Иракско-кувейтская война

Шеварднадзе и Бейкер вели переговоры в Иркутске 2 августа 1990 года, когда американцы получили сообщение о том, что иракские войска пересекли кувейтскую границу.

— Этого не может быть! — сказал Шеварднадзе. — У нас с иракцами союзнические отношения. Если бы там было что-то серьезное, уверяю, мы бы об этом знали.

Но тут и ему сообщили, что президент Ирака Саддам Хусейн атаковал Кувейт. Бейкер улетел в Монголию, Шеварднадзе вернулся в Москву. Его помощник Сергей Тарасенко рассказывал мне, как министерство попросило военных сообщить: что в действительности происходит вокруг Кувейта? Что показывают разведывательные спутники — в самом ли деле иракские войска уже оккупировали Кувейт?

Военные ответили, что у них нет такой информации. Хотя даже журналисты сообщили, что Кувейт захвачен. В МИД возник вопрос, зачем военным дают такие огромные деньги на космос, если они в критический момент не могут помочь руководству страны принять правильное решение?

Поводом для оккупации Кувейта летом 1990 года стало согласие Саудовской Аравии и Кувейта снизить цену на нефть. Саддам Хусейн заявил, что это наносит огромный ущерб Ираку, и придвинул свои войска к границе Кувейта. Маленькая страна, разумеется, не могла противостоять иракской армии и обратилась за помощью к арабским братьям. В Багдад прилетел встревоженный президент Египта Хосни Мубарак. Он прямо спросил Саддама: что означают его военные приготовления? Саддам Хусейн клятвенно обещал Мубараку, что никогда не нападет на Кувейт.

— Все, что мне нужно, — сказал Хусейн, — это деньги. Пусть они вернут мне миллиард долларов, который я из-за них потерял.

Успокоенный Мубарак передал кувейтцам, что бояться им нечего. Но иракский президент обманул египетского. 2 августа 1990 года иракские войска вошли на территорию Кувейта, который был объявлен девятнадцатой провинцией Ирака. Кувейтские деньги и кувейтская нефть достались Саддаму. Иракцы просто разграбили страну.

Саддам давно хотел это сделать. В Багдаде не признавали самостоятельности Кувейта, считали его частью Ирака и пытались присоединить его к своей стране, едва Кувейт получил независимость в 1961 году. Кстати говоря, Советский Союз в начале шестидесятых, как верный союзник Ирака, тоже не признавал Кувейт и не позволял ему вступить в ООН.

Практически весь мир выразил протест против иракской агрессии. Но Саддам был уверен в том, что США и СССР окажутся по разные стороны баррикад.

Бейкер прервал свой визит в Монголии и прилетел в Москву. Он встретился с Шеварднадзе в правительственном аэропорту Внуково-2. Бейкер заранее предложил советскому министру выступить с совместным заявлением. В Министерстве иностранных дел сильно сомневались: Советский Союз давно связан с Ираком особыми отношениями, действует Договор о дружбе и сотрудничестве. В Ираке находятся восемь тысяч советских специалистов, их жизнь может оказаться под угрозой.

И все-таки Шеварднадзе пришел к выводу, что важнее всего противостоять агрессии. Он позвонил Горбачеву, который отдыхал в Форосе. Президент не возражал и поручил Шеварднадзе согласовать документ с остававшимися в Москве руководителями: премьер-министром Валентином Сергеевичем Павловым, министром обороны Дмитрием Тимофеевичем Язовым и председателем КГБ Владимиром Александровичем Крючковым.

Советские руководители были против, как и арабисты в самом МИД: разве можно вместе с американцами выступать против старого друга Советского Союза, которого Москва вооружила и поддерживала именно за антиамериканскую позицию?

Шеварднадзе взял ответственность на себя. Они с Бейкером осудили Саддама Хусейна и вместе призвали объявить эмбарго на поставки оружия Ираку. «Мировое сообщество, — говорилось в совместном заявлении, — должно не только осудить эту акцию, но в ответ на нее предпринять практические шаги».

Саддам Хусейн этого не ожидал. Впервые Соединенные Штаты и Советский Союз действовали вместе в таком принципиальном вопросе. Идеологические соображения потеряли значение, важно было желание остановить агрессора и показать всем другим потенциальным агрессорам, что им это не сойдет с рук. Саддам фантастически промахнулся. Он выбрал худшее время для оккупации Кувейта. Чуть позже или чуть раньше все могло быть иначе.

Горбачев поддержал Шеварднадзе:

— Другая реакция была бы для нас неприемлема, поскольку акт агрессии был совершен при помощи нашего оружия, которое мы согласились продавать Ираку с целью поддержания его обороноспособности, а не для захвата чужих территорий и целых стран.

По инициативе МИД, КГБ и Министерства обороны приняли решение вывести из Ирака всех советских военных советников.

9 сентября 1990 года Горбачев и Буш встретились в Хельсинки. Две державы демонстрировали единство. Именно тогда у Буша появилась мысль, что рождается новая мировая система, в которой ООН действительно будет играть ту роль, которая ей предназначалась, а Соединенные Штаты и Советский Союз станут партнерами в обеспечении мировой безопасности.

Евгений Примаков, специалист по Арабскому Востоку, лично знакомый с Саддамом Хусейном, сказал Горбачеву, что сумеет убедить иракского лидера уйти из Кувейта. Шеварднадзе возражал против поездки Примакова в Ирак. Он доказывал Горбачеву, что Саддам истолкует его приезд как выражение поддержки. Но Горбачев мечтал: а вдруг поездка Примакова принесет какой-то благоприятный результат.

Шеварднадзе возмущался:

— Не может быть у страны две внешние политики!

Но получилосьименнотак. Линия Шеварднадзе-стратегическое сотрудничество с американцами ради того, чтобы не дать агрессору возможности воспользоваться плодами победы. Линия Примакова — попытка, используя личные отношения с иракскими руководителями, найти выход из положения до того момента, как будет применена сила.

В Москве многие действительно не знали, как быть. Саддам, конечно, агрессор, но он — союзник и партнер. Соединенные Штаты хотят наказать агрессора, но как можно радоваться торжеству американского оружия? С другой стороны, кто виноват, что Саддам не понимает иного языка, кроме языка силы? Совершив акт агрессии, он сам вывел себя из-под защиты международного права. Советские руководители тоже несут свою долю вины в том, что произошло. Видели же, что в Багдаде существует преступный режим, с которым нельзя иметь дело. Саддам убивал коммунистов и вообще оппозиционеров, травил курдские деревни отравляющими газами, вел с соседним Ираном восьмилетнюю войну. Но в Москве полагали, что некие высшие государственные интересы требуют закрывать на все это глаза, поддерживать Саддама и снабжать его оружием…

5 октября Саддам Хусейн принял в Багдаде Примакова. Саддам говорил, что Кувейт — исторически часть Ирака, поэтому он никогда не выведет свои войска. Он согласился отпустить на родину только тех советских специалистов, срок контракта которых истекал в течение года (примерно треть всех работавших в Ираке советских граждан), остальные должны остаться. Тем самым советские специалисты превращались в заложников, в живой щит Саддама Хусейна.

Примаков ожидал большего успеха от своей поездки. Предложил Горбачеву: попробуем уговорить Саддама уйти, обещав ему сразу же заняться решением судьбы палестинцев. Горбачев поручил Шеварднадзе действовать вместе с Примаковым.

Министр не был согласен с Примаковым: любые обещания Саддаму создают у него ощущение, что он может настоять на своем, если проявит упорство. Шеварднадзе возмущался, говорил помощникам, что готов уйти в отставку:

— Кто руководит внешней политикой? Я или Примаков? Кто за нее отвечает? Я не могу быть министром, если какие-то другие люди станут заниматься внешней политикой!

Примаков полетел в Европу, а потом в Соединенные Штаты со своим планом мирного урегулирования. Шеварднадзе передал американцам через своего помощника:

— Примаков направляется в Вашингтон с предложением, которое мне не нравится.

Примаков уговаривал американцев дать Саддаму возможность уйти, сохранив лицо. В частности, оставить ему два кувейтских острова и нефтяное месторождение, которые, собственно, и стали предметом спора с Кувейтом. Президенту Бушу Евгений Максимович внушал:

— Не загоняйте Саддама в угол. Ему надо помочь найти путь к политическому решению.

Буш решительно возразил Примакову:

— Саддам совершил преступления, сравнимые с гитлеровскими. Как же можно идти на уступки такому человеку?

Примаков понял, что вопрос будет решен военным путем. Он еще раз полетел в Ирак и сказал Саддаму:

— Вы меня знаете давно и понимаете, что я говорю вам только правду. Если вы не уйдете из Кувейта, по Ираку будет нанесен удар.

Саддам ответил, что он не может уйти, пока не решен вопрос о выводе американских войск из Саудовской Аравии, пока Ираку не обеспечен выход к морю и пока не решена палестинская проблема… Примакову не оставалось ничего иного, кроме как развести руками. Саддам сам навлек на себя военную катастрофу. Но это произошло уже после того, как Шеварднадзе перестал быть министром иностранных дел.

Совет Безопасности ООН принял 29 ноября 1990 года резолюцию, которая давала Багдаду сорок семь суток-«пауза доброй воли» — для вывода войск из Кувейта. На следующий день Ирак объявил на весь мир о том, что он отвергает эту резолюцию.

В середине декабря в Багдад отправилась делегация, которую возглавлял заместитель председателя Совета министров СССР и председатель государственной военно-промышленной комиссии Игорь Сергеевич Белоусов. Он надеялся уговорить иракцев принять мир и решить судьбу трех с половиной тысяч советских граждан в Ираке, которых Саддам удерживал в положении заложников. Для него это был инструмент давления на Москву. Игорь Белоусов достиг договоренности о том, что наши граждане будут отпущены. Они покинули Ирак, за исключением семидесяти человек…