Алесь Адамович «И ЖИВОЕ СТАЛО ИСТОРИЕЙ»

Пел, как кричал? Потому что что-то в нем кричало. Хриплый голос? А может, охрип — так старался, чтобы услышали.

Если ты работал над книгами народной памяти и они стоят перед глазами — те люди, которых ты записывал, звучат их голоса, — ты и Высоцкого будешь воспринимать по-своему. И его песни как крик памяти народной.

А что, разве вот это: «Кто сказал, все сгорело дотла…» или «Протопи ты мне баньку по-белому…» — не полный боли голос народной памяти?

Помните, у писателя Виталия Семина — о молодом парне, вчерашнем школьнике, что вернулся из гитлеровского концлагеря: «Кричал я, наверное, дня два… Мать глядела со страхом. Потом позвала мою двоюродную сестру… Они с матерью долго слушали меня, потом Аня сказала так, как будто меня не было в комнате:

— Они все теперь кричат. Перекричит и будет нормальным парнем. Постарше Сергея паренек вернулся у наших соседей, дня четыре кричал, потом отпустило…»

Потом не кричали и даже рассказывать перестали, хоть память саднила. И вдруг — голос, песни Владимира Высоцкого. За нас за всех — крик. Так удивительно ли, что народ (не одно, не только молодое поколение) признал своим и Высоцкого, и голос его? Да как еще признал!

Володя и Марина Влади приехали к нам в киногруппу «Сыновья уходят в бой» (1969 г.). Снимали мы фильм на Новогрудчине. Песни для фильмов Виктора Турова Высоцкий начал писать давно — «Я родом из детства», «Война под крышами». Помню, как года за два-три до новогрудских встреч приезжал Высоцкий в Минск, даже снимался в нашем первом фильме «Война под крышами», но потом его «вырезали» (те, кто и все кино «резали без ножа», ибо лучше, чем художники и чем сам народ, знали, «что нужно народу»).

Песни же были озвучены «профессиональным» голосом.

И вот теперь он приехал в нашу киногруппу с Мариной, для которой Новогрудчина — таинственная родина ее отца. Через неделю она нас с Виктором Туровым упрашивала:

— Ну уговорите не уезжать Володю!..

Время от времени они появлялись у нас в «партизанском лагере» — молодые, счастливые друг другом и каждый талантом другого.

Сохранились и кадры узкопленочного любительского фильма. Да только немые. А в это же время «партизанский лес» гремел песнями Высоцкого. Их не только слышишь, а как бы видишь: с набухшими — вот-вот порвутся — венами на шее, покрасневшими от напряжения глазами… А сам Высоцкий стоит тут же, разговаривает, усмехается — по-юношески светлый, дружелюбный. Голос неожиданно тихий. Больше слушает, чем говорит. Привозил ли он их нам готовыми (песни к первому и ко второму фильмам — «Аисты», «У нас вчера с позавчера шла спокойная игра», «В темноте», «Он не вернулся из боя», «Песня о земле», «Сыновья уходят в бой») или, может, сочинял тут же на месте? Я так и не могу сказать точно.

Вот они все (кроме одной) — на пластинках, что выпущены в свет под общим названием «Сыновья уходят в бой».

Действительно, мы не успели оглянуться… И живое стало историей. Как говорится в одном не очень веселом рассказе Антона Павловича Чехова: «Как же быстро оно все делается!..»