Приказы, рапорты и другие документы управляющего Военным министерством Временного Сибирского правительства А.Н. Гришина-Алмазова

Приказ по войскам Западно-Сибирской армии №7

от 21 июня 1918 г.

(Параграф 2.)

Распоряжением командиров корпусов собирать сведения обо всех отличившихся в боях офицерах и солдатах. Описание подвига должно быть обязательно кратко, без всякой цветистости, но с точным ответом на вопросы: кто, когда, где и что сделал с указанием на свидетелей. Описания эти должны делаться применительно к тому, что награды будут очередные, внеочередные и Георгиевские.

Заранее предупреждаю, что все награды, в т.ч. очередные, будут даваться с большим разбором и со строгостью, чтобы боевые награды украшали грудь действительно бывших в боях и заслуживших их.

Вопрос о боевых наградах окончательно будет разрешен Сибирским Временным правительством.

(Полковник Гришин-Алмазов)

(РГВА. Ф. 39617, он. 1, д. 256, л. 5об.)

Приказ Войскам Уральского Отдельного корпуса

№ 12

от 20 июля 1918 г.

(Параграф 5).

Объявляю постановление Комиссии по выработке «Ордена Сибирской армии», от 12 июля 1918 г., и резолюцию Командующего армией на постановлении, от 4 июля 1918 г.:

Обсудив вопрос о награждении орденами, Комиссия признала, что установление в настоящее время какого бы то ни было ордена или внешнего знака отличия, — преждевременно: 1) Борцы настоящей Добровольческой армии — люди безусловно идейные, и для них знак внешнего отличия не будет играть существенной роли, причем: 2) Часть этих борцов, быть может даже и большая, борется не только за свободу Сибири и Сибирское Учредительное собрание, но и за свободу всей России, Всероссийское Учредительное собрание, и для таковой части орден от Временного Сибирского правительства не явится достаточно удостоверяющим; 3) Награждение орденами теперь, когда состав армии почти исключительно офицерский, даст повод для демагогии. Разделяя же вполне мысль о необходимости сохранить для потомства имена и подвиги лиц, особо отличившихся как в бою, так и в деле воссоздания армии и государства, Комиссия признала желательным учредить особую «Почетную книгу», в которую и заносить имена этих лиц с описанием их заслуг, для представления ее Учредительному собранию, которое одно вправе оценить и вознаградить заслуги, оказанные Государству.

(Председатель Комиссии полковник Троицкий, члены: Подполковник Завьялов, Капитан Онушкевич, Подъесаул Михайлов, Подполковник Бобрик.)

Резолюция Командарма на постановлении: Сообщить, что установление Сибирской боевой награды будет предоставлено Сибирскому Учредительному собранию. Офицеры и солдаты, оказавшие отличные воинские подвиги, достойные внесения в историю Сибирской армии, должны заноситься в особую книгу, с точным описанием подвига, которую вести в штабах корпусов. Имена этих офицеров будут сообщены Учредительному собранию, пока же наградами за боевые отличия будут: награждения чипами, назначения на высшие должности, отдача о подвигах в приказах по полку, дивизии, корпусу, армии и, кроме того, будут выработаны в скором времени особые нашивки на рукавах (по образцу таковых же Французской армии) для лиц, принявших участие в определенном числе боев.

(Полковник А.Н. Гришин-Алмазов)

(РГВА. Ф. 39512, он. 1, д. 58, л. 12 об.)

Приказ по войскам Сибирской армии

№45

от 14 августа 1918 г.

На основании предоставленной мне власти разрешаю награждать солдат за выдающиеся боевые отличия повышением в званиях, а лиц, отличающихся решительным характером, отлично знающих службу и умеющих заставить подчиненных повиноваться, разрешаю представлять к производству в первый офицерский чин.

Повышение в званиях временно производить властью начальников дивизий, а производство в первый офицерский чин будет совершаться приказом по армии.

К ходатайству о производстве, поданном по команде, кроме описания отличий, прилагать копию послужного списка представляемого.

(Полковник А.Н. Гришин-Алмазов)

(РГВА. Ф. 39617, on. 1, д. 256, л. 21)

Рапорт управляющего Военным министерством Временного Сибирского правительства А.Н. Гришина-Алмазова в Совет министров о необходимости введения военной цензуры.

26 августа 1918 года. г. Омск № 140

В виду предстоящего образования Восточного фронта[42] для продолжения борьбы с Центральными державами[43], принимая во внимание исключительно неблагоприятные условия тыла, в котором энергично действуют явные и тайные агенты германского правительства под видом политических партий, в настоящий момент является крайняя необходимость в целях обеспечения военных интересов государства и армии в издании закона о военной цензуре печати и о военном почтово-телеграфном контроле на все время войны.

Впредь до выхода закона о строгой цензуре и военном почтово-телеграфном контроле по моему приказанию разослан начальникам штабов корпусов и всем начальникам гарнизонов «Перечень сведений, не подлежащих оглашению в печати и распространению путем почтово-телеграфных сношений». В препроводительной бумаге военным начальникам приказывалось передать всем редакторам газет «Перечень» для сведения и руководства с предупреждением, что несоблюдение указанных в «Перечне» пунктов повлечет применение в п. В ст. 10 постановления Временного сибирского правительства от 15-го июля[44].

Так как в некоторых городах по освобождению от большевистской власти были назначены на телеграф офицеры с обязанностями военных цензоров, то начальникам гарнизонов было приказано передать «Перечень» и военным цензорам с оговоркой: «где таковые имеются».

В данное время существуют следующие организации военного контроля и цензуры:

Военно-цензурное отделение при штабе армии, функции которого носят характер осведомления и не являются в полной мере распорядительными.

При штабе Западно-Сибирского округа существует Контрольное бюро. Функции этого бюро административно-распорядительные, наблюдательные над имеющимися на почте и телеграфе контролерами. Бюро ведает контролем международной корреспонденции и в особых случаях внутренней, по особым каждый раз на то указаниям.

При Главной омской телеграфной конторе находятся прикомандированные к штабу армии офицеры, несущие обязанности цензоров.

Таким образом, военный почтово-телеграфный контроль и цензура для печати сейчас уже фактически существуют, ибо они вызываемы действительной в них потребностью, но из-за отсутствия определенного закона, вся организация этого столь важного в военном отношении дела находится в хаотическом состоянии и может зависеть от взглядов того или другого местного начальника или организации.

После государственного (февральского) переворота 1917 года Временное Российское правительство издало «Временные правила о специальном военном почтово-телеграфном контроле и о специальной военной цензуре печати», распубликованные 19-го августа 1917 г. в ст. 1229 и 1230 номера 199 «Собраний узаконений и распоряжений правительства».

При сем представляю проекты временных правил «О специальной военной цензуре печати», «О специальном военном почтово-телеграфном контроле» и «Перечень сведений, не подлежащих оглашению в печати и не подлежащих распространению путем почтово-телеграфных сношений», составленные на основании вышеуказанных правил, кои проекты и прошу утвердить.

Генерал-майор Гришин-Алмазов

С подлинным верно:

Старший делопроизводитель......

Доклад А.Н. Гришина-Алмазова на Ясском совещании

Журнал № 21 совещаний русской делегации в Яссах.

Секретно. Не подлежит оглашению в печати.

(Заседание 30 (17) ноября и 1 декабря (18 ноября) 1918 г. (в Одессе).

Присутствовали: управляющий вице-консульством в Киеве Elmo, бывш. военный министр сибирского Временного Правительства ген. А.Н. Гришин-Алмазов, члены делегации: М.В. Брайкевич, И.И. Бунаков-Фундаминский, В.И. Гурко, А.В. Кривошеин, К.Р. Кровопусков, М.С. Маргулиес, бар. В.В. Меллер-Закомельский, П.Н. Милюков, А.И. Пильц, Н.В. Савич, А.А. Титов,

С.Н. Третьяков, А.Я. Чемберс и участвующие с совещательным голосом: В.Я. Демченко, Н.Ф. фон-Дитмар и Н.Н. Шебеко.

По открытии заседания в 11 час. 45 мин. утра совещание заслушало сообщение г. Енно о положении дел в Киеве и о мерах, принятых им для воздействия в желательном смысле на поведение расположенных там германских воинских частей. Г. Енно сообщил затем, что в ближайшем будущем в Одессу прибывает ген. Вертело, получающий назначение начальника края союзных сил на юге России. В связи с известием об ожидаемом приезде ген. Вертело в совещании возник вопрос, не следует ли отложить отъезд отправляемой в Париж «малой делегации» до свидания с ген. Вертело, в целях взаимного осведомления. По обмене замечаний по этому предмету совещание, однако, признало желательным возможно скорейший отъезд «малой делегации» и наметило днем такового вторник 3 декабря (20 ноября).

А.А. Титов сообщил, что Союз Возрождения желал бы ввести в состав делегации не одного, как первоначально предполагалось, а двух своих представителей, именно: его, А.А. Титова и К.Р. Кровопускова, и поставил совещанию вопрос, не встречает ли оно препятствий против такого расширения представительства. Совещание единогласно постановили считать К.Р. Кровопускова и А.А. Титова представителями Союза Возрождения в отправляемой делегации.

Председателем было затем предоставлено слово ген. А.Н. Гришину-Алмазову для сообщения о положении дел в Сибири, где он до сентября с.г. занимал должность военного министра в Сибирском Временном правительстве.

Генерал А.Н. Гришин-Алмазов заметил, что его сообщение распадается на 3 части: 1) историю освобождения Сибири от большевиков, 2) освещение политического положения Сибири, 3) впечатления поездки из Сибири в Добровольческую армию. Обращаясь к первой части сообщения, ген. А.Н. Гришин-Алмазов подчеркнул, что большевизм в Сибири к началу года был в полном расцвете, с тем, однако, существенным отличием от общерусского образца, что сибирское зажиточное и крепкое крестьянство его почти не испытало, так как временная его волна, нахлынувшая с возвращением солдат с фронта, очень быстро спала. Попытка избавиться от большевизма шла с двух сторон: Комитета членов Учредительного Собрания, располагавшего вооруженными силами из офицеров, и сибирских правительств, которых насчитывалось одно время не менее шести и которые пребывали в Харбине. Сам генерал Гришин-Алмазов, бежавший в то время из большевистской тюрьмы, задался целью создать военную силу из офицеров и затем при ней учредить власть, но задача эта оказалась невыполнимой вследствие полной невозможности найти общий для офицеров политический лозунг. Пришлось поэтому сойтись па поддержании самой идеи власти, хотя бы данное се содержание и представлялось неприемлемым. Такой властью явилось Временное Сибирское правительство, избранное областной думой в Томске на основе популярной тогда формулы «от народных социалистов до большевиков включительно». В действительности, большевиков в нем не было, и возглавлялось оно социалистом-революционером Дербером, человеком весьма изменчивых взглядов.

Офицерские дружины удалось организовать на всем пространстве от Каинска до Челябинска. Средства были получены от кооперации, а торгово-промышленный класс отзывчивости не обнаружил. Организация была закончена к середине мая, но еще не успела приступить к действиям, как на политической сцене появился новый, весьма важный фактор в лице чехословаков, заслуживающий особого внимания. Чехословацкий корпус образовался еще во время войны из пленных, но высшие, а частью и средние командные должности в нем занимали русские. Корпус очень отличился при защите в последнем периоде войны юго-западного фронта и по заключению мира намеревался покинуть Россию через Владивосток, чтобы принять участие в борьбе на западном фронте. Весьма вероятно, что это намерение осуществилось бы, если бы не систематическая провокация большевиков. Последние еще при выходе чехословаков из Киевской губернии потребовали снятия погон у офицеров, затем в Пензе чехословакам был поставлен ультиматум о выдаче оружия. По указанию чехословацкого национального совета с проф. Массариком во главе, руководившего политическим поведением корпуса, требование было частью исполнено. Но в конце апреля со стороны Советской власти последовало новое распоряжение: остановить на месте все чехословацкие эшелоны, которые к этому времени растянулись по всей линии Пенза — Владивосток, за исключением небольшой части, уже успевшей сесть на суда. Под влиянием этих повторных вызовов у чехословаков начал складываться план показать большевикам свою силу, чтобы заставить их, таким образом, пропустить корпус на родину. Учитывая это настроение чехословаков, ген. Гришин-Алмазов вошел в сношение с их командованием, но последнее неизменно отвечало ссылкой на проф. Массарика, запретившего всякое вмешательство во внутренние русские дела. Однако в низах и среди части офицерства ген. Гришин-Алмазов встретил более сочувственное отношение, которым и решил воспользоваться для совместной борьбы с большевиками. Первое выступление состоялось в ночь с 25 на 26 мая в гор. Новониколаевске и увенчалось неожиданно легким успехом, одновременно произошло свержение Советской власти и в Мариинской. После этих первых удач началось постепенное движение на запад, юг и восток, приведшее к занятию Томска и другим успехам, несмотря на первоначальный подавляющий численный перевес большевиков. Одно время казалось, что на чешскую помощь больше нельзя будет рассчитывать. Как уже было упомянуто, среди чехословаков все время наблюдалось общее настроение против вмешательства, сменившееся противоположным вследствие провокации большевиков. Учтя это обстоятельство возможностью пропуска на родину с оружием в руках [?]. С другой стороны, этому же всячески способствовали приехавшая из Владивостока американская железнодорожная миссия, неизвестно почему взявшая на себя дипломатическую роль, и американский консул Гаррис. Однако после встречи с последним ген. Гришина-Алмазова, консул, пораженный, по-видимому, выправкой дисциплины офицерской дружины, которой ген. А.Н. Гришин-Алмазов произвел на его глазах смотр, изменил свой взгляд и обещал, что чехословаки останутся, пока в них будет надобность для поддержания порядка. Насколько это было необходимо, показывают примеры Иркутска и Всрхнеудинска, где после ухода чехословаков были устроены погромы офицерства и интеллигенции. После упомянутого разговора с Гаррисом совместные действия офицерских дружин и чехословаков не нарушались и привели, после ряда легких побед, к полному очищению Сибири от большевиков. Роль чехословацкого корпуса в этом деле представляется очень значительной, и можно сказать, что успех наполовину достигнут благодаря им. Надо, однако, сказать, что содействие чехословаков в известной степени ослаблялось, а под конец свелось почти на нет, благодаря причинам политического свойства. Их поведение все время определялось исключительно двумя мотивами: Во-первых, их собственными мыслями и соображениями, а во-вторых, болезненным опасением прослыть за контрреволюционеров. Эти обстоятельства, в связи с общим, довольно левым политическим уклоном корпуса, толкали чехословаков на путь вмешательства во внутренние дела, с одной стороны, а с другой, побудили их предпринять замену русского командования своим, малоопытным в военном деле, и частичное проведение так называемой демократизации в устройстве корпуса. Неопытность командования имела последствием ряд необдуманных военных операций вроде занятия крупных пунктов без достаточной опоры в тылу и вне связи с общим планом, а демократизация вызвала постепенное разложение в самом корпусе, в настоящее время уже далеком от первоначальной безупречной дисциплины.

Все изложенные данные заслуживают, по мнению генерала Гришина-Алмазова, особого внимания делегации, ввиду того, что чехословаки находятся в тесной связи и пользуются поддержкой и расположением союзников, которые на многое происходящее па восточном фронте склонны смотреть глазами чехословаков.

После перерыва заседание продолжается от 1 час. 15 мин. до 5 1/2 час. дня. Ген. А.Н. Гришин-Алмазов перешел ко второй части своего сообщения, а именно к характеристике политического положения и власти в Сибири. К моменту образования Уфимской Директории на пространстве за восточным фронтом существовало 5 правительств.

Первое Временное Сибирское правительство, в состав которого вошел и ген. А.Н. Гришин-Алмазов в качестве военного министра, являлось официально социалистическим, в действительности же вело весьма разумную и... политику. Первыми шагами его были: аннулирование всех советских декретов, упразднение всяких советов и восстановление частной собственности. После этих мер поднялось настроение офицерства, впервые за время революции увидевшего, что ему есть за что сражаться и страдать. Положение правительства представлялось прочным благодаря поддержке Добровольческой офицерской армии, достигшей численности в 50 тысяч человек. Только после окончательной организации этих сил и восстановления действий воинских присутствий ген. А.Н. Гришин-Алмазов счел возможным приступить к набору, причем призванные были лишь не зараженные большевизмом сроки 1919—1920 гг., и обеспечением принудительности набора служили и офицерские пулеметные отряды; всякие призывы и уговаривания были категорически запрещены. В финансовом же отношении положение правительства было также вполне благоприятно, благодаря разрешению свободной торговли. В города нахлынула масса сельских продуктов, и обнаружился сильный приток вкладов в государственный банк.

Екатеринбургское правительство возникло после освобождения Екатеринбурга, по почину к.-д. члена Учредительного Собрания Л. А. Кроля, для обслуживания территории горного Урала в виду якобы, своеобразия местных условий. Представители Сибирского правительства были против этого новообразования, но, считаясь с поддержкой, оказанной ему чехословаками, вынуждены были пойти на компромисс. Все же было выговорено, что военное дело, финансы и пути сообщения остаются в ведении сибирской власти.

На востоке Европейской России действовало правительство, организованное комитетом членов Учредительного Собрания. В него первоначально входили Авксентьев, Аргунов и даже Оренбургский атаман Дутов, но вскоре оно свелось к однородному с.-р. составу Черновского [толка?]. В соответствии с этим правительство занялось дальнейшим углублением революции на всех направлениях. Созданная им армия комплектовалась путем воззваний, причем были призваны сроки 1917—1918 гг., т.е. самые большевистские, и была организована на демократических основаниях, имела комиссаров, красное знамя с надписью «За землю и волю» и т.п. Вполне естественно, что такая армия не могла представить реальной силы, и что в борьбе с большевиками она терпела жестокие поражения, сдавалась целыми полками и была вынуждена отдать ряд важнейших пунктов, как Казань, Сызрань, Кинель и др. Мало-помалу армия распалась, и сейчас ее вовсе не существует.

Оренбургское правительство обладает крепкой властью, возглавляемой Дутовым, и войсковой круг оказывает ей полное доверие и поддержку на Урале, единственном месте, вовсе не испытывающем большевизма, [где] можно видеть курьезный факт наличности социалистического правительства при явно монархическом настроении казачьей массы, состоящей из крепких и твердых староверов. Обстоятельство это объясняется, по-видимому, полным безлюдием в войске, не выдвинувшем ни одной сильной личности.

Из всех перечисленных правительств самым сильным являлось, разумеется, Сибирское, поэтому к нему и обратился Комитет членов Учредительного Собрания, когда задумал создание общерусской власти. Для переговоров, происходивших в Челябинске, из Сибири был отправлен ген. Михайлов, выдвинувший идею единоличной военной диктатуры при Добровольческой армии. Однако ввиду непримиримости другой стороны и, главным образом, вследствие настояния чехословаков, пришлось сойти с этой позиции и согласиться на созыв предварительного государственного совещания, имевшего определить структуру будущей власти. Означенное совещание состоялось в конце июля в Челябинске. На него съехались пс только представители вышеперечисленных областных правительств, но и уполномоченные таких экзотических образований, как Башкирия, Киргизия и т.д., привлеченные Комитетом членов Учредительного Собрания для придания себе большего веса. Кроме того в совещании приняли участие делегаты всех партийных комитетов. Решено было для окончательного образования власти создать новое государственное совещание, причем по вопросу о месте его голоса разделились поровну: правое крыло отстаивало Челябинск, левое — Самару. В результате как компромисс намечена была Уфа.

Делегатами на новое совещание Сибирское правительство вновь назначило ген. А.Н. Гришина-Алмазова и Михайлова, добавив к ним Патушинского. Последний, впрочем, отказался, ввиду очевидной невозможности сговориться с товарищами по вопросу о характере будущей власти. Вызванные этим разногласия, однако, не улеглись, а только обострились, и долго сдерживавшая себя левая часть правительства повела определенный поход против военного министра, который, однако, решительно отказался выйти в отставку. Одновременно против ген. А.Н. Гришина-Алмазова новел интригу английский консул Продетой (ошибка в тексте — Престон. — М.И.), роль которого вообще представляется довольно загадочной. Кончилось тем, что к военному министру явился ген. Иванов и заявил, что он, Иванов, вступил на его место. Генералу А.Н. Гришину-Алмазову оставалось только признать факт и уйти со сцены.

После указанного эпизода и представительство Сибирского правительства было изменено. Делегатами его на Уфимском совещании, начавшемся 7 сентября, явились Сапожников и Серебрянников. Ввиду этого ослабления представительства самой прочной до того власти и растерянно-пассивного отношения к делу казачьих делегатов правое крыло совещания было поставлено в невыгодные условия. Левое, напротив, весьма энергично готовилось к совещанию и, заручившись косвенной поддержкой мелких консульских чинов союзных держав, успешно провело свою точку зрения. Совещание закончилось образованием директории из 5-ти лиц и правительства с участием Авксентьева, Савинкова и др. Вместе с тем было принято и известное решение о созыве Учредительного Собрания прежнего состава.

Насколько можно судить, вновь образовавшаяся власть вряд ли располагает реальной силой. Характерны в этом отношении двухнедельные колебания правительства в выборе местопребывания: в Омск оно не решалось ехать из опасения ареста, а Уфа представлялась слишком неудобной в смысле размещения учреждений. Такие же затруднения наблюдались и при распределении портфелей, ввиду отсутствия подходящих людей.

Что касается Сибирского правительства, то оно к этому времени распалось. Описанные плачевные результаты совещания сильно повлияли на правое его крыло и стоящие за ним круги. Офицерство и большая часть интеллигенции убедились в том, что все так называемые демократические опыты устройства власти, за которые им уже не раз приходилось расплачиваться своею кровью, ни к чему доброму не приведут и что единственная надежда на возрождение России может заключаться лишь в Добровольческой армии.

Ввиду необходимости для докладчика покинуть совещание, заседание было прервано в 5 Vi час. дня.

По возобновлении заседания 1/18 декабря в 10 Vi часов утра генерал А.Н. Гришин-Алмазов коснулся вкратце отношения союзников к событиям в Сибири. Надо заметить, что державы Согласия были представлены там очень слабо, располагая кроме генеральных консулов — французского и американского в Иркутске, лишь второстепенными консульскими агентами, притом мало осведомленными и не авторитетными. Это же мешало им временами играть видную роль, благодаря, главным образом, чехословакам, всецело основавшим свое поведение на союзнической ориентации. На Уфимском совещании присутствовали все союзные представители, причем их закулисное влияние способствовало образованию директории. С освобождением Владивостока все силы, боровшиеся против большевизма, связывали надежды на помощь снаряжением и вооружением, но эти надежды оказались обманутыми. Союзники ограничились присылкой своих небольших отрядов. Что касается японцев, то высаженные ими войска, в составе 5 дивизий, растянулись от Владивостока до Читы и действовали так, как будто они находились в оккупированной местности.

Образовавшаяся в Уфе директория в стремлении укрепить свое положение всеми способами добивалась хотя бы косвенного признания со стороны союзников. Однако, по-видимому, им это плохо удалось, так как действия и заявления второстепенных союзных агентов не могут иметь большого значения в этом отношении. Когда же в Сибирь прибыл чрезвычайный английский посол сэр Чарльз Эллиот, то он, соединившись прямым проводом из Омска с генералом Болдыревым, ограничился вопросом, где находится генерал Алексеев и как вступить с ним в сношение.

Переходя к впечатлениям своего 38-дневного путешествия из Сибири на Кубань, ген. Гришин-Алмазов указал, что на дороге ему пришлось столкнуться с целым рядом разнообразных властей и режимов, начиная с Оренбургского и Уральского казачества, продолжая диктатурой старшины Бичерахова в Петровске и кончая Терским казачеством и кавказскими горцами. Всюду вступая в беседы с властями и населением, ген. А.Н. Гришин-Алмазов задавал вопросы об отношении к директории и Добровольческой армии. Результат этой анкеты безусловно в пользу последней. Представители власти, правда, не везде склонны ее поддерживать. Так, Уральское социалистическое правительство относится к ней довольно холодно. Бичерахов, действующий в согласии с англичанами против турок, считает эту борьбу своей существенной задачей, а выступать вместе с Добровольческой армией против большевиков не желает, видя в таком выступлении гражданскую войну. Наконец, в некоторых случаях сочувствие того или иного руководителя целям Добровольческой армии не выказывается откровенно по политическим соображениям. Но совершенно несомненно, что всюду есть множество элементов, которые всю свою надежду возлагают на Добровольческую армию и только ждут ее призыва, чтобы подняться и организоваться. К числу этих элементов относятся казачьи массы на Урале и на Тереке, что особенно курьезно, потому что во главе управления этими областями стоят левые элементы, явно не отвечающие настроению населения. Интересно отметить, что всюду наблюдается интерес к тому, кто будет царем в России. Самый же вопрос о том, возобновится ли у нас монархия, считается как бы предрешенным.

Все сказанное приводит ген. А.Н. Гришина-Алмазова к заключению, что уже сейчас Добровольческая армия располагает огромным числом сторонников и сочувствующих, но число это во много раз возрастет и превратится в мощную силу, когда вожди армии выступят с решительным призывом к спасению России. Что же касается элементов ей враждебных, то нет сомнения, что они быстро успокоятся и покорятся, как только увидят проявление твердой и уверенной в себе власти.

По предложению председателя, Совещание выразило [признательность] ген. А.Н. Гришину-Алмазову за его интересное и содержательное сообщение.

Заседание было закрыто в 12 час. дня.

Председатель делегации бар. Мелпер-Закомельский

Ген.-м. Гришин-Алмазов.

Печатается по изданию: исторический журнал «Красный архив». М.—Л., том 5(18), 1926.

К.И. Глобачев[45]