, что социализм не может конкурировать с капитализмом, и вообще капитализм — это последняя и высшая стадия развития человеческой цивилизации.
Соратники Иосифа Виссарионовича, выбрали третий вариант, приняв решение остаться в Правительстве, а Климент Ефремович Ворошилов в Верховном Совете — дать троцкистскому охвостью разоблачить себя.
Нельзя понять причины зарождения культа личности Сталина, мотивы тех людей, которые целенаправленно, упорно занимались созданием культа, не понимая, что троцкизм в ВКП(б) не был до конца уничтожен. Наследство, полученное партией от Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и компании, не испарилось после их ликвидации. Остались многочисленные кадры, которые принимались в партию и выдвигались на руководящие посты членами оппозиции, кого-то выявили при чистках, кто-то успел затаиться и показательно отречься от своих «толкателей», как например, Никита Сергеевич Хрущев. Эти затаившиеся и «отрекшиеся» уже сами, будучи секретарями обкомов и райкомов, контролировали прием в партию новых членов и двигали их вверх по партийной лестнице. Тревога по поводу почти неконтролируемого роста числа членов партии на XIX съезде звучала недвусмысленно. В инертной, беспринципной массе «коммунистов» уцелевшим троцкистам было проще скрываться и готовить из этой массы своих сторонников.
В 20-е и 30-е годы придавить оппозицию получилось во многом благодаря тому, что из Владимира Ильича Ленина тоже сделали культ. Ленинская команда, в лице Сталина и его сторонников, опиралась на авторитет основателя партии большевиков. Идея Мавзолея именно Иосифу Виссарионовичу и принадлежала, Троцкий этому яростно сопротивлялся. Он понимал, что «культ» Ленина — это очень серьезное оружие в руках Сталина. И не ошибался. «Льва революции» и зиновьевско-каменевско-бухаринскую шайку именно Лениным и разбили.
С 30-х годов ленинцы, так их правильно называть, тех, кто входил в команду Сталина, стали активно готовить уже культ личности своему товарищу. Наиболее активно это делал близкий друг Иосифа Виссарионовича Климент Ефремович Ворошилов. Заподозрить Климента Ефремовича в подхалимаже в здравом рассудке и без заранее спланированной подлости невозможно. Тем, кто ему приписывает подхалимаж к Сталину, полезно было бы рядом с Ворошиловым на коне врубиться с шашкой в казачью лаву. В мозгах кое-что прояснилось бы. Человека, о котором даже Семен Михайлович Буденный писал, что его бесстрашие было фантастическим, причислить к льстецам может только советско-российский историк. Лесть порождается только трусостью. Хотя, докатились до того, что Климента Ефремовича и в трусости обвинили…
Последствия деятельности К.Е. Ворошилова, как самого активного творца «культа личности», сегодня мы видим наглядно в возрождении сталинизма. Не будем вилять и признаем очевидное — не будь имя Сталина знаменем, его бы вычеркнули из истории СССР и России. Именно «культ личности» и спас сталинизм от забвения.
Мы с вами привыкли к тому, что «культ личности» — это что-то особенно вредное и плохое. Свидетельство рабской психологии, как объясняют, русского народа, которому обязательно нужен царь. Вот никак без царя русский народ не может. И тянут и тянут эту сову на глобус, устали не зная. Да вся история человечества — это «культы личностей». Причем здесь русский народ? Иисус — культ? Культ. Ну ладно, он Богом считается, а не человеком. А Мохаммед? Вроде не Бог. Ну ладно, Пророк. А Конфуций? И не Бог, и не Пророк, а ученый и философ. А у католиков культ Папы Римского — это что, рабская психология? У нынешних британцев культа королевы нет?
Вся история всего человечества, прошлая и современная, набита «культами личностей». Не будет человечества, не будет и «культов». И уж если на то пошло, нам, русским, нужно гордиться тем, кого мы выбираем на эту роль. Вон англичане из своей распутной принцессы Дианы сделали культ и не страдают никакими комплексами. И ее смерть даже культом сделали, хотя она просто, извините, ехала на машине с хахалем и в столб они врезались.
А у нас — Ленин! Сталин! Поставьте рядом с ними аглицкую королеву и сами собой гордитесь. Кто вы, и кто эти англичане, если сравнить масштабы личностей, которые в народах почитаются?!
Конечно, если вы непризнанный гений, занятый созерцанием своего пальца, вынутого из своего же носа, но никто эту вашу деятельность в носовом проходе по достоинству не оценил, то вам очень обидно и неприятно видеть памятники и портреты — ведь на них же не вы. Вам хочется, чтобы всё снесли и убрали, чтобы человечество ваше любимое жило и развивалось без давления авторитетов и поклонения кумирам. Чтобы оно, как вам кажется, стало свободным. Только почему это человечество, которое тысячелетиями себе выбирало «культы личностей», станет свободнее, если станет подчиняться именно вашему желанию жить без авторитетов? Не иметь авторитетов — это тоже культ. Культ неимения. Вы лучше на себе такие эксперименты проводите. Своего ребенка с пеленок учите тому, что не должно в семье быть «культов личностей» мамы и папы. Лет так через 15 после начала такого воспитания будет у вас возможность оценить результат.
Свалить сразу, еще раз повторюсь, ленинско-сталинскую команду переворотчикам было крайне тяжело. За ними стоял авторитет Сталина. Дело даже не в том, что советский народ не понял бы такого трюка, это могло до крайности удивить и весь мир, вызвало бы резкое отторжение со стороны всего социалистического лагеря, все коммунисты мира обвинили бы ЦК КПСС в оппортунизме. Международное положение клики стало бы очень рискованным. Но и терпеть их, даже если они у власти оставались только формально, было невозможно, потому что оказывали они сопротивление бешенное. Другого слова я не могу подобрать. Да, их отрезали от СМИ, держали под контролем, но все решения ЦК по политическим и хозяйственным вопросам все равно нужно было проводить через правительство, а там по любому вопросу — сопротивление. По любому. Причем, дружное противодействие всей команды. Это уже потом Хрущев начал распространять своими мемуарами слухи о том, что верхушка после смерти Сталина за власть передралась. По заданию ЦК и начал распространять, иначе нельзя объяснить, как его мемуары оказались в США. Специально для «международной общественности» они и писались, как я уже указывал. Сначала же было такое:
«В течение последних 3–4 лет, когда партия взяла решительный курс на исправление ошибок и недостатков, порожденных культом личности, и ведет успешную борьбу против ревизионистов марксизма-ленинизма как на международной арене, так и внутри страны, когда партией проведена большая работа по исправлению допущенных в прошлом извращений ленинской национальной политики, — участники раскрытой теперь и полностью разоблаченной антипартийной группы постоянно оказывали прямое или косвенное противодействие этому курсу, одобренному XX съездом КПСС. Эта группа по существу пыталась противодействовать ленинскому курсу на мирное сосуществование между государствами с различными социальными системами, ослаблению международной напряженности и установлению дружественных отношений СССР со всеми народами мира.
Они были против расширения прав союзных республик в области экономического и культурного строительства, в области законодательства, а также против усиления роли местных Советов в решении этих задач. Тем самым антипартийная группа противодействовала твердо проводимому партией курсу на более быстрое развитие экономики и культуры в национальных республиках, обеспечивающему дальнейшее укрепление ленинской дружбы между всеми народами нашей страны. Антипартийная группа не только не понимала, но и сопротивлялась мероприятиям партии по борьбе с бюрократизмом, по сокращению раздутого государственного аппарата. По всем этим вопросам они выступали против проводимого партией ленинского принципа демократического централизма.
Эта группа упорно сопротивлялась и пыталась сорвать такое важнейшее мероприятие, как реорганизация управления промышленностью, создание совнархозов в экономических районах, одобренное всей партией и народом. Они не хотели понять, что на современном этапе, когда развитие социалистической промышленности достигло огромных масштабов и продолжает быстро расти при преимущественном развитии тяжелой индустрии, необходимо было найти новые, более совершенные формы управления промышленностью, раскрывающие большие резервы и обеспечивающие еще более мощный подъем советской индустрии. Эта группа зашла настолько далеко, что даже после одобрения указанных мер в процессе всенародного обсуждения и последующего принятия Закона на сессии Верховного Совета СССР — она продолжала борьбу против реорганизации управления промышленностью.
По вопросам сельского хозяйства участники этой группы обнаружили непонимание новых назревших задач. Они не признавали необходимости усиления материальной заинтересованности колхозного крестьянства в расширении производства продуктов сельского хозяйства. Они возражали против отмены старого, бюрократического порядка планирования в колхозах и введения нового порядка планирования, развязывающего инициативу колхозов в ведении своего хозяйства, что дало уже свои положительные результаты. Они настолько оторвались от жизни, что не могут понять реальной возможности, позволяющей в конце этого года отменить обязательные поставки сельскохозяйственных продуктов с дворов колхозников. Проведение этой меры, имеющей жизненное значение для миллионов трудящихся Советской страны, стало возможным на основе большого подъема общественного животноводства в колхозах и развития совхозов. Участники антипартийной группы вместо поддержки этой назревшей меры выступили против нее.
Они вели ничем не оправданную борьбу против активно поддержанного колхозами, областями, республиками призыва партии — догнать в ближайшие годы США по производству молока, масла и мяса на душу населения. Тем самым участники антипартийной группы продемонстрировали барски пренебрежительное отношение к насущным жизненным интересам широких народных масс и свое неверие в огромные возможности, заложенные в социалистическом хозяйстве, в развернувшееся всенародное движение за ускоренный подъем производства молока и мяса.
Нельзя считать случайным, что участник антипартийной группы т. Молотов, проявляя консерватизм и косность, не только не понял необходимости освоения целинных земель, но и сопротивлялся делу подъема 35 млн. га целины, которое приобрело такое огромное значение в экономике нашей страны.
Тт. Маленков, Каганович и Молотов упорно сопротивлялись тем мероприятиям, которые проводил Центральный Комитет и вся наша партия по ликвидации последствий культа личности, по устранению допущенных в свое время нарушений революционной законности и созданию таких условий, которые исключают возможность повторения их в дальнейшем.
В то время как рабочие, колхозники, наша славная молодежь, инженерно-технические и научные работники, писатели, вся интеллигенция единодушно поддержали мероприятия партии, проводимые на основе решений XX съезда КПСС, когда весь советский народ включился в активную борьбу за претворение в жизнь этих мероприятий, когда наша страна переживает мощный подъем народной активности и прилив новых творческих сил, — участники антипартийной группы остались глухими к этому творческому движению масс.
В области внешней политики эта группа, в особенности т. Молотов, проявляла косность и всячески мешала проведению назревших новых мероприятий, рассчитанных на смягчение международной напряженности, на укрепление мира во всем мире.
Тов. Молотов в течение длительного времени, будучи министром иностранных дел, не только не предпринимал никаких мер по линии МИДа для улучшения отношений СССР с Югославией, но и неоднократно выступал против тех мероприятий, которые осуществлялись Президиумом ЦК для улучшения отношений с Югославией. Неправильная позиция т. Молотова по югославскому вопросу была единогласно осуждена Пленумом ЦК КПСС в июле 1955 г. — «как не соответствующая интересам Советского государства и социалистического лагеря и не отвечающая принципам ленинской политики».
Тов. Молотов тормозил заключение государственного договора с Австрией и дело улучшения отношений с этим государством, находящимся в центре Европы. Заключение договора с Австрией имело важное значение для разрядки общей международной напряженности. Он был также против нормализации отношений с Японией, в то время как эта нормализация сыграла большую роль в деле ослабления международной напряженности на Дальнем Востоке. Он выступал против разработанных партией принципиальных положений о возможности предотвращения войн в современных условиях, о возможности различных путей перехода к социализму в разных странах, о необходимости усиления контактов КПСС с прогрессивными партиями зарубежных стран.
Тов. Молотов неоднократно выступал против необходимых новых шагов Советского правительства в деле защиты мира и безопасности народов. В частности, он отрицал целесообразность установления личных контактов между руководящими деятелями СССР и государственными деятелями других стран, что необходимо в интересах достижения взаимопонимания и улучшения международных отношений.
По многим из этих вопросов мнение т. Молотова поддерживалось т. Кагановичем, а в ряде случаев т. Маленковым. Президиум Центрального Комитета и Центральный Комитет в целом терпеливо поправляли их, боролись против их ошибок, рассчитывая, что они извлекут уроки из своих ошибок, не будут настаивать на них и пойдут в ногу со всем руководящим коллективом партии. Но они продолжали оставаться на своих неправильных, неленинских позициях.
В основе позиции тт. Маленкова, Кагановича и Молотова, расходящейся с линией партии, лежит то обстоятельство, что они находились и находятся в плену старых представлений и методов, оторвались от жизни партии и страны, не видят новых условий, новой обстановки, проявляют консерватизм, упорно цепляются за изжившие себя, не отвечающие интересам движения к коммунизму формы и методы работы, отвергая то, что рождается жизнью и вытекает из интересов развития советского общества, из интересов всего социалистического лагеря.
Как в вопросах внутренней, так и в вопросах внешней политики они являются сектантами и догматиками, проявляют начетнический, безжизненный подход к марксизму-ленинизму. Они не могут понять, что в современных условиях живой марксизм-ленинизм в действии, борьба за коммунизм проявляются в претворении в жизнь решений XX съезда партии, в настойчивом проведении политики мирного сосуществования, борьбы за дружбу между народами, политики всемерного укрепления социалистического лагеря, в улучшении руководства промышленностью, в борьбе за всесторонний подъем сельского хозяйства, за изобилие продуктов, за широкое жилищное строительство, за расширение прав союзных республик, за расцвет национальных культур, за всемерное развитие инициативы народных масс.
Убедившись в том, что их неправильные выступления и действия получают постоянный отпор в Президиуме ЦК, который последовательно проводит в жизнь линию XX съезда партии, тт. Молотов, Каганович, Маленков встали на путь групповой борьбы против руководства партии. Сговорившись между собой на антипартийной основе, они поставили перед собой цель изменить политику партии, возвратить партию к тем неправильным методам руководства, которые были осуждены XX съездом партии».
Это отрывок из текста Постановления пленума ЦК КПСС по «антипартийной группе». Красноречивый отрывок. Если у вас после его прочтения не появилось мысли о сплоченности группы Молотова, Маленкова, Кагановича и остальных, то еще раз перечитайте. Как раз об их сплоченности это Постановление. И где там компромат о том, как они передрались в стремлении прорваться к власти? Это был бы самый убойный компромат на тот момент, уж после этого точно к врагам ЦК народ стал бы относиться с отвращением. Не решились опубликовать? Или просто это выглядело бы неприкрытой клеветой и ударило бы бумерангом по ЦК?
Но сам Пленум 1957 года еще был впереди. И его решение состоялось только потому, что против ленинцев-сталинцев было найдено оружие. Оно не изобретено ЦК, оно использовалось всегда всеми заговорщиками, прорвавшимися к власти — объявление предшествующего правительства преступным. Навешивание на свергнутых ярлыков извергов рода человеческого, поправших мораль и демократию. Я понимаю, что сейчас у многих возникнет желание спросить у меня: большевики тоже также поступили с царским правительством? Нет, большевики так не поступали, они царя называли Кровавым еще тогда, когда он на троне сидел. Есть разница?
Вам всегда объясняли, что весь смысл антисталинской компании, начатой Хрущевым, был в его личной мести Вождю или в стремлении изменить сталинскую политику, приписав Иосифу Виссарионовичу «извращение марксизма-ленинизма». Ерунда. Лично Сталин и его идеи нисколько не мешали. Как не мешали и ленинские идеи. С удовольствием их использовали как ширму. Это было гораздо удобнее, чем стоять на трибуне на виду всего мира с красной от стыда рожей и брехать о том, каким Сталин был сатрапом. Проблем самому ЦК доклад Хрущева на XX съезде наделал немало. И внутренних, и международных. Только выхода другого не была. Пока имя Сталина было неприкосновенным, шансы у будущих членов «антипартийной группы» на реванш оставались. Весь смысл проводимой ЦК антисталинской линии заключался в стремлении опорочить оставшихся его сторонников. Представить их преступниками во главе с их покойным лидером. Именно поэтому почти сразу после того, как разобрались с Берия, начался процесс реабилитации политических преступников. Что самое интересное, начался он с очень «замечательных» «жертв тирании» — с мародеров…
В ноябре 1951 года генералы Телегин, Крюков, Терентьев (все прихлебатели Г.К. Жукова) отхватили по приговору суда от 10 до 25 лет лагерей за кражу трофейного имущества. А уже в июле 1953 года они все были реабилитированы, как жертвы «сталинской тирании».
Еще до XX съезда КПСС была образована комиссия по реабилитации «жертв», ЦК поручил В.М. Молотову возглавить эту комиссию. Вячеслав Михайлович и возглавил. Решение ЦК выполнил, только работать этой комиссии не дал. Дело реабилитации, т.е. дело превращения Сталина и его сподвижников в политических и уголовных преступников, буксовало. Молотову бесполезно было подсовывать в качестве доказательств репрессий «расстрельные списки», он мог ткнуть таких ухарей в УПК РСФСР и Союзных Республик и задать «подлый» вопрос: покажите статью, в которой есть требование к суду согласовывать приговор с Политбюро?
Переворотчикам пришлось похабным ртом Хрущева начать антисталинскую компанию на XX съезде. Если кто внимательно читал ту злополучную речь Никиты, тот понял, что там весь вопрос был в репрессиях в отношении «ленинской гвардии», т.е. в отношении троцкистов, которых постреляли в 1937–1938 гг. Ни кулаки, ни «за три колоска» Хруща не волновали. Сталину было предъявлено обвинение именно в политических репрессиях. В самом докладе Хрущ еще и довольно прозрачно намекал сталинским соратникам, что, мол, давайте, соглашайтесь с тем, что вы все ходили напуганные, поэтому и молчали. Намека они не поняли.
По-прежнему занимали почти все высшие посты в органах исполнительной и законодательной власти и совали палки в колеса политике ЦК. До июня 1957 года. Потом состоялся визит Климента Ефремовича в Китай… Впрочем, этот ключевой момент в истории нашей Родины и противостояния марксистов-ленинцев-сталинцев троцкистскому охвостью я рассмотрю в заключительной главе. Именно после возвращения из Китая Ворошилова сталинская команда дала свой последний бой (у Ворошилова он еще не был последним) троцкистскому ЦК.
Из официальной истории «антипартийной группы» мы знаем, что они пытались на заседании Президиума ЦК Н.С. Хрущева выкинуть с поста первого секретаря ЦК КПСС. Кто этому еще верит, пусть в зеркало на себя посмотрит и макаронные изделия с ушей стряхнет. Молотов, Маленков и Каганович Устав КПСС знали не хуже «историков», они знали, что выборы руководящих органов Партии — прерогатива съезда и ЦК. Хрущ мог только издеваться в особо оскорбительной манере над ними, если бы они стали его «свергать» с поста 1-го секретаря, уж оснований для паники у него точно никаких не было. Но паника была.
Такая, что на то заседание Президиума толпой ломились члены ЦК, которые были в Москве, Климент Ефремович периодически выходил из зала заседания в холл и чуть не пинками отгонял их от двери. Перепуганный маршал Г.К. Жуков поднял на уши военно-транспортную авиацию и начал срочно свозить в Москву со всей страны членов ЦК.
Сейчас уже точно невозможно, кажется, установить, что спровоцировало выступление Маленкова, Молотова и Кагановича против Хрущева на заседании Президиума ЦК 18 июня 1957 года. Стенограммы этого заседания не велось, остается только прибегнуть к стенографическим материалам июньского Пленума ЦК КПСС 1957 года, которые впервые были опубликованы в 1998 году: «Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы». Под ред. акад. А.Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. М.: МФД. МФД — это Международный фонд «Демократия», поэтому, хотя стенограмма и анонсирована, как неправленая, но… да правилась она, конечно, еще тогда, когда поступала от стенографистов в архив. И потом уже неизвестно, что туда добавили и что в ней изменили под руководством А.Н. Яковлева. Доверять этому академику можно только в стадии крайне идиотской наивности.
Я только могу подозревать, что заговорщики из ЦК не могли больше терпеть в руководстве партии и государства присутствие старой гвардии. Та экономическая политика, которую вело ЦК в противовес Правительству, начала давать всходы в виде начавшегося ухудшения жизни народа. Практика снижения цен закончилась, они поползли вверх, освоение целины не привело к повышению уровня обеспечения страны продовольствием, первые большие урожаи были профуканы из-за отсутствия инфраструктуры, зерно растеряли и сгноили, а следующие годы сопровождались резким падением урожайности из-за ветровой эрозии целинных почв. Сельское хозяйство традиционных районов из-за перераспределения средств на освоение целины оказалось в загоне и не могло компенсировать нехватку зерна из новых районов. Чрезмерно раздутое производство средств производства остановило развитие легкой промышленности, магазины начали пустеть, цены на товары народного потребления стали расти. Передовицы партийных газет были заполнены статьями о том, как решения XX съезда КПСС положительно сказались на жизни народа, как партия вела борьбу за то, чтобы догнать и перегнать Америку по производству мяса и молока, но уже в народе началось глухое брожение, которое через несколько лет взорвется бунтами рабочих. Члены ЦК, секретари Республик и обкомов, наивными дурачками не были, КГБ работал, и справки с информацией о начавшемся глухом ропоте народа они читали. Поэтому знали, что если начнутся бунты рабочих, то позиции сталинцев могут усилиться настолько, что судьба установленной в результате переворота диктатуры партии может повиснуть на волоске.
Меня много критикуют за мое утверждение, что Советская власть после смерти Сталина была ликвидирована и реализована идея Зиновьева о диктатуре партии. Обвиняют в том, что я занимаюсь конспирологией, утверждая, что Союза Советских Социалистических Республик после 1953 года не существовало, было только государственное образование носившее такое название по недоразумению.
Только это не моё «историческое открытие». Июньский пленум 1957 года открылся докладом Суслова о том, что происходило на заседании Президиума ЦК с 18 июня, докладчик озвучил суть претензий к Хрущеву: «Прения фактически открыл тов. Маленков, который сказал, что в Президиуме ЦК сложилась невыносимая обстановка, которую долго терпеть нельзя. По словам тов. Маленкова, тов. Хрущев нарушает принцип коллективного руководства, у нас растет культ личности Хрущева, что он, тов. Хрущев, как Первый секретарь, не объединяет, а разъединяет членов Президиума, неправильно понимает взаимоотношения между партией и государством, сбивается на зиновьевское отождествление диктатуры пролетариата с диктатурой партии».
Георгий Максимилианович в тех сложных условиях выражался предельно аккуратно, чтобы не дать возможности ЦК сходу обвинить его в антипартийной позиции, но даже эти осторожно произнесенные слова о том, какое место партия заняла в государстве, и что в этом государстве осталось от Советской власти — красноречивы. Так что, не делал я «открытий» о диктатуре партии. И не на пустом месте называю тех, кто брежневский СССР считают советской и социалистической страной, троцкистами. Советская власть и социализм с диктатурой партии несовместимы.
Но ждать, когда ситуация в стране дойдет до восстания рабочего класса, фактически до состояния гражданской войны, если учитывать, что армию, МВД и КГБ ЦК к тому времени контролировал достаточно плотно, в планы сталинцев не входило. Они все-таки коммунистами были, а не авантюристами. Поэтому решили рискнуть только своими головами, а не жизнями расстреливаемых рабочих, как потом случилось в Новочеркасске.
Версия, объясняющая события июня 1957 года, на мой взгляд, может быть только одна. Исследователи событий, приведших к разгрому «антипартийной группы», почему-то не связывают скандал на заседании Президиума ЦК с тем, что это заседание было посвящено подготовке визита членов Президиума в Ленинград на празднование юбилея города. Но празднование юбилея города — это не только фейерверки и колонны демонстрантов с флагами, это еще — трибуна для выступлений. Для выступлений руководителей партии и правительства. А представлять партию и правительство должны были члены Президиума ЦК КПСС. И на этих праздничных собраниях должны были присутствовать не только представители трудящихся города, представители городских партийных и профсоюзных, творческих организаций, но и делегации из дружественных стран, иностранные корреспонденты. Самое место для политических заявлений. Вот из стенограммы Пленума мы и можем увидеть, что собирались озвучить в Ленинграде сталинцы: возвращение к коллективным методам руководства в Партии, ликвидация поста 1-го секретаря ЦК КПСС, изменение состава секретариата, снятие Серова с должности Председателя КГБ и установление контроля над КГБ Президиумом ЦК КПСС.
После того, как это прозвучало бы с трибун юбилейных мероприятий, ЦК оказался бы обезоружен и должен был бы эти установки выполнять. Тем более что с этими установками должен был выступить… Н.С. Хрущев.
Маленков, Молотов, Каганович, Ворошилов Никиту оценивали резво. Никаким лидером в Партии его они не считали, знали, что это трусливая марионетка в руках ЦК. На заседании Президиума они на него надавили и сломали. Никита согласился с тем, что он зарвался и стал не почину корчить из себя вождя. Расчет на Хрущева был верным. Но ошиблись в силе и сплоченности его кукловодов. И не напрасно ЦКовская мафия не публиковала стенограмму Пленума. Даже в редакции МФД эти материалы убийственны. Советую их прочесть, чтобы осознать, какая мразь властвовала над нами с 1953 года. Брежнев, Суслов, Косыгин, Устинов, Громыко, Фурцева, Патоличев… Мрази.
И повод для гордости моим героем. Ф. Чуев в своей книге «Сто сорок бесед с Молотовым» приписал Вячеславу Михайловичу такие слова в Ворошлове: «Преданность его оказалась не очень крепкая… в конце жизни сломался. Не разбирался».
Уж этого точно не мог Молотов сказать. Климент Ефремович на том Пленуме, если судить даже по отредактированным материалам, как раз самым стойким и преданным остался…
«Антипартийную группу» ЦК обвинил в заговоре с целью изменения состава секретариата ЦК, отстранения от власти Хрущева и изменения политики партии. Маленков, Молотов, Каганович, Булганин, Шепилов, Сабуров и Первухин, состав этой «антипартийной группы», от звания заговорщиков открещивались.
А был ли заговор? Был. Был, чего здесь юлить?! Заговор сталинцев против осуществившего государственный переворот, установившего диктатуру партии большинства ЦК. Даже немного не так: заговор представителей высших органов Советской власти против ЦК КПСС. Булганин — председатель Совета Министров. Молотов, Каганович, Первухин, Сабуров — первые заместители председателя Совета Министров, Шепилов — министр иностранных дел. Это исполнительная власть. К.Е. Ворошилов — Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Глава государства.
Более того, это был еще и заговор большинства одного из самых высших органов партии — Президиума ЦК КПСС против ЦК. Заговорщики составляли в Президиуме большинство — 7 человек против 4. Т.е. этот заговор (ни к чему в кавычки его брать), даже если посмотреть на состав участвующих в нем, имел целью ликвидировать диктатуру партии и восстановить в стране Советскую власть.
И из материалов Пленума отчетливо видно, что зрел заговор уже давно. Борьба между ЦК и сталинцами началась почти сразу же после смерти Иосифа Виссарионовича и велась жестоко и упорно. Фактически, члены команды Сталина действовали в условиях подпольной конспирации, на словах, на публике, они поддерживали политику ЦК, но на самом деле противодействовали ей, как только могли. По всем более-менее принципиальным вопросам.
И ЦК тоже активно готовил окончательную ликвидацию остатков Советской власти — устранение из нее тех, кто противился его диктату. Средством борьбы против соратников Сталина были выбраны «репрессии»: шла активная реабилитация «жертв», из троцкистов делали жертв «сталинского террора», фабриковались документы о причастности Сталина и его команды к террору, готовились из них сделать преступников. Интересно, что еще не были найдены, т.е, не были изготовлены, документы о причастности к террору самого Хрущева, на Пленуме член секретариата Аристов орал: «Ни об одном человеке не вносил предложения тов. Хрущев, чтобы арестовать или расстрелять. Не было таких случаев. Где же тут культ? За культом Вы скрывали и скрываете свои истинные цели, у Вас был другой, гнусный план: вернуться к власти в ЦК, расправиться с неугодными, добраться до архивов, компрометирующих Вас, уничтожить их».
Позже появится и на Хрущева компромат в виде «расстрельных списков», пока кукурузник был еще партийной мафии нужен. Кстати, кличку «кукурузник» Никита сам себе дал, он так себя сам назвал на том Пленуме, когда в очередной раз распространялся о пользе своей любимой культуры: я — кукурузник. Так это к нему и приклеилось.
Выяснилось, что Берия и Маленков действовали против ЦК после смерти Сталина совместно. В этом Пленум и обвинил Георгия Максимилиановича. Маленков издевательски спрашивал: как же так, а кто при аресте Берия тогда играл главную роль? В ответ орали: не ты! После этого бумажка в виде Постановления по делу Берия, подписанная Маленковым, превращалась окончательно в филькину грамоту.
Удалось сломить и вырвать раскаяние в заговорческой деятельности у Булганина, Первухина и Сабурова. Остальные, особенно старые большевики Молотов, Каганович и Маленков уперлись. Судилище было омерзительным. Людям, которые стояли рядом с Владимиром Ильичом Лениным еще с дореволюционных времен, активным участникам революции и Гражданской войны, тем, кто руководил страной во время коллективизации и индустриализации, Великой Отечественной войны, восстановления разрушенного войной хозяйства, затыкали рты, глумливо издевались над ними, бросали вздорные обвинения. Завершился Пленум Постановлением об «антипартийной группе» Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова. Четверку выкинули из ЦК. Булганин получил выговор, Сабурова вывели из Президиума ЦК, Первухина перевели из членов Президиума в кандидаты.
Ворошилова не тронули. Из-за этого делают вывод, что Климент Ефремович не устоял перед натиском ЦК и открестился от «антипартийной группы». Да вот не было такого. Вот выдержки из выступлений членов ЦК на том Пленуме: «Шелепин. Климент Ефремович, мы все вас любим и уважаем. У Вас большая, красивая и поучительная жизнь, особенно для нас, молодых людей. Но мы удивлены были вашим выступлением на Пленуме и хотим, чтобы Вы еще раз выступили на Пленуме, прислушались к единодушному мнению ЦК нашей партии», «Полянский. Несколько слов хочу сказать о Клименте Ефремовиче Ворошилове. Я его давно знаю, мы земляки, луганские. Но на этом Пленуме он вел себя плохо, неправильно. Тов. Ворошилову нельзя быть маятником, колеблющимся. Мы знаем Вас как старейшего большевика, слава Ваша — это слава нашей партии, мы понимаем, что такое Ворошилов. Но Вы ничего вразумительного не сказали. Хуже Вас никто на этом Пленуме не выступил», «Лубенников. Товарищи! Два слова о тов. Ворошилове. Когда я еще в Донбассе бегал в пионерском галстуке, то у меня уже были воспитаны уважение и любовь к Вам, тов. Ворошилов. Теперь мы выросли, стали членами ЦК, а Вы к нам относитесь, как к пионерам. Когда мы пришли на заседание Президиума, что Вы нам сказали? «Как вам не стыдно, да вы что, не доверяете нам, да разве мы сами не разберемся, да есть ли у вас хоть грамм партийной совести? Вы допустили беспрецедентный случай в истории партии». Так ведь было? А здесь, на Пленуме, как Вы себя вели? Я не слышу, на вопросы отвечать не буду — вот Ваше отношение к членам ЦК. Климент Ефремович, Вы уважаемый человек, но урок из отрыва от народа, от партии, от жизни этих банкротов должен и Вас многому научить, и Вы должны для себя сделать необходимые выводы.», «Раззаков…. я предлагаю осудить неправильное поведение и тов. Ворошилова, по существу, поддерживавшего эту антипартийную группировку», «Штыков. Насчет Ворошилова. Климент Ефремович, подумайте. Наша просьба: дайте партийную оценку этому факту, который мы разбираем на Пленуме. Мы верим Вам, что Вы не знали всей этой заговорщической деятельности группы Маленкова, Молотова, Кагановича. Дайте оценку, как Вы понимаете. Мы понимаем, что они предательскую роль играли в этом черном деле. Почему Вы не дадите оценку? Почему колеблетесь? Еще раз говорю: мы Вам верим. Вы большим авторитетом у нас пользуетесь. Дайте оценку их деятельности».
Климент Ефремович не прислушался к этим советам. На уговоры назвать своих товарищей заговорщиками он не поддался. А вот сами участники «антипартийной группы», все до одного, выступили с покаянными заявлениями. Только не нужно обвинять их в трусости, в предательстве дела Ленина-Сталина. О мотивах их «раскаяния» сказал сам Н.С. Хрущев, лучше его и не скажешь: «Думаю, что они хотят усыпить нашу бдительность, хотят сейчас сманеврировать, отступить для накопления сил, с тем, чтобы в удобное для них время перейти в атаку».
Если вспомнить, как расправились с Лаврентием Павловичем Берия и его командой в МВД, то можно осознать и понять, почему и Климент Ефремович, и вся «антипартийная группа» вели себя так странно, на словах поддерживали политику ЦК, а на деле ей противодействовали и готовились к решительной схватке против пришедших к власти троцкистов. Это была смертельно опасная борьба в подполье, большевики снова, как до 1917 года, оказались в подполье. Малейший неверный шаг мог стоить жизни.
И не просто жизни. Могли получить, как Лаврентий Павлович, ярлыки английских шпионов и половых извращенцев, бессовестность троцкистов пределов не знала.
Только троцкистская подлость неразлучна с трусостью. Переворотчики из ЦК откровенно боялись большевиков. Боялись Молотова, Кагановича, Маленкова. Одного Пленума было мало. Собрали внеочередной съезд партии, XXI. В повестке съезда значился только один вопрос — «Контрольные цифры развития народного хозяйства СССР на 1959–1965 годы». Вместо пятилеток попробовали перейти на семилетнее планирование. Еще шестая пятилетка была не завершена, а они уже перешли к семилетке. На самом деле плевать было ЦК на пятилетки и семилетки со всем развитием народного хозяйства, съезд был нужен для завершения борьбы с «антипартийной группой», чтобы окончательно ликвидировать влияние большевиков. Если не верите мне — читайте материалы съезда. Там каждый выступающий член ЦК начинал свою речь с развенчания «культа личности» и плевков в адрес Молотова, Маленкова, Кагановича и «присоединившегося к ним Шепилова».
Личности Климента Ефремовича на XXI съезде не касались. О нем молчали. Только, конечно, не потому что он перешел в лагерь ЦК — его откровенно боялись. Нам теперь уже трудно понять, насколько популярен в народе был Ворошилов. Любое похабное слово в его адрес со стороны партийной мафии могло вызвать такой народный протест, что последствия его предсказать было невозможно. Кроме того, известность Климента Ефремовича в международных кругах, особенно в кругах международного коммунистического движения, пугала Хрущева и его компанию. Ворошилову еще только предстоял его последний бой. Великий революционер и полководец должен был в схватке с троцкистским ЦК выстоять до конца и передать лидерство в мировом коммунистическом движении другому великому революционеру.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК