О чем договорился с Москвой Голощекин?

Но вернемся в 1918 год. Итак, Голощекин прибыл в Москву…

В будущем все уральские цареубийцы будут единодушны в своем ответе: Голощекин в Москве обсуждал только защиту Екатеринбурга, судьбы Царской Семьи он не касался. Решение о казни Романовых было принято Уралсоветом по собственной инициативе.

Логически понятно: это ложь. Мог ли Голощекин, обсуждая в Москве возможную сдачу Екатеринбурга, не затронуть участь царя и Семьи? Не решить, что делать с ними, если город падет?

В своем дневнике Троцкий, вернувшийся с фронта, описал свой разговор со Свердловым:

«— Да, где царь?

— Конечно, расстрелян (бесстрастное торжество Свердлова: процесса не будет. — Э. Р..).

— А семья где?

— И семья с ним.

— Вся?

— Вся. А что? (И опять незримая свердловская усмешка: уж не жалеет ли их пламенный революционер Троцкий? — Э. Р.)

— А кто решал? (Ярость: он хочет знать, кто посмел, не посоветовавшись с ним. — Э. Р.)

— Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени (курсив мой. — Э. Р.), особенно в наших трудных условиях».

Но когда гнев прошел, сверхреволюционер Троцкий, сказавший в страшные дни революции: «Мы уйдем, но так хлопнем дверью, что мир содрогнется», не мог не оценить этого сверхреволюционного решения:

«По существу, это решение было необходимо. Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтобы запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет. Впереди — полная победа или полная гибель… Никакого другого решения массы рабочих и солдат не поняли бы и не приняли. Это Ленин хорошо чувствовал».

Итак, по Троцкому, все решилось в Москве. Значит, вот о чем в Москве договорился Голощекин?

Но это всего лишь свидетельство Троцкого, а История признает документ. Сначала появился его след.

Из письма О. Н. Колотова (Ленинград):

«Могу сообщить Вам интересную подробность по интересующей Вас теме: мой дед часто говорил мне, что Зиновьев принимал участие в решении о расстреле царя и что царь расстрелян по телеграмме, которая пришла в Екатеринбург из Центра. Деду можно было доверять, по роду своей работы он очень многое знал. Он говорил, что сам принимал участие в расстрелах. Он называл расстрел „пинком под зад“, утверждая, что это в буквальном смысле: приговоренного поворачивали лицом к стене, потом приставляли пистолет к затылку и, когда спускали курок, одновременно давали ему пинка под зад, чтобы кровью не обрызгал гимнастерку…».