Друг и учитель Далай-ламы

Я был очень рад новой прекрасной задаче, вставшей передо мной. Преподносить разнообразные знания и сведения о мире этому умному юноше, правителю страны, по площади равной Германии, Франции и Испании, вместе взятым, казалось мне действительно достойным и важным занятием.

Вечером я достал журналы с информацией про реактивные истребители, потому что в тот день я не сумел ответить на все вопросы Далай-ламы по этой теме и пообещал в следующий раз со схемами в руках все точно объяснить. Позже я всегда тщательно готовился к встречам со своим новым учеником, чтобы быть в состоянии удовлетворить его любопытство и несколько систематизировать знания.

Но часто мой план занятия не срабатывал, потому что юноша задавал такие вопросы, которые уводили нас в совсем иные области, а мне не оставалось ничего другого, как стараться отвечать на них и все объяснять по мере возможности. Например, чтобы объяснить принцип действия атомной бомбы, мне надо было сначала рассказать Далай-ламе про химические элементы, отчего пришлось перейти к лекции о металлах, для которых в тибетском языке вообще нет слова, поэтому объяснять пришлось очень подробно, вызвав тем самым лавину новых вопросов.

Так начался новый период в моей лхасской жизни. Мое пребывание там обрело настоящий смысл, неудовлетворенность и ощущение некоторой пустоты исчезли. Я продолжал выполнять свои прежние обязанности: следил за новостями и составлял карты, но времени мне стало не хватать, часто приходилось работать до поздней ночи. От развлечений и хобби пришлось отказаться, потому что я всегда должен был быть готов явиться на зов Далай-ламы. В гости к друзьям я теперь ходил не с утра, как здесь принято, а вечером. Но для меня это не было большой жертвой, ведь наконец я обрел цель. Часы, которые я проводил с моим высоким учеником, часто были столь же познавательны для меня, как и для него. От него я узнавал многое об истории Тибета и учении Будды, а его познания в этих областях были невероятно глубоки. Временами мы целые часы дискутировали на религиозные темы, и юноша был совершенно убежден, что ему удастся обратить меня в буддизм. Он рассказывал мне, что как раз изучает книги, передающие древние знания о путях отделения духа от тела. Ведь в истории Тибета было немало святых, дух которых мог действовать на расстоянии сотен миль от неподвижного, погруженного в медитацию тела. Юный Далай-лама был убежден, что и ему с помощью силы веры и предписанных ритуалов удастся, физически оставаясь в Лхасе, совершать действия в каком-нибудь отдаленном месте, например в Самье. Он обещал, когда научится этому, послать меня туда и управлять мною из столицы. На это, помню, я со смехом ответил: «Ну если ты это сможешь, Кундун, я стану буддистом!»