37. Дикие сердцем

В свободное от врачей время родители разрешали мне одной прогуливаться в живописной центральной части Саммита и пить кофе в «Старбаксе» (хотя ездить к Стивену в Джерси на поезде мне еще было нельзя). Тогда меня повсюду возил Джеймс.

После возвращения из университета ему понадобилась примерно неделя, чтобы привыкнуть к своей новой тихой и рассеянной сестре. Мне всегда нравилось считать, что это я была для Джеймса проводником в мире самых последних тенденций: посылала ему диски Red Hot Chili Peppers в летний лагерь, дала впервые послушать Radiohead, достала билеты на концерт Дэвида Бирна в Питтсбурге. Но теперь он сам рассказывал мне о новинках: новых исполнителях, фильмах, которые мне просто необходимо было посмотреть. И мне было нечего добавить.

Хотя собеседник из меня был никудышный, Джеймс проводил со мной много времени. По вечерам он работал в ресторане недалеко от дома, но в свободное время возил меня в город в кафе-мороженое и покупал вазочку мятного мороженого с шоколадной крошкой и посыпкой – в те странные весенние и летние месяцы я попробовала этот десерт не меньше тридцати раз. Иногда мы ездили даже дважды в день. А еще по вечерам мы часто смотрели «Друзей». Раньше мне никогда не нравился этот сериал, но теперь я буквально зациклилась на нем, хотя Джеймс по-прежнему не особо его любил. Смеясь, я прикрывала рот руками, но потом забывала их убрать и так и держала. Спохватывалась лишь через несколько минут и тогда опускала.

Однажды я попросила Джеймса отвести меня в город на педикюр – у моего сводного брата скоро была свадьба. Он высадил меня в центре, и я сказала, что позвоню ему через час; но когда отец приехал в Саммит из Бруклина меня навестить, то обнаружил, что меня нет уже два часа и я так и не звонила (я зашла в «Старбакс» выпить кофе, а потом пошла в салон – это меня задержало). Началась паника. Меня стали искать по всему городу, и наконец отец остановился у «Маникюрного салона Ким».

Заглянув в тонированную витрину салона, он увидел меня в массажном кресле. Я сидела с застывшим видом и смотрела прямо перед собой – будто спала с открытыми глазами. С уголка нижней губы капала слюна. Другие клиентки салона – женщины средних лет, «мамочки из Саммита», как их называли, – уже нервно поглядывали в мою сторону. Их безмолвные взгляды как будто говорили: «Посмотри-ка на эту ненормальную!» Отец потом признался, что пришел в такую ярость, что вынужден был отойти от окна, прислониться к витрине соседнего магазина и успокоиться. И лишь через минуту он сделал глубокий вдох, вошел в салон с широкой улыбкой и произнес:

– Вот ты где, Сюзанна. А мы тебя искали!

На той же неделе мама взяла выходной и предложила пройтись по обувным магазинам на Манхэттене. В одном из бутиков в Верхнем Ист-Сайде я засмотрелась на туфли, и тут к маме подошла продавщица.

– Как тихо и спокойно она себя ведет! Какая милая девочка, – радостно заметила женщина. Она явно посчитала меня умственно отсталой.

– Она не милая, – процедила мама, придя в ярость.

Я, к счастью, не слышала их разговор.

* * *

На обратном пути в электричке я заснула на мамином плече. Из-за лекарств и остаточной когнитивной усталости моего выздоравливающего мозга попытки вести себя «нормально» всегда действовали на меня выматывающе.

В Саммите, спускаясь по ступеням с железнодорожной платформы, я вдруг услышала свое имя. Сначала я решила не обращать внимания. Мало того, что реальный мир и иллюзорный по-прежнему путались у меня в голове, мне сейчас меньше всего хотелось встретить кого-то из знакомых. Но меня окликнули еще раз. Я повернулась и увидела свою старую школьную подругу Кристи – та шла нам навстречу.

– Кристи, привет. – Я пыталась говорить громко и уверенно, но все равно получился шепот.

Мама заметила это и объяснилась за меня:

– Мы ездили в город пройтись по магазинам. Купили туфли. – Она приподняла пакеты.

– Здорово. – Кристи вежливо улыбнулась. Она слышала, что я заболела, но не подозревала, что проблема связана с неврологией. Наверное, думала, что я ногу сломала. – Как ты себя чувствуешь?

Как я ни пыталась призвать на помощь свою говорливость, которая некогда была моей отличительной чертой, на ее месте осталась лишь зияющая дыра. Внутри меня все так перепуталось и стало таким непонятным, что я стала неспособна на светские беседы. Я могла думать лишь о том, как горят мои щеки и потеют подмышки. В тот момент я поняла, какой это дар – умение общаться.

– Хороошооо. – Я протянула это слово, будто мой рот был набит манной кашей.

Мысли продолжали кружиться, натыкаясь на пустоту. «Ну скажи же что-нибудь, скажи!» – кричал мой внутренний голос, но безуспешно. Стоя в тишине, я чувствовала, как солнце обжигает плечи. Кристи встревоженно смотрела на меня. Неловкая пауза – и она помахала рукой, сославшись на то, что опаздывает.

– Рада была повидаться, – сказала она и повернулась, чтобы уйти.

Я кивнула и проводила ее взглядом. Она скрылась за дверью на станцию. Я же чуть не расплакалась прямо там, посреди улицы. В тот момент я чувствовала себя совершенно беспомощной – в особенности по сравнению с ощущением, охватывавшим меня на пике психоза: что мне, как сверхчеловеку, все подвластно. Догадавшись, насколько глубоки были мои переживания, мама взяла меня за руку и повела к машине.

* * *

Несмотря на то что я все еще вела себя как зомби и крайне нервировала этим окружающих, Джеймс, как и Стивен, порой замечал во мне проблески «старой» Сюзанны. Все надеялись, что рано или поздно она вернется. Однажды в гости заехала Ханна. Мы сидели в гостиной и смотрели «Синий бархат» – фильм моего любимого режиссера Дэвида Линча. Прошло примерно пятнадцать минут с начала фильма, и Джеймс с Ханной разговорились о том, как ужасно играют актеры. Я ничего не ответила, но намного позже, когда они говорили уже о другом, прервала их и заметила:

– Это нарочно. Плохая игра. Это ранний стиль Линча. В «Диких сердцем» они играют уже намного лучше.

Джеймс и Ханна замолчали, тихо кивая. В тот вечер никто ничего не сказал, но позднее они вспоминали этот момент как еще одно подтверждение тому, что моя прежняя личность не пострадала – она просто была еще глубоко запрятана.